Однажды король во дворце устроил большой и пышный бал. Он сказал, что на этом балу его сын, принц выберет из всех девушек самую красивую и на ней женится, и она будет жить во дворце. Тетя и ее дочки захотели на бал. А Золушке тоже хотелось, но тетя сказала – ты что, у тебя же нет красивого платья, как ты поедешь на бал? И вот они уехали, а Золушка осталась одна и горько плакала, потому что ей так хотелось хоть одним глазком увидеть принца… – я вдруг замолчала. Мне почему-то расхотелось рассказывать.
– Ну а дальше, дальше! – попросила Бина. Я словно онемела, глядя в пол. Не хочется. Противно. Неправда это, никакие феи ведь к бедным девочкам не приходят. Черные глаза Бины смотрели умоляюще…
– Ну и потом, – неожиданно для себя самой сказала я, – Золушка встала и вытерла слезы. И сказала себе, что не будет плакать. Она пошла в конюшню и вывела оттуда старую лошадь, на которой давно никто не ездил. И она села на лошадь, потому что умела прекрасно ездить верхом, и поскакала во дворец.
Дворец был весь освещен огнями. У дверей стояли стражники…
– Это кто?
– Ну… ханкеры. Золушка поняла, что внутрь она попасть не сможет, ведь на ней старенькое и некрасивое платье. Но и домой ей не хотелось возвращаться. Тогда она поехала в лес, а там жили разбойники. И Золушка им сказала, что тоже хочет быть разбойницей. Они стали жить все вместе. Они грабили на дорогах ханкеров и богатых людей, и часть того, что отбирали, отдавали бедным людям. Так предложила Золушка, и разбойники согласились. Скоро у Золушки стало много денег, и красивые платья… Однажды по дороге ехал богатый молодой рыцарь. Он возвращался с войны. Разбойники решили на него напасть, но рыцарь долго отбивался, потому что очень хорошо умел сражаться. Разбойники уже хотели оставить его в покое, и тут Золушка вышла посмотреть, кто это так хорошо сражается. Рыцарь увидел ее и сразу полюбил. Он предложил ей стать его женой и жить в его замке. Золушка тоже полюбила храброго рыцаря и сразу согласилась. Они были очень счастливы, богаты, и у них было много всякой вкусной еды. Кроме того, они делились со всеми бедными людьми, и вокруг всем было хорошо… И однажды принц устроил очередной бал, ведь он еще не выбрал себе невесту. Рыцарь и его жена тоже приехали на бал. А Золушка была очень красивая. Как только принц ее увидел, он сразу захотел на ней жениться. Но Золушка отвернулась и сказала, что у нее уже есть муж. И вообще принц ей не понравился, он был слишком маленький и толстый. Так принц и остался без жены. А Золушка и рыцарь жили долго и счастливо…
Бина сидела как зачарованная.
– Ну все, Бина, иди, – я подтолкнула ее, – устала ужасно.
– А ты ложись, тетя Синь, а я тут посижу, можно?
Я легла, а Бина уселась возле меня.
– А тебе кто эту сказку рассказывал? – спросила она.
– Никто, я сама придумала.
Бина задумалась.
– А у тебя мама была, когда ты маленькая была?
– Ну конечно… только она умерла.
– И тебя взяла злая тетя? – глаза Бины расширились. Я засмеялась.
– Да нет. Меня взяли учиться в школу.
– А это что?
– Ну это все дети живут вместе и учатся.
– Учатся… это как?
– Ну учатся разным вещам. Читать, писать, водить корабли… (странный набор, но ничего другого мне в голову не пришло).
– А ты умеешь большие корабли водить? В небе?
– Да.
– А почему ты не улетишь отсюда? – с недоумением спросила Бина.
– Так где же я возьму корабль?
– Би-ина, – донеслось с другой стороны барака, – спать иди наконец, чертовка.
Девочка ойкнула и убежала.
Сезон дождей окончился, стебли сэнтака зацвели новой изумрудной листвой. Зато снизу поднялась богатая поросль сорняков. Правы, тысячу раз правы старожилы – хуже прополки нет ничего. Есть растения колючие, а хвататься за них надо все равно… Есть такие, которые нипочем не выдерешь из земли, железные прямо. Вспотеешь, пока хоть метр пройдешь. А солнце опять жарит вовсю. Ханкер стоит рядом, поглядывая на нашу работу. А мне все равно…
Мне уже все равно. Это страшно? Наверное. Не знаю. Мне просто все безразлично. Все нормально. Моя кожа выгорела на солнце, темная, сухая, с белыми зажившими рубцами. Руки приноровились к работе, кажется, я всю жизнь только и занималась, что прополкой сэнтака. Желудок, похоже, прирос к позвоночнику – это уже у меня привычное состояние во второй половине дня. Мне ничего не хочется. Бежать все равно нельзя, сумасшествие. Я уже давно не думаю об этом. Я – машина. Отличная, хорошо налаженная, сухая и крепкая машина по выработке сэнтака. Хорошо бы на ужин дали рис. Хорошо бы лысый ханкер не заехал плетью просто так, от скуки.
Сигнал! Я с облегчением распрямляюсь, вслед за остальными бреду с поля. Вдруг чья-то рука легла мне на плечо. Я обернулась – Громила.
– Ну-ка, смотри мне в глаза.
Он глядит на меня внимательно. Мне безразлично – ну пожалуйста, посмотрю, раз тебе такой каприз взбрел в голову.
– Закрой глаза. Теперь открой.
Он толкнул меня вперед. Я едва удержалась на ногах.
Сегодня у меня есть кое-что для Бины. Она уже почти не встает, часто кашляет. Наверное, долго и не проживет. Но я теперь приноровилась, надо же хоть какие-то выгоды извлекать из своей независимости – вчера давали на ужин галеты, наверное, на каком-нибудь корабле у НЗ срок годности вышел. Галеты сладковатые. Я выменяла на свое колесо парочку для Бины. У Кими – она все равно все знает, а другим открываться рискованно.
Странно, сегодня Кими не видно. Где это она, интересно…
Я вытащила из-под подушки галеты. Пробралась в угол барака, к Бине. Она лежала с закрытыми глазами, но вроде бы, не спала. Я осторожно прикоснулась к ней.
– Бина… Бина, это я.
Девочка открыла глаза и смотрела на меня как-то безразлично. Я почувствовала, как комок подступает к горлу.
– Бина, вот смотри… это тебе.
Бина посмотрела равнодушно на галеты. На верхней губке ее блестел пот.
– Не хочу, – сказала она, – пить.
Я напоила ее, сдерживая слезы. Потом поплачу, позже. Так привязалась к девчонке, с ума сойти… Нет, не выжить ей здесь. Никак. Даже и думать нечего. Два дня еще проживет, или неделю.
– Может быть, все-таки немножко… погрызи, а? Они полезные.
Бина только головой помотала и закрыла глаза. Я хотела встать, но она вдруг произнесла слабо и отчетливо.
– Не уходи.
Я взяла ее ручонку, положила к себе на колени. Стиснула зубы, чтобы не плакать. Бина уже неделю болела, но мне все казалось, что это так, это пройдет… И вот только сейчас я поняла, что болезнь эта – последняя.
Встретит ли ее кто-нибудь там, за чертой? Почему-то мне казалось – встретит. Не могу представить, чтобы там ничего не было. Или это мозг так защищается от невыносимой душевной боли?
Дверь барака вдруг распахнулась. Вошел Громила, за ним еще двое ханкеров, и за шкирку Громила тащил Кими. Адоне-творец, в каком она виде! Похоже, ее долго и основательно били…
– Ну, показывай! – громогласно приказал ханкер. Все в бараке затихли. Кими прошла несколько шагов, пошатываясь, уставилась на мою пустую соту. Ткнула пальцем.
– Тут… не знаю.
Я вскочила.
– Кими, ты меня ищешь?
Кими вздрогнула от звука моего голоса, как от удара и опустила голову.
– Иди сюда, – приказал мне Громила. Деваться было некуда. Я подошла к ханкеру. Он сразу схватил меня за плечо, а все защитные рефлексы у меня давно атрофировались…
Правда, если надо, я из этой позиции легко смогу его уложить. Но вот надо ли?
– Ты вчера выменяла галеты на колесо? – поинтересовался Громила.
Ага, вот, значит, в чем дело. Кто-то увидел, подсмотрел, сообщил… А может, сам Громила заметил, мы же на улице менялись. Ну и выбить из бедной Кими правду оказалось совершенно несложно. Девочка, видимо, и имени моего до сих пор не выучила. Но я буду врать до последнего, слишком уж страшно, если они узнают, что я обхожусь без сэнтака…
– Нет, – сказала я, – что вам наговорила девочка? Вы же ее били, она вам все, что угодно, скажет.
– Да вот же они, – Громила выхватил у меня из кармана галеты, которые так и не взяла Бина.
– Это мои вчерашние.
– Неправда, ты сожрала свои, я видел.
Вдруг к нам подошла Дерри – страшно бледная и еще более некрасивая, чем обычно. Заговорила взволнованно.
– Эти галеты я ей отдала… для больной девочки. Это мои галеты. Она вчера съела свою таблетку, я сама видела!
Широко раскрытыми глазами я смотрела на своего вечного врага. Дерри бросила на меня взгляд – словно извиняющийся, виноватый. Громила смотрел на нее со сложным выражением, как смотрят на клопа, размышляя, раздавить его тапком или прямо ногтями. Потом он развернул меня лицом к двери и толкнул вперед.
– В штрафной сарай.
До полуночи я исправно изображала ломку. Сэнтака мне, конечно, не дали, и теперь следовало делать вид, что я без него помираю. Я громко стонала, делала вид, что меня вот-вот вырвет, металась по сарайчику. Но потом меня как-то сморило… не выдержала. Вроде бы настроилась просыпаться каждые пятнадцать минут, чтобы постонать, но не получилось. Видно, совсем психика у меня ослабла. Задрыхла я крепким здоровым сном, и разбудили меня первые утренние лучи, просачивающиеся сквозь щели сарая.
Я села и, вспомнив о фальшивой «ломке», громко застонала. Дверь приоткрылась, и какой-то мелкий ханкер просунул миску. Утренняя похлебка. Как бы не из червей… Но жрать ужасно хотелось, и я быстро опустошила миску, прикусывая черный хлеб. Потом только вспомнила, что при ломке и жрать не очень-то хочется… поздно.
Странно… на работу меня не погнали. Очень, очень нехороший знак. Я даже перестала притворяться. Спасибо, конечно, Дерри… даже не думала, что ты способна на такой поступок! И ведь не то, что просто не заложила меня, ведь никто тебя за язык не тянул… Выйти, смело сказать – на это действительно нужно решиться.
Я теперь не только злости по отношению к Дерри не чувствовала, наоборот – огромную благодарность. И удивление – чего только не скрыто в людях…
Спасибо, Дерри. Но похоже, дела мои все равно плохи. Видимо, ханкеры давно заподозрили неладное. Глаза у меня нормальные, зрачки не расширены, двигаюсь бодренько…
Я даже про Бину забыла. Как задумаешься, конечно, хочется плакать. Но похоже, что мне и самой сейчас круто придется. И я, как каждый эгоистичный человек, думала в первую очередь о себе.
Вскоре дверь открылась, и вошел в сопровождении ханкеров Громилы и Лысого какой-то тип с чемоданчиком, по виду – интеллигентный. Громила взял меня за плечи – во избежание неприятностей. Тип открыл чемоданчик, вынул старомодный шприц и какой-то приборчик. Затянул мне жгут на руке, воткнул шприц в вену и взял кровь. Потом накапал эту кровь в приборчик. Показал Лысому.
– Видите? Нулевая.
Громила заехал мне по скуле, так, что я едва не свалилась с соты.
– Ты, тварь, сэнтак не принимаешь? Ничего, примешь. Ну-ка, коли ей… – распорядился он. Тип вежливо сказал.
– Инъекционный путь введения вызовет специфическую зависимость… я хочу сказать, что если она привыкнет к уколам, то на таблетки ее будет очень сложно перевести. Лучше вводить через зонд, в желудок.
У меня внутри все сжалось. Неужели я зря мучилась на корабле? Неужели все?
Ведь если я начну принимать сэнтак, то даже и отдаленный отблеск желания бежать погаснет. Об Ильте не смогу больше думать. Ильт…
– Надо бы связать, – посоветовал Лысый.
Какого змея… если я подсяду на колеса, я перестану быть человеком. Лучше пусть убьют. Не получится у вас… Я легионер, в конце-то концов!
Их всего трое, и они наверняка ничему не учились… Я легко сбросила с плеч руки Громилы и вскочила на соту.
Все вернулось – в одно мгновение. Как долго я была высохшим, замученным, униженным, покорным существом… и как мало потребовалось, чтобы измениться полностью. Словно маску сбросить. Я вырубила Лысого одним ударом ноги, прыгнула на Громилу, захватила его и нажала на рефлекторные точки – готово… Они оба даже не успели пошевелиться или крикнуть. Медицинский тип еще ничего не сообразил, я рубанула его по шее. Пусть поваляется. Уже выбегая из сарая, сообразила, что лучше было бы их убить – дольше бы не спохватились… хотя и так они какое-то время пролежат. Что теперь?
Должен же был этот медик на чем-то приехать… Я побежала к воротам, где останавливались грузовики, увозившие сырье. Точно, стоит красавец – скоростной вездеход на воздушной подушке. Отлично… Я вскочила на ступеньку. Он еще и стекло оставил открытым. Просунула руку, открыла дверцу. Отлично. Прыгнула в кабину. Теперь вот как бы тебя завести? Ясно, борткомпьютер… Пальчик приложить? Пожалуйста.
Все-таки сегодня Адоне был милостив ко мне. Компьютер согласился на мой отпечаток пальца! Едва я ткнула в сенсор, раздалось веселое машинное урчание… Отлично! Я рванула с места и помчалась по дороге, все больше набирая скорости…
Не так быстро. Спокойно. Чем еще хороша машина – со спутников ничего подозрительного уловить невозможно. Врач приехал на плантацию – врач уехал с плантации. Слишком гнать не стоит, какая разница, сто километров я проеду или двести…
Куда теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71