Но скорей всего по обеим этим причинам она так же дружелюбно ответила:
— Нет, ты все еще во дворце.
— И до сих пор жив? Невероятно! Как же это рыцари меня не прикончили, когда я лишился чувств?
На лицо служанки набежала тень, но лишь на мгновение. В следующий миг она снова улыбнулась и мягко, хотя и назидательно произнесла:
— Рыцари на такое не способны.
— Простите, что осмеливаюсь вам противоречить, мадам, — с горечью возразил я, — но я, с вашего позволения, успел на себе испытать многое из того, на что способны сэры рыцари. Поверьте, они вовсе не такие, какими желают казаться.
— Неужто? — Она слегка изогнула брови и вернулась к прежнему занятию — стала протирать мне лицо и шею смоченной в воде тряпицей. — Придется поверить тебе на слово. — Вздохнув, она бросила на меня лукаво-насмешливый взгляд. — Ты, как видно, человек бывалый.
— Бывалый! — прыснул я. — Скажете тоже, мадам! На самом-то деле я почти ничего еще в жизни не видел. А на то, что попадалось на глаза, принужден был смотреть в основном снизу вверх.
— Хорошо хоть шею при этом не вывихнул, — подхватила она.
От общения с этой славной симпатичной женщиной у меня здорово улучшилось настроение, даже сил прибавилось. Я, хотя и не без труда, принял на своем ложе полусидячее положение и спросил:
— Как ваше имя, мадам?
— Беатрис. Для друзей и родных — просто Беа. А ты, как я слыхала, Невпопад из Ниоткуда?
— Мое имя стало известно широкому кругу лиц, — усмехнулся я. — Знать бы, к добру это или к худу.
— Как и все на свете, это должно иметь и хорошую сторону, и дурную. — Беатрис снова мне улыбнулась. — Вроде лезвия обоюдоострого меча.
— Потому-то я и предпочитаю держаться поближе к рукоятке.
Она от души рассмеялась этой нехитрой остроте. Смех ее, такой непосредственный и заразительный, совсем не походил на жеманное хихиканье придворных дам, которого я вволю наслушался в зале Справедливости. Что ж, в том, что служанки держатся милее и естественнее знатных особ, для меня лично не было ничего удивительного.
Но тут Беатрис, перестав смеяться, сказала такое, от чего меня буквально бросило в дрожь:
— Король хочет кое-что тебе предложить.
— Но откуда он обо мне знает? — Мне захотелось забраться под простыню и просидеть там до ночи, а потом удрать куда-нибудь подальше отсюда.
— Ему рассказали твою историю.
— И он решил идти войной на Меандра? — встрепенулся я.
— Не говори глупостей. Он распорядился удвоить число патрулей, чтобы с Меандра и его разбойников глаз не спускали. Так им будет неповадно нападать на мирных жителей Истерии. Но атаковать короля-скитальца его величество не будет, не надейся.
— Ну да, конечно, подумаешь, какую-то шлюху прикончили. Туда ей и дорога! — с горечью выпалил я.
— Это одна из точек зрения, — спокойно ответила Беатрис. — Но мне интересно, что бы ты сказал, увидев воочию последствия битвы с Меандром. А это, друг мой, пожары и разрушения, города и деревни, обращенные в руины. Меандр, впав в гнев, повсюду сеет хаос, а страдают от этого мирные жители. Сотни и тысячи ни в чем не повинных людей. Я сочувствую твоему горю, Невпопад. Но разве война с Меандром, в которой многие матери и отцы, а также и их дети будут обречены на гибель, воскресит твою убиенную мать?
Она, в сущности, говорила то же, что и сэр Юстус, но голосом столь дружественным, спокойным, рассудительным, что смысл ее слов верней доходил до моего сознания, чем аргументы сэра магистрата. Возможно, все объяснялось еще и тем, что я не был предубежден против Беатрис: ведь она-то точно не насиловала мою мать!
— Ну, что скажешь?
Мне казалось, что по моему лицу и без слов легко было прочитать, что я согласен со всеми ее доводами, но раз Беатрис настаивала, я подтвердил это еще и вслух:
— Я… считаю, что гибель других людей… была бы и правда слишком дорогой ценой… Но…
— Но тебя все еще не покидает мысль о восстановлении справедливости или о возмездии.
— Почему же «или»? Разве это не одно и то же?
— Данной темы мы коснемся в другой раз. — И она бросила тряпку в фарфоровую чашу с водой, уселась на низкий стул у моей кровати и сцепила пальцы. — Скажи-ка лучше, ты ведь пока не решил, чем станешь зарабатывать на жизнь? Имеешь представление, куда тебе теперь податься?
— Ну… Вообще-то… ничего определенного, — выдавил я из себя.
— Король намерен предложить тебе придворную должность оруженосца.
— Оруженосца? — Я взглянул в ее безмятежное лицо с некоторым беспокойством. — Что может быть нелепей? Простите, мадам, но вы в своем уме?
— Вполне, — усмехнулась она.
— А вот я в этом не уверен! Оруженосцами назначают сыновей титулованных и владетельных господ, а я Невпопад из Ниоткуда, как вы сами только что мне напомнили. Мне не от кого ждать наследства. Вся земля, какой я когда-либо буду владеть, уместится в кладбищенской ограде, где меня похоронят. Так что я никогда и никаким образом не смогу сделаться оруженосцем.
— То, как ты себя держал, произвело на нашего короля огромное впечатление, — уверенно произнесла Беа. — Слыханное ли дело: выступить против сэров Юстуса и Кореолиса! Да на такое вряд ли отважился бы даже самый испытанный воин! И ведь вдобавок ты неважно себя чувствовал, мягко говоря.
— Потому и надерзил достойным сэрам, — угрюмо буркнул я. — Плохо соображал, что делаю. Меня вовсю лихорадило.
— Возможно, дело в этом, — кивнула Беатрис. — Но я не исключаю, что в твоем характере есть качества, о которых ты сам пока еще не знаешь.
Голова моя бессильно упала на подушку.
— О праведные боги, вы говорите точь-в-точь как моя покойная мать! — Помолчав, я все ж не утерпел и задал вопрос, который так и просился на язык: — Но если допустить, что такая невероятная вещь, как присвоение мне титула оруженосца, стала бы осуществимой, то кому и зачем это могло понадобиться? И что за польза была бы от этого мне самому?
— Польза очевидна, — ласково взглянув на меня, ответила Беа. — Тебя научили бы обращению с оружием. Ты бы сделался настоящим воином. Впоследствии, — при наличии ума, выдержки, отваги, — ты занял бы еще более высокое положение. Приобрел бы друзей и покровителей. Сам стал бы значительной персоной. Со временем ты смог бы потягаться силой с тем негодяем, который лишил тебя матери. Ты наверняка отыскал бы его, вызвал на поединок и рассчитался бы с ним сполна.
— Но на все это потребуется много времени. Годы! И Меандр со своими разбойниками успеет убраться из Истерии куда глаза глядят.
— Верно, — с легкостью согласилась Беа. — Но не можем же мы удерживать его здесь силой. — Губы ее тронула легкая улыбка. — А ты выследишь своего обидчика, где бы тот ни находился, ты из-под земли его достанешь, если захочешь. И чем дальше от границ Истерии ты с ним расправишься, тем будет безопасней для нашего королевства. Не думай, что я не понимаю, насколько это трудно. Но разве ты из тех, кто страшится трудностей, Невпопад?
Я задумался над ее словами. Говоря по правде, терять мне было нечего. Раз уж так вышло, что я, пусть и совершенно случайно, ненамеренно «отказался» от денег, которые мне были предложены, следовало придерживаться этой же линии и впредь. Даже если мне станут навязывать эти несчастные двенадцать дюков, придется со сдержанным достоинством отвергнуть подачку, как бы мне ни хотелось заграбастать этакие деньжищи. Чтобы не дать этим ублюдкам, благородным рыцарям, повод смотреть на меня свысока, презирать меня за алчность. Польстись я на золото, и в глазах сэров Юстуса и Кореолиса это стало бы достойным оправданием их мерзкого со мной обращения. Не дождутся!
— Нет, — солгал я. — Трудностей я не боюсь.
— Значит, решено. — Она подбоченилась и взглянула на меня весьма одобрительно. Едва ли не с восхищением. — Тебя поселят вместе с другими оруженосцами. Им будет велено относиться к тебе как к ровне. Один из рыцарей станет твоим господином и наставником. Ты будешь учиться всему, чему подобает, овладеешь боевыми навыками, отшлифуешь свои манеры, ты вырастешь в чинах. И рано или поздно тебе откроется твое истинное предназначение.
Я негромко застонал. Опять, опять это слово!
Но внезапно в душе моей всколыхнулось воспоминание: я словно воочию увидал рисунок на гобелене в зале Справедливости. И спросил о нем мою сиделку.
— Ах, вот ты о чем? — Беатрис пожала плечами. — Знаешь, его много лет тому назад выткал один колдун. Плетельщик-прорицатель.
Я снова приподнялся на подушках. Ну ничего себе! Магов-плетельщиков, обладающих даром предвидения будущего, во всем нашем королевстве были считанные единицы. В отличие от чародеев, специализировавшихся в других разновидностях магии.
— А что… что означает рисунок на гобелене? — дрогнувшим голосом спросил я.
— Явление величайшего из героев. Одного из будущих правителей Истерии… Некоторые утверждают, что он объединит под своим владычеством также и другие королевства, и тогда на нашей земле настанет золотой век. — Склонив голову набок, она смерила меня лукавым взглядом. — А почему ты спрашиваешь? Мнишь себя этим героем?
— Что? — Я расхохотался. — Мадам, я такой же герой, как вы — королева Истерии.
В дверь постучали. У выхода из комнаты стояла в ожидании приказаний какая-то молоденькая девица. Она обратила вопросительный взор к Беатрис и поспешно распахнула створки лишь после того, как та повелительно кивнула и произнесла:
— Пусть войдут.
Не иначе как прислуга этого крыла замка находилась в подчинении у моей симпатичной сиделки.
Сквозь растворенную дверь в комнату вошел король в длинном развевающемся пурпурном плаще.
Девушка, дежурившая у двери, тотчас же опустилась на колени и низко склонила голову. Я же, поскольку и без того находился в распростертом положении, не сдвинулся с места. Вряд ли от лежащих на одре болезни требовалось при виде монарха спрыгивать на пол и принимать коленопреклоненную позу.
Беатрис, к моему величайшему изумлению, приветствовала Рунсибела ласковой улыбкой — и только. Правда, со скамеечки своей она поднялась, но никаких иных знаков почтения вошедшему не оказала. Король стремительно подошел к ней и, взяв ее руки в свои, нежно поцеловал тонкие белые пальцы.
— Ну и как поживает наш юный сэр, столь скорый на расправу с моими доблестными рыцарями и несдержанный на язык? — добродушно обратился ко мне Рунсибел.
Чувствуя, что краснею до корней волос, я пробормотал:
— Я… Я… ничего… благодарю, ваше величество.
Беатрис тотчас же вступила в разговор:
— Я передала ему ваше предложение, милорд. Он к нему отнесся… несколько скептически. Возможно, — тут она обнажила в улыбке белоснежные ровные зубы, — это из-за того, что он не принимает всерьез слова простой служанки, не верит, что она уполномочена передавать кому-либо волю монарха.
У Рунсибела буквально глаза на лоб полезли.
— Что-о-о?! — сердито выдохнул он. — Ну и наглец! Да как это он посмел усомниться в словах самой королевы!
Тут настал черед моим глазам вылезти из орбит.
— Королевы? — пролепетал я, переводя взгляд с Рунсибела на Беатрис и обратно. — Вы… Ваше величество хотите сказать, что… что…
— Королева Беа к вашим услугам, оруженосец, — разрешила она мое недоумение, слегка наклонила голову и задорно улыбнулась.
— К моим услугам?! — Тут уж мне волей-неволей пришлось покинуть свое ложе, чтобы воздать должные почести царственным супругам. К несчастью, прыжки мне и прежде-то не особенно удавались, теперь же, после того как я неподвижно пролежал в постели несколько дней кряду, мои мышцы так ослабели, что я свалился с кровати на пол, как куль с овсом.
— Величественное зрелище, — без тени улыбки прокомментировал мое приземление Рунсибел.
Королева Беа наклонилась было, чтобы подать мне руку, но я с таким отчаянием на нее взглянул и так решительно помотал головой, что она отступила. Король придержал ее за локоть и выжидательно уставился на меня. Медленно, с колоссальным напряжением всех сил, я таки поднялся на ноги. Меня так шатало, что пришлось схватиться рукой за спинку кровати. Но все же это было лучше, чем валяться на полу в присутствии властителей государства. А уж тому, что я предстал перед ними по пояс голым, я решил просто не придавать значения. Не нарочно же оголился, это они и сами понимали. Чтобы не пялиться на них, как неотесанный мужлан, я опустил глаза, немного наклонив голову. Лица королевы Беатрис мне не было видно, но я почему-то не сомневался, что она по-прежнему улыбается.
— Осмелюсь спросить ваше величество, — негромко и почтительно проговорил я, — почему сама королева взялась за мной ходить?
— Потому что меня это забавляло, — весело ответила она. — Поверь, Невпопад, одна из главнейших задач королевы — найти способ развеять скуку, которая является неизбежным уделом супруги монарха.
Мне еще о многом хотелось ее расспросить, но в разговор наш нетерпеливо вклинился король.
— Так он принял мое предложение, да или нет? — спросил он Беатрис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Нет, ты все еще во дворце.
— И до сих пор жив? Невероятно! Как же это рыцари меня не прикончили, когда я лишился чувств?
На лицо служанки набежала тень, но лишь на мгновение. В следующий миг она снова улыбнулась и мягко, хотя и назидательно произнесла:
— Рыцари на такое не способны.
— Простите, что осмеливаюсь вам противоречить, мадам, — с горечью возразил я, — но я, с вашего позволения, успел на себе испытать многое из того, на что способны сэры рыцари. Поверьте, они вовсе не такие, какими желают казаться.
— Неужто? — Она слегка изогнула брови и вернулась к прежнему занятию — стала протирать мне лицо и шею смоченной в воде тряпицей. — Придется поверить тебе на слово. — Вздохнув, она бросила на меня лукаво-насмешливый взгляд. — Ты, как видно, человек бывалый.
— Бывалый! — прыснул я. — Скажете тоже, мадам! На самом-то деле я почти ничего еще в жизни не видел. А на то, что попадалось на глаза, принужден был смотреть в основном снизу вверх.
— Хорошо хоть шею при этом не вывихнул, — подхватила она.
От общения с этой славной симпатичной женщиной у меня здорово улучшилось настроение, даже сил прибавилось. Я, хотя и не без труда, принял на своем ложе полусидячее положение и спросил:
— Как ваше имя, мадам?
— Беатрис. Для друзей и родных — просто Беа. А ты, как я слыхала, Невпопад из Ниоткуда?
— Мое имя стало известно широкому кругу лиц, — усмехнулся я. — Знать бы, к добру это или к худу.
— Как и все на свете, это должно иметь и хорошую сторону, и дурную. — Беатрис снова мне улыбнулась. — Вроде лезвия обоюдоострого меча.
— Потому-то я и предпочитаю держаться поближе к рукоятке.
Она от души рассмеялась этой нехитрой остроте. Смех ее, такой непосредственный и заразительный, совсем не походил на жеманное хихиканье придворных дам, которого я вволю наслушался в зале Справедливости. Что ж, в том, что служанки держатся милее и естественнее знатных особ, для меня лично не было ничего удивительного.
Но тут Беатрис, перестав смеяться, сказала такое, от чего меня буквально бросило в дрожь:
— Король хочет кое-что тебе предложить.
— Но откуда он обо мне знает? — Мне захотелось забраться под простыню и просидеть там до ночи, а потом удрать куда-нибудь подальше отсюда.
— Ему рассказали твою историю.
— И он решил идти войной на Меандра? — встрепенулся я.
— Не говори глупостей. Он распорядился удвоить число патрулей, чтобы с Меандра и его разбойников глаз не спускали. Так им будет неповадно нападать на мирных жителей Истерии. Но атаковать короля-скитальца его величество не будет, не надейся.
— Ну да, конечно, подумаешь, какую-то шлюху прикончили. Туда ей и дорога! — с горечью выпалил я.
— Это одна из точек зрения, — спокойно ответила Беатрис. — Но мне интересно, что бы ты сказал, увидев воочию последствия битвы с Меандром. А это, друг мой, пожары и разрушения, города и деревни, обращенные в руины. Меандр, впав в гнев, повсюду сеет хаос, а страдают от этого мирные жители. Сотни и тысячи ни в чем не повинных людей. Я сочувствую твоему горю, Невпопад. Но разве война с Меандром, в которой многие матери и отцы, а также и их дети будут обречены на гибель, воскресит твою убиенную мать?
Она, в сущности, говорила то же, что и сэр Юстус, но голосом столь дружественным, спокойным, рассудительным, что смысл ее слов верней доходил до моего сознания, чем аргументы сэра магистрата. Возможно, все объяснялось еще и тем, что я не был предубежден против Беатрис: ведь она-то точно не насиловала мою мать!
— Ну, что скажешь?
Мне казалось, что по моему лицу и без слов легко было прочитать, что я согласен со всеми ее доводами, но раз Беатрис настаивала, я подтвердил это еще и вслух:
— Я… считаю, что гибель других людей… была бы и правда слишком дорогой ценой… Но…
— Но тебя все еще не покидает мысль о восстановлении справедливости или о возмездии.
— Почему же «или»? Разве это не одно и то же?
— Данной темы мы коснемся в другой раз. — И она бросила тряпку в фарфоровую чашу с водой, уселась на низкий стул у моей кровати и сцепила пальцы. — Скажи-ка лучше, ты ведь пока не решил, чем станешь зарабатывать на жизнь? Имеешь представление, куда тебе теперь податься?
— Ну… Вообще-то… ничего определенного, — выдавил я из себя.
— Король намерен предложить тебе придворную должность оруженосца.
— Оруженосца? — Я взглянул в ее безмятежное лицо с некоторым беспокойством. — Что может быть нелепей? Простите, мадам, но вы в своем уме?
— Вполне, — усмехнулась она.
— А вот я в этом не уверен! Оруженосцами назначают сыновей титулованных и владетельных господ, а я Невпопад из Ниоткуда, как вы сами только что мне напомнили. Мне не от кого ждать наследства. Вся земля, какой я когда-либо буду владеть, уместится в кладбищенской ограде, где меня похоронят. Так что я никогда и никаким образом не смогу сделаться оруженосцем.
— То, как ты себя держал, произвело на нашего короля огромное впечатление, — уверенно произнесла Беа. — Слыханное ли дело: выступить против сэров Юстуса и Кореолиса! Да на такое вряд ли отважился бы даже самый испытанный воин! И ведь вдобавок ты неважно себя чувствовал, мягко говоря.
— Потому и надерзил достойным сэрам, — угрюмо буркнул я. — Плохо соображал, что делаю. Меня вовсю лихорадило.
— Возможно, дело в этом, — кивнула Беатрис. — Но я не исключаю, что в твоем характере есть качества, о которых ты сам пока еще не знаешь.
Голова моя бессильно упала на подушку.
— О праведные боги, вы говорите точь-в-точь как моя покойная мать! — Помолчав, я все ж не утерпел и задал вопрос, который так и просился на язык: — Но если допустить, что такая невероятная вещь, как присвоение мне титула оруженосца, стала бы осуществимой, то кому и зачем это могло понадобиться? И что за польза была бы от этого мне самому?
— Польза очевидна, — ласково взглянув на меня, ответила Беа. — Тебя научили бы обращению с оружием. Ты бы сделался настоящим воином. Впоследствии, — при наличии ума, выдержки, отваги, — ты занял бы еще более высокое положение. Приобрел бы друзей и покровителей. Сам стал бы значительной персоной. Со временем ты смог бы потягаться силой с тем негодяем, который лишил тебя матери. Ты наверняка отыскал бы его, вызвал на поединок и рассчитался бы с ним сполна.
— Но на все это потребуется много времени. Годы! И Меандр со своими разбойниками успеет убраться из Истерии куда глаза глядят.
— Верно, — с легкостью согласилась Беа. — Но не можем же мы удерживать его здесь силой. — Губы ее тронула легкая улыбка. — А ты выследишь своего обидчика, где бы тот ни находился, ты из-под земли его достанешь, если захочешь. И чем дальше от границ Истерии ты с ним расправишься, тем будет безопасней для нашего королевства. Не думай, что я не понимаю, насколько это трудно. Но разве ты из тех, кто страшится трудностей, Невпопад?
Я задумался над ее словами. Говоря по правде, терять мне было нечего. Раз уж так вышло, что я, пусть и совершенно случайно, ненамеренно «отказался» от денег, которые мне были предложены, следовало придерживаться этой же линии и впредь. Даже если мне станут навязывать эти несчастные двенадцать дюков, придется со сдержанным достоинством отвергнуть подачку, как бы мне ни хотелось заграбастать этакие деньжищи. Чтобы не дать этим ублюдкам, благородным рыцарям, повод смотреть на меня свысока, презирать меня за алчность. Польстись я на золото, и в глазах сэров Юстуса и Кореолиса это стало бы достойным оправданием их мерзкого со мной обращения. Не дождутся!
— Нет, — солгал я. — Трудностей я не боюсь.
— Значит, решено. — Она подбоченилась и взглянула на меня весьма одобрительно. Едва ли не с восхищением. — Тебя поселят вместе с другими оруженосцами. Им будет велено относиться к тебе как к ровне. Один из рыцарей станет твоим господином и наставником. Ты будешь учиться всему, чему подобает, овладеешь боевыми навыками, отшлифуешь свои манеры, ты вырастешь в чинах. И рано или поздно тебе откроется твое истинное предназначение.
Я негромко застонал. Опять, опять это слово!
Но внезапно в душе моей всколыхнулось воспоминание: я словно воочию увидал рисунок на гобелене в зале Справедливости. И спросил о нем мою сиделку.
— Ах, вот ты о чем? — Беатрис пожала плечами. — Знаешь, его много лет тому назад выткал один колдун. Плетельщик-прорицатель.
Я снова приподнялся на подушках. Ну ничего себе! Магов-плетельщиков, обладающих даром предвидения будущего, во всем нашем королевстве были считанные единицы. В отличие от чародеев, специализировавшихся в других разновидностях магии.
— А что… что означает рисунок на гобелене? — дрогнувшим голосом спросил я.
— Явление величайшего из героев. Одного из будущих правителей Истерии… Некоторые утверждают, что он объединит под своим владычеством также и другие королевства, и тогда на нашей земле настанет золотой век. — Склонив голову набок, она смерила меня лукавым взглядом. — А почему ты спрашиваешь? Мнишь себя этим героем?
— Что? — Я расхохотался. — Мадам, я такой же герой, как вы — королева Истерии.
В дверь постучали. У выхода из комнаты стояла в ожидании приказаний какая-то молоденькая девица. Она обратила вопросительный взор к Беатрис и поспешно распахнула створки лишь после того, как та повелительно кивнула и произнесла:
— Пусть войдут.
Не иначе как прислуга этого крыла замка находилась в подчинении у моей симпатичной сиделки.
Сквозь растворенную дверь в комнату вошел король в длинном развевающемся пурпурном плаще.
Девушка, дежурившая у двери, тотчас же опустилась на колени и низко склонила голову. Я же, поскольку и без того находился в распростертом положении, не сдвинулся с места. Вряд ли от лежащих на одре болезни требовалось при виде монарха спрыгивать на пол и принимать коленопреклоненную позу.
Беатрис, к моему величайшему изумлению, приветствовала Рунсибела ласковой улыбкой — и только. Правда, со скамеечки своей она поднялась, но никаких иных знаков почтения вошедшему не оказала. Король стремительно подошел к ней и, взяв ее руки в свои, нежно поцеловал тонкие белые пальцы.
— Ну и как поживает наш юный сэр, столь скорый на расправу с моими доблестными рыцарями и несдержанный на язык? — добродушно обратился ко мне Рунсибел.
Чувствуя, что краснею до корней волос, я пробормотал:
— Я… Я… ничего… благодарю, ваше величество.
Беатрис тотчас же вступила в разговор:
— Я передала ему ваше предложение, милорд. Он к нему отнесся… несколько скептически. Возможно, — тут она обнажила в улыбке белоснежные ровные зубы, — это из-за того, что он не принимает всерьез слова простой служанки, не верит, что она уполномочена передавать кому-либо волю монарха.
У Рунсибела буквально глаза на лоб полезли.
— Что-о-о?! — сердито выдохнул он. — Ну и наглец! Да как это он посмел усомниться в словах самой королевы!
Тут настал черед моим глазам вылезти из орбит.
— Королевы? — пролепетал я, переводя взгляд с Рунсибела на Беатрис и обратно. — Вы… Ваше величество хотите сказать, что… что…
— Королева Беа к вашим услугам, оруженосец, — разрешила она мое недоумение, слегка наклонила голову и задорно улыбнулась.
— К моим услугам?! — Тут уж мне волей-неволей пришлось покинуть свое ложе, чтобы воздать должные почести царственным супругам. К несчастью, прыжки мне и прежде-то не особенно удавались, теперь же, после того как я неподвижно пролежал в постели несколько дней кряду, мои мышцы так ослабели, что я свалился с кровати на пол, как куль с овсом.
— Величественное зрелище, — без тени улыбки прокомментировал мое приземление Рунсибел.
Королева Беа наклонилась было, чтобы подать мне руку, но я с таким отчаянием на нее взглянул и так решительно помотал головой, что она отступила. Король придержал ее за локоть и выжидательно уставился на меня. Медленно, с колоссальным напряжением всех сил, я таки поднялся на ноги. Меня так шатало, что пришлось схватиться рукой за спинку кровати. Но все же это было лучше, чем валяться на полу в присутствии властителей государства. А уж тому, что я предстал перед ними по пояс голым, я решил просто не придавать значения. Не нарочно же оголился, это они и сами понимали. Чтобы не пялиться на них, как неотесанный мужлан, я опустил глаза, немного наклонив голову. Лица королевы Беатрис мне не было видно, но я почему-то не сомневался, что она по-прежнему улыбается.
— Осмелюсь спросить ваше величество, — негромко и почтительно проговорил я, — почему сама королева взялась за мной ходить?
— Потому что меня это забавляло, — весело ответила она. — Поверь, Невпопад, одна из главнейших задач королевы — найти способ развеять скуку, которая является неизбежным уделом супруги монарха.
Мне еще о многом хотелось ее расспросить, но в разговор наш нетерпеливо вклинился король.
— Так он принял мое предложение, да или нет? — спросил он Беатрис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100