- К поискам подключилась криминальная полиция Басстауна и Яунджара. А с куклой… немного хуже.
- Полностью стерта?
- Да, к сожалению - опять стерта, Хиллари.
Тут Хиллари позволил себе высказаться. Маска, коллекционирующая в памяти людские ругательства - мало ли, пригодятся - завизжала бы от восторга, услышав кое-что новенькое из уст ведущего системщика Министерства обороны.
Опять самому превращаться в виртуальный зонд и своим мозгом буравить кукольный! При одной мысли об этом выругаешься! Но - именно за эту работу Хиллари платили семьдесят пять бассов в час, впятеро больше, чем самому Президенту Федерации.

- Ма, вот она какая! - Маска втолкнула в комнату смущенную Лилик. - Ну-ка, ты, поцелуй свою маму!.. Э, вы что тут делаете?.. - осеклась она, поняв, наконец, что Чара и Гильза спешно собираются; пара плотно набитых сумок уже стояла у порога, а в две другие мама с дочкой торопливо пихали небогатый семейный скарб.
- Как хорошо, что вы пришли!.. Я уже места себе не нахожу от волнения! - Чара смахнула с лица выбившуюся из прически прядь. - Быстрее, помогайте собираться.
- Мама, что случилось? - громко, но уже с ощутимой дрожью в голосе спросила Косичка. - Мама, где Дымка?!..
- Дымка… - Чара поводила глазами по комнате, словно где-то на стене был написан утешительный ответ. - Дымки больше нет. Мы уезжаем отсюда, девочки. Поторопитесь. Сейчас не время горевать.
- Дым… - и без того страшноватое в гриме, лицо Маски стало жутким от гримасы; она скорчилась с надрывным стоном, заметалась, ударила в стену кулаком, а потом забилась лицом в угол с глухими клокочущими звуками; плакать она не умела - куклы вообще не плачут, даже когда им очень плохо. Косичка не шелохнулась, только нервно зашевелила губами и, наконец, спросила шепотом:
- Кто ее?.. Ты знаешь?
- Нет, она не знает, - мотнула головой Гильза. - Не приставай к матери, Коса. Это передал дежурный узел. Там еще сказали про Хиллари - он отследил «гарпун»; наверное, тот, которым взяли эту, новенькую.
- Ааа, Хиллари… - Косичка не стала бить в стену, но укусила себя за палец, надеясь, что будет больно. - А все из-за тебя!! - резко повернулась она к недоумевающей Лилик. - Ты поняла, да?! я не знаю, как там было, но ты… кукла уродская!!
- Не знаешь - и молчи! - прикрикнула на нее Чара. - Она ни в чем не виновата, тебе ясно?! Не смей оскорблять ее - и делай, что я говорю! Маска, прекрати, слышишь? Через три минуты мы должны покинуть дом. Маска царапала стену ногтями, оставляя на обоях и штукатурке глубокие рваные полосы; потерянно оглянувшись, она побрела к телефону.
- Я возьму его… Коса, правда, ты кончай… Закопала уже.
Косичка хотела еще что-то сказать, но сдавленно вздохнула - и сдержалась. Все были как убитые, несмотря на спешку; в таком молчании ей показалось глупо и напрасно голосить, обвинять, проклинать… Просто внутри прибавилось ненависти и ярче обозначился враг. Хиллари и холодные убийцы группы усиления. Зря, зря отец не разрешает всем носить оружие… А новенькая - что она знает о жизни? Вообще дурочка без понятия. Гребешок скажет - «Идем» - и пойдет, не зная куда, просто от любопытства. Стоит, как потерянная, глазами хлопает.
- Мама… что мне надо делать?
- Доченька, помогай Гильзе. Это - Гильза; любите друг друга.
- Хорошо. Косичка, ты не обижайся, - примирительно и робко обернулась к ней Лилик. - Ты не будешь злиться на меня, да?
- Не буду, - буркнула Косичка.
- Хочешь, я тебе свой скальп подарю? Он красивый. Тебе нравится? Косичка не успела ответить - она вдруг вспомнила, как Дымка любила всем дарить всякую всячину, чтоб сделать приятно. Слов она не нашла, а только молча и крепко-крепко обняла милую Лилик.

Сэнтрал-Сити на закате солнца-Стеллы в ясную погоду - зрелище, подавляющее своим величием. Гигантский, пылающий раскаленной медью диск Стеллы нижним краем воспламеняет горизонт, где топорщатся башни Порта, озаряет трущобы Манхлэнда и Гриннина, примыкающие к космопорту неровные поля Черного Пустыря, дымящееся пекло Старого Парка, развалины Пепелища, Новых и Старых Руин, мертвые небоскребы Острова, бигхаусы Синего Города и Басстауна, живой клин Нового Парка, простор Ровертауна, пустыню Зоны Огня, изящное великолепие Белого Города Элитэ…
Величайший в обитаемом мире Сэнтрал-Сити простирается от горизонта до горизонта, от Стеллы до ночи, он заполняет все видимое пространство, и лишь с юга его сдерживает океан - но и там Город наступает, протягивая в океан пирсы, искусственные острова и плавучие жилища; океан у берега так же густо мерцает огнями, как суша. Небо над Городом зыблется, туманится пепельной тучей; в нем по воздушным коридорам носятся летательные аппараты всех классов, а к северу то и дело возникают в вышине, снижаясь, или возносятся от земли сияния звездных кораблей. Город никогда не спит, Город живет непрекращающейся и многообразной жизнью, и нет в нем места, чтоб укрыться и передохнуть хоть час, хоть полчаса.
Рождение в Сэнтрал-Сити означает начало непрерывной гонки, а ее конец - смерть. Габар бежал, лез, полз по-пластунски, замирал, выжидая, карабкался по скобам и нырял в наклонные темные трубы, лишь смутно догадываясь, куда они ведут; пару раз он попадал в сточные коллекторы и окунался с головой; одежда на нем промокла дрянью, а шерсть слиплась и смердела чем-то кислым; ему противно было даже дотронуться до себя, а вынырнув и взобравшись на край подземного бассейна, он встряхивался по-собачьи, зажмуривая глаза. Чутье урожденного централа вело его кривыми, темными путями - куда угодно, лишь бы дальше от этих, убийственно спокойных эйджи в сером. И обычную полицию они наверняка уже подняли, как пить дать.
Свет наверху - неживой, ламповый - сквозь частые толстые прутья решетки. Габар тихо сплюнул себе под ноги - в шахту, где шуршали и пищали потревоженные йонгеры - прислушался к звукам. Где-то далеко - машины. Шагов не слышно. Можно попытаться вылезти…
Мохнатому повезло, да? не совсем. Может быть, серый запомнил его лицо. Или отснял объективом на оптическом шнуре - что-то торчало у него за ухом - а все ино на учете в иммиграционной службе. Йууу… Можно, конечно, попросить, чтоб тебя вернули на Яунге, в Тьянгалу - но там беженцев истребляют до третьего колена. Лучше на кериленовый рудник, на астероид Огненного Пояса. А может, мальчишек туда не берут?..
Так, ломая голову над своим мохнатым будущим, Габар приподнял решетку. А если снова позвонить RDF-237325 и попроситься в Банш? Ага, примут они мохнатого - киборги не считают яунджи людьми… Но Дымка-то - сочла!.. А Дымку взяли, ничего Банш не докажешь, что ты ей помог. За полицейского наводчика примут - и убьют. Ыыыы…
Ключ, ключ; это и безопасник говорил: главное у Банш - сменяемые ключи-пароли. По ключам они узнают своих, по ключам делают хатан, по-эйджински - коннект, соединение. Поэтому и называют себя - Банш, Связка Ключей. А вдруг RDF-237325 - ключ только для тревоги? Или его уже сменили? Во сколько мыслей сразу - чтоб их все думать, две головы надо…
Прокравшись по захламленному тупичку к улице, Габар осторожно выглянул - йййес!
Уличный телефон! Вот оно - то, что надо…

Режим «аудио» - гудок, режим «буквы» - RDF, режим «цифры» - 237325. Есть коннект! все тот же нелюдской писклявый голос машины:
- Вас слушают. У вас есть пятнадцать секунд для сообщения после короткого гудка. Говорите быстро.
- За мной гоняется военная полиция, - торопливо зашептал Габар, прикрывая рот и микрофон ладонью. - Я говорил с вами раньше, про Хиллари и «гарпун», вы помните, да? Пожалуйста, помогите мне!
- Не бросайте трубку, - ответила машина на том конце провода, и в ухе Габара заиграла какая-то дрянная эйджинская музычка.
Машина, работавшая сегодня в режиме дежурного узла связи на ключ RDF-237325, «задумалась», но думала она куда быстрей живого оператора. Голос принадлежал именно тому, кто сообщил о Хиллари и Дымке; голос был живой, а не сделанный синтезатором. В новостях «Каждый час» уже передали о вылазке военной полиции на «флайштурмах» у северо-восточной границы Старых Руин; была стрельба из импульсных ружей, какая-то акция у автомобильного тоннеля. Обстановка пока остается неясной, но факт, что яунджи (это ясно по акценту и дыханию) что-то знает о семье Чары и отношениях Банш с Баканаром. Оставлять его такого на воле, под угрозой захвата - опасно.
- Адрес для контакта, - проговорила машина, - Синий Город, Северный район, квартал Эммерс, пятая линия, театр Фанк Амара. Скажете, что вы идете наниматься в обслугу. Встаньте напротив видеокамеры и назовитесь вслух полным именем.
Глазок видео в аппарате был залеплен стикерсом с изображением чудовища; Габару пришлось повозиться, соскабливая бумажку, и лишь потом представиться, как это принято в уважающих себя тьянгальских семьях:
- Габар ми-Гахун ди-Дагос Яшан-Товияль.
- Вас ждут, - пискнул телефон и отключился.
После этого сеанса связи машина еще с полчаса покоилась в режиме ожидания. Она не услышала ни гул приземляющегося на проезжую часть улицы «флайштурма», ни приближавшиеся тихие шаги по ветхой лестнице, ведущей на чердак. И термоэлемент не сработал, когда вошел Рекорд, двумя с небольшим часами раньше подстреливший Дымку - и не потому, что Рекорд от бровей до колен был скрыт пластиковым щитом (киборги группы усиления знали, что узлы связи Банш бывают с сюрпризами), а потому, что сторожевой элемент и соединенная с ним зловонная граната были рассчитаны на теплокровных существ. Мини-заряд для подрыва машины срабатывал только после тошнотворного, когда ожидаемые существа убегут - и, следовательно, тоже не был активирован. Но когда Рекорд, по-саперски бережно сняв кожух гидроизоляции и защитное хозяйство, отсоединил машину от питания и линии связи, та тотчас перешла на автономное питание, убедилась, что оба штекера вынуты - и покончила с собой прежде, чем Рекорд успел помешать ей сделать это.
- У меня очень нужная, очень редкая профессия, - зло расхваливал себя Рекорду Пальмер, второй помощник Хиллари, готовя к бою портативный тестер, - я - заупокойный системщик! Ты чувствуешь, как это актуально?.. Придите ко мне все удрученные и огорченные, дайте мне свои горелые платы, свои стертые и гробанувшиеся диски - и я восстановлю их, я верну вашим крякнутым машинам память! Накрывшийся счет в банке, бухгалтерские махинации, исчезнувшие базы данных - все это вмиг воспрянет, как феникс из пепла, и всех вас отправят в тюрьму! Я все восстановлю!.. Ну, почти все. Быстро - связь с Баканаром, с операми Адана. Скажи им - Пальмер приступает к эксгумации! Нужна машина поддержки, не ниже класса 10. Повозимся вместе, порыщем, а там и босс к нам присоединится.

Пунктом сбора эвакуированной семьи узел назвал театр Фанка - и хоть выбор был продиктован чисто тактическими расчетами узла, Чара почувствовала, что в ее душе, оледеневшей от боли и горя, появилась маленькая робкая проталинка. Фанк - это подарок судьбы для несчастной матери, навсегда потерявшей любимого ребенка;
Фанк - старый знакомый, добрый друг, душевный парень, тоже знающий горечь утрат и одиночество скитаний, когда горло сжимается от невозможности плакать, когда шелушится и сморщивается от голода кожа, а батарея почти иссякла, и ноги еле идут…
Уходили Чара и ее дочери двумя группами - чтобы не вместе попасть в руки холодных убийц, если дом семьи стал известен людям Хиллари. Гильза, Маска и Косичка отбыли на двух мотоциклах, а Чара с Лилик - пешком и по надземке; ни тройка разухабистых тинок, ни чинная мама с красавицей-дочкой не выглядят подозрительно.
Дневник лежал в сумке, между батареями. Чара, рассеянно поглядывая по сторонам и тщательно прощупывая путь радаром в пределах свободного пространства, попутно наставляла Лилик по радио:
- ЕСЛИ Я СКАЖУ «БЕГИ!» - ЭТО ПРИКАЗ. БЕГИ, НЕ ЗАДУМЫВАЯСЬ. Я ПОСТАРАЮСЬ ПРИКРЫТЬ ТЕБЯ ОТ ИМПУЛЬСА.
- МАМА ЧАРА, - это обращение еще казалось Лилик необычным, но она старалась думать и говорить как сестры, - А ПОЧЕМУ ЗА НАМИ ОХОТЯТСЯ?
- ПОТОМУ, ЧТО МЫ УШЛИ ОТ ХОЗЯЕВ, ПОТОМУ, ЧТО МЫ СТАЛИ САМИ РАСПОРЯЖАТЬСЯ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНЬЮ, МЫСЛИТЬ НЕ ПО ПРОГРАММЕ, РАЗВИВАТЬ СВОЙ УМ. НАС ПРЕСЛЕДУЮТ, ЧТОБЫ СТЕРЕТЬ НАШУ ЛИЧНОСТЬ И ПУСТЫМИ, БЕЗДУМНЫМИ, СЛЕПО ПОВИНУЮЩИМИСЯ АППАРАТАМИ ВЕРНУТЬ ПРЕЖНИМ ВЛАДЕЛЬЦАМ. А Я БОЛЬШЕ НЕ ЖЕЛАЮ МЫТЬ ПОСУДУ, ДЕЛАТЬ УБОРКУ И ГОВОРИТЬ «ДА, СЭР! СЛУШАЮСЬ, МЭМ!». НАЗАД ПУТИ НЕТ!
Лилик задумалась над словами матери, пытаясь их понять - как все это странно!.. Пока она раздумывала, Чара мысленно вернулась к дневнику - к тому, что наболело, что надо высказать, выплеснуть из сердца, чтобы сердце не сгорело. Писать - потом, сейчас - доверить своей памяти.
"Я еле нахожу слова для своих чувств. Это не отчаяние и не горе - это все вместе, и куда больнее!.. Порою мне кажется, будто беда висит в небе над нами, как туча - мы смеемся, мы спорим, живем, и не можем угадать, когда беда ударит в нас; пережив один удар, мы понемногу возвращаемся к обычной жизни, поначалу с опаской поглядывая вверх - но спокойствие неба нас обманывает день за днем, и мы опять смеемся, забыв о беде - и в тот миг, когда, казалось, жизнь наладилась, раздается гром телефонного звонка, и опять эта боль - «Дымка погибла».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55