Во-первых, он был из расы нидэ, и в Великой Синьории среди туа выделялся как бинджа в Сэнтрал-Сити; к тому же все туа доподлинно знали, что нидэ невесть сколько лет назад сожгли планету, а сами отсиделись на орбите и в колониях. Во-вторых, туа с их поющим языком угнетала необходимость называть хозяина паспортным титулом «даграким» и именем Гартамо Рэг; здесь и сейчас титул звучал примерно как для централа «римский всадник» или «сатрап милостью царя царей». Но Энрику Тиу-Тиу был близок - оба они были чужими на ТуаТоу, оба жили под сценическими псевдонимами, обоим им не доверяли и обоих обожали - одного как чудо-модельера, а другого как духовного вождя, чей бог - Мертвый Туанец.
Кроме того, Тиу-Тиу как нидэ больше походил на эйджи - рядом с тонкими туа Тиу выглядел ширококостным крепышом, но на фоне Энрика с его гармоничной фигурой атлета - просто белобрысым подростком.
Наконец, синеглазый брюнет Энрик, бурый мохнач Калвич и блондин Тиу с шоколадными глазами составляли корпорацию ЭКТ - гений Энрика, деньги Калвича и связи Тиу внедряли в три мира идеи Церкви Друга. И именно Тиу-Тиу понял, что Энрик - супермонстр шоу-бизнеса, когда безвестный эйджи устроил дебош и погром с повальной дракой на конкурсе красоты «Стиль - насилие»…
Иными словами, Тиу-Тиу был влюблен в Энрика высшей любовью и был взаимно любим. И он счастлив был принимать у себя в замке друга и кумира, как вдруг Энрик объявил, что летит в Сэнтрал-Сити. Вот прямо так, ни с того ни с сего.
- Но почему? - растерянно недоумевал Тиу-Тиу. - Что случилось? объясни мне!
- Надо ехать. - Взгляд Пророка был прозрачен, как море в штиль; обычно за этим взглядом следовали непредвиденные поступки - Тиу-Тиу не забыл (забудешь, как же!), как Энрик в самый разгар раскрутки ушел бомжевать на три месяца, чтобы что-то понять (что - он так и не сказал). Правда, после этого ЭКТ выдала диск «Ночной Мир», не выходящий и по сею пору из первой пятерки межвидового рейтинга.
Убеждать Энрика, когда он глядит сквозь тебя, - пустая трата сил. Он все равно сделает по-своему.
- Тебя ждут?
- Да, и очень скоро.
- Клипер-курьер летит туда пять суток… Или - шесть по-федеральному. Но труппа, реквизит - они не вместятся в скоростной кораблик, где каюты стиснуты двигателем.
- Твоя команда полетит ближайшим регулярным рейсом, - Тиу-Тиу говорил за Энрика, догадываясь, что сейчас Пророка лучше не тревожить. - Они прибудут… через три дня после тебя, если ты летишь сегодня…
Энрик в задумчивости опространствил весь реальный мир, поэтому аренда клипер-курьера, формальности и сбор багажа достались Тиу-Тиу и его туанцам. Энрик еле-еле оделся сам и направился к флаеру в полном отсутствии. Тиу бы сам с ним полетел, но его модное предприятие, визиты, презентации - так плотно все слежалось, что дня свободного не выкроишь. Вся надежда была на приближенных Энрика, умеющих угадывать его желания и знающих, что если у хозяина глаза стали косить каждый по-своему, значит - в него вселился Друг.
Между тем Энрик сейчас Друга не ощущал. А Друг был очень ему нужен - на том конце межзвездного скачка Энрика ждал Город, критическая масса алчности, насилия, безумия и одиночества. Каждый раз Энрика ломало на входе в тоннель, ведущий на сцену, в огонь и рев невидимой за слепящим светом толпы, и ему тяжело, невыносимо тяжело давался этот шаг, отделяющий негу покоев в замке Тиу-Тиу от осознания себя пушинкой в пламени костра, потом - птицей в буре, потом - зверем, вцепившимся в добычу, и наконец - богом, чей поцелуй ввергает стадион в немую тишину, а улыбка взрывает толпу единым криком - «Эн-рик! Эн-рик!». Сделать шаг, отдать себя толпе и овладеть ею поможет только Друг, а Друга рядом не было, и Энрик мучился в молчании, спрятав глаза. К орбитальному лифту он шел без мыслей, опустошенный и холодный, бездумно повторяя шаг сопровождающих. Он был один, он ничего вокруг себя не видел - ни охранников-нидэ, ни того, как ловят папарацци и ломают его видеокамеру, ни стройного капитана лифта, нарочно вышедшего отсалютовать чужаку, в которого вселяется Мертвый Туанец, бог-мститель, тоже бывший астронавт.
Загляни Энрик в рубку - он сразу бы заметил над экраном черный прямоугольник объемного постера с бледным лицом и горящими над ним из тьмы синими глазами. И только шесть слов из строгих знаков ново-туанского алфавита - «БОГ ЕСТЬ, И ОН ВОСТОРЖЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ». Осенью 248-го (а на Яунге, на Острове Грез, было сухое лето) Энрик скорей ощупью, чем зрением, запомнил эту надпись, вырезанную ножом внутри пустого ствола дерева, куда забился и где умер и истлел молодой космолетчик Эку Нэинии, сбежав из подневольного гарема в джунгли Острова. Теперь первые буквы завещания Друга туанская молодь выводила струёй краски по стенам, подростки-яунджи вышивали на головных повязках, а юное манхло в Сэнтрал-Сити выкалывало у себя на запястьях. И все ждали его - Пророка, избранного Другом.
- Экипаж лифта рад приветствовать…
- Пророк в трансе, ему нужен полный покой, - предупредил на ходу Тиу-Тиу; проскочив капитана, они вошли в каюту экстра-класса - Энрик впал в кресло, менеджер приглушил свет, а Тиу заходил восьмерками, поглядывая на Пророка.
- Странно, у меня в прислуге нет киберов, - тихо произнес Энрик одну из мыслей и опять умолк. Менеджер шепотом отжал Тиу в уголок:
- Какая-то война киборгов в Сэнтрал-Сити, патрон хочет поучаствовать. Плюс - эстрадная крыса его оскорбила при всех, надо воспользоваться взлетом рейтинга.
У Тиу улеглось смятение на душе. О Энрик! кто с тобой сравнится в умении ловить момент!.. разве что я, Тиу-Тиу, диктующий бюрократам и дворянам высшей цивилизации, что им носить в следующем месяце.
- Нагруз будет полный. - Менеджер с малозаметным поклоном принял у повелителя моды золотую форскую сигарку. - Штаб социальных прогнозов Церкви предполагает сорок-пятьдесят исков к патрону за воображаемые приставания десятилетней давности, это мы загасим, не дав дойти до суда - а вот с возбуждением молодняка придется повозиться. «Верные» раззадорены, ждут только его кивка, чтоб начать крупномасштабные акции. Патрон их придержал - надолго ли? не знаю. Если власти сочтут, что индекс агрессивности ребят выше 17-и, концерты могут запретить. А, представляете?..
- Зато продажа дисков возрастет в три раза.
- …и патрон устроит что-нибудь из ряда вон, поделился опасениями менеджер. - Его крутит сильнее, чем обычно.
- Подготовь запасной вариант - выступление в элитном клубе, уж это запретить они не смогут. Пусть он хоть подожжет клуб - истеблишмент будет в вое. Этого мало. - Менеджер мыслил рейтингом, пиаром и опросами электората, и Город знал лучше, чем с Тиу, чья сфера - «солнечная тысяча» престижнейших семейств, Двор, Канцелерат, парламент и дворянская палата. - Чтоб взять приз по максимуму, нужен охват низовой массы, от манхла и чуть выше в «синий» слой - там религия воздаяния лучше идет. Полный стадион и скандал нам выгоднее, чем любые выходки в тусовке VIP…
- Вы оба умные, - громко подытожил Энрик, не поворачивая головы. - Кончайте болтовню. Или я выкину обоих.
В коллекции впечатлений менеджера не хватало зрелища «Пророк считает углы головой поставщика Двора Его Величества Правителя», но - все впереди, с Энрика и это станется. Организатор выступлений с кутюрье-магнатом отступили в коридор и рассуждали там об Энрике, пока нежный бесполый голос не велел всем провожающим покинуть лифт.
Громоздкий ящик лифта стыковался с орбитальным вокзалом, команда клипер-курьера деловито и быстро готовилась к старту, кто-то ласково предлагал Энрику занять место в гелевом ложементе - «Предстоит скачок, господин», а Энрика здесь не было, Энрик с незримыми муками пробивался сквозь запредельную тьму в поисках бледного лица без глаз, которое - одно оно - может дать ему уверенность в себе. Друг, Друг мой единственный, где ты?..
- …а глаза у него - как у Туанского Гостя, - вещал штурман, проверив расчет перехода в скачок, - синие! Это не случайно, это знак Судьбы…
- Так называемый Туанский Гость, - заметил командир, - робот-разведчик Аллу-Халь-882, и глазки его - лазерный параллактический дальномер. Чистое совпадение. Внимание, готовность.
- Есть готовность.
Клипер-курьер каплей сорвался с причала и начал Ускоряющееся падение в великую пустоту космоса, вдаль от иссиня-серого шара планеты.
- Тридцать шесть сотых до рубежа скачка.
Огни на пультах гасли и загорались ожившей мозаикой. Во тьме Энрик почувствовал прохладное дуновение, словно открылась дверь и потянуло сквозняком - колкий озноб прошел по коже, воздух стал свеж и легок, дыхание освободилось от томительного гнета. Сияние возникло прямо в голове, расширяя зрение, слух, осязание за пределы корабельной скорлупы. Он видел горящие звезды, он ощущал ногами влажный мох, он, как змея, скользил между деревьев, его оглушал цокот ночных насекомых.
- Девять сотых до рубежа скачка.
- Автоматический режим, телеметрическая проверка ближнего пути.
- Достигнуто безопасное удаление от всех объектов КонТуа, в радиусе поля скачка и по курсу кораблей нет.
Энрик прорвался сквозь ночь - у костерка, озаренный слабеющим пламенем, сидел, положив голову на колени. Друг. Темный от неизбывного горя, бледный от боли за всех, кто страдает. Друг поднял лицо:
- Ничего не бойся. Наступай, я буду рядом. - Голос казался шорохом листвы и исходил не от сидящего, а сзади.
Костер, полыхнув напоследок, погас, тьма сомкнулась, облегла мягким, податливым гелем, а другой, куда более призрачный, голос произнес:
- Начинается переход в скачок. Выдохните и расслабьтесь, переход продлится восемь секунд.
Энрик неслышно рассмеялся; его переполняла невесомая божественная сила; казалось - пожелай, и обгонишь корабль.
Звезды погасли, и все на борту притворились на восемь секунд мертвецами, чтобы воскреснуть в ином, пространстве, где лежат пути кораблей, обгоняющих свет и само время.
Город поражает своей величиной. Рукотворный многоярусный лабиринт захватывает все поле зрения, уходит под землю, заслоняет небо и продолжается за горизонтом. И все это создано людьми, покорившими небо и землю. Город насквозь искусственен, в нем нет ни одной линии, взятой из Природы, и уже потому он есть фальшь и ложь. Все порабощено человеком и служит ему. Все ли? А солнце, следующее своим путем?.. Его не видно из-за стен, а горожане идут, не останавливаясь и не поднимая глаз. А ветер?.. Он не может проникнуть в теснины между стенами домов; те аэродинамические потоки, которые в любое время дуют в одном направлении и всегда в лицо, являются скорей порождением улиц, чем истинным дыханием земли.
Но - дождь! Дождь невозможно ни заслонить, ни отменить, и он свободно льется, омывая стены и стучась в окна. Дома сереют, темнеют и словно набухают, становясь больше; вершины домов теряются в тучах, спустившихся ниже и своим брюхом почти скользящих по земле. Огни горят тусклым масляным блеском, сливаясь и подрагивая. Бетон и асфальт намокают и пропитывают воздух густым, тяжелым запахом камня. Воздух наполняется водой, она льется и льется, журча и шурша, отовсюду - с крыш, с козырьков, со стен. А на улицах вскипают и пенятся бегущие реки, которые точно отмечают малейший уклон, чтобы, набрав силу, с ревом водоворота исчезнуть в жерлах зарешеченных стоков. Город не любит текущую воду. Она чересчур свободна и своевольна - ее прячут пожизненно в трубы, обуздывая ее бег. Но дождь не упрячешь в Убу, и живая вода льется, журчит и стучит.
Люди тоже не любят дождь - и если нет крайней нужды (а кому придет охота идти поздним вечером гулять под проливным дождем?), то сидят дома. Все разбежались и попрятались туда, где сухо и тепло, только дождь царил в Городе…
…Лильен никогда не было так хорошо. Обнявшись с Фосфором, они шли по безлюдным улицам, разговаривая и смеясь. Она чувствовала, как упругие капли воды барабанят по ее коже, по лицу и голове, но ей это было безразлично, скорее даже радовало. Волосы намокли и слиплись в прядки, и с их кончиков спадали быстрые капли. Струйки, свивающиеся на щеках, на шее, текли вниз, под одежду, приятно щекоча разогревшееся тело. Ногами она шлепала по лужам, поднимая снопы брызг. Фосфор держал ее то за плечи, то за талию, и она прижималась к нему в ответ. Его намокшие волосы тяжелыми змеями падали на лицо, глаза его блестели. Они целовались под дождем и пили дождь с губ, развлекались и дурачились. Улицы были пустынны, кроме них, никого не было, и они наслаждались счастьем вдвоем. Такого легкого, искрящегося счастья, похожего на опьянение, Лильен еще не знала. Ночь, Город, дождь и тепло их тел. Смех и мокрая одежда. Никто им не мешал, и они были хозяевами пустых улиц: дождь и влюбленная пара.
Рыбак долгим взглядом смотрел в окно, по стеклу которого бил дождь, огни домов, видимые сквозь водяную пленку, расплывались разноцветными шарами. Сегодняшний день и дождь окончательно доконали Рыбака. Он сидел на кровати, привалившись к стене, и телевизор вспыхивал и переливался в его руках, как большой невиданный кристалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Кроме того, Тиу-Тиу как нидэ больше походил на эйджи - рядом с тонкими туа Тиу выглядел ширококостным крепышом, но на фоне Энрика с его гармоничной фигурой атлета - просто белобрысым подростком.
Наконец, синеглазый брюнет Энрик, бурый мохнач Калвич и блондин Тиу с шоколадными глазами составляли корпорацию ЭКТ - гений Энрика, деньги Калвича и связи Тиу внедряли в три мира идеи Церкви Друга. И именно Тиу-Тиу понял, что Энрик - супермонстр шоу-бизнеса, когда безвестный эйджи устроил дебош и погром с повальной дракой на конкурсе красоты «Стиль - насилие»…
Иными словами, Тиу-Тиу был влюблен в Энрика высшей любовью и был взаимно любим. И он счастлив был принимать у себя в замке друга и кумира, как вдруг Энрик объявил, что летит в Сэнтрал-Сити. Вот прямо так, ни с того ни с сего.
- Но почему? - растерянно недоумевал Тиу-Тиу. - Что случилось? объясни мне!
- Надо ехать. - Взгляд Пророка был прозрачен, как море в штиль; обычно за этим взглядом следовали непредвиденные поступки - Тиу-Тиу не забыл (забудешь, как же!), как Энрик в самый разгар раскрутки ушел бомжевать на три месяца, чтобы что-то понять (что - он так и не сказал). Правда, после этого ЭКТ выдала диск «Ночной Мир», не выходящий и по сею пору из первой пятерки межвидового рейтинга.
Убеждать Энрика, когда он глядит сквозь тебя, - пустая трата сил. Он все равно сделает по-своему.
- Тебя ждут?
- Да, и очень скоро.
- Клипер-курьер летит туда пять суток… Или - шесть по-федеральному. Но труппа, реквизит - они не вместятся в скоростной кораблик, где каюты стиснуты двигателем.
- Твоя команда полетит ближайшим регулярным рейсом, - Тиу-Тиу говорил за Энрика, догадываясь, что сейчас Пророка лучше не тревожить. - Они прибудут… через три дня после тебя, если ты летишь сегодня…
Энрик в задумчивости опространствил весь реальный мир, поэтому аренда клипер-курьера, формальности и сбор багажа достались Тиу-Тиу и его туанцам. Энрик еле-еле оделся сам и направился к флаеру в полном отсутствии. Тиу бы сам с ним полетел, но его модное предприятие, визиты, презентации - так плотно все слежалось, что дня свободного не выкроишь. Вся надежда была на приближенных Энрика, умеющих угадывать его желания и знающих, что если у хозяина глаза стали косить каждый по-своему, значит - в него вселился Друг.
Между тем Энрик сейчас Друга не ощущал. А Друг был очень ему нужен - на том конце межзвездного скачка Энрика ждал Город, критическая масса алчности, насилия, безумия и одиночества. Каждый раз Энрика ломало на входе в тоннель, ведущий на сцену, в огонь и рев невидимой за слепящим светом толпы, и ему тяжело, невыносимо тяжело давался этот шаг, отделяющий негу покоев в замке Тиу-Тиу от осознания себя пушинкой в пламени костра, потом - птицей в буре, потом - зверем, вцепившимся в добычу, и наконец - богом, чей поцелуй ввергает стадион в немую тишину, а улыбка взрывает толпу единым криком - «Эн-рик! Эн-рик!». Сделать шаг, отдать себя толпе и овладеть ею поможет только Друг, а Друга рядом не было, и Энрик мучился в молчании, спрятав глаза. К орбитальному лифту он шел без мыслей, опустошенный и холодный, бездумно повторяя шаг сопровождающих. Он был один, он ничего вокруг себя не видел - ни охранников-нидэ, ни того, как ловят папарацци и ломают его видеокамеру, ни стройного капитана лифта, нарочно вышедшего отсалютовать чужаку, в которого вселяется Мертвый Туанец, бог-мститель, тоже бывший астронавт.
Загляни Энрик в рубку - он сразу бы заметил над экраном черный прямоугольник объемного постера с бледным лицом и горящими над ним из тьмы синими глазами. И только шесть слов из строгих знаков ново-туанского алфавита - «БОГ ЕСТЬ, И ОН ВОСТОРЖЕСТВУЕТ ЗДЕСЬ». Осенью 248-го (а на Яунге, на Острове Грез, было сухое лето) Энрик скорей ощупью, чем зрением, запомнил эту надпись, вырезанную ножом внутри пустого ствола дерева, куда забился и где умер и истлел молодой космолетчик Эку Нэинии, сбежав из подневольного гарема в джунгли Острова. Теперь первые буквы завещания Друга туанская молодь выводила струёй краски по стенам, подростки-яунджи вышивали на головных повязках, а юное манхло в Сэнтрал-Сити выкалывало у себя на запястьях. И все ждали его - Пророка, избранного Другом.
- Экипаж лифта рад приветствовать…
- Пророк в трансе, ему нужен полный покой, - предупредил на ходу Тиу-Тиу; проскочив капитана, они вошли в каюту экстра-класса - Энрик впал в кресло, менеджер приглушил свет, а Тиу заходил восьмерками, поглядывая на Пророка.
- Странно, у меня в прислуге нет киберов, - тихо произнес Энрик одну из мыслей и опять умолк. Менеджер шепотом отжал Тиу в уголок:
- Какая-то война киборгов в Сэнтрал-Сити, патрон хочет поучаствовать. Плюс - эстрадная крыса его оскорбила при всех, надо воспользоваться взлетом рейтинга.
У Тиу улеглось смятение на душе. О Энрик! кто с тобой сравнится в умении ловить момент!.. разве что я, Тиу-Тиу, диктующий бюрократам и дворянам высшей цивилизации, что им носить в следующем месяце.
- Нагруз будет полный. - Менеджер с малозаметным поклоном принял у повелителя моды золотую форскую сигарку. - Штаб социальных прогнозов Церкви предполагает сорок-пятьдесят исков к патрону за воображаемые приставания десятилетней давности, это мы загасим, не дав дойти до суда - а вот с возбуждением молодняка придется повозиться. «Верные» раззадорены, ждут только его кивка, чтоб начать крупномасштабные акции. Патрон их придержал - надолго ли? не знаю. Если власти сочтут, что индекс агрессивности ребят выше 17-и, концерты могут запретить. А, представляете?..
- Зато продажа дисков возрастет в три раза.
- …и патрон устроит что-нибудь из ряда вон, поделился опасениями менеджер. - Его крутит сильнее, чем обычно.
- Подготовь запасной вариант - выступление в элитном клубе, уж это запретить они не смогут. Пусть он хоть подожжет клуб - истеблишмент будет в вое. Этого мало. - Менеджер мыслил рейтингом, пиаром и опросами электората, и Город знал лучше, чем с Тиу, чья сфера - «солнечная тысяча» престижнейших семейств, Двор, Канцелерат, парламент и дворянская палата. - Чтоб взять приз по максимуму, нужен охват низовой массы, от манхла и чуть выше в «синий» слой - там религия воздаяния лучше идет. Полный стадион и скандал нам выгоднее, чем любые выходки в тусовке VIP…
- Вы оба умные, - громко подытожил Энрик, не поворачивая головы. - Кончайте болтовню. Или я выкину обоих.
В коллекции впечатлений менеджера не хватало зрелища «Пророк считает углы головой поставщика Двора Его Величества Правителя», но - все впереди, с Энрика и это станется. Организатор выступлений с кутюрье-магнатом отступили в коридор и рассуждали там об Энрике, пока нежный бесполый голос не велел всем провожающим покинуть лифт.
Громоздкий ящик лифта стыковался с орбитальным вокзалом, команда клипер-курьера деловито и быстро готовилась к старту, кто-то ласково предлагал Энрику занять место в гелевом ложементе - «Предстоит скачок, господин», а Энрика здесь не было, Энрик с незримыми муками пробивался сквозь запредельную тьму в поисках бледного лица без глаз, которое - одно оно - может дать ему уверенность в себе. Друг, Друг мой единственный, где ты?..
- …а глаза у него - как у Туанского Гостя, - вещал штурман, проверив расчет перехода в скачок, - синие! Это не случайно, это знак Судьбы…
- Так называемый Туанский Гость, - заметил командир, - робот-разведчик Аллу-Халь-882, и глазки его - лазерный параллактический дальномер. Чистое совпадение. Внимание, готовность.
- Есть готовность.
Клипер-курьер каплей сорвался с причала и начал Ускоряющееся падение в великую пустоту космоса, вдаль от иссиня-серого шара планеты.
- Тридцать шесть сотых до рубежа скачка.
Огни на пультах гасли и загорались ожившей мозаикой. Во тьме Энрик почувствовал прохладное дуновение, словно открылась дверь и потянуло сквозняком - колкий озноб прошел по коже, воздух стал свеж и легок, дыхание освободилось от томительного гнета. Сияние возникло прямо в голове, расширяя зрение, слух, осязание за пределы корабельной скорлупы. Он видел горящие звезды, он ощущал ногами влажный мох, он, как змея, скользил между деревьев, его оглушал цокот ночных насекомых.
- Девять сотых до рубежа скачка.
- Автоматический режим, телеметрическая проверка ближнего пути.
- Достигнуто безопасное удаление от всех объектов КонТуа, в радиусе поля скачка и по курсу кораблей нет.
Энрик прорвался сквозь ночь - у костерка, озаренный слабеющим пламенем, сидел, положив голову на колени. Друг. Темный от неизбывного горя, бледный от боли за всех, кто страдает. Друг поднял лицо:
- Ничего не бойся. Наступай, я буду рядом. - Голос казался шорохом листвы и исходил не от сидящего, а сзади.
Костер, полыхнув напоследок, погас, тьма сомкнулась, облегла мягким, податливым гелем, а другой, куда более призрачный, голос произнес:
- Начинается переход в скачок. Выдохните и расслабьтесь, переход продлится восемь секунд.
Энрик неслышно рассмеялся; его переполняла невесомая божественная сила; казалось - пожелай, и обгонишь корабль.
Звезды погасли, и все на борту притворились на восемь секунд мертвецами, чтобы воскреснуть в ином, пространстве, где лежат пути кораблей, обгоняющих свет и само время.
Город поражает своей величиной. Рукотворный многоярусный лабиринт захватывает все поле зрения, уходит под землю, заслоняет небо и продолжается за горизонтом. И все это создано людьми, покорившими небо и землю. Город насквозь искусственен, в нем нет ни одной линии, взятой из Природы, и уже потому он есть фальшь и ложь. Все порабощено человеком и служит ему. Все ли? А солнце, следующее своим путем?.. Его не видно из-за стен, а горожане идут, не останавливаясь и не поднимая глаз. А ветер?.. Он не может проникнуть в теснины между стенами домов; те аэродинамические потоки, которые в любое время дуют в одном направлении и всегда в лицо, являются скорей порождением улиц, чем истинным дыханием земли.
Но - дождь! Дождь невозможно ни заслонить, ни отменить, и он свободно льется, омывая стены и стучась в окна. Дома сереют, темнеют и словно набухают, становясь больше; вершины домов теряются в тучах, спустившихся ниже и своим брюхом почти скользящих по земле. Огни горят тусклым масляным блеском, сливаясь и подрагивая. Бетон и асфальт намокают и пропитывают воздух густым, тяжелым запахом камня. Воздух наполняется водой, она льется и льется, журча и шурша, отовсюду - с крыш, с козырьков, со стен. А на улицах вскипают и пенятся бегущие реки, которые точно отмечают малейший уклон, чтобы, набрав силу, с ревом водоворота исчезнуть в жерлах зарешеченных стоков. Город не любит текущую воду. Она чересчур свободна и своевольна - ее прячут пожизненно в трубы, обуздывая ее бег. Но дождь не упрячешь в Убу, и живая вода льется, журчит и стучит.
Люди тоже не любят дождь - и если нет крайней нужды (а кому придет охота идти поздним вечером гулять под проливным дождем?), то сидят дома. Все разбежались и попрятались туда, где сухо и тепло, только дождь царил в Городе…
…Лильен никогда не было так хорошо. Обнявшись с Фосфором, они шли по безлюдным улицам, разговаривая и смеясь. Она чувствовала, как упругие капли воды барабанят по ее коже, по лицу и голове, но ей это было безразлично, скорее даже радовало. Волосы намокли и слиплись в прядки, и с их кончиков спадали быстрые капли. Струйки, свивающиеся на щеках, на шее, текли вниз, под одежду, приятно щекоча разогревшееся тело. Ногами она шлепала по лужам, поднимая снопы брызг. Фосфор держал ее то за плечи, то за талию, и она прижималась к нему в ответ. Его намокшие волосы тяжелыми змеями падали на лицо, глаза его блестели. Они целовались под дождем и пили дождь с губ, развлекались и дурачились. Улицы были пустынны, кроме них, никого не было, и они наслаждались счастьем вдвоем. Такого легкого, искрящегося счастья, похожего на опьянение, Лильен еще не знала. Ночь, Город, дождь и тепло их тел. Смех и мокрая одежда. Никто им не мешал, и они были хозяевами пустых улиц: дождь и влюбленная пара.
Рыбак долгим взглядом смотрел в окно, по стеклу которого бил дождь, огни домов, видимые сквозь водяную пленку, расплывались разноцветными шарами. Сегодняшний день и дождь окончательно доконали Рыбака. Он сидел на кровати, привалившись к стене, и телевизор вспыхивал и переливался в его руках, как большой невиданный кристалл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45