Доверительные отношения были восстановлены.
Встретившись в столовой, дети провели анализ прошедшей тренировки. Мартин и Ганс молча наблюдали. На этот раз никто не боялся критики и самокритики, и при этом не было заметно обиженных. Мартин чувствовал, что после тренировки сплочённость команды возрасла.
Потом они обедали, слушали хрипловатые звуки музыки в исполнении Джоя Плоского Червяка и Кис Северное Море. Мелодии, звучавшие в условиях торможения чуть медленнее, чем обычно, напоминали народные украинские напевы и фолк-музыку штата Теннесси.
Тела детей внезапно стали сильнее, коренастее. Не было необходимости спрашивать момов, ни они ли в ответе за эти изменения.
Концерт продолжался менее получаса, затем наступило время отдыха. Мартин провёл его в отсеке Терезы. Он лежал в полной темноте, уставившись в потолок, мысленно следуя за дневными событиями.
Спал он мирно, без снов.
Пять дней отделяло их от вхождения в первичное облако Полыни.
Мартин упражнялся во второй перемычке — то поднимаясь вверх, то опускаясь вдоль лестничного поля, не позволяя ему тащить себя. Он поднимался от первого дома-шара до второго, наслаждаясь физической нагрузкой. Внезапно Мартин услышал далёкий, но, тем не менее, пронзительный крик, который эхом отозвался по всему кораблю.
Тереза, практиковавшаяся в бомбардировщике, в третьем доме-шаре, прямо над Мартином, быстро спустилась к нему и, нахмурившись, прислушилась.
— Ты слышал?
Он кивнул, в душе надеясь, что все это им показалось. Он никогда не слышал ничего подобного. Это прозвучало ужасно, ещё более ужасно, оттого что звук был искажён — в перемычках всегда происходила реверберация звуков.
Прошли секунды. Тишина. Затем послышались громкие голоса, зовущие на помощь. Тереза и Мартин устремились во второй дом-шар.
В центральном коридоре они нашли Розу Секвойа — рыдающую во весь голос в окружении пятерых детей. Её широкое, скуластое лицо было мокрым от слёз. Роза, как ни пыталась, не могла остановить истеричное всхлипывание — вместо слов из горла вырывались только хрипы.
— Мы ничего не видели, — говорила Мин Муссон, успокаивающе похлопывая Розу по плечу. — Ничего такого не появлялось в холле!
— Но Роза что-то видела, — возразила Мин Кис Северное Море — узколицая девушка с бегающими глазками. — Она до безумия испугана.
— Что ты видела? — спросила Тереза, подойдя поближе к Розе.
Сгорбленная, стоявшая на коленях Роза походила на круглое заграждение в коридоре.
— Роза, сейчас же прекрати, — с раздражением в голосе произнёс Мартин. — Пожалуйста, возьми себя в руки.
Совсем ещё недавно она ловко управляла космическим кораблём и весьма неплохо справилась с заданием. Наверное, девушка просто устала. Подумав так, Мартин сразу же устыдился своего раздражения. Но осознает ли Роза, что подобным поведением она усугубляет и без того нелёгкую жизнь остальных?
Но нечто интуитивное указывало ему на то, что и вправду что-то случилось. Мартин постарался скрыть негодование, встал на колени рядом с Розой и коснулся её мокрой щеки.
— Нет! — закричала Роза и в страхе отпрянула от него. Она выглядела такой некрасивой, такой несчастной, что гнев Мартина мгновенно улетучился сам собой.
— Ты ничего не видел, — выкрикнула Роза, — Я знаю, ты не поверишь мне… Но я видела!
— Что ты видела? — спросил Мартин.
Вокруг них собралось десять, а вскоре уже и двадцать детей.
— Это было что-то большое и тёмное. Но это был не мом.
Мартин опустил голову, плечи и шея его напряглись. Нет, он не верил словам Розы, он верил своему собственному мрачному предчувствию. Всё пошло не так, как нужно, и он не в силах остановить этого.
— Я никогда ничего подобного не видела, — сказала Роза.
— Оно что-нибудь сделало тебе? — спросила Тереза, и Мартин внутренне содрогнулся в ответ на неявно выраженную веру Терезы в то, что здесь действительно что-то было.
— Оно уставилось на меня… По крайней мере, мне так показалось. Толком ничего увидеть я не могла, потому что было темно. Оно оставило след.
— Где?
Роза вытерла глаза ладонью и расправила плечи, сразу значительно прибавив в росте. Теперь она заговорила громким чётким голосом:
— Я была в крыле-С, затем начала спускаться вниз, чтобы заняться упражнениями и увидела внизу огни… Я не знаю, кто их зажёг…
— В крыле-С всегда горит свет, — вставил Мартин. — Там нет ничьих личных отсеков.
— Да, вот этим маршрутом я и пришла сюда, — продолжила Роза, в её голосе прозвучали обвиняющие нотки.
— Она явно избегает места, где натолкнулась на нас с Терезой, — понял Мартин.
— … Было темно… Я не знаю, сидело Оно или стояло… Я никогда не видела ничего подобного.
— Покажи нам, где это было, — Мартин обернулся к обступившим их детям и решительно произне. — Я один управлюсь с этим.
— Но мы хотели бы помочь, — сказала Энн Серая Волчица, девушка с энергичным лицом, судя по выражению которого можно было догадаться, что в ней происходит какая-то постоянная внутренняя борьба. Энн пристально, по-совиному, уставилась на Розу.
— Всё будет хорошо, — вновь обратился Мартин к детям. — Мы с Терезой позаботимся о ней. Присутствие Терезы — на тот случай, если они думают, что мужчине здесь не справиться.
Все начали понемногу расходиться. Мартин подошёл к Розе и взял её за локоть.
— Так ты не веришь, что я видела всё это? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла Роза, когда они пересекали холл, направляясь к крылу-С.
— Я не знаю, что ты видела, — сказал Мартин. Затем пытаясь обратить все в шутку, добавил, — Может быть, ты увидела мома без грима?
Роза взглянула на него с печальным укором, затем указала место, где она увидела нечто странное. Мартин приказал осветить холл, удивляясь тому, что сама Роза не сделала этого в момент встречи с призраком.
Он тщательно исследовал стены. Их поверхность всегда были идеально чистой — ни пылинки, ни пятнышка. Помещения внутри Корабля Правосудия убирались сами — это было сделано для пользы детей. Мартин не нашёл на стенах никаких следов.
— Когда я вошла сюда, я увидела какой-то тёмный силуэт, — начала рассказывать Роза.
— Но было же темно, — напомнил Мартин.
— Ужасно темно, — Роза снова начала всхлипывать.
— Ты могла бы включить свет и рассмотреть, что же это было, — подсказал Мартин.
— Роза, не сомневайся, мы верим тебе, — вступила в разговор Тереза, она нежно прикоснулась к плечу Терезы и начала массировать его пальцами. — И всё же, скажи, почему ты, действительно, не включила свет?
— Я очень испугалась. Я не хотела видеть, что это было… Я не хотела, чтобы Оно увидела меня.
— Какой Оно было величины? — поинтересовался Мартин. Опасность, опасность.
— Оно заполнило всю эту часть холла, — Роза подняла руки к потолку. Холл был около двух метров шириной, с нарисованными синей краской кругами — таким образом указывались места, где по просьбе детей могли разместиться дополнительные личные каюты.
Корабль способен был самоуменьшаться, как частично, так и полностью. Круги на потолке и полу были уже поглощены кораблём — остались только на стенах. Возможно, Роза неверно истолковала какое-то действие корабля. Правда, не исключён был вариант, что она увидела нечто, действительно ни на что непохожее.
Мартин снова слегка надавил, стараясь остаться дипломатичным:
— Корабль часто меняется совершенно неожиданно для нас. Может быть, это и послужило причиной того, что тебе что-то показалось.
— Это не было частью корабля… Нет, не думаю… — задумчиво произнесла Роза. Наконец-то у неё исчез истеричный тон. Сейчас её лицо было спокойно недоуменным. Казалось, она сама желала помочь им разрешить эту таинственную историю.
— Из чего это было сделано? Из металла? — поинтересовалась Тереза.
— Это походило на тень. Но деталей я не видела. Я не знаю, что это могло быть. Мне Оно показалось живым.
Роза сцепила руки и крепко их сжала. Внезапно Мартин увидел её такой, какой она была пять лет назад, в начале их путешествия — юной, шестнадцатилетней, нежной, очень хорошенькой. Теперь же она стала непомерно дородной. Мартин не в первый уже раз удивился, почему момы так изменили её внешность. Но с другой стороны, не менее странным выглядело то, что они выбрали для полёта именно её, забраковав очень многих, — тех, кого Мартин считал более удачным выбором.
Роза тяжело сглотнула и подняла на Мартина большие чёрные глаза, взгляд которых становился всё более и более потерянным:
— Нет, нет… Это не было частью корабля.
— Продолжай, рассказывай, — сурово произнесла Тереза. Мартин был благодарен ей за этот тон, на который сам не мог отважиться. — Мы до сих пор не пришли ни к какому заключению.
— Я видела это, — упрямо защищаясь, повторила Роза.
— Мы и не оспариваем этого, — заметила Тереза. Хотя Мартину тут же подумалось, что, возможно, им следовало бы поступить именно так. Скорее всего, и Тереза в душе придерживалась того же мнения. — Мы все недавно были крайне возбуждены, и…
Роза, казалось, вновь ушла в себя.
— Я видело это, — словно заклинание повторила она. — Я думала, это важно.
— Хорошо, я верю тебе, Роза. Но давай договоримся, пока ещё кто-нибудь ни увидит что-нибудь подобное или мы не узнаем что-нибудь большее — всё это останется между нами. Хорошо?
— Но почему?! — широко раскрыв глаза, изумлённо воскликнула Роза. Перед Мартином раскрылась вся глубина стоявшей перед ним проблемы. Было ясно, что она не собирается выполнять его просьбу. Но иного пути, как попытаться уговорить её, Мартин не видел.
— Пожалуйста, Роза, не рассказывай об этом никому, — повторил он.
Роза стиснула зубы, глаза сузились до щелей, её лицо излучало вызов, но она ничего не ответила.
— Я могу идти? — спросила она тоном маленькой девочки, спрашивающей разрешения покинуть класс.
— Да, ты можешь идти, — откликнулся Мартин. И Роза пошла по направлению к центральному коридору — тяжело перебирая сильными, длинными ногами и ни разу не обернувшись. Мартин наблюдал за нею, как за мишенью, с трудом сдерживая тяжёлый вздох.до тех пор, пока Роза не удалилась настолько, что не могла его услышать.
— О боже.
— Сомневаюсь, что это божьи дела, — усмехнувшись, заметила Тереза. Мартин вновь осмотрел стены.
— Не думаю, чтобы здесь что-то было, — сказал Мартин, стараясь быть сверхблагоразумным, сверхвнимательным даже с Терезой.
— Конечно же, нет, — согласилась Тереза.
— Но нам не следует быть столь уверенными, — слова Мартина прозвучали не очень-то убедительно.
— Ты думаешь. она… Давай-ка, не будем употреблять слова «излишне возбуждена». Тем более, что это слово имеет явную сексуальную окраску. Будем говорить — она под стрессом. Что же или кто же является причиной этого стресса? Ну-ну, Мартин, не будь ханжой. По крайней мере, со мной.
Мартин скорчил гримасу.
— Если я расскажу тебе, что я думаю, мы оба рискуем сделать неправильные выводы. Я, конечно, могу предположить, что Роза потеряла невинность. Но это все предположения, а не уверенность. Может быть, она столкнулась с чем-то очень хитрым. Что мы с тобой можем знать об этом?
— Спроси у Матери Войны, — предложила Тереза.
Вот это было уже что-то реальное.
— Нет, пусть спросит сама Роза. Это случилось с ней, а не с нами. Пусть она и будет ответственной за случившееся.
Тереза прикоснулась указательным пальцем одной руки к мизинцу другой и нажав, отклоняла его до тех пор, пока он не встал перпендикулярно — жест, которым она так часто очаровывала Мартина.
— Хорошая идея. Как ты думаешь, скоро ли она успокоится?
— У неё мало друзей…
— Бедный Мартин, … Ты, кстати. тоже не в их числе.
— Будем надеяться, что у Розы это временное помутнение рассудка, и вскоре она прийдет в себя. Только бы она не стала опасной…
Тереза поняла его с полуслова.
— Я попрошу нескольких Венди понаблюдать за ней.
Мартин опустил руки с абсолютно чистых стен:
— Вот и договарились.
— Может быть, стоит обратиться к Ариэль, — предложила Тереза. — Она, кажется, единственная подруга Розы.
— Мы все друзья, — не преминул напомнить Мартин.
— Ты отлично знаешь, что я хотела сказать. Не будь тупицей.
Тереза, когда они оставались наедине, со временем становилась всё более и более критичной по отношению к нему, но проделывала все это не без нежности. Мартин находил, что ему очень нравится складывающийся стиль их отношений. Он нуждался в оценке со стороны.
Но существовали вещи, о которых он не мог рассказать даже Терезе — о своём растущем страхе. Роза по-своему выразила страх. Я почти желаю, что бы и я мог выразить его также прямо.
В освещённой учебной комнате Мать Войны размышляла над услышанным от Мартина. Они были только вдвоём — Мартин стоял, Мать Войны, освещённая яркими лучами, покачиваясь, медленно плавала в воздухе. Двери были закрыты — никто не мог услышать их. Роза отказалась идти к Матери Войны. Не исключено, что она вообще была оскорблена, когда они просили её сделать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Встретившись в столовой, дети провели анализ прошедшей тренировки. Мартин и Ганс молча наблюдали. На этот раз никто не боялся критики и самокритики, и при этом не было заметно обиженных. Мартин чувствовал, что после тренировки сплочённость команды возрасла.
Потом они обедали, слушали хрипловатые звуки музыки в исполнении Джоя Плоского Червяка и Кис Северное Море. Мелодии, звучавшие в условиях торможения чуть медленнее, чем обычно, напоминали народные украинские напевы и фолк-музыку штата Теннесси.
Тела детей внезапно стали сильнее, коренастее. Не было необходимости спрашивать момов, ни они ли в ответе за эти изменения.
Концерт продолжался менее получаса, затем наступило время отдыха. Мартин провёл его в отсеке Терезы. Он лежал в полной темноте, уставившись в потолок, мысленно следуя за дневными событиями.
Спал он мирно, без снов.
Пять дней отделяло их от вхождения в первичное облако Полыни.
Мартин упражнялся во второй перемычке — то поднимаясь вверх, то опускаясь вдоль лестничного поля, не позволяя ему тащить себя. Он поднимался от первого дома-шара до второго, наслаждаясь физической нагрузкой. Внезапно Мартин услышал далёкий, но, тем не менее, пронзительный крик, который эхом отозвался по всему кораблю.
Тереза, практиковавшаяся в бомбардировщике, в третьем доме-шаре, прямо над Мартином, быстро спустилась к нему и, нахмурившись, прислушилась.
— Ты слышал?
Он кивнул, в душе надеясь, что все это им показалось. Он никогда не слышал ничего подобного. Это прозвучало ужасно, ещё более ужасно, оттого что звук был искажён — в перемычках всегда происходила реверберация звуков.
Прошли секунды. Тишина. Затем послышались громкие голоса, зовущие на помощь. Тереза и Мартин устремились во второй дом-шар.
В центральном коридоре они нашли Розу Секвойа — рыдающую во весь голос в окружении пятерых детей. Её широкое, скуластое лицо было мокрым от слёз. Роза, как ни пыталась, не могла остановить истеричное всхлипывание — вместо слов из горла вырывались только хрипы.
— Мы ничего не видели, — говорила Мин Муссон, успокаивающе похлопывая Розу по плечу. — Ничего такого не появлялось в холле!
— Но Роза что-то видела, — возразила Мин Кис Северное Море — узколицая девушка с бегающими глазками. — Она до безумия испугана.
— Что ты видела? — спросила Тереза, подойдя поближе к Розе.
Сгорбленная, стоявшая на коленях Роза походила на круглое заграждение в коридоре.
— Роза, сейчас же прекрати, — с раздражением в голосе произнёс Мартин. — Пожалуйста, возьми себя в руки.
Совсем ещё недавно она ловко управляла космическим кораблём и весьма неплохо справилась с заданием. Наверное, девушка просто устала. Подумав так, Мартин сразу же устыдился своего раздражения. Но осознает ли Роза, что подобным поведением она усугубляет и без того нелёгкую жизнь остальных?
Но нечто интуитивное указывало ему на то, что и вправду что-то случилось. Мартин постарался скрыть негодование, встал на колени рядом с Розой и коснулся её мокрой щеки.
— Нет! — закричала Роза и в страхе отпрянула от него. Она выглядела такой некрасивой, такой несчастной, что гнев Мартина мгновенно улетучился сам собой.
— Ты ничего не видел, — выкрикнула Роза, — Я знаю, ты не поверишь мне… Но я видела!
— Что ты видела? — спросил Мартин.
Вокруг них собралось десять, а вскоре уже и двадцать детей.
— Это было что-то большое и тёмное. Но это был не мом.
Мартин опустил голову, плечи и шея его напряглись. Нет, он не верил словам Розы, он верил своему собственному мрачному предчувствию. Всё пошло не так, как нужно, и он не в силах остановить этого.
— Я никогда ничего подобного не видела, — сказала Роза.
— Оно что-нибудь сделало тебе? — спросила Тереза, и Мартин внутренне содрогнулся в ответ на неявно выраженную веру Терезы в то, что здесь действительно что-то было.
— Оно уставилось на меня… По крайней мере, мне так показалось. Толком ничего увидеть я не могла, потому что было темно. Оно оставило след.
— Где?
Роза вытерла глаза ладонью и расправила плечи, сразу значительно прибавив в росте. Теперь она заговорила громким чётким голосом:
— Я была в крыле-С, затем начала спускаться вниз, чтобы заняться упражнениями и увидела внизу огни… Я не знаю, кто их зажёг…
— В крыле-С всегда горит свет, — вставил Мартин. — Там нет ничьих личных отсеков.
— Да, вот этим маршрутом я и пришла сюда, — продолжила Роза, в её голосе прозвучали обвиняющие нотки.
— Она явно избегает места, где натолкнулась на нас с Терезой, — понял Мартин.
— … Было темно… Я не знаю, сидело Оно или стояло… Я никогда не видела ничего подобного.
— Покажи нам, где это было, — Мартин обернулся к обступившим их детям и решительно произне. — Я один управлюсь с этим.
— Но мы хотели бы помочь, — сказала Энн Серая Волчица, девушка с энергичным лицом, судя по выражению которого можно было догадаться, что в ней происходит какая-то постоянная внутренняя борьба. Энн пристально, по-совиному, уставилась на Розу.
— Всё будет хорошо, — вновь обратился Мартин к детям. — Мы с Терезой позаботимся о ней. Присутствие Терезы — на тот случай, если они думают, что мужчине здесь не справиться.
Все начали понемногу расходиться. Мартин подошёл к Розе и взял её за локоть.
— Так ты не веришь, что я видела всё это? — полувопросительно-полуутвердительно произнесла Роза, когда они пересекали холл, направляясь к крылу-С.
— Я не знаю, что ты видела, — сказал Мартин. Затем пытаясь обратить все в шутку, добавил, — Может быть, ты увидела мома без грима?
Роза взглянула на него с печальным укором, затем указала место, где она увидела нечто странное. Мартин приказал осветить холл, удивляясь тому, что сама Роза не сделала этого в момент встречи с призраком.
Он тщательно исследовал стены. Их поверхность всегда были идеально чистой — ни пылинки, ни пятнышка. Помещения внутри Корабля Правосудия убирались сами — это было сделано для пользы детей. Мартин не нашёл на стенах никаких следов.
— Когда я вошла сюда, я увидела какой-то тёмный силуэт, — начала рассказывать Роза.
— Но было же темно, — напомнил Мартин.
— Ужасно темно, — Роза снова начала всхлипывать.
— Ты могла бы включить свет и рассмотреть, что же это было, — подсказал Мартин.
— Роза, не сомневайся, мы верим тебе, — вступила в разговор Тереза, она нежно прикоснулась к плечу Терезы и начала массировать его пальцами. — И всё же, скажи, почему ты, действительно, не включила свет?
— Я очень испугалась. Я не хотела видеть, что это было… Я не хотела, чтобы Оно увидела меня.
— Какой Оно было величины? — поинтересовался Мартин. Опасность, опасность.
— Оно заполнило всю эту часть холла, — Роза подняла руки к потолку. Холл был около двух метров шириной, с нарисованными синей краской кругами — таким образом указывались места, где по просьбе детей могли разместиться дополнительные личные каюты.
Корабль способен был самоуменьшаться, как частично, так и полностью. Круги на потолке и полу были уже поглощены кораблём — остались только на стенах. Возможно, Роза неверно истолковала какое-то действие корабля. Правда, не исключён был вариант, что она увидела нечто, действительно ни на что непохожее.
Мартин снова слегка надавил, стараясь остаться дипломатичным:
— Корабль часто меняется совершенно неожиданно для нас. Может быть, это и послужило причиной того, что тебе что-то показалось.
— Это не было частью корабля… Нет, не думаю… — задумчиво произнесла Роза. Наконец-то у неё исчез истеричный тон. Сейчас её лицо было спокойно недоуменным. Казалось, она сама желала помочь им разрешить эту таинственную историю.
— Из чего это было сделано? Из металла? — поинтересовалась Тереза.
— Это походило на тень. Но деталей я не видела. Я не знаю, что это могло быть. Мне Оно показалось живым.
Роза сцепила руки и крепко их сжала. Внезапно Мартин увидел её такой, какой она была пять лет назад, в начале их путешествия — юной, шестнадцатилетней, нежной, очень хорошенькой. Теперь же она стала непомерно дородной. Мартин не в первый уже раз удивился, почему момы так изменили её внешность. Но с другой стороны, не менее странным выглядело то, что они выбрали для полёта именно её, забраковав очень многих, — тех, кого Мартин считал более удачным выбором.
Роза тяжело сглотнула и подняла на Мартина большие чёрные глаза, взгляд которых становился всё более и более потерянным:
— Нет, нет… Это не было частью корабля.
— Продолжай, рассказывай, — сурово произнесла Тереза. Мартин был благодарен ей за этот тон, на который сам не мог отважиться. — Мы до сих пор не пришли ни к какому заключению.
— Я видела это, — упрямо защищаясь, повторила Роза.
— Мы и не оспариваем этого, — заметила Тереза. Хотя Мартину тут же подумалось, что, возможно, им следовало бы поступить именно так. Скорее всего, и Тереза в душе придерживалась того же мнения. — Мы все недавно были крайне возбуждены, и…
Роза, казалось, вновь ушла в себя.
— Я видело это, — словно заклинание повторила она. — Я думала, это важно.
— Хорошо, я верю тебе, Роза. Но давай договоримся, пока ещё кто-нибудь ни увидит что-нибудь подобное или мы не узнаем что-нибудь большее — всё это останется между нами. Хорошо?
— Но почему?! — широко раскрыв глаза, изумлённо воскликнула Роза. Перед Мартином раскрылась вся глубина стоявшей перед ним проблемы. Было ясно, что она не собирается выполнять его просьбу. Но иного пути, как попытаться уговорить её, Мартин не видел.
— Пожалуйста, Роза, не рассказывай об этом никому, — повторил он.
Роза стиснула зубы, глаза сузились до щелей, её лицо излучало вызов, но она ничего не ответила.
— Я могу идти? — спросила она тоном маленькой девочки, спрашивающей разрешения покинуть класс.
— Да, ты можешь идти, — откликнулся Мартин. И Роза пошла по направлению к центральному коридору — тяжело перебирая сильными, длинными ногами и ни разу не обернувшись. Мартин наблюдал за нею, как за мишенью, с трудом сдерживая тяжёлый вздох.до тех пор, пока Роза не удалилась настолько, что не могла его услышать.
— О боже.
— Сомневаюсь, что это божьи дела, — усмехнувшись, заметила Тереза. Мартин вновь осмотрел стены.
— Не думаю, чтобы здесь что-то было, — сказал Мартин, стараясь быть сверхблагоразумным, сверхвнимательным даже с Терезой.
— Конечно же, нет, — согласилась Тереза.
— Но нам не следует быть столь уверенными, — слова Мартина прозвучали не очень-то убедительно.
— Ты думаешь. она… Давай-ка, не будем употреблять слова «излишне возбуждена». Тем более, что это слово имеет явную сексуальную окраску. Будем говорить — она под стрессом. Что же или кто же является причиной этого стресса? Ну-ну, Мартин, не будь ханжой. По крайней мере, со мной.
Мартин скорчил гримасу.
— Если я расскажу тебе, что я думаю, мы оба рискуем сделать неправильные выводы. Я, конечно, могу предположить, что Роза потеряла невинность. Но это все предположения, а не уверенность. Может быть, она столкнулась с чем-то очень хитрым. Что мы с тобой можем знать об этом?
— Спроси у Матери Войны, — предложила Тереза.
Вот это было уже что-то реальное.
— Нет, пусть спросит сама Роза. Это случилось с ней, а не с нами. Пусть она и будет ответственной за случившееся.
Тереза прикоснулась указательным пальцем одной руки к мизинцу другой и нажав, отклоняла его до тех пор, пока он не встал перпендикулярно — жест, которым она так часто очаровывала Мартина.
— Хорошая идея. Как ты думаешь, скоро ли она успокоится?
— У неё мало друзей…
— Бедный Мартин, … Ты, кстати. тоже не в их числе.
— Будем надеяться, что у Розы это временное помутнение рассудка, и вскоре она прийдет в себя. Только бы она не стала опасной…
Тереза поняла его с полуслова.
— Я попрошу нескольких Венди понаблюдать за ней.
Мартин опустил руки с абсолютно чистых стен:
— Вот и договарились.
— Может быть, стоит обратиться к Ариэль, — предложила Тереза. — Она, кажется, единственная подруга Розы.
— Мы все друзья, — не преминул напомнить Мартин.
— Ты отлично знаешь, что я хотела сказать. Не будь тупицей.
Тереза, когда они оставались наедине, со временем становилась всё более и более критичной по отношению к нему, но проделывала все это не без нежности. Мартин находил, что ему очень нравится складывающийся стиль их отношений. Он нуждался в оценке со стороны.
Но существовали вещи, о которых он не мог рассказать даже Терезе — о своём растущем страхе. Роза по-своему выразила страх. Я почти желаю, что бы и я мог выразить его также прямо.
В освещённой учебной комнате Мать Войны размышляла над услышанным от Мартина. Они были только вдвоём — Мартин стоял, Мать Войны, освещённая яркими лучами, покачиваясь, медленно плавала в воздухе. Двери были закрыты — никто не мог услышать их. Роза отказалась идти к Матери Войны. Не исключено, что она вообще была оскорблена, когда они просили её сделать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78