— Если момы правы, и эти обитатели действительно не знают о нас всего — правда, я не вижу причин, мешающих им узнать о нас все досконально — за исключением, может быть, ширины полосы пропускания…
— Дженнифер, я не могу сейчас мыслить так же логично, как и ты. Ты разбудила меня, а ведь я не спал с самого начала торможения.
— Я — тоже, — моргая, ответила Дженнифер.
— Ну ты же у нас суперженщина — это известно всем.
— Лесть не поможет получить ответы быстрее, — прочеканила Дженнифер, её лицо залилось краской. — Извини. Я знаю, что немного взбалмашная. Короче, я хочу сказать, что они уже сейчас могут превратить нас в антиматерию. Или разнести наш корабль на мелкие кусочки.
— Ты уверена?
— Нет, я не уверена. Скорее всего, они этого не сделают. Но…
— Но мы не в состоянии что-либо изменить.
— Да, — прошептала Дженнифер. — Я знаю это.
— Можешь ты мне дать совет, что мы можем сделать?
— Конечно же, мы не можем позволить им узнать, что мы понимаем «ноуч».
— Ну, это будет легко. Но я не понимаю, почему?
— И даже то, что мы подозреваем о его наличии. Шелковистый работает сейчас над другими выводами, и один из них… Ты собираешься натравить на меня Ганса? — задала она неожиданный вопрос.
— Не понял?
— Я собираюсь рассказать тебе действительно важное, действительно пугающее. Признайся честно, ты не собираешься втягивать в это Ганса? Или сам спрятаться в раковину самца?
— Я обещаю, что не сделаю этого.
— Мы предполагаем, что двенадцатая планета сейчас меняет свой характер, цвет, — и это более, чем достаточное доказательство того, что части этой системы — обманчивы, что это камуфляж. Ну, спроектированные или что-нибудь в этом роде… Мартин, если они способны сделать то, что я предполагаю… это ужасно… Они могут сделать раковину из фальшивой материи вокруг планеты, и даже вокруг звезды, такую же твёрдую, как наш корабль. Они могут смоделировать любое представление о своей системе, какое только желают.
— Они имеют энергию для этого?
— Думаю, да. Они могут перехватывать её у звезды. Из того, что мы видели, мы можем сделать вывод, что система не испытывает недостатка в газообразных веществах. Может быть, они держат свои источники в запасе, ожидая главной атаки.
— А есть ли у тебя хорошие новости? — поинтересовался Мартин.
Дженнифер нахмурилась:
— Рассказать что-нибудь из сказочек о Давиде и Галиафе?
— Ну хотя бы.
— Обойдёмся без этого. Я не придумываю возбуждающих задницу идей для ободрения. Я хочу связаться по «ноучу» с Джакомо и вместе с ним поработать над момерафом. Так же я хочу связаться с мозговым центром корабля. Надеюсь, мы сможем сотрудничать. Братьям, момам и людям необходимо объединиться.
— Я предоставлю тебе личное время для разговора с Джакомо. Но чтобы никаких лишних слов, никаких сюсюканий и воркований, — проворчал Мартин.
— Только о деле, — уверила его Дженнифер.
Мартин представил «Троянский Конь — Двойное Семя» ползающим в кухне муравьём, с изумлением таращившимся на незнакомые гигантские приспособления, рабочие инструменты неизвестного предназначения, технологии которых невозможно было понять его скудненьким умишком…
Вокруг слишком много того, что трудно осмыслить.
Двенадцатая планета изменялась каждый час, принимая по очереди три различные формы — одного и того же размера, во всех случаях оставаясь каменистой, но различной по остальным параметрам.
Девятая планета имела орбиту. эксцентричную по отношению к десятой планете. Она была небольшой и напоминала луну Солнечной системы, хотя без её поверхостных особенностей. Альбедо девятой планеты равнялось единице — зеркало, идеально отражающее сигналы всех частот.
Восьмая планета — ярко-оранжевый газовый гигант с диаметром семьдесят пять тысяч километров, с тремя большими орбитальными лунами. От лун к газовой поверхности планеты тянулись кабели, диаметром в два-три километра, создающие вокруг себя спутную вихревую зону, подобно миксеру в фантастической пекарне.
Шестая планета, восемь тысяч километров в диаметре, представилась их взору покрытой одуванчиковым пухом, правда, каждое семя было около тысячи километров в высоту. Прибывающие космические суда вряд ли рисковали проходить ниже короны одуванчика. При приближении можно было различить, что пространство между столбами семян, содержащее кислород, нитроген и водные испарения, бурлило, как при шторме. Хаким высказал предположение, что это гигантское хозяйство для создания каких-то невообразимых форм или растений. Но Мартину его гипотеза показалась несколько архаичной. Его же самого необычайно интересовало, сколько же пищи потребляет этот поразительный гигант.
— Да, любопытно, какое же применение находят этим созданиям? — у Хакима возбуждённо заблестели глаза.
— Мы можем о нём и догадываться, — предостерёг его Георг Демпси.
— Позволь нам хоть немного порадоваться, — проворчала Эйрин.
В глубине системы Левиафана располагалась пятая планета, девять тысяч километров в диаметре, с шестью лунами; размеры трёх из них превышали земные. Тёмная, красновато-коричневая поверхность планеты непрерывно излучала тепло в космос. Она была покрыта акваториями океанов и узкими лентами материков, вид сверху на эту планету ассоциировался с размеченной баскетбольной площадкой.
— Площадь тридцать два миллиардов квадратных километров, — удивилась Ариэль. — Если суша составляет хотя бы десять процентов — это все равно более трёх миллиардов квадратных километров. Земля тоже имела три миллиардов квадратных километров суши. Интересно, сколько людей могли бы разместиться здесь?
— Нет, эти два g — не для меня, — покачал головой Чэм.
— Наука физика говорит нам, что жизнь на этой планете невозможна, — сказал Хаким. — Здесь недостаточная плотность для поддержания твёрдой поверхности… Для создания твёрдой оболочки плотность должна быть меньше, чем полтора грамма на один кубический сантиметр. Как это сделать?
— А как все тут сделано? — вопросом на вопрос ответил Георг Демпси.
Вся информация была послана по «ноучу» «Борзой» и «Дятлу». Голос Ганса отвечал:
— Мы почти достигли планируемой орбиты. Скоро на время выйдем из зоны общения. Как вы?
— Думаю, им придётся обращаться с нами, как школьным медсёстрам с детьми. В голову ещё приходит сравнение с отбившимися от стаи насекомыми.
— Мы рассматриваем сейчас физиономии жителей Левиафана, — сказал Ганс. — Те, что с гребнями уж слишком наглые. Но они повторяются, не так ли? Ну как, вы готовы принять решение?
— Думаю, мы близки к этому.
— Что вам ещё нужно?
— Поставить точки над i.
Ганс захихикал:
— О, я тоже ждусь не дождусь, когда можно будет убраться из этого ада.
— Ну, до этого ещё далеко, — заметил Мартин. — Нас пригласили на орбиту четвёртой планеты, и мы уже поменяли курс. Через двадцать семь дней мы будем там.
— Желаю успеха, — сказал Ганс.
— Как бунтари-политиканы? — спросил Мартин.
— Это моё дело, а не ваше, Мартин.
— Это простое любопытство.
— Мы приготовили всё, о чём вы просили нас.
— Есть предположения, кто убил Розу?
— Для следствия будет достаточно времени после того, как выполним Работу.
— Дженнифер хочет поговорить с Джакомо. Она думает, что сможет узнать что-то полезное, войдя в контакт с мозговым центром корабля.
— Я не могу ждать, — сказал Ганс. — В мире не существует супер-физических законов и задач, в которых невозможно разобраться, по крайней мере, я надеюсь на это. Мы и здесь обрабатываем достаточно количество информации, каждую минуту мы, не отрываясь, глазеем на эту чёртову планету.
— Дженнифер говорит, что могут быть хорошие новости.
— Тогда позови её. Джакомо со мной, в носовом отсеке.
Подошедшая Дженнифер неожиданно твёрдо заявила, что она хотела бы, чтобы все вышли из помещения командного пункта, когда она будет говорить с Джакомо. Все вышли, за исключением Шелковистого, которого эти проблемы касались непосредственно.
— Мне кажется, с Гансом не всё в порядке, — сказала Эйрин Мартину, когда они вышли в холл.
Ариэль кивнула в знак согласия, но добавила:
— Надеюсь, он не показывает этого на людях.
— Я думаю, он в депрессии из-за предстоящего и уже не может этого скрывать, — заметила Эйрин. — И его чувства понятны мне.
— Может быть и так, — не стал возражать Мартин. Сам он не испытывал никаких эмоций — ни оптимизма, ни уныния. Явное преимущество в весе мира Левиафана затрудняло дыхание, но и освобождало от необходимости думать.
Шелковистый и Дженнифер покинули кабинет «ноучевой» связи только через три часа. Дженнифер с трудом могла говорить. Она упала в гамак в общем для всего экипажа помещении и с жадностью накинулась на утоляющий жажду джус. Когда рядом появился Мартин, Дженнифер бессильно подняла руку и покачала головой.
— О пожалуйста, — сказала она, — Моя голова совершенно не работает. Джакомо…
— Не говори, если не хочешь, — остановил её Мартин.
— Прибегнув к математическим методам Братьев, Джакомо нашёл путь понять физику «ноучевой» связи Левиафана. Шелковистый и мозговой центр корабля помогли ему в этом… О, это быстро не объяснить… Мы кое-что поняли. Кажется, мы можем объяснить теперь, почему изменяется двенадцатая планета, и почему восьмая имеет такие кабели… Шелковистый представил гипотезу… Джакомо сейчас рассматривает её… Я лишь бегло ознакомилась. О боже… Как я устала…
Дженнифер слабо взмахнула рукой, закрыла глаза и моментально уснула.
— Думаю, мы прорвёмся, — сказал Хаким. — Я предоставил им всевозможные кредиты. В свою очередь, они выслали нам основные математические формулы, — а это означает, что они понимают символы… символы людей.
— Есть что-нибудь интересное в их математике? — поинтересовался Шелковистый.
— Все выглядет очень невинно, так… детские игрушки, — заметил Хаким. — Ближе скорее к математике людей, а не Братьев.
Шелковистый издал звук, похожий на шорох падающих на асфальт листьев.
Небесный Глаз знакомился с записанными сигналами с четвёртой планеты. Дженнифер, до сих пор не пришедшая в себя после четырёх часов сна, стояла рядом с Братом и всматривалась в информацию.
— Они повторяют многое из того, что мы послали им, но есть и различия, некоторые… усовершенствования, не так ли? Система обозначения изменена немного… вот здесь… и здесь, — она указала на уравнение неэвклидовой геометрии. Мартин не смог понять, что она имеет в виду.
— Они обучаются очень быстро, — заметил Небесный Глаз. — Мы мы можем бросить семена в почву сейчас.
— Пришло время узнать, каким языком они пользуются, — сказал Мартин. — Передайте им лексикон Братьев и английский словарь, и аудиозаписи с разговором на том и другом языке.
— Мы раскрываем наши книги перед ними, — заметила Ариэль.
— Нет, скореет насаживаем наживку на крючок, — возразил Мартин. Он повернулся к мому и Матери Змей. — Сможем мы сымитировать на «Троянском Коне» несколько повреждений — будто бы полученных при взрыве суперновой?
— Да, можем, — ответил мом.
— Чэм, ты и Эйрин сделайте эскизы повреждений и, когда всё будет готово, сообщите Небесному Глазу.
— Хорошо, — откликнулся Чэм, и они с Эйрин покинули командный пункт.
— Она выглядит странной, непонятной, — задумчиво произнесла Ариэль, рассматривая изображение четвёртой планеты. — Я придумала ей имя, если вы, конечно, не возражаете.
— Какое? — спросил Мартин.
— Спящая. Другие планеты… Ощетиневшаяся выглядит, как Гриб-дождевик. Меняющийся мир…
— Маска, — предложил Мартин.
— Лучше Занавес, — сказала Эйрин. Спустя десять минут каждая из планет получила имя, соответствующее своим характеристикам:
Проститутка — белый диск, диаметром семьсот двадцать километров, быстро вращающийся по орбите в полмиллиона километров от Левиафана, её окружность была обрамлена спутанным клубком развевающихся «волос» — неизвестного предназначения и содержания.
Большой Город — окружённый красноватым кислотным атмосферным облаком, с богатой архитектурой на глубине четырёх сотен километров.
Газон — покрытая голубовато-зелёной растительностью, разделённая искусственными реками, похожими на земные с той разницей, что средняя температура поверхности была около трёхсот градусов Цельсия, русла глубоководных рек были заполнены фальшивой жидкой материей (так, по крайней мере, считали Джакомо и Небесный Глаз), атмосфера планеты содержала избыток двуокиси углерода и пары.
Спящая — похоронный букет чёрных увядших роз, упакованных в шар в сто две тысячи километров диаметром…
Биллиардный шар — бесформенная серость.
Гриб-дождевик — с зёрнами, тысячекилометровой высоты.
Горный Хрусталь Первый — с серыми скалами и льдом а ля натураль.
Миксер — с висящими кабелями от трёх лун, с бурлящей газовой поверхностью, прекрасная абстракция водоворота и вихрей.
Зеркало — идеально отражающая поверхность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78