Команды эти держатся плотными кучками, обособленно. Макферсон разглядывает своих соперников с любопытством. Он отпускает какие-то шутки, однако напускная эта беззаботность дается ему с трудом и вряд ли выглядит убедительно. Хочется одного – сесть и спокойно посидеть.
Ну, слава Богу, начинается; появившийся в зале полковник ВВС уверенным шагом подходит к украшенной неизбежным флагом трибуне. Телевизионщики включают свое освещение, из динамиков раздается вой – от одного из многочисленных микрофонов, установленных на трибуне. Очередная большая пресс-конференция, коронный номер пентагонской шатии-братии, пользующийся, как ни странно, популярностью у публики. На выступающего нацелено несколько телекамер, кроме того Макферсон замечает в толпе Целую уйму журналистов, работающих на военно-технические издания – из «Эвиэйшн уик энд Спейс текнолоджи», «Нэшнл дефенс», «Си-Ди-Ай тудей», «Милитари спейс» и так далее. На значках других репортеров можно прочитать «Уолл-стрит джорнел», «Юнайтед Пресс Интернешнл», «Ассошиэйтед Пресс», «Сайенс», «Тайм», названия многих газет. Предстоящее событие вполне достойно заметного места в ряду новостей, а хитроумные вояки еще и превратили объявление результатов конкурса в настоящий спектакль. Полковник, которому поручена роль церемониймейстера, является, судя по всему, классным специалистом по связям с общественностью. Опытный, наверное, летчик, саркастически улыбается Макферсон, а сейчас ему придется объявить о начале программы, которая сделает летчиков ненужными.
Сперва приходится выслушать длинное, цветистое описание системы «Оса», ее неоценимых достоинств и огромного значения для американской обороны – все это, конечно же, рассказывается сугубо для телекамер и журналистов. Не обходится и без упоминания того, какая это объемная и дорогостоящая программа. Напряжение участников конкурса растет, они с неослабным вниманием выслушивают всю эту пустопорожнюю болтовню. Да кончай ты, сукин сын, чуть не хором думают семьдесят голов, кончай и переходи к делу. Но и речь эта – тоже элемент ритуального унижения, она лишний раз напоминает, кто здесь начальник, а кто – так, проситель…
Эти мысли на какое-то время отвлекают Макферсона, но затем он вздрагивает.
– Мы рады объявить, – вещает полковник, – что контракт по системе «Оса» присужден фирме «Парнелл эвиэйшн инкорпорейтед». Суммарная стоимость их проекта составляет шестьсот девяносто девять миллионов долларов. Подробное изложение оснований для принятия этого решения содержится в документе, который будет вам роздан.
Желудок болезненно сжимается, превращается в тесный, горячий комок. А что Лемон? Да одно выражение этой густо побагровевшей физиономии может привести человека в еще большую ярость, чем результат конкурса. Макферсон хватает одну из передаваемых по рукам брошюрок и торопливо пробегает первую страницу, содержащую основные параметры. А затем перечитывает ее – медленно и недоуменно, моргая, словно не веря собственным глазам.
Судя по всему, используется лазер на алюмоиттриевом гранате и двухконтейнерная компоновка. И шестьсот девяносто девять миллионов! Но это же невозможно! Все совершенно ясно – «Парнелл» забил в своем предложении невыполнимо низкую стоимость, которая обязательно будет потом превышена. И ВВС не заметили этого жульничества. Точнее – сделали вид, что не заметили. В зале нарастает пораженный, протестующий ропот, за которым не слышно радостной трескотни парнелловской команды, – до всех доходит смысл напечатанного в этой брошюрке. Счастливые победители конкурса попадают в плотное кольцо репортеров, их слепит яркий свет телевизионных софитов – розовые, словно отдаленные от тел лица, радостные улыбки, глаза…
И тут Макферсона словно прорвало.
– Все это сплошное жульничество! – Он захлебывается от негодования. – Наше предложение было лучшим из поданных, а они выбрали до наглости очевидную липу.
Лемон и остальная публика из ЛСР совершенно ошарашены – Деннис никогда в жизни не позволял себе подобных вспышек. У Арта Вонга даже отвисла челюсть.
Элегантный, с легкой сединой в волосах Дональд Херефорд внешне невозмутим.
– Вы считаете, что им трудно будет уложиться в заявленную стоимость проекта? – поворачивается он к Макферсону.
– Не трудно, а абсолютно невозможно! Не представляю себе, каким образом финансовые эксперты пропустили эту чушь собачью. А сам проект – вы только посмотрите, они же наплевали на все ограничения, поставленные ЗНП: два контейнера, АИГ-лазер, одиннадцать и восемь киловатта – да откуда же, спрашивается, самолет возьмет столько энергии для питания этой мутотени? – Лицо Макферсона горит, сердце бешено колотится. – Нас сделали, как маленьких! – Он швыряет глянцевую брошюрку на соседнее кресло.
– Пожалуй, – бесстрастно кивает Херефорд. – Так вы совершенно уверены, что наше предложение лучше?
– Да, – хрипло цедит Макферсон. – Наше предложение – лучшее из поданных.
Губы Херефорда сжимаются, его лицо становится жестким.
– Есяи мы спустим им с рук сегодня, они будут повторять такие номера снова и снова. Нарушится сам процесс проведения конкурсов.
Секунду он думает, затем поворачивается к Лемону:
– Мы опротестуем решение комиссии. Вот уж чего Макферсон не ожидал никак. Он совершенно изумлен. Протест?
– Но… – неуверенно начинает Лемон, однако нетерпеливый взмах руки Херефорда заставляет его смолкнуть. Неужели этот непробиваемый нью-йоркский начальник внутренне кипит? Трудно сказать.
– Свяжитесь с нашими юристами – со здешней фирмой, вашингтонской, – и снабдите их всей необходимой информацией. Если в парнелловском предложении имеются несоответствия требованиям ЗНП, мы сможем добиться судебного постановления о приостановке передачи контракта.
Судебное постановление.
Желудок Макферсона начинает постепенно возвращаться в нормальное свое состояние. Так что же, мы, значит, возбуждаем какой-то иск? Темный лес, вся эта юриспруденция, так что пусть ею занимаются те, кто понимает.
Лемон кивнул головой, сглотнул.
– Хорошо. Мы этим займемся. – На его лице полная растерянность.
Чтобы успокоиться, Макферсон несколько раз глубоко вдыхает воздух; в его голове, надоедая, крутится: судебное постановление, судебное постановление. А тем временем в другом углу зала парнелловская команда продолжает ликовать. Жулье, сукины дети. Ведь нельзя же построить систему «Оса» за шестьсот девяносто девять миллионов, нельзя, и они знают это лучше, чем кто-либо другой. Такая низкая цена – просто уловка, чтобы получить контракт, а уж потом начать разговоры о «непредвиденных обстоятельствах», требующих дополнительных вложений. И никаких тут нет ошибок, сознательная, заранее спланированная ложь. Вот и конкурируй с такими жуликами и лжецами. Да еще когда им подыгрывают военно-воздушные силы. Какое там подыгрывают, сами по уши завязли в этом вранье. Более того – играют в нем руководящую роль. Макферсону становится тошно – не в переносном, а в самом буквальном, физиологическом смысле слова. Он тяжело опускается в кресло, берет брошюрку, тупо, словно на какой-то непонятный и незнакомый предмет, глядит на обложку.
Глава 35
Сэнди Чапмэн в гостях у своего друга и клиента Джона Стермонда; по огромному экрану скользят дельтапланеристы – чемпионат устроили не где-нибудь, а прямо над водопадом Виктория, динамики орут голосами «Моргонавтов», Сэнди и Джон занюхивают серебристый порошок полиморфия и обсуждают коммерческие перспективы некоего мягкого слухового галлюциногена – обычный, одним словом, трудовой день Чапмэна. И тут врывается до предела взбудораженная Викки Гейл, союзница Джона.
– Этот подонок нас кинул!
Выясняется следующее: они с Джоном передали одному из своих распространителей около литра «Звонка», а теперь Адам, этот самый распространитель, смылся, исчез из ОкО. Найти его невозможно, послать счет некому, так что Джон и Викки подлетели тысяч на десять. Все равно что выронили из кармана на улице, и тут уж никто не догонит тебя и не спросит: «Простите, это не ваш бумажник?» И в полицию не сунешься. С концами. Так вот расплачиваются за ошибочную оценку надежности партнера.
Викки с ревом падает на диван, Джон вскочил и носится по комнате.
– Мать его в глаз и в ухо! Ведь чувствовал я, что нельзя верить этому ублюдку.
Постепенно в комнате повисает тяжелая мрачная тишина. Глубоко вздохнув, Сэнди лезет в адидасовскую сумку и вытаскивает объемистую пипетку «Калифорнийского зноя».
– Ну что тут скажешь, – еще раз вздыхает он, – при таком крутом напряге остается только одно – удолбаться в полный умат.
Пипетка идет по кругу.
– Воспринимайте, – мирно мурлычет Сэнди, – все это бесстрастно. Ну произошло такое вот событие. Соприкосновение с внешней реальностью. Ведь разве часто увидишь подобное? Так что вы приобрели неоценимый жизненный опыт. Получили урок, значительно расширивший как сферу познания, так и сферу эмоций.
– Точно, – говорит Викки.
– Въезжаю, – говорит Джон.
– А к тому же это я дал вам литруху, а потом согласился, что вы переправите ее этому динамщику Адаму. Так что половина с меня. Да ладно, задвинем побольше и все вернем.
– Т-точно.
– Ну, это ты по-дружески. Кому сказать – не поверят.
По кругу идет другая пипетка, на этот раз – с «Щекоткой». И сразу становится ясно, какая забавная приключилась история, смех да и только. Только все так размякли, что смеяться нет сил.
– Высокий производственный риск. – Обессиленное хихиканье.
– Такое вот нарушение инвестиционного процесса. – Вконец обессиленное хихиканье.
– Нас поставили раком.
Одним словом, удар судьбы принят с достоинством. Но что касается Сэнди, его веселое благодушие – скорее маска, за которой идет напряженная работа мысли. Он думал получить с Джона и Викки несколько тысяч, Джон и Викки, судя по всему, думали получить эти тысячи с Адама, который в свою очередь подумал, подумал, да и сделал ноги. Так что пишите письма.
Но эти несколько тысяч необходимы позарез, иначе нечем будет расплатиться за очередную партию товара с Чарльзом, который работает сугубо по принципу «деньги на бочку». Возникает и серьезная проблема с текущими расходами, особенно если учесть умопомрачительные счета этого майамского центра регенеративной терапии. Сэнди начинает подбивать свои доходы и расходы прямо в голове – да у него, собственно, и нет другой бухгалтерской книги; это не мешает ему поддерживать беседу с хозяевами дома.
Где-то в процессе разговора Джон сказал нечто очевидным образом интересное; покончив с вычислениями – и получив заранее ожидавшийся безрадостный результат, – Сэнди возвращается к этому моменту.
– Что это ты там только что сказал?
– А? – переспрашивает Джон. – Что?
– Это я спрашиваю – что? Что ты там сказал? Ты можешь повторить?
– Ну, ты слишком многого хочешь. О чем мы вообще говорили?
– Ну… насчет опасной работы, насчет того, какое у нас рискованное занятие, и тут ты вроде упомянул аэрокосмические заводы.
– Да, ну да! Точно. Это мой приятель Ларри, он крутится по части промышленного шпионажа. Заходит в нужную контору, вроде как ремонтник, или уборщик, или еще кто, и прихватывает там, что плохо лежит – документы всякие и дискеты. Его босс – из Сан-Диего. Занятие и так достаточно опасное, а тут вдруг Ларри сообщает, что они перешли на прямые диверсии.
– Да-да, я про такие штуки где-то уже читал, – кивает Сэнди. Вот крутится что-то в голове, а никак не вспомнить… что-то такое, о чем недавно говорили… когда же это было? – А ты знаешь этого типа из Сан-Диего?
– Ларри не называл его имени. Они вроде работают еще на кого-то, на людей, которым все это нужно, и Ларри это в лом. Башли откалываются крутые, но очень уж стремно.
– Так он что, прямо сам и занимается этими диверсиями?
– Отчасти. Ну и есть еще ребята, которые работают уже на него – вроде как и твой дружок Бастанчери.
– Это что, Артур что ли?
Сэнди задумывается. До этого момента он никак не мог сообразить, где же это недавно говорилось о чем-то подобном, но с упоминанием Артура мгновенно оживает та тусовка в Торри-Пайнс, опиум и беседа с Бобом Томпкинсом. Что же это такое Боб тогда говорил? Хрен тут вспомнишь. Привычный ты там или непривычный, устойчивый или неустойчивый, но регулярное употребление лошадиных доз наркотиков не может пройти бесследно. Огромные усилия, предельная концентрация внимания позволяют Сэнди достаточно надежно функционировать в настоящем, но вот прошлое… прошлое, оно словно улетучивается. Есть уйма перепутанных дорожек, тянущихся куда-то туда, к центрам памяти, но программа, которая позволила бы разобраться в этом лабиринте, отсутствует начисто.
Ну ладно, всех подробностей, конечно же, не восстановишь, но основной смысл припоминается достаточно четко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Ну, слава Богу, начинается; появившийся в зале полковник ВВС уверенным шагом подходит к украшенной неизбежным флагом трибуне. Телевизионщики включают свое освещение, из динамиков раздается вой – от одного из многочисленных микрофонов, установленных на трибуне. Очередная большая пресс-конференция, коронный номер пентагонской шатии-братии, пользующийся, как ни странно, популярностью у публики. На выступающего нацелено несколько телекамер, кроме того Макферсон замечает в толпе Целую уйму журналистов, работающих на военно-технические издания – из «Эвиэйшн уик энд Спейс текнолоджи», «Нэшнл дефенс», «Си-Ди-Ай тудей», «Милитари спейс» и так далее. На значках других репортеров можно прочитать «Уолл-стрит джорнел», «Юнайтед Пресс Интернешнл», «Ассошиэйтед Пресс», «Сайенс», «Тайм», названия многих газет. Предстоящее событие вполне достойно заметного места в ряду новостей, а хитроумные вояки еще и превратили объявление результатов конкурса в настоящий спектакль. Полковник, которому поручена роль церемониймейстера, является, судя по всему, классным специалистом по связям с общественностью. Опытный, наверное, летчик, саркастически улыбается Макферсон, а сейчас ему придется объявить о начале программы, которая сделает летчиков ненужными.
Сперва приходится выслушать длинное, цветистое описание системы «Оса», ее неоценимых достоинств и огромного значения для американской обороны – все это, конечно же, рассказывается сугубо для телекамер и журналистов. Не обходится и без упоминания того, какая это объемная и дорогостоящая программа. Напряжение участников конкурса растет, они с неослабным вниманием выслушивают всю эту пустопорожнюю болтовню. Да кончай ты, сукин сын, чуть не хором думают семьдесят голов, кончай и переходи к делу. Но и речь эта – тоже элемент ритуального унижения, она лишний раз напоминает, кто здесь начальник, а кто – так, проситель…
Эти мысли на какое-то время отвлекают Макферсона, но затем он вздрагивает.
– Мы рады объявить, – вещает полковник, – что контракт по системе «Оса» присужден фирме «Парнелл эвиэйшн инкорпорейтед». Суммарная стоимость их проекта составляет шестьсот девяносто девять миллионов долларов. Подробное изложение оснований для принятия этого решения содержится в документе, который будет вам роздан.
Желудок болезненно сжимается, превращается в тесный, горячий комок. А что Лемон? Да одно выражение этой густо побагровевшей физиономии может привести человека в еще большую ярость, чем результат конкурса. Макферсон хватает одну из передаваемых по рукам брошюрок и торопливо пробегает первую страницу, содержащую основные параметры. А затем перечитывает ее – медленно и недоуменно, моргая, словно не веря собственным глазам.
Судя по всему, используется лазер на алюмоиттриевом гранате и двухконтейнерная компоновка. И шестьсот девяносто девять миллионов! Но это же невозможно! Все совершенно ясно – «Парнелл» забил в своем предложении невыполнимо низкую стоимость, которая обязательно будет потом превышена. И ВВС не заметили этого жульничества. Точнее – сделали вид, что не заметили. В зале нарастает пораженный, протестующий ропот, за которым не слышно радостной трескотни парнелловской команды, – до всех доходит смысл напечатанного в этой брошюрке. Счастливые победители конкурса попадают в плотное кольцо репортеров, их слепит яркий свет телевизионных софитов – розовые, словно отдаленные от тел лица, радостные улыбки, глаза…
И тут Макферсона словно прорвало.
– Все это сплошное жульничество! – Он захлебывается от негодования. – Наше предложение было лучшим из поданных, а они выбрали до наглости очевидную липу.
Лемон и остальная публика из ЛСР совершенно ошарашены – Деннис никогда в жизни не позволял себе подобных вспышек. У Арта Вонга даже отвисла челюсть.
Элегантный, с легкой сединой в волосах Дональд Херефорд внешне невозмутим.
– Вы считаете, что им трудно будет уложиться в заявленную стоимость проекта? – поворачивается он к Макферсону.
– Не трудно, а абсолютно невозможно! Не представляю себе, каким образом финансовые эксперты пропустили эту чушь собачью. А сам проект – вы только посмотрите, они же наплевали на все ограничения, поставленные ЗНП: два контейнера, АИГ-лазер, одиннадцать и восемь киловатта – да откуда же, спрашивается, самолет возьмет столько энергии для питания этой мутотени? – Лицо Макферсона горит, сердце бешено колотится. – Нас сделали, как маленьких! – Он швыряет глянцевую брошюрку на соседнее кресло.
– Пожалуй, – бесстрастно кивает Херефорд. – Так вы совершенно уверены, что наше предложение лучше?
– Да, – хрипло цедит Макферсон. – Наше предложение – лучшее из поданных.
Губы Херефорда сжимаются, его лицо становится жестким.
– Есяи мы спустим им с рук сегодня, они будут повторять такие номера снова и снова. Нарушится сам процесс проведения конкурсов.
Секунду он думает, затем поворачивается к Лемону:
– Мы опротестуем решение комиссии. Вот уж чего Макферсон не ожидал никак. Он совершенно изумлен. Протест?
– Но… – неуверенно начинает Лемон, однако нетерпеливый взмах руки Херефорда заставляет его смолкнуть. Неужели этот непробиваемый нью-йоркский начальник внутренне кипит? Трудно сказать.
– Свяжитесь с нашими юристами – со здешней фирмой, вашингтонской, – и снабдите их всей необходимой информацией. Если в парнелловском предложении имеются несоответствия требованиям ЗНП, мы сможем добиться судебного постановления о приостановке передачи контракта.
Судебное постановление.
Желудок Макферсона начинает постепенно возвращаться в нормальное свое состояние. Так что же, мы, значит, возбуждаем какой-то иск? Темный лес, вся эта юриспруденция, так что пусть ею занимаются те, кто понимает.
Лемон кивнул головой, сглотнул.
– Хорошо. Мы этим займемся. – На его лице полная растерянность.
Чтобы успокоиться, Макферсон несколько раз глубоко вдыхает воздух; в его голове, надоедая, крутится: судебное постановление, судебное постановление. А тем временем в другом углу зала парнелловская команда продолжает ликовать. Жулье, сукины дети. Ведь нельзя же построить систему «Оса» за шестьсот девяносто девять миллионов, нельзя, и они знают это лучше, чем кто-либо другой. Такая низкая цена – просто уловка, чтобы получить контракт, а уж потом начать разговоры о «непредвиденных обстоятельствах», требующих дополнительных вложений. И никаких тут нет ошибок, сознательная, заранее спланированная ложь. Вот и конкурируй с такими жуликами и лжецами. Да еще когда им подыгрывают военно-воздушные силы. Какое там подыгрывают, сами по уши завязли в этом вранье. Более того – играют в нем руководящую роль. Макферсону становится тошно – не в переносном, а в самом буквальном, физиологическом смысле слова. Он тяжело опускается в кресло, берет брошюрку, тупо, словно на какой-то непонятный и незнакомый предмет, глядит на обложку.
Глава 35
Сэнди Чапмэн в гостях у своего друга и клиента Джона Стермонда; по огромному экрану скользят дельтапланеристы – чемпионат устроили не где-нибудь, а прямо над водопадом Виктория, динамики орут голосами «Моргонавтов», Сэнди и Джон занюхивают серебристый порошок полиморфия и обсуждают коммерческие перспективы некоего мягкого слухового галлюциногена – обычный, одним словом, трудовой день Чапмэна. И тут врывается до предела взбудораженная Викки Гейл, союзница Джона.
– Этот подонок нас кинул!
Выясняется следующее: они с Джоном передали одному из своих распространителей около литра «Звонка», а теперь Адам, этот самый распространитель, смылся, исчез из ОкО. Найти его невозможно, послать счет некому, так что Джон и Викки подлетели тысяч на десять. Все равно что выронили из кармана на улице, и тут уж никто не догонит тебя и не спросит: «Простите, это не ваш бумажник?» И в полицию не сунешься. С концами. Так вот расплачиваются за ошибочную оценку надежности партнера.
Викки с ревом падает на диван, Джон вскочил и носится по комнате.
– Мать его в глаз и в ухо! Ведь чувствовал я, что нельзя верить этому ублюдку.
Постепенно в комнате повисает тяжелая мрачная тишина. Глубоко вздохнув, Сэнди лезет в адидасовскую сумку и вытаскивает объемистую пипетку «Калифорнийского зноя».
– Ну что тут скажешь, – еще раз вздыхает он, – при таком крутом напряге остается только одно – удолбаться в полный умат.
Пипетка идет по кругу.
– Воспринимайте, – мирно мурлычет Сэнди, – все это бесстрастно. Ну произошло такое вот событие. Соприкосновение с внешней реальностью. Ведь разве часто увидишь подобное? Так что вы приобрели неоценимый жизненный опыт. Получили урок, значительно расширивший как сферу познания, так и сферу эмоций.
– Точно, – говорит Викки.
– Въезжаю, – говорит Джон.
– А к тому же это я дал вам литруху, а потом согласился, что вы переправите ее этому динамщику Адаму. Так что половина с меня. Да ладно, задвинем побольше и все вернем.
– Т-точно.
– Ну, это ты по-дружески. Кому сказать – не поверят.
По кругу идет другая пипетка, на этот раз – с «Щекоткой». И сразу становится ясно, какая забавная приключилась история, смех да и только. Только все так размякли, что смеяться нет сил.
– Высокий производственный риск. – Обессиленное хихиканье.
– Такое вот нарушение инвестиционного процесса. – Вконец обессиленное хихиканье.
– Нас поставили раком.
Одним словом, удар судьбы принят с достоинством. Но что касается Сэнди, его веселое благодушие – скорее маска, за которой идет напряженная работа мысли. Он думал получить с Джона и Викки несколько тысяч, Джон и Викки, судя по всему, думали получить эти тысячи с Адама, который в свою очередь подумал, подумал, да и сделал ноги. Так что пишите письма.
Но эти несколько тысяч необходимы позарез, иначе нечем будет расплатиться за очередную партию товара с Чарльзом, который работает сугубо по принципу «деньги на бочку». Возникает и серьезная проблема с текущими расходами, особенно если учесть умопомрачительные счета этого майамского центра регенеративной терапии. Сэнди начинает подбивать свои доходы и расходы прямо в голове – да у него, собственно, и нет другой бухгалтерской книги; это не мешает ему поддерживать беседу с хозяевами дома.
Где-то в процессе разговора Джон сказал нечто очевидным образом интересное; покончив с вычислениями – и получив заранее ожидавшийся безрадостный результат, – Сэнди возвращается к этому моменту.
– Что это ты там только что сказал?
– А? – переспрашивает Джон. – Что?
– Это я спрашиваю – что? Что ты там сказал? Ты можешь повторить?
– Ну, ты слишком многого хочешь. О чем мы вообще говорили?
– Ну… насчет опасной работы, насчет того, какое у нас рискованное занятие, и тут ты вроде упомянул аэрокосмические заводы.
– Да, ну да! Точно. Это мой приятель Ларри, он крутится по части промышленного шпионажа. Заходит в нужную контору, вроде как ремонтник, или уборщик, или еще кто, и прихватывает там, что плохо лежит – документы всякие и дискеты. Его босс – из Сан-Диего. Занятие и так достаточно опасное, а тут вдруг Ларри сообщает, что они перешли на прямые диверсии.
– Да-да, я про такие штуки где-то уже читал, – кивает Сэнди. Вот крутится что-то в голове, а никак не вспомнить… что-то такое, о чем недавно говорили… когда же это было? – А ты знаешь этого типа из Сан-Диего?
– Ларри не называл его имени. Они вроде работают еще на кого-то, на людей, которым все это нужно, и Ларри это в лом. Башли откалываются крутые, но очень уж стремно.
– Так он что, прямо сам и занимается этими диверсиями?
– Отчасти. Ну и есть еще ребята, которые работают уже на него – вроде как и твой дружок Бастанчери.
– Это что, Артур что ли?
Сэнди задумывается. До этого момента он никак не мог сообразить, где же это недавно говорилось о чем-то подобном, но с упоминанием Артура мгновенно оживает та тусовка в Торри-Пайнс, опиум и беседа с Бобом Томпкинсом. Что же это такое Боб тогда говорил? Хрен тут вспомнишь. Привычный ты там или непривычный, устойчивый или неустойчивый, но регулярное употребление лошадиных доз наркотиков не может пройти бесследно. Огромные усилия, предельная концентрация внимания позволяют Сэнди достаточно надежно функционировать в настоящем, но вот прошлое… прошлое, оно словно улетучивается. Есть уйма перепутанных дорожек, тянущихся куда-то туда, к центрам памяти, но программа, которая позволила бы разобраться в этом лабиринте, отсутствует начисто.
Ну ладно, всех подробностей, конечно же, не восстановишь, но основной смысл припоминается достаточно четко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72