Люси приятно в компании этой девушки, особенно после утренней встречи с Анастасией.
– Люси, я просто нажала управляющую клавишу, чтобы вывести список адресов рассылки, а тут все вдруг исчезло.
– У-гу. – Экран монитора упрямо остается чистым, что они ни пробуют. – А ты твердо уверена, что нажала только управляющую клавишу?
– Мне так казалось, но, наверное, я сделала еще что-нибудь. – Лицо Лилиан искажено ужасом, но тут компьютер коротко гудит, чтобы привлечь к себе внимание, после чего на экране появляются яркие разноцветные диаграммы и цифры.
– Ой! – Они громко, облегченно смеются. – Как вы думаете, – спрашивает Лилиан, – это диск испорчен?
– Надеюсь. Иначе объяснение одно – в компьютер вселился злой дух.
– Может, попросить преподобного Стронга, чтобы он как бы вылечил его.
– Конечно. Пускай изгоняет дьявола.
Одним словом – одно удовольствие. Хорошая девушка, говорит себе Люси, когда за Лилиан закрывается дверь, – у нее это высшая похвала.
Канцелярия в полном порядке и заперта, теперь – домой, готовить обед. Люси болтает по телефону со своей подружкой Валери и одновременно режет картошку для запеканки. Сегодня попробуем новый способ, в микроволновке.
Неожиданно заходит Джим. Выглядит он жутко – усталый, неопрятный.
– Надеюсь, ты не собираешься давать урок в таком виде?
– В каком это таком? – обижается Джим.
– Какая у тебя одежда, Джим! Сейчас ты похож на пьянчужку из нижней Санта-Аны.
– У тебя, мама, слишком много предрассудков.
– У меня нет предрассудков. – Словно она какая-нибудь ханжа и затворница. Интересно, сам-то он бывает в нижней Санта-Ане? Просто возмутительно. И ведь ровно ничего не понимает, вон как снисходительно смотрит. Такой взгляд бывает и у Денниса, да и вообще они, Джим и Деннис, бывают иногда похожи до удивления. Почти всегда не вовремя. Люси пренебрежительно фыркает, берет себя в руки и возвращается к прерванной на секунду готовке. – Как бы там ни было, тебе стоило бы следить за своим внешним видом. Преподаватель обязан быть аккуратным.
– Какой я есть, такой у меня и вид.
– Ерунда, ты вполне способен позаботиться о своей внешности. Кроме того, одежда говорит, подает сигналы о том, что ты думаешь о людях, с которыми общаешься и, конечно же, что ты думаешь о себе самом.
– Семиотикой одежды увлекаешься, мамочка?
– Как ты сказал, семиотика? Не знаю такого слова.
– То самое, что ты тут говорила про сигналы.
– Тогда – да. А ты бы пошел, посмотрел на себя в зеркало.
– Сию секунду.
– Ты останешься обедать?
– Нет, я только забежал проверить, нет ли мне каких писем.
Вот это как у них делается.
– Нет, ничего не было.
Джим торопливо удаляется – не хочет, видимо, нарваться на Денниса. Вот это тревожит Люси больше всего, эта все расширяющаяся трещина между отцом и сыном. Не трудно понять, насколько тяжело это для обоих. Каждому из них нужно ощущать уважение другого, это в порядке вещей. А сейчас, когда и у Джима, и у Денниса великое множество неприятностей, эта потребность становится еще более настоятельной. Поддержка, взаимопомощь в трудную минуту… Люси берет телефон и звонит Джиму в машину.
– Слушай, Джим, а ты не зайдешь к нам завтра вечером? Последнее время мы почти тебя не видим. – Не почти, а совсем, с того самого времени как Джим и Деннис разругались; ведь прошло уже больше недели, и Люси отчетливо чувствует, как все больше и больше обижается Деннис – да и Джим, наверное, тоже.
– Даже и не знаю, мама.
Люси разрывается между желанием сказать сыночку пару ласковых слов и тревогой за него.
– И не заявляйся сюда, как сегодня, – посмотрел, нет ли писем, и до свидания, – резко говорит она. – У нас тут не почта. Ты просто обязан зайти к нам в ближайшее время и нормально, спокойно пообедать с отцом и матерью, ты это понимаешь?
– Хорошо. – Голос из трубки тоже звучит резко. – Только не завтра. Но ничего хорошего из этого не получится – он еще решит, что я опять хочу жить за его счет. – И Джим положил трубку.
Буквально через пару минут приходит Деннис, злой и недовольный. Желая отвлечь его мысли от работы, Люси начинает рассказывать про Анастасию и Лилиан – занятие довольно рискованное, можно нарваться на окрик: «Да отстань ты от меня!» Но Деннис ограничивается нечленораздельным хмыканьем. После обеда Люси решает использовать другую тактику. Пусть он выговорится, не нужно копить это все внутри.
– А что у тебя сегодня на работе?
– С Лемоном общался.
Ну, тогда понятно. Все-таки этот Лемон – очень неприятный тип, хотя Люси весьма трудно такое представить, на вечеринках ЛСР она видела совершенно обворожительного мужчину.
– И о чем?
Но Деннис не желает ничего рассказывать, он уходит в видеокомнату, вытаскивает из портфеля бумаги и погружается в работу. Люси прибирает со стола и садится. Хочется, чтобы ноги отдохнули. Завтра у нее урок на библейских курсах, нужно будет объяснять им Послание к Галатам, очень трудный текст. Павел вообще пишет весьма неоднозначно, в глаза это, может, и не бросается, но если читать повнимательнее… В нем чувствуется борьба различных желаний, полной самоотдачи и чего-то – эгоцентричного, что ли? В результате иногда получается нечто смутное, неопределенное. Люси перечитывает педагогическое пособие и задумывается о своих учениках. И начинает клевать носом. Пора ложиться, и чего это вечер всегда такой короткий? Деннис так там и сидит, наклонил голову чуть набок и смотрит куда-то в пустоту. Думает, наверное, об участке около Эврики, мечтает бросить все и уехать. Люси зябко ежится, ей совсем не по душе безлюдие и заброшенность этого побережья. И тем более – почти полный разрыв с друзьями, с работой, да со всем миром. Она даже задумывалась, несколько виновато, а не был ли пожар, который выжег там землю, чем-то вроде непрошеного ответа на ее молитвы. Не удовлетворил ли Господь самое недостойное из ее желаний, в порядке некоего урока или предостережения… Они ложатся. Вот и еще один день прожит. Сонные молитвы. Нужно притащить сюда Джима. Подумаем об этом завтра. Это важно. После урока. Или после Лилиан. Или…


Глава 19

В субботу утром все та же вечная тусовка начинается с развлечений в спортзале – и вдруг Сэнди чувствует, что его от всего этого тошнит. Снаружи – яркое солнце, и зал с его зеркалами, растениями, яркими стенами, громко клацающими тренажерами, спортивными шортами, трико и сладковатым запахом пота попросту тесен для такого великолепного дня.
– А-а-а-а-а-а! Ску-у-у-ушно! – Сэнди отпускает штангу тренажера, и грузы с грохотом валятся вниз; он пулей вылетает из зала, чтобы через несколько минут вернуться с купленным в молле мячом, битами и перчатками.
– Пошли, пошли! Поиграем в мячик! – Он быстренько выгоняет компанию на улицу.
Потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, где же здесь поблизости можно сыграть в софтбол [[16 - Разновидность бейсбола, при которой играют на площадке с уменьшенными размерами более крупным мячом.]], но в конце концов Эйб вспоминает, и они едут на юг, а потом – на восток, в Ортегу. Большая поросшая травой площадка, совершенно пустая и обсаженная по краям эвкалиптами, как раз то, что доктор прописал. Есть даже сетка вокруг, чтобы мяч не улетал. Они разбиваются на команды, далее все идет по порядку: сперва глазные пипетки, затем – игра.
Никто из компании не играл после окончания школы, а то и дольше, поэтому первые подачи проходят совершенно хаотически. Сэнди стоит шортстоппером и довольно хорошо берет низкие подачи, но потом неудачно отскочивший от земли мяч попадает ему прямо в голову. Сэнди все-таки ловит его и успевает выбить делающего перебежку Эйба. На лбу Сэнди появляется ярко-красное пятно, украшенное отчетливым рисунком шнуровки мяча. Услышав, что он теперь похож на франкенштейновского монстра, подвергнутого трепанации черепа, Сэнди входит в роль, что далеко не помогает его игре.
Таши, по всей видимости, запустил себе дозу «Восприятия прекрасного», он смотрит на все окружающее с оцепенелым восхищением четырехлетнего ребенка; когда бита попадает к нему в руки, он так же оцепенело смотрит на первые два мяча, поданные Артуром. Он забыл, что там делают с этой палкой, – восхищенно разинул рот и глазеет, как красиво летит мячик. Подбежавший Сэнди напоминает Таши, для чего он здесь стоит, взмахивает руками, изображая удар.
– Я знаю, – понимающе кивает Таши. – Я просто рассматривал траекторию.
Со следующей подачи он бьет налево, так высоко и далеко, что, к тому моменту как Хэмфри добежал до мяча, Таши успел пересечь всю площадку и сидит уже на земле в «доме», с видом еще более ошалелым, чем прежде.
– Зачетная пробежка, да? Вот здорово. Смена подачи, Джим занимает левое поле, из него прямо брызжет восторг.
– Я люблю софтбол!
– Джим, да ты же никогда в него не играл!
– Верно, но я все равно его люблю.
На этом чистом зеленом прямоугольнике словно исчезают все взрослые беды и заботы, Джим чувствует себя первоклассником.
К сожалению всей своей команды, играет он тоже как первоклассник. Бита у Артура, и тот подает Джиму верховой мяч. Сразу после удара Джим бросается вперед – а как же иначе, ведь мяч там, впереди, верно ведь? Однако на бегу Джим начинает прикидывать траекторию, соображает, что она проходит очень высоко, пытается дать задний ход и, конечно же, приземляется на пятую точку; мгновенно вскочив, он видит приближающийся мячик и отчаянно несется назад, оглядываясь через плечо – а через какое плечо оглядываться? Через левое? Через правое? Решить очень трудно. Теперь мяч снижается с каким-то неестественно большим ускорением; несущийся во весь опор Джим подпрыгивает, мяч стукается о кончик перчатки, отскакивает, уходит в сторону – нет вы подумайте, еще бы один дюйм кожи, и это был бы совершенно невероятный захват! Джим падает, вскакивает, хватает мяч, бросает его куда-то мимо стоящего на перехвате Сэнди и смотрит, как Анджела подбирает катящийся мяч с земли и пытается запятнать уже почти окончившего пробежку Артура. Вот же черт! Вирджиния – теперь с битой она – покатывается от хохота. Джим в сердцах швыряет перчатку на землю и в ответ на ухмылки товарищей по команде скорбно пожимает плечами.
– Бей опять сюда!
– Попытаюсь, – откликается Вирджиния.
Дальше все так же, новые подачи, новые грубые ошибки, отчаянная, неуклюжая гонка за мячом, дикие, куда попало броски. Все, одним словом, сто четыре удовольствия.
Бита опять у Таши, теперь он бьет еще дальше, чем в первый раз. Снова зачетная пробежка. В ожидании следующих его ударов противники отодвигаются как можно дальше, чуть не к окружающим площадку эвкалиптам.
– Да мне ж так далеко не выбить, – валится от хохота Таши.
– Выбьешь, выбьешь. Не болтай, а работай.
Когда полевые игроки отошли на такое расстояние, между ними, конечно же, образовались широченные промежутки; после пушечного удара Таши мяч летит, кажется, по прямой – две сотни футов на постоянной высоте в восемь футов, затем он касается травы и долго-долго катится. Еще одна зачетная. В следующий раз происходит в точности то же самое. Четыре удара – четыре зачетные пробежки. Таш стоит в «доме», на лице его прежнее изумление.
– Четыре зачетные, точно? Или три? Четыре, да? Вот здорово.
Когда Таши приходится играть в поле, результат получается совершенно иной. Стоя центровым, он ловит не очень сильно поданный мяч и видит, как Дебби пытается перебежать с третьей в «дом». Отличный случай выбить ее, так что Таши широко размахивается и вкладывает в бросок всю свою силушку немереную. К сожалению, он выпускает мяч из руки чуть-чуть рановато, тот пролетает в сорока футах над ограждением и уходит куда-то за деревья, в кусты. Никто не успел заметить, куда именно. Таш стоит посреди поля и серьезно, с некоторым недоумением рассматривает свою правую руку. Остальные обессилено хватаются за животы. Мячик так и не обнаруживается, Сэнди объявляет игру законченной, и все садятся на траву – погреться на солнце, подкрепиться гамбургерами и кока-колой.
– А может, он вышел на орбиту?
– Мощная игра.
Джим сидит на траве рядом с Розой и Габриэлой, которые удостоили его на сегодняшний день своего внимания. Эти девушки выбирают себе исключительно тех ребят, которые наверняка не воспримут их заигрывания всерьез, с которыми им хорошо и спокойно. Джим, конечно же, гордится высоким доверием, но не может и отказать себе в удовольствии пофантазировать – а вдруг сегодня они серьезно? Да, ночка получилась бы будь здоров, это что же такое продемонстрировали бы экраны!
Джим даже толком и не заметил, что с другой стороны от него сидит Вирджиния, чем-то вдобавок раздраженная – при первой же попытке обнять ее она рявкает на Джима и бьет его по руке.
– Что это с тобой? – Джим обижен, а еще больше удивлен.
Вирджиния молчит. Она хмурится, ни за что не признается, какая это муха ее укусила, чем и доводит Джима до полного исступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72