– Хлеб тоже будет душистый, свежий. Ужина придется малость подождать, но в компании время пройдет быстро.
– А Кристал не приедет? – осведомилась Тамра.
– Нет. Она инспектирует оборонительные сооружения Расорской гавани и останется там на пир, который дадут в честь посла Южного Оплота.
– А почему там, а не в столице?
– На переговорах речь пойдет о торговле, а Расор – крупнейший торговый порт.
– Ха. Да посол Южного Оплота просто не хочет тратить восьмидневку на путь до столицы…
– Вполне возможно. – Я пожал плечами и посмотрел на Риссу. – Чем сегодня угощаешь?
– Есть наваристый суп из дичи с луком-пореем и чечевицей. И даже немного куиллы.
– Куиллы?
– Увидела на рынке по хорошей цене, вот и взяла. Ты, может, и великий герой, мастер Леррис, но зимняя стужа, она любого проймет. По холодной погоде нет ничего лучше горячей похлебочки из дичи, с ней и кости быстрее заживут.
Куиллой называли хрустящие коренья, вкусом более всего напоминавшие промасленные опилки. В прежние времена, до Великой Перемены, сей продукт был весьма распространен на Отшельничьем; говорят, им не брезговали даже Основатели. Возможно, именно это и помогло им стать Основателями, а не столярами-недоучками.
– Костей похлебкой не залечишь, – резонно заметил Джастин.
– А куилла смахивает на опилки.
– Когда это я кормила тебя опилками? – вознегодовала Рисса. – Ты, небось, думаешь, будто стряпня – пустяшное дело. Как бы не так. Попробуй, свари что-нибудь вкусненькое зимой, когда овощи все сморщенные, а мясо такое жесткое, что…
– Рисса, ты прекрасно готовишь! – покаянно воскликнул я, гадая, когда успели сморщиться не так уж давно купленные овощи.
– А кто только что говорил про опилки?
– Я сказал, что у куиллы вкус, как у опилок, но имел в виду сами коренья, а не твою стряпню.
– То-то, мастер Леррис. Уж коли я что-то приготовлю, ты мое варево за опилки не примешь.
Кухарка отвернулась и, качая головой, принялась колдовать над кастрюлями.
Тамра, сидя спиной к Риссе, ухмыльнулась.
– До чего же ты, Леррис, тактичный малый.
Я предпочел сменить тему.
– Так вы, значит, собрались в Вергрен?
Джастин отпил сидру, поставил кружку и кивнул.
– Я ж тебе говорил, Леррис, что даже самым разволшебным волшебникам надо на что-то жить. Тебе хорошо, ты столяр, а беднягам вроде меня, не знающим никакого полезного ремесла, только и остается, что колдовать.
Тамра оставила это без комментариев: отломила здоровенный кусок пышущего жаром свежеиспеченного хлеба, засунула в рот и принялась жевать.
– Стало быть, вы едете туда, чтобы обеспечить тамошним отарам здоровый приплод?
– Помимо всего прочего. Потом нам предстоит отправиться в Кертис, там займемся масличными семенами. Ты разве не помнишь?
– Это ты запамятовал: в Кертисе я так и не смог заняться масличными семенами, потому как занялся незапланированным целительством. И мне пришлось уносить ноги.
– То, что «незапланированным», меня не удивляет, – заметила Тамра, прожевав хлеб и запив его глотком сидра. – Умение планировать никогда не относилось к твоим сильным сторонам.
– А сама-то ты умеешь планировать?
Тамра вспыхнула.
– У меня было несколько недурных идей.
– Верю, с идеями и у меня полный порядок.
– Дети, – саркастически промолвил Джастин, – сущие дети.
Мы воззрились на него с негодованием, но тут Тамра прыснула, а за ней рассмеялся и я.
– Обед готов, – объявила Рисса, водружая на стол коричневую глиняную супницу и еще одну хлебную корзинку.
После нескольких кусочков картофеля и дичи мне попался корешок куиллы, и я убедился, что память меня не подвела. Даже в похлебке, щедро сдобренной луком, куилла так же похрустывала и оставалась маслянистой. Правда, привкус опилок специи все же отбили. И вообще, суп был совсем неплох.
– Ну, что скажешь? Разве я пичкаю тебя опилками?
– Прости, Рисса, это я сдуру ляпнул. Похлебка просто объеденье.
Кривить душей мне не пришлось: после того как меня так долго потчевали тушеным мясом в разнообразных соусах, поесть супчику было сущим удовольствием.
– Вкуснятина, – пробормотала Тамра.
Джастин промолчал. Ел он с таким видом, словно еда являлась для него всего лишь рутинной необходимостью.
– Да, супчик вышел удачный, – расцвела Рисса. – Почти как у моей матушки.
– Она хорошо готовила? – спросила Тамра…
– Хорошо? Превосходно, вот как она готовила! У кого еще я могла бы научиться стряпне?
Я пожал плечами, потому как сам не выучился у родителей решительно ничему. Столярными навыками я обязан дядюшке Сардиту, а иными познаниями – наставникам вроде магистра Кервина.
– Наверное, твоя матушка была очень хорошей стряпухой, – сказала Тамра.
– Не то слово! – отозвалась Рисса. – Из одних костей она могла приготовить чудное рагу, хоть на праздничный стол подавай, а суп, по-моему, сумела бы сварить даже из камней. Второй такой мастерицы не было и не будет…
– Это больше смахивает не на мастерство, а на волшебство, – заметил Джастин.
– А как готовила твоя матушка, госпожа волшебница? – осведомилась Рисса у Тамры.
– Не помню. Она покинула нас, когда я была еще маленькой.
– И кто же учил тебя готовить?
– Никто. Я и не умею, во всяком случае, как следует.
– Это ужасно. Если готовить не умеет мужчина, в этом тоже нет ничего хорошего, но женщина… Для чего вообще нужны родители, если не передавать детям свои знания и умения? – Рисса фыркнула. – Но хуже всего, если ты пережил своих детей, и оказывается, что учить тебе некого.
– Ты еще совсем не старая, – заметил Джастин.
– Ну, возможно, твое волшебство и позволит мне найти нового мужа… – Рисса подняла бровь. – А как насчет тебя самого, мастер маг? Почему бы нам не…
Я приметил в глазах Риссы лукавые огоньки, а вот Джастин беспокойно заерзал на стуле.
– Моя дама далеко отсюда, но навряд ли ей понравилось бы…
– Вы, чародеи, шуток не понимаете, – рассмеялась Рисса. – Есть один славный человек, его зовут Киблон, с которым мы когда-нибудь станем жить вместе. И все же, госпожа волшебница, жаль, что ты не знала свою матушку. И что она так и не узнала, что ты стала такой важной и могущественной особой.
До сего дня я слыхом не слыхивал ни о каком Киблоне, но сейчас задумался не о нем, а о Тамриной матушке. Была ли она такой же, как ее дочь, не желавшей связывать себя ни с каким мужчиной, если он не позволял сесть ему на шею? А еще мне было бы интересно узнать, где обретается загадочная «дама» Джастина.
– Не уверена, что это было бы ей интересно, – медленно произнесла Тамра. – Некоторые родители не очень-то заботятся о своих детях.
– Это ужасно.
«Хотелось бы знать, интересуются ли мои родители моими успехами и неудачами?» – подумал я.
– А сам-то ты удосужился послать своим родителям весточку? – спросил Джастин, угадав мои мысли.
– Уверен, они и так знают, что у меня все в порядке.
Джастин кивнул.
– Это не одно и то же, – возразила Тамра. – У тебя есть родители. Корабли из Расора ходят и в Найлан, и порой даже на Край Земли. Сколько времени прошло с нашего отплытия, а? Больше трех лет?
Я кивнул.
– Ну, насчет весточек тебе решать самому, – с невеселым смешком сказал Джастин. – Об этом не мне судить.
Некоторое время на кухне царила тишина: мы жевали и скребли ложками по тарелкам, а снаружи посвистывал, разгоняя дождевые тучки, ветер.
После обеда Рисса вымыла посуду и, оставив нас втроем, ускользнула с кухни, заявив, что «чародейские разговоры ее не касаются». Само собой, она прекрасно слушала все эти разговоры, сидя за вязаньем в соседней комнате, у полуоткрытой двери.
– Леррис, – обратилась ко мне Тамра, – ты выяснил, откуда тот белый колдун узнал, как делать ракеты?
– Герлис? Нет. – Я потер подбородок. – Но мне не кажется, что в истории с ракетами он вообще сыграл важную роль. Его куда больше интересовала работа с хаосом, и он использовал против нас магию, а не ракеты. Ракеты использовали хидленские солдаты.
– То, что на вооружении регулярных войск появились ракеты, очень плохо, – заметил Джастин. – Такого не было со времен Фэрхэвена.
– Фэрхэвена? – Тамра подняла брови.
– Это прежнее название Фрвена, – пояснил я.
– А к чему вообще эта путаница с именами? – фыркнула Тамра. – Что Фрвен, что Фэрхэвен: какая разница, если старые Мастера Хаоса мертвы.
– А почему все надолго забыли о ракетах? – спросил одновременно с ней я. – Они просты в изготовлении, а хорошая сталь, похоже, защищает от хаоса.
– Это сейчас защищает, – ответил Джастин. – А тогда и гармония, и хаос были гораздо сильнее.
– Тем более странно. Почему, когда магия была сильна ракеты использовали, а когда ослабла – прекратили?
– Тогда корпуса ракет выковывали из гармонизированного черного железа, секрет создания которого был ведом лишь магам-инженерам. Но с уничтожением Фэрхэвена уровень хаоса и гармонии в мире понизился и производство черного железа для повседневных нужд стало требовать таких усилий, что это грозило полным истощением гармонических ресурсов.
Джастин развел руками и, пригубив еще сидра, добавил:
– Но вообще-то ты прав, это кажется странным.
– Странным?
– Тамра, почему бы тебе не заняться лошадьми? – неожиданно сказал он. – Нам с Леррисом надо поговорить наедине.
Тамра подняла левую бровь: трюк, который мне так и не удалось освоить.
– Хочешь, чтобы я оседлала Роузфут?
– Да, если я не явлюсь на конюшню раньше, чем ты кончишь возиться со своей лошадью.
Тамра удалилась, так сердито топая сапогами, что я едва не рассмеялся. Хотя я на ее месте, наверное, тоже бы обиделся. Джастин не склонен был раскрываться перед теми, кто, по его мнению, нуждался в нем или мог его использовать. Неужто это свойственно всем старым магам? Не та чтобы мне так уж хотелось сделать Тамру свидетельницей нашего разговора, но, на мой взгляд, Джастин обошелся с ней несправедливо.
– Ты знаешь, Леррис, – начал он тоном, за которым слышалось «дядюшка все знает лучше», и я сдержал желание поморщиться.
Будь здесь Тамра, она точно бы усмехнулась. Мне чуть ли не стало жаль, что ее нет.
– Да?
Джастин бросил на меня суровый взгляд и глубоко вздохнул.
Это не сработает. Не срабатывало с моим отцом, не сработает и со мной.
Я ждал.
– Жил некогда на земле один молодой боец. В наши дни его историю нечасто вспоминают в подробностях. Он был знатного рода, но не являлся наследником фамильных титулов и владений, а выгодный брак, намеченный для него родными, показался ему нежелательным. Молодой человек бежал из дому и пережил множество приключений, ныне показавшихся бы странными, но вполне соответствовавших духу того времени. Потом он столкнулся с необходимостью решить, возложит ли он на себя тяжкое бремя ответственности за (во всяком случае, так ему это виделось) спасение всего мира. Близкие призывали его к осторожности, но он не внял их словам и взялся за исполнение великого замысла. Ему сопутствовала удача, и хотя войны, бури и пожары сгубили тысячи и тысячи жизней, его и по сей день считают великим человеком.
– Джастин, это мне как будто знакомо.
– У меня в запасе еще две истории. Может, дашь мне закончить?
Я умолк.
– Другой молодой человек любил машины и изделия из металла. Он слышать не хотел о том, чтобы заняться чем-нибудь другим, но сородичи и соотечественники не одобряли его увлечения и в конце концов отправили юношу в изгнание. Вышло так, что там ему удалось осуществить свою заветную мечту. Он начал делать машины, да такие, что дабы завладеть одной из них, некий правитель затеял войну. В конечном счете строитель машин вернулся домой со славой, посрамив тех, кто изгнал его. Но опять же, осуществление его желаний повлекло за собой гибель тысяч людей, а жизнь уцелевших неузнаваемо изменилась.
Джастин, надо полагать, ожидал моей реакции, но я лишь кивнул, чтобы он продолжал.
– Третий молодой человек понятия не имел, чего он вообще хочет…
Должно быть, при этих словах на моей физиономии что-то отразилось, поскольку Джастин усмехнулся.
– Не все молоды люди знают, чего они хотят, или, как в твоем случае, чего они не хотят. Так вот, тот юноша оказался втянутым в войну. Для противника это обернулось потерей двух третей войска, но сил у врага хватало, и победа все равно осталась за ним. Спасаясь от преследования победителей, молодой человек оказался в самой засушливой и жаркой пустыне мира. Когда его спасли, он узнал то, что счел высочайшей истиной, и вознамерился донести эту истину до всех, включая своих врагов. В чем преуспел настолько, что люди, знающее, каковы были его деяния, никогда не произносят его имя. Преуспел настолько, что уничтожил могущественнейшую империю и город, являвшийся средоточием мощи.
Я молчал.
– Вот и все, Леррис. Всего три истории.
– Первая – это история Основателей.
– Да, Креслина.
– А вторая, как мне кажется, Доррина. Правда, я не знал, что его изобретения породили столько страданий.
– Воздействие его машин было не столь стремительным, как воздействие бурь Креслина, но, при всей своей постепенности, не менее губительным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90