Что если цивилизация изменилась за это время?
— Да, конечно, возможно и такое.
— Можно назвать множество потенциальных причин подобных изменений: гнев других цивилизаций, малодушие самой планеты, создавшей машины-убийцы, да и многое другое.
— Как ты думаешь, какое количество газов могли прежде содержать эти пять массивов? — поинтересовался Мартин.
— Трудно сказать, ведь основные скопления потеряны, — задумчиво произнёс Хаким. — Мы вряд ли с большой точностью можем указать размеры, но представляется, что каждый из массивов имел диаметр в несколько тысяч километров. Так как удельный вес этих масс почти не изменялся, можно предположить, что они состояли из нейтрино…
— Я сейчас заканчиваю работу над анализом состава внешнего облака, — вмешался Торкильд Лосось, — Мин Муссон — над анализом состава пыли и обломков внутри системы.
— Пыль и обломки… Скажите, как много времени понадобится, чтобы вытолкнуть самый огромный из обломков?
— Это не реально, — откликнулся Торкильд, — Наибольший из обломков слишком велик, чтобы от него можно было избавиться, даже с помощью радиации. Вспомните о направлениях движения звёздной пыли вблизи обломка…
— Да, это говорит о многом, — кивнул Хаким.
— Сколько времени вам нужно, чтобы закончить работу? — спросил Мартин.
— День? — Хаким повернулся к своим коллегам.
— Мне нужно немного отдохнуть. Мой момераф работает уже не так чётко, как раньше, — пожаловалась Мин Муссон.
— Ну, хорошо, даю вам полтора дня.
— Прекрасно, — сказал Мартин.
Через три дня они должны были войти в первичное облако. До сего момента им необходимо было принять решение. Мартин не сомневался в том, какое решение примут дети. Но, кроме всего прочего, до вхождения в облако необходимо было произвести расщепление «Спутника Зари». После разделения «Черепахе» предстояло немедленно начать суперторможение, а затем рассеять производителей и манипуляторов внутри данной системы планет. «Заяц» должен был оставаться в стороне и, в случае неудачи «Черепахи», попытаться уже самому выполнить задание.
Подходил к концу второй цикл торможения. Мартин ощутил свободу движений, будто бы к нему присоединили высокозарядную батарею. Некоторые из детей почувствовали лёгкое недомогание, которое вскоре прошло.
Прежде Дженнифер Гиацинт не производила никакого впечатления на Мартина. Это была весьма энергичная и болтливая особа. Её трудно было назвать не только красивой, но даже и миловидной — треугольное лицо, узенькие, постоянно моргающие глазки, тонкие руки и несоразмерно большая грудь. Вдобавок к этому, с её лица не сходило выражение, будто её только что оскорбили. Но постепенно Дженнифер сыскала уважение Мартина своими точными наблюдениями о жизни на корабле, своей готовностью браться за любую работу, — даже за ту, которую другие находили неприятной или рутинной.
Как и Ариэль, Дженнифер чем больше работала с момами, тем меньше им доверяла. Но она реализовала своё недоверие своеобразной вариацией партизанской войны: она, используя интеллект, догадывалась о таких вещах, о которых момы никогда не рассказывали детям.
Мартин откликнулся на её просьбу встретиться с ней в первой половине дня, тем более, что в это время Тереза была занята — она тренировалась вместе с другими пилотами бомбардировщиков.
Взволнованная, Дженнифер поднялась в каюту Мартина. Она явно испытывала смущение.
— Ну, и зачем я тебе понадобился, — небрежно произнёс Мартин, надеясь, что это поможет Дженнифер расслабиться. Она сделала большие глаза и пожала плечами, будто бы ей действительно не было что ему сказать. Девушка казалось смущённой, как при первом свидании.
— Ну, Дженнифер… — Мартин начал выходить из себя.
— Я постоянно думаю, — выпалила она, защищаясь, будто бы он обвинял её том, что она расстроила его планы. — Я только и занимаюсь тем, что работаю с момерафом и размышляю. И я пришла к некоторому заключению, — правда, ещё не очень чёткому, но мне кажется, что ты заинтересуешься им… Надеюсь, что заинтересуешься.
— Я с удовольствием выслушаю тебя, — вежливо произнёс Мартин.
— Я ещё не все окончательно обдумала, но мне уже не так-то просто отказаться от этих своих мыслей. Я думаю, тебе будет полезно ознакомиться с большинством из них…
— Я весь во внимании.
— Момы ничего нам не говорят…
— О, я вижу привычка обвинять момов становится всё более и более популярной, — пробормотал Мартин.
Дженнифер моргнула:
— Но ведь это правда. К примеру, они не объясняют нам, как преобразовывают простое вещество в антиматерию. Или — как они простое вещество сжимают до нейтрониума. Или как работает связь «ноуча», не опасаясь перехвата информации.
— Им просто кажется, что нам и не нужно этого знать.
— По-моему, даже любознательность — уважительная причина.
— Не спорю.
Мартин знал, что его способности работы в момерафе были ниже, чем у Дженнифер. Она была явно способнее, более восприимчива к нововведениям, на корабле она уступала, пожалуй, только Джакомо Сицилийцу.
— Наблюдая за момами, я проанализировала некоторые вещи. Я имею в виду методы Благодетелей — то, что они делали на Земле и на Центральном Ковчеге. Да и на Марсе тоже. Они умеют основательно изменять состояние материи — это ясно, как день. И умеют превращать материю в антиматерию. Но не думаю, что они могут изменить кривизну пространства или вращать галактики — для этого нужно уметь превышать скорость света, а этого они, кажется, не умеют делать.
— Так, с этим разобрались. Давай дальше.
— Принцип работы момерафа, — я имею в виду чисто формальную сторону, не психологическую, — строится на так называемой теории информации, связанной с физиологий человека. Есть аргументы и против этой теории, но я ещё не работала над ними.
Мне непонятно, на что надеятся момы, готовя инструкции для тренировочных занятий. Как их воспринимать? Итак, мы обязаны знать лишь конкретные вещи, — такие, к примеру, как ремонт автоматической системы связи в случае поломки корабля в бою. Но это же смешно! «Спутник Зари» саморемонтируется, а бомбардировщики… Правда, я догадываюсь, что они просто не хотят, чтобы бомбардировщики приближались к их кораблю в случае, если они превратятся …
— Не продолжай, я всё понял, — Мартину не терпелось перейти к следующему вопросу обсуждения.
— Хорошо, возвращаемся к разговору о превращении в антиматерию. Я думаю, они имеют доступ к информационной структуре частиц, то есть к той информации, которую несёт каждая частица. Если это действительно так, то они могут вмешиваться в работу так называемых привилигированных каналов. Хотя «каналы», конечно, в данном случае слово неподходящее. Я назвала бы это привилигированным отрядом частиц… но…
Мартин посмотрел на неё в упор.
— Несколько наиболее радикальных теоретиков на Земле предполагали, что «пространство-время» представляет из себя гигантскую матрицу, информация в которой передаётся мгновенно привилигированными отрядами частиц по их каналам, а бозоны, … ну фотоны и тому подобное, передают информацию со скоростью не большей скорости света. Вспомни, барионы, мезоны, гипероны — частицы, которые можно превратить в нуклоны, не увеличиваются при расширении Вселенной. Они привязаны только к космическому времени. Но бозоны — фотоны и так далее — в некоторых отношениях очень даже привязаны и к пространству. Когда Вселенная расширяется, длины их волн увеличиваются. Привилигированные отряды не привязаны к «пространству-времени» вообще. Так вот их частицы могут передавать конкретную специфическую информацию. Особый вид космической бухгалтерии. Благодетели, кажется, знают, как обнаруживать подобные отряды частиц и контролировать информацию, которую они несут.
— Я ничего не понял, Дженнифер.
Дженнифер вздохнула, присела на корточки рядом с Мартином, и начала объяснять снова, помогая себе жестами:
— Частицам необходимо знать определённые вещи, если только слово «знать» можно использовать здесь в его прямом смысле. Им необходимо знать, что они сами из себя представляют — массу, заряд, спин, характерные особенности и так далее, и место, где они находятся. Они реагируют на информацию, которой несут другие частицы, а также на информацию о характере и месторасположении самих этих частиц. Частицы — основные процессоры для обработки информации. Бозоны и привилигированные отряды — основные носители информации.
— Понятно, — отозвался Мартин, хотя он был ещё весьма далёк от ясности понимания и пока не решил, соглашаться ему или нет с подобной теорией.
— Я думаю, Благодетели — и возможно, планеты-убийцы, открыли способы контроля каналов привилигированных отрядов. И это выдающиеся достижение, потому что такие каналы доступны только для частиц и бозонов, на которые они работают. Их можно даже назвать запретными зонами, которые передают информацию о состоянии частиц. Это помогает управлять на квантовом уровне такими вещами, как бухгалтерией и уборкой в доме, если можно так выразиться. Скорость передачи информации — мгновенная, так как… ну это доказывают некоторые эксперименты, когда подобная бухгалтерия передавалась мгновенно через огромные расстояния и хотя, казалось бы, объёмная информация не может распространяться быстрее, чем свет, но при таком виде передачи это возможно, так как он весьма специфический — исключение из правил.
Бозоны путешествуют со скоростью света. Они несут информацию об изменении месторасположения, массы, объёма информации, ну и так далее, — об этом я уже говорила. Если кто-то сможет изменить их состояние и содержание информации, значит, он может сделать их лживыми. Если кто-то контролирует всю информацию, которую несут бозоны и привилигированные отряды — значит, он может обмануть другие частицы. Если же он повозится с внутренней информацией частицы, то сможет изменить саму частицу. Я думаю, именно таким образом они и создают антиматерию.
— Помниться, они говорили, что атом — это и есть антиматерия, не так ли?
Дженнифер широко улыбнулась:
— Все не так-то просто, но суть, думаю, именно в этом. Они все перемешивают в привилигированных отрядах, поработав внутри атома, лишают одновременно памяти гигантское число частиц, и, таким образом, создают антиматерию. Я получила момераф…
— Как ты думаешь, за сколько времени я смог бы досконально разобраться в том, что ты наговорила, — перебил девушку Мартин.
Та задумчиво оттопырила губу:
— Думаю, за три десятидневки.
— Но у меня нет такого количества времени, Дженнифер. Но, по крайней мере, мне хотелось бы взглянуть на твой отчёт… — Её теория показалась ему не очень важной сейчас. — Хотя честно говоря, твоя теория показалась мне нереальной.
Дженнифер нахмурилась:
— И, всё же, ты уделишь ей внимание, не так ли? Ну посмотри, всё же очень чётко и логично. Поработай с момерафом, и ты убедишься, что все это реально. Все превратится в согласованную систему, хотя существует ещё много частностей, над которыми я просто ещё не поработала. К примеру, я не знаю, какую систему координат частица использует. Относительную? Абсолютную? Картезианскую? Как много в ней осей? О, я пошутила, сказав, картезианскую — конечно же, этого не может быть. Но я уверена, частицы … как бы это сказать… можно назвать самоощущающими — то есть, им известно, что они из себя представляют и где находятся… Хотя извини, я кажется повторяюсь. И ещё… ты должен обязательно ознакомиться с нечто феноменальным, я получила это в момерафе… Правда, я ещё не закончила…
— Как много информации могут нести частицы? — поинтересовался Мартин.
— В зависимости от того, что это за частица, каждая из них уникальна. Объём информации зависит от состояния частицы, направления её движения и так далее. Но, предполагаю… в среднем где-то около двух сотен битов.
Мартин, нахмурившись, уставился в одну точку. Несмотря на усталость, он, похоже, заинтересовался услышанным.
— Если Вселенную представить, как компьютор, то с чем можно сравнить космические корабли?
— Момераф запретил подобные сравнения. Ничто не может быть конкретно описанным. Существуют только определённые правила взаимодействия.
— То есть, существование програмиста вообще невозможно?
— Момераф ничего не говорит об этом. Во всяком случае, это не реальная матрица, и уж точно не космический корабль. Матрица есть, но это не чёткое разделение по местам. Тебе это интересно, да, Мартин?
Ему было интересно, но впереди было так мало времени, что, казалось, не хватит времени не только на то, чтобы обдумать всё это, но даже на составление основного плана.
— Я посмотрю работу, когда смогу. Ты же знаешь, что я увяз по горло.
— Да, знаю. Но это может быть очень важным. Возможно, в районе Полыни мы столкнёмся с тем, что может подвердить или опровергнуть мою теорию. Если она не подойдёт, мы сможем обратиться к новым идеям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Да, конечно, возможно и такое.
— Можно назвать множество потенциальных причин подобных изменений: гнев других цивилизаций, малодушие самой планеты, создавшей машины-убийцы, да и многое другое.
— Как ты думаешь, какое количество газов могли прежде содержать эти пять массивов? — поинтересовался Мартин.
— Трудно сказать, ведь основные скопления потеряны, — задумчиво произнёс Хаким. — Мы вряд ли с большой точностью можем указать размеры, но представляется, что каждый из массивов имел диаметр в несколько тысяч километров. Так как удельный вес этих масс почти не изменялся, можно предположить, что они состояли из нейтрино…
— Я сейчас заканчиваю работу над анализом состава внешнего облака, — вмешался Торкильд Лосось, — Мин Муссон — над анализом состава пыли и обломков внутри системы.
— Пыль и обломки… Скажите, как много времени понадобится, чтобы вытолкнуть самый огромный из обломков?
— Это не реально, — откликнулся Торкильд, — Наибольший из обломков слишком велик, чтобы от него можно было избавиться, даже с помощью радиации. Вспомните о направлениях движения звёздной пыли вблизи обломка…
— Да, это говорит о многом, — кивнул Хаким.
— Сколько времени вам нужно, чтобы закончить работу? — спросил Мартин.
— День? — Хаким повернулся к своим коллегам.
— Мне нужно немного отдохнуть. Мой момераф работает уже не так чётко, как раньше, — пожаловалась Мин Муссон.
— Ну, хорошо, даю вам полтора дня.
— Прекрасно, — сказал Мартин.
Через три дня они должны были войти в первичное облако. До сего момента им необходимо было принять решение. Мартин не сомневался в том, какое решение примут дети. Но, кроме всего прочего, до вхождения в облако необходимо было произвести расщепление «Спутника Зари». После разделения «Черепахе» предстояло немедленно начать суперторможение, а затем рассеять производителей и манипуляторов внутри данной системы планет. «Заяц» должен был оставаться в стороне и, в случае неудачи «Черепахи», попытаться уже самому выполнить задание.
Подходил к концу второй цикл торможения. Мартин ощутил свободу движений, будто бы к нему присоединили высокозарядную батарею. Некоторые из детей почувствовали лёгкое недомогание, которое вскоре прошло.
Прежде Дженнифер Гиацинт не производила никакого впечатления на Мартина. Это была весьма энергичная и болтливая особа. Её трудно было назвать не только красивой, но даже и миловидной — треугольное лицо, узенькие, постоянно моргающие глазки, тонкие руки и несоразмерно большая грудь. Вдобавок к этому, с её лица не сходило выражение, будто её только что оскорбили. Но постепенно Дженнифер сыскала уважение Мартина своими точными наблюдениями о жизни на корабле, своей готовностью браться за любую работу, — даже за ту, которую другие находили неприятной или рутинной.
Как и Ариэль, Дженнифер чем больше работала с момами, тем меньше им доверяла. Но она реализовала своё недоверие своеобразной вариацией партизанской войны: она, используя интеллект, догадывалась о таких вещах, о которых момы никогда не рассказывали детям.
Мартин откликнулся на её просьбу встретиться с ней в первой половине дня, тем более, что в это время Тереза была занята — она тренировалась вместе с другими пилотами бомбардировщиков.
Взволнованная, Дженнифер поднялась в каюту Мартина. Она явно испытывала смущение.
— Ну, и зачем я тебе понадобился, — небрежно произнёс Мартин, надеясь, что это поможет Дженнифер расслабиться. Она сделала большие глаза и пожала плечами, будто бы ей действительно не было что ему сказать. Девушка казалось смущённой, как при первом свидании.
— Ну, Дженнифер… — Мартин начал выходить из себя.
— Я постоянно думаю, — выпалила она, защищаясь, будто бы он обвинял её том, что она расстроила его планы. — Я только и занимаюсь тем, что работаю с момерафом и размышляю. И я пришла к некоторому заключению, — правда, ещё не очень чёткому, но мне кажется, что ты заинтересуешься им… Надеюсь, что заинтересуешься.
— Я с удовольствием выслушаю тебя, — вежливо произнёс Мартин.
— Я ещё не все окончательно обдумала, но мне уже не так-то просто отказаться от этих своих мыслей. Я думаю, тебе будет полезно ознакомиться с большинством из них…
— Я весь во внимании.
— Момы ничего нам не говорят…
— О, я вижу привычка обвинять момов становится всё более и более популярной, — пробормотал Мартин.
Дженнифер моргнула:
— Но ведь это правда. К примеру, они не объясняют нам, как преобразовывают простое вещество в антиматерию. Или — как они простое вещество сжимают до нейтрониума. Или как работает связь «ноуча», не опасаясь перехвата информации.
— Им просто кажется, что нам и не нужно этого знать.
— По-моему, даже любознательность — уважительная причина.
— Не спорю.
Мартин знал, что его способности работы в момерафе были ниже, чем у Дженнифер. Она была явно способнее, более восприимчива к нововведениям, на корабле она уступала, пожалуй, только Джакомо Сицилийцу.
— Наблюдая за момами, я проанализировала некоторые вещи. Я имею в виду методы Благодетелей — то, что они делали на Земле и на Центральном Ковчеге. Да и на Марсе тоже. Они умеют основательно изменять состояние материи — это ясно, как день. И умеют превращать материю в антиматерию. Но не думаю, что они могут изменить кривизну пространства или вращать галактики — для этого нужно уметь превышать скорость света, а этого они, кажется, не умеют делать.
— Так, с этим разобрались. Давай дальше.
— Принцип работы момерафа, — я имею в виду чисто формальную сторону, не психологическую, — строится на так называемой теории информации, связанной с физиологий человека. Есть аргументы и против этой теории, но я ещё не работала над ними.
Мне непонятно, на что надеятся момы, готовя инструкции для тренировочных занятий. Как их воспринимать? Итак, мы обязаны знать лишь конкретные вещи, — такие, к примеру, как ремонт автоматической системы связи в случае поломки корабля в бою. Но это же смешно! «Спутник Зари» саморемонтируется, а бомбардировщики… Правда, я догадываюсь, что они просто не хотят, чтобы бомбардировщики приближались к их кораблю в случае, если они превратятся …
— Не продолжай, я всё понял, — Мартину не терпелось перейти к следующему вопросу обсуждения.
— Хорошо, возвращаемся к разговору о превращении в антиматерию. Я думаю, они имеют доступ к информационной структуре частиц, то есть к той информации, которую несёт каждая частица. Если это действительно так, то они могут вмешиваться в работу так называемых привилигированных каналов. Хотя «каналы», конечно, в данном случае слово неподходящее. Я назвала бы это привилигированным отрядом частиц… но…
Мартин посмотрел на неё в упор.
— Несколько наиболее радикальных теоретиков на Земле предполагали, что «пространство-время» представляет из себя гигантскую матрицу, информация в которой передаётся мгновенно привилигированными отрядами частиц по их каналам, а бозоны, … ну фотоны и тому подобное, передают информацию со скоростью не большей скорости света. Вспомни, барионы, мезоны, гипероны — частицы, которые можно превратить в нуклоны, не увеличиваются при расширении Вселенной. Они привязаны только к космическому времени. Но бозоны — фотоны и так далее — в некоторых отношениях очень даже привязаны и к пространству. Когда Вселенная расширяется, длины их волн увеличиваются. Привилигированные отряды не привязаны к «пространству-времени» вообще. Так вот их частицы могут передавать конкретную специфическую информацию. Особый вид космической бухгалтерии. Благодетели, кажется, знают, как обнаруживать подобные отряды частиц и контролировать информацию, которую они несут.
— Я ничего не понял, Дженнифер.
Дженнифер вздохнула, присела на корточки рядом с Мартином, и начала объяснять снова, помогая себе жестами:
— Частицам необходимо знать определённые вещи, если только слово «знать» можно использовать здесь в его прямом смысле. Им необходимо знать, что они сами из себя представляют — массу, заряд, спин, характерные особенности и так далее, и место, где они находятся. Они реагируют на информацию, которой несут другие частицы, а также на информацию о характере и месторасположении самих этих частиц. Частицы — основные процессоры для обработки информации. Бозоны и привилигированные отряды — основные носители информации.
— Понятно, — отозвался Мартин, хотя он был ещё весьма далёк от ясности понимания и пока не решил, соглашаться ему или нет с подобной теорией.
— Я думаю, Благодетели — и возможно, планеты-убийцы, открыли способы контроля каналов привилигированных отрядов. И это выдающиеся достижение, потому что такие каналы доступны только для частиц и бозонов, на которые они работают. Их можно даже назвать запретными зонами, которые передают информацию о состоянии частиц. Это помогает управлять на квантовом уровне такими вещами, как бухгалтерией и уборкой в доме, если можно так выразиться. Скорость передачи информации — мгновенная, так как… ну это доказывают некоторые эксперименты, когда подобная бухгалтерия передавалась мгновенно через огромные расстояния и хотя, казалось бы, объёмная информация не может распространяться быстрее, чем свет, но при таком виде передачи это возможно, так как он весьма специфический — исключение из правил.
Бозоны путешествуют со скоростью света. Они несут информацию об изменении месторасположения, массы, объёма информации, ну и так далее, — об этом я уже говорила. Если кто-то сможет изменить их состояние и содержание информации, значит, он может сделать их лживыми. Если кто-то контролирует всю информацию, которую несут бозоны и привилигированные отряды — значит, он может обмануть другие частицы. Если же он повозится с внутренней информацией частицы, то сможет изменить саму частицу. Я думаю, именно таким образом они и создают антиматерию.
— Помниться, они говорили, что атом — это и есть антиматерия, не так ли?
Дженнифер широко улыбнулась:
— Все не так-то просто, но суть, думаю, именно в этом. Они все перемешивают в привилигированных отрядах, поработав внутри атома, лишают одновременно памяти гигантское число частиц, и, таким образом, создают антиматерию. Я получила момераф…
— Как ты думаешь, за сколько времени я смог бы досконально разобраться в том, что ты наговорила, — перебил девушку Мартин.
Та задумчиво оттопырила губу:
— Думаю, за три десятидневки.
— Но у меня нет такого количества времени, Дженнифер. Но, по крайней мере, мне хотелось бы взглянуть на твой отчёт… — Её теория показалась ему не очень важной сейчас. — Хотя честно говоря, твоя теория показалась мне нереальной.
Дженнифер нахмурилась:
— И, всё же, ты уделишь ей внимание, не так ли? Ну посмотри, всё же очень чётко и логично. Поработай с момерафом, и ты убедишься, что все это реально. Все превратится в согласованную систему, хотя существует ещё много частностей, над которыми я просто ещё не поработала. К примеру, я не знаю, какую систему координат частица использует. Относительную? Абсолютную? Картезианскую? Как много в ней осей? О, я пошутила, сказав, картезианскую — конечно же, этого не может быть. Но я уверена, частицы … как бы это сказать… можно назвать самоощущающими — то есть, им известно, что они из себя представляют и где находятся… Хотя извини, я кажется повторяюсь. И ещё… ты должен обязательно ознакомиться с нечто феноменальным, я получила это в момерафе… Правда, я ещё не закончила…
— Как много информации могут нести частицы? — поинтересовался Мартин.
— В зависимости от того, что это за частица, каждая из них уникальна. Объём информации зависит от состояния частицы, направления её движения и так далее. Но, предполагаю… в среднем где-то около двух сотен битов.
Мартин, нахмурившись, уставился в одну точку. Несмотря на усталость, он, похоже, заинтересовался услышанным.
— Если Вселенную представить, как компьютор, то с чем можно сравнить космические корабли?
— Момераф запретил подобные сравнения. Ничто не может быть конкретно описанным. Существуют только определённые правила взаимодействия.
— То есть, существование програмиста вообще невозможно?
— Момераф ничего не говорит об этом. Во всяком случае, это не реальная матрица, и уж точно не космический корабль. Матрица есть, но это не чёткое разделение по местам. Тебе это интересно, да, Мартин?
Ему было интересно, но впереди было так мало времени, что, казалось, не хватит времени не только на то, чтобы обдумать всё это, но даже на составление основного плана.
— Я посмотрю работу, когда смогу. Ты же знаешь, что я увяз по горло.
— Да, знаю. Но это может быть очень важным. Возможно, в районе Полыни мы столкнёмся с тем, что может подвердить или опровергнуть мою теорию. Если она не подойдёт, мы сможем обратиться к новым идеям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78