Труд был ак-
том восхваления, потенциально продуктивным актом восхваления. Как отме-
чал Лютер: "Весь мир можно заполнить служением Богу - не только церкви,
но и дома, кухни, погреба, мастерские и поля". Как Лютер, так и Кальвин
отмечали важность плодотворной деятельности для христианского самоуваже-
ния. Трудясь для Бога, христиане в соcтоянии достичь чувств удовлетворе-
ния и самоуважения, которых иначе достичь нельзя.
Для реформаторов окончательный мотив человеческой деятельности нап-
равлен на Бога. Частные акценты у различных реформаторов могут отли-
чаться, однако основная тема остается неизменной: труд является естест-
венным ответом на милостивую инициативу Божию, проявленную к нам, пос-
редством которого мы проявляем нашу благодарность и одновременно служим
Ему и восхваляем Его в Его мире. Труд является прославлением Бога, он
служит общему благу, в нем проявляется человеческое творчество. Следует
подчеркнуть, что последние два блага охватываются первым. По словам анг-
лийского последователя Кальвина Уильяма Перкинса, "Истинным смыслом на-
шей жизни является служение Богу посредством служения людям". Для самого
Кальвина общей человеческой обязанностью является возделывание сада
Божьего в манере, соответствующей, с одной стороны, Богоданным дарам и
способностям человека, а с другой - нуждам конкретной обстановки. Общая
обязанность трудиться является великим социальным уравнителем, напомина-
нием о том, что все люди сотворены Богом равными.
Историческое преобразование статуса труда благодаря этой этике явля-
ется примечательным. От взгляда на труд как на социально унизительное,
хотя и практически необходимое занятие, которое должно быть уделом соци-
альных низов, богословие Кальвина прямо привело к взгляду на труд как на
достойное и славное средство прославления и утверждения Бога через Его
творение, которое еще более увеличивает человеческое благополучие. Не
случайно те регионы Европы, которые приняли протестантизм, вскоре оказа-
лись экономически процветающими - таковым оказалось неожиданное
следствие нового религиозного значения, придаваемого труду. Это подводит
нас к рассмотрению влияния Реформации на экономику и знаменитому тезису
Вебера о взаимоотношениях протестантизма и капитализма.
Реформационная мысль и происхождение капитализма
Популярная версия веберовского тезиса гласит, что капитализм является
прямым результатом протестантской Реформации. Такое утверждение является
исторически несостоятельным и, в любом случае, не соответствует тому,
что в действительности сказал Вебер. В своей работе "Протестантская эти-
ка и дух капитализма" Вебер подчеркивает, что он не имел.
"...ни малейшего намерения поддерживать такой глупый и доктринерский
тезис, как то, что дух капитализма... мог возникнуть только в результате
определенного воздействия Реформации. Само по себе то, что определенные
формы капиталистической деловой организации были известны задолго до Ре-
формации является достаточным опровержением такого утверждения".
Операции великих средневековых католических банкирских домов, таких,
как Медичи и Фуггеры, являются ясным свидетельством наличия капиталисти-
ческих представлений и методов до периода Реформации. Накануне Реформа-
ции такие города, как Антверпен, Аусбург, Льеж, Лиссабон, Лусса и Милан
были центрами капитализма в его средневековой форме. Нельзя пройти мимо
и религиозного значения дореформационного капитализма. Семейство Медичи
смогли полностью скупить папство. Фуггеры контролировали практически
каждое епископское назначение в Германии, Польше и Венгрии; они даже фи-
нансировали избрание Карла V императором. Эти события указывают на зна-
чение капитализма как религиозной силы накануне Реформации. Более того,
исследования Раймонда де Рувера, историка, имевшего во второй четверти
двадцатого века редкие знания по средневековой бухгалтерской практике,
указывают, что капиталистические представления и методы глубоко укорени-
лись в средневековом обществе в целом.
Так что же на самом деле сказал Вебер? Во - первых, он отметил, что
капитализм существовал задолго до Реформации. Капиталистические отноше-
ния характерны как для средневековых купеческих князей, так и для тради-
ционных крестьянских обществ. Вебер назвал капитализм, который он увидел
в средневековом периоде, "авантюрным капитализмом". Он утверждал, что
эта форма капитализма была оппортунистической и беспринципной: она пред-
полагала трату своих денежных доходов на пышный и испорченный образ жиз-
ни. Хотя средневековое общество терпимо относилось к финансовой дея-
тельности, она, тем не менее, считалась безнравственной. Вебер утверж-
дал, что новый "дух капитализма" возник в шестнадцатом веке. Это был не
столько капитализм, сколько конкретная форма капитализма, которая требу-
ет пояснений.
В отличие от средневекового "авантюрного капитализма", эта новая вер-
сия капитализма имела твердое нравственное основание. Хотя она поощряла
приобретение и накопление богатств, она, тем не менее, относилась к ним
аскетически. Эта форма капитализма, утверждал Вебер, не была склонна к
гедонизму. Напротив, временами она сознательно избегала прямых радостей
жизни. Как же можно было объяснить столь драматический поворот настрое-
ний?
На основании своих исследований Флоренции четырнадцатого и пятнадца-
того веков Вебер приходит к выводу о том, что в сознании тех, кто в этот
период приобретал капитал, происходил серьезный конфликт между их финан-
совой деятельностью, с одной стороны, и спасением их душ - с другой.
Например, Яков Фуггер осознавал серьезное расхождение между своей бан-
ковской деятельностью и действиями, которые Католическая Церковь тради-
ционно считала приводящими к спасению. В протестантских обществах шест-
надцатого и начала семнадцатого веков приобретение капитала не считалось
угрозой спасению. Таким образом, этому драматическому повороту в настро-
ениях находится религиозное объяснение.
Вебер связывает эти новые настроения с возникновением протестантизма.
Это особенно хорошо видно на примере кальвинистских писателей семнадца-
того века, таких как, Вениамин Франклин, работы которых сочетали похвалу
приобретению капитала в миру с критикой его растраты. Капитал следовало
приумножать, а не тратить. Британский историк пуританства Кристофер Хилл
следующим образом обобщает различия между протестантским и католическим
отношением к капиталу:
"Удачливые средневековые деловые люди умирали с чувством вины и ос-
тавляли свои деньги Церкви, которая распоряжалась ими непродуктивно.
Удачливые протестантские деловые люди более не стыдились своей продук-
тивной деятельности при жизни, а после смерти оставляли свои деньги дру-
гим, чтобы помочь им пойти по своим стопам".
Протестантизм, утверждал Вебер, выработал психологические условия,
необходимые для развития современного капитализма. Он определил, что
фундаментальный вклад кальвинизма заключается в выработке психологичес-
ких импульсов, основанных на его системе верований. Вебер придавал осо-
бое значение понятию "призвания", которое он связывал с кальвинистской
идеей о предопределении. Кальвинисты, уверенные в личном спасении, могли
участвовать в мирской деятельности, не волнуясь о ее последствиях для
своего спасения. При условии, что капитал приобретался приемлемыми
средствами и не тратился расточительно, его накопление было лишено ка-
ких-либо нравственных изъянов.
В задачи настоящей книги не входит критика веберовского тезиса. В не-
которых кругах тезис Вебера считается полностью дискредитированным, в
других он продолжает жить. Следует лишь отметить, что Вебер правильно
определил мощное экономическое и социальное влияние религиозных идей на
раннюю Европу нового времени. Сам факт, что религиозная мысль Реформации
могла придать необходимый стимул развитию современного капитализма, яв-
ляется мощным свидетельством необходимости изучения религиозных идей
этого периода. Но с какими еще областями связана религиозная мысль? Как
можно выявить эти связи без знакомства с языком и идеями ее эпохи? Для
обсуждения и оценки таких теорий необходимо знание реформационной мысли
и ее преемственности или несвязанности с тем, что было до нее.
Понятие о правах человека и оправданном цареубийстве
Можно утверждать, что Реформация изменила политическое лицо Европы,
частично благодаря принесенным ею политическим и социальным переменам, а
частично в связи с некоторыми новыми и опасными идеями, которые она об-
рушила на ничего не подозревающую Европу. Был поставлен под сомнение ряд
представлений, которые прежде вносили свой вклад в обеспечение полити-
ческой и социальной стабильности Западной Европы. Одно из таких предс-
тавлений касается "данности" существующих социальных структур. По ут-
верждениям таких политических теоретиков, как Квентин Скиннер, Реформа-
ция, а точнее кальвинизм, сыграли ведущую роль в переходе от средневеко-
вого понятия о мироустройстве, основанном на порядке, "который представ-
лялся естественным и вечным", к современному порядку, "основанному на
изменениях". Иными словами, средневековое мировоззрение было статичным:
каждому человеку было дано определенное место в обществе на основании
рождения и традиции, и изменить это положение было невозможно. Однако
кальвинизм предложил "идеологию перехода", согласно которой положение
человека в мире, по крайней мере частично, зависело от его собственных
усилий. Привлекательность этого учения для французских крестьян - или,
вернее, для буржуазии по всей Европе - является очевидной. Для соци-
ального класса, связанного своей неспособностью достичь существенного
продвижения в обществе, в котором доминировали традиция и семейные свя-
зи, доктрина фундаментальной изменчивости являлась чрезвычайно привлека-
тельной. Использование этого принципа английскими кальвинистами Иоанном
Понетом и Кристофером Гудманом для выработки теории оправданного цареу-
бийства свидетельствует о коренном отрыве от средневекового представле-
ния о том, что существующие структуры власти каким - то образом освящены
Богом таким образом, являются неуязвимыми и неизменными.
Аналогичные идеи развились и во Франции после Варфоломеевской ночи
1572 г., когда значительное количество французских протестантов было
убито в ходе спровоцированных проявлений народных антипротестантских
чувств. Первоначально французский кальвинизм ограничивался общими поли-
тическими размышлениями о свободе совести. В течение 1550-х годов, по
мере роста политического влияния кальвинизма по Франции, политическая
агитация французских кальвинистов была сосредоточена на веротерпимости.
Не было никаких противоречий между понятиями "француз" и "кальвинист":
быть французом и кальвинистом (или гугенотом, поскольку эти термины бо-
лее или менее взаимозаменяемы) не означало быть неверным французской ко-
роне. Логика и убедительность этой позиции, которые прельщали, среди
прочих, и Кальвина, были поколеблены в мае 1560 года во время Амбуазско-
го заговора, в ходе которого была предпринята попытка, при помощи и со-
действии ряда кальвинистских пасторов (к неудовольствию Кальвина), похи-
тить Франциска II. Однако именно Варфоломеевская ночь (1572 г.) вызвала
коренную перемену в политическом мышлении французских кальвинистов.
Возникновение монархомахов - людей, которые хотели наложить строгие
ограничения на права королей и считали, что противодействие тираническо-
му монарху является обязанностью (а не правом) людей - явилось прямым
следствием потрясенности, наступившей вслед за кровопролитием 1572 года.
В 1559 г. Кальвин, начиная осознавать практическое и политическое значе-
ние этого вопроса, допустил, что правители могут превысить свои полномо-
чия, противопоставив себя Богу; делая это, утверждал он, они аннулирова-
ли свою власть.
"Господь является Царем царей... Мы "подчиняемся тем, кого Он поста-
вил над нами, но лишь в Нем. Если они прикажут нам что-то, что противо-
речит Его воле, то для нас это приказание ничего не будет значить. В
этом случае мы должны игнорировать власть таких правителей. Нет ничего
незаконного в том, чтобы заставить их подчиниться истинной, уникальной и
верховной власти ("summa potestas") Бога. Именно по этой причине Даниил,
отказавшись подчиниться нечестивому закону, изданному царем, не считал
себя виновным перед ним (Дан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
том восхваления, потенциально продуктивным актом восхваления. Как отме-
чал Лютер: "Весь мир можно заполнить служением Богу - не только церкви,
но и дома, кухни, погреба, мастерские и поля". Как Лютер, так и Кальвин
отмечали важность плодотворной деятельности для христианского самоуваже-
ния. Трудясь для Бога, христиане в соcтоянии достичь чувств удовлетворе-
ния и самоуважения, которых иначе достичь нельзя.
Для реформаторов окончательный мотив человеческой деятельности нап-
равлен на Бога. Частные акценты у различных реформаторов могут отли-
чаться, однако основная тема остается неизменной: труд является естест-
венным ответом на милостивую инициативу Божию, проявленную к нам, пос-
редством которого мы проявляем нашу благодарность и одновременно служим
Ему и восхваляем Его в Его мире. Труд является прославлением Бога, он
служит общему благу, в нем проявляется человеческое творчество. Следует
подчеркнуть, что последние два блага охватываются первым. По словам анг-
лийского последователя Кальвина Уильяма Перкинса, "Истинным смыслом на-
шей жизни является служение Богу посредством служения людям". Для самого
Кальвина общей человеческой обязанностью является возделывание сада
Божьего в манере, соответствующей, с одной стороны, Богоданным дарам и
способностям человека, а с другой - нуждам конкретной обстановки. Общая
обязанность трудиться является великим социальным уравнителем, напомина-
нием о том, что все люди сотворены Богом равными.
Историческое преобразование статуса труда благодаря этой этике явля-
ется примечательным. От взгляда на труд как на социально унизительное,
хотя и практически необходимое занятие, которое должно быть уделом соци-
альных низов, богословие Кальвина прямо привело к взгляду на труд как на
достойное и славное средство прославления и утверждения Бога через Его
творение, которое еще более увеличивает человеческое благополучие. Не
случайно те регионы Европы, которые приняли протестантизм, вскоре оказа-
лись экономически процветающими - таковым оказалось неожиданное
следствие нового религиозного значения, придаваемого труду. Это подводит
нас к рассмотрению влияния Реформации на экономику и знаменитому тезису
Вебера о взаимоотношениях протестантизма и капитализма.
Реформационная мысль и происхождение капитализма
Популярная версия веберовского тезиса гласит, что капитализм является
прямым результатом протестантской Реформации. Такое утверждение является
исторически несостоятельным и, в любом случае, не соответствует тому,
что в действительности сказал Вебер. В своей работе "Протестантская эти-
ка и дух капитализма" Вебер подчеркивает, что он не имел.
"...ни малейшего намерения поддерживать такой глупый и доктринерский
тезис, как то, что дух капитализма... мог возникнуть только в результате
определенного воздействия Реформации. Само по себе то, что определенные
формы капиталистической деловой организации были известны задолго до Ре-
формации является достаточным опровержением такого утверждения".
Операции великих средневековых католических банкирских домов, таких,
как Медичи и Фуггеры, являются ясным свидетельством наличия капиталисти-
ческих представлений и методов до периода Реформации. Накануне Реформа-
ции такие города, как Антверпен, Аусбург, Льеж, Лиссабон, Лусса и Милан
были центрами капитализма в его средневековой форме. Нельзя пройти мимо
и религиозного значения дореформационного капитализма. Семейство Медичи
смогли полностью скупить папство. Фуггеры контролировали практически
каждое епископское назначение в Германии, Польше и Венгрии; они даже фи-
нансировали избрание Карла V императором. Эти события указывают на зна-
чение капитализма как религиозной силы накануне Реформации. Более того,
исследования Раймонда де Рувера, историка, имевшего во второй четверти
двадцатого века редкие знания по средневековой бухгалтерской практике,
указывают, что капиталистические представления и методы глубоко укорени-
лись в средневековом обществе в целом.
Так что же на самом деле сказал Вебер? Во - первых, он отметил, что
капитализм существовал задолго до Реформации. Капиталистические отноше-
ния характерны как для средневековых купеческих князей, так и для тради-
ционных крестьянских обществ. Вебер назвал капитализм, который он увидел
в средневековом периоде, "авантюрным капитализмом". Он утверждал, что
эта форма капитализма была оппортунистической и беспринципной: она пред-
полагала трату своих денежных доходов на пышный и испорченный образ жиз-
ни. Хотя средневековое общество терпимо относилось к финансовой дея-
тельности, она, тем не менее, считалась безнравственной. Вебер утверж-
дал, что новый "дух капитализма" возник в шестнадцатом веке. Это был не
столько капитализм, сколько конкретная форма капитализма, которая требу-
ет пояснений.
В отличие от средневекового "авантюрного капитализма", эта новая вер-
сия капитализма имела твердое нравственное основание. Хотя она поощряла
приобретение и накопление богатств, она, тем не менее, относилась к ним
аскетически. Эта форма капитализма, утверждал Вебер, не была склонна к
гедонизму. Напротив, временами она сознательно избегала прямых радостей
жизни. Как же можно было объяснить столь драматический поворот настрое-
ний?
На основании своих исследований Флоренции четырнадцатого и пятнадца-
того веков Вебер приходит к выводу о том, что в сознании тех, кто в этот
период приобретал капитал, происходил серьезный конфликт между их финан-
совой деятельностью, с одной стороны, и спасением их душ - с другой.
Например, Яков Фуггер осознавал серьезное расхождение между своей бан-
ковской деятельностью и действиями, которые Католическая Церковь тради-
ционно считала приводящими к спасению. В протестантских обществах шест-
надцатого и начала семнадцатого веков приобретение капитала не считалось
угрозой спасению. Таким образом, этому драматическому повороту в настро-
ениях находится религиозное объяснение.
Вебер связывает эти новые настроения с возникновением протестантизма.
Это особенно хорошо видно на примере кальвинистских писателей семнадца-
того века, таких как, Вениамин Франклин, работы которых сочетали похвалу
приобретению капитала в миру с критикой его растраты. Капитал следовало
приумножать, а не тратить. Британский историк пуританства Кристофер Хилл
следующим образом обобщает различия между протестантским и католическим
отношением к капиталу:
"Удачливые средневековые деловые люди умирали с чувством вины и ос-
тавляли свои деньги Церкви, которая распоряжалась ими непродуктивно.
Удачливые протестантские деловые люди более не стыдились своей продук-
тивной деятельности при жизни, а после смерти оставляли свои деньги дру-
гим, чтобы помочь им пойти по своим стопам".
Протестантизм, утверждал Вебер, выработал психологические условия,
необходимые для развития современного капитализма. Он определил, что
фундаментальный вклад кальвинизма заключается в выработке психологичес-
ких импульсов, основанных на его системе верований. Вебер придавал осо-
бое значение понятию "призвания", которое он связывал с кальвинистской
идеей о предопределении. Кальвинисты, уверенные в личном спасении, могли
участвовать в мирской деятельности, не волнуясь о ее последствиях для
своего спасения. При условии, что капитал приобретался приемлемыми
средствами и не тратился расточительно, его накопление было лишено ка-
ких-либо нравственных изъянов.
В задачи настоящей книги не входит критика веберовского тезиса. В не-
которых кругах тезис Вебера считается полностью дискредитированным, в
других он продолжает жить. Следует лишь отметить, что Вебер правильно
определил мощное экономическое и социальное влияние религиозных идей на
раннюю Европу нового времени. Сам факт, что религиозная мысль Реформации
могла придать необходимый стимул развитию современного капитализма, яв-
ляется мощным свидетельством необходимости изучения религиозных идей
этого периода. Но с какими еще областями связана религиозная мысль? Как
можно выявить эти связи без знакомства с языком и идеями ее эпохи? Для
обсуждения и оценки таких теорий необходимо знание реформационной мысли
и ее преемственности или несвязанности с тем, что было до нее.
Понятие о правах человека и оправданном цареубийстве
Можно утверждать, что Реформация изменила политическое лицо Европы,
частично благодаря принесенным ею политическим и социальным переменам, а
частично в связи с некоторыми новыми и опасными идеями, которые она об-
рушила на ничего не подозревающую Европу. Был поставлен под сомнение ряд
представлений, которые прежде вносили свой вклад в обеспечение полити-
ческой и социальной стабильности Западной Европы. Одно из таких предс-
тавлений касается "данности" существующих социальных структур. По ут-
верждениям таких политических теоретиков, как Квентин Скиннер, Реформа-
ция, а точнее кальвинизм, сыграли ведущую роль в переходе от средневеко-
вого понятия о мироустройстве, основанном на порядке, "который представ-
лялся естественным и вечным", к современному порядку, "основанному на
изменениях". Иными словами, средневековое мировоззрение было статичным:
каждому человеку было дано определенное место в обществе на основании
рождения и традиции, и изменить это положение было невозможно. Однако
кальвинизм предложил "идеологию перехода", согласно которой положение
человека в мире, по крайней мере частично, зависело от его собственных
усилий. Привлекательность этого учения для французских крестьян - или,
вернее, для буржуазии по всей Европе - является очевидной. Для соци-
ального класса, связанного своей неспособностью достичь существенного
продвижения в обществе, в котором доминировали традиция и семейные свя-
зи, доктрина фундаментальной изменчивости являлась чрезвычайно привлека-
тельной. Использование этого принципа английскими кальвинистами Иоанном
Понетом и Кристофером Гудманом для выработки теории оправданного цареу-
бийства свидетельствует о коренном отрыве от средневекового представле-
ния о том, что существующие структуры власти каким - то образом освящены
Богом таким образом, являются неуязвимыми и неизменными.
Аналогичные идеи развились и во Франции после Варфоломеевской ночи
1572 г., когда значительное количество французских протестантов было
убито в ходе спровоцированных проявлений народных антипротестантских
чувств. Первоначально французский кальвинизм ограничивался общими поли-
тическими размышлениями о свободе совести. В течение 1550-х годов, по
мере роста политического влияния кальвинизма по Франции, политическая
агитация французских кальвинистов была сосредоточена на веротерпимости.
Не было никаких противоречий между понятиями "француз" и "кальвинист":
быть французом и кальвинистом (или гугенотом, поскольку эти термины бо-
лее или менее взаимозаменяемы) не означало быть неверным французской ко-
роне. Логика и убедительность этой позиции, которые прельщали, среди
прочих, и Кальвина, были поколеблены в мае 1560 года во время Амбуазско-
го заговора, в ходе которого была предпринята попытка, при помощи и со-
действии ряда кальвинистских пасторов (к неудовольствию Кальвина), похи-
тить Франциска II. Однако именно Варфоломеевская ночь (1572 г.) вызвала
коренную перемену в политическом мышлении французских кальвинистов.
Возникновение монархомахов - людей, которые хотели наложить строгие
ограничения на права королей и считали, что противодействие тираническо-
му монарху является обязанностью (а не правом) людей - явилось прямым
следствием потрясенности, наступившей вслед за кровопролитием 1572 года.
В 1559 г. Кальвин, начиная осознавать практическое и политическое значе-
ние этого вопроса, допустил, что правители могут превысить свои полномо-
чия, противопоставив себя Богу; делая это, утверждал он, они аннулирова-
ли свою власть.
"Господь является Царем царей... Мы "подчиняемся тем, кого Он поста-
вил над нами, но лишь в Нем. Если они прикажут нам что-то, что противо-
речит Его воле, то для нас это приказание ничего не будет значить. В
этом случае мы должны игнорировать власть таких правителей. Нет ничего
незаконного в том, чтобы заставить их подчиниться истинной, уникальной и
верховной власти ("summa potestas") Бога. Именно по этой причине Даниил,
отказавшись подчиниться нечестивому закону, изданному царем, не считал
себя виновным перед ним (Дан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52