Но я мог бы жить еще сто лет, сто пятьдесят. Мне только надо было разыскать их…
– Ничего, квиринцы разыщут их скорее, чем ты.
В этот момент я окончательно перестала верить в их доброго христианского Бога – если у меня и появились зачатки веры. Не может быть добрым Бог, который убивает таких людей, как Ильт – в самом начале жизни, и позволяет ЭТОМУ существовать триста пятьдесят лет. Скольких людей он замучил за это время? Уму ведь непостижимо.
Скорее уж похоже на происки Вечного Змея. И равнодушный взгляд Адоне.
– Ненавижу, – сказал Аригайрт. Его плечи тряслись, он был близок к истерике, – ненавижу тебя!
– Меня-то за что, Аригайрт? Ведь не я поймала тебя.
Но я чувствовала, что он ненавидит именно меня. Не того молоденького ско, умудрившегося захватить его в плен (молодец ско, что выдержал, не убил гада по пути, не замучил – все равно твоя фантазия на многое не способна – довез до Квирина. Теперь собственная тьма внутри выжжет его так, как не способны двадцать отборных палачей). Не следователя, выжимавшего из него информацию. Не квиринцев, которые сумели его победить. Именно меня, хотя я в общем-то и зла ему не причинила ни разу – лишь стремилась к тому. Хотя я сама нахожусь в точно таком же положении. И меня, пусть я заслужила это в тысячи раз меньше, постигнет та же кара, что и его.
И все же он ненавидит именно меня – для него на мне сошлось все зло мира.
Может, потому, что я не боюсь. Просто не боюсь смерти. Потому что я оказалась сильнее его. Непонятно и непостижимо для него сильнее.
Если бы я захватила его в плен, если бы я была на свободе, а он передо мной – связанный и умоляющий о пощаде – он не испытывал бы ко мне такой ненависти. Да, я была бы сильнее, но это – понятная ему сила и ясная ситуация. Он мог оказаться – и оказывался на моем месте. Все могло бы быть иначе, если бы иначе легла карта.
Но теперь мы оба были в плену. Только я готова встретить смерть с достоинством, а он – нет. И вот это ему непонятно, это – выше его сил. Почему я не боюсь, почему я не проклинаю квиринцев? Почему я даже на него не кричу, не психую? Откуда мое спокойствие?
Я смотрела на него, и понимала, что он понимает…
И от этого ненавидит меня еще больше.
Мне позволили смотреть на казнь. Вообще-то это обычно производится без свидетелей, но иногда делают исключение и позволяют посмотреть через экран. Желающим.
Казнили его утром, когда у меня не было времени – Лус собиралась в школу. Поэтому я смотрела запись.
Все было просто. Аригайрта забрали из камеры. Он не хотел идти, попробовал вырваться. Ему надели наручники и поводок. Повели по коридору. Двое ско – мужчина и женщина. На лицо великого пирата было жалко смотреть. Он был бледен, измучен, глаз слегка подергивался – надо же, тик открылся.
Я даже пожалела его на секунду и подумала, что квиринцы с их гуманностью могли бы дать ему что-нибудь успокаивающее.
Но видимо, так далеко их гуманность не простиралась.
Его усадили в кресло. В обычном кабинете, вроде тех, что используются для допроса. Зафиксировали. Аригайрт, похоже, слегка успокоился – ждал, что для расстрела его приведут в специальное место. Видимо, еще что-то будет…
Ско – молчаливые и собранные – встали сзади. Оба они упорно смотрели в пол.
Еще один ско, я не знала его, но несколько раз видела в следственном корпусе, встал и начал зачитывать приговор.
Это было интересно, поскольку перечислялись преступления Аригайрта. И заняло не менее четверти часа. А ведь преступления перечислялись не по одному, целыми группами, например – «Убийство приблизительно 40 тысяч невинных людей в Космосе».
Многое было для меня новостью.
Аригайрт перестал нервничать, но как будто и не слушал, тупым взглядом уставившись вдаль. Ско опустил глаза, поднятые к экрану.
– Вы раскаиваетесь в своих преступлениях, Аригайрт?
– Да! – неожиданно крикнул пират, – я раскаиваюсь, раскаиваюсь! Я не хотел! – и умолк, поняв, видно, всю нелепость этой фразы.
– Вы хотите перед смертью видеть священника? – спросил ско.
– Нет… не надо… я хочу поговорить со следователем!
Неужели он на что-то надеется?
Ско пожал плечами.
Вынул бластер, вложенный в кобуру на поясе.
Ладонью левой руки активировал излучатели.
Шагнул к Аригайрту.
Я впервые увидела – или обратила внимание на глаза великого пирата. У него были большие водянисто-серые глаза. Наполненные невыразимым ужасом.
Он еще не верил, не понимал, что это может быть – вот так просто.
Я и сама не думала, что это бывает так. Мне казалось – какой-нибудь специальный механизм, луч в висок, оператор в другом помещении…
Квиринцы не озаботились удалением преступника от палача – обычно это делается для успокоения совести последнего.
Ско умеют убивать. И знают, что иногда избежать этого нельзя.
Аригайрт забился и закричал. Он понял. Адоне! Я видела много смертей, но никогда еще, видит Адоне, никогда не встречала такого всепоглощающего, невыносимого отчаяния…
В этот миг я поверила в ад.
Ско прижал бластер к шее Аригайрта, слева, под линией подбородка. В следующую секунду крик оборвался, и за затылком пирата возник легкий дымок – сгорела живая плоть. Ско отдернул оружие – в шее образовалась огромная черная блестящая слизью дыра. Мне даже почудился хорошо знакомый запах горелой плоти…
Странно – но все здесь было правильно.
Как я мечтала когда-то поймать Аригайрта. Увидеть его связанным и беспомощным. Как долго я продумывала мучения, которые ему предстоят перед смертью. Не из садизма, мне не доставляет кайфа вид чьего-то страдания, наоборот, всегда это было мне скорее неприятно. Просто из чувства справедливости – я искала казнь, подходящую ему, но не могла найти. Я остановилась на виртуальности – там можно убивать человека бесчисленное количество раз. Только вот беда в том, что Аригайрт и этот способ уже применял у себя на Нейаме. К особо несговорчивым пленникам.
Ну не было достаточно справедливой кары для него. Просто не было.
Ничто не могло бы считаться достаточным для Аригайрта.
Странно, но эта смерть, в общем-то, очень быстрая и легкая, казалась мне совершенно правильной.
Это не я, Дикая Кошка, его раздавила – а вся цивилизация Квирина. Огромная и бесконечно могучая – все человечество было против него. Он умер не от руки преступника – от руки честного солдата. И приговор – с омерзением и ужасом – ему вынесли все люди, честные работники, мужчины, женщины и дети, родственники тех, кого он убивал.
Нет смысла мучить его.
Его достаточно просто раздавить – как таракана.
Это и было сделано.
А в общем-то, по сути… все логично. Если есть не только этот мир. Тогда Ильту, может, и повезло – Бог его к себе забрал. По их религии, сейчас Ильт, конечно, на небесах… хотя он и грешил. Например, со мной вот – мы ж не обвенчались. Но может, Бог ему простит. Наверняка простит.
А что касается Аригайрта… что такое 350 лет по сравнению с вечностью. И я сильно подозреваю, что Аригайрту в вечности не повезет. Хотя кто его знает…
Нет, все верно в их религии. Только так вот искренне, до конца я не могу поверить.
Да и зачем?
Глава 6. Вернуться домой.
Ани и вправду оказалась сильным противником. Обе мы давно не тренировались по-настоящему, так что были в равном положении. Их вид единоборства – рэстан – мне понравился. Я же показала Ани некоторые приемы килокай.
И там, в зале, поочередно бросая друг друга на ковер, мы почувствовали себя почти равными. Почти своими. Хохотали, вытираясь после душа, натягивая обычную одежду. Как подруги. Вышли на улицу – после сезона дождей воздух казался сладким, широкие листья тропических растений сверкали, чисто вымытые и обновленные. И жара настоящая еще не наступила.
– Пойдем, я провожу тебя до дома, – предложила Ани. Ее флаер стоял возле спортзала.
– Это далековато.
– Ничего.
– Слушай, – вспомнила я, – вот что хотела спросить. Тот молоденький ско… Ландзо Энгиро, кажется?
– Да.
– Его наградили, наверное, за поимку Аригайрта?
– Почему ты вспомнила об этом? – удивилась Ани.
– Сама не знаю. Думаю иногда… Все-таки знаешь, Аригайрт для меня… если бы не он, моя жизнь, наверное, совсем иначе сложилась бы. И странно, что его такой мальчишка поймал.
– Ничего странного, он же ско. Не думаю, что его как-то наградили. Ну написали в Вестнике, конечно… широко прославился в узких кругах. Может быть, выдали денежную премию. Небольшую.
– Почему у вас все не как у людей, Ани? Объясни.
– Да что у нас не как у людей?
– Понимаешь, у вас нет орденов и медалей. В армии. В полиции. Вообще нигде нет. И чины… У нас если человек даже ничего из себя не представляет, он обязательно продвигается по ступенькам… А у вас этого нет. Человек может совершать подвиги, и всю жизнь просидеть в чине дектора или вообще миллеса. Денежные награды у вас тоже маленькие совсем… Да и так посмотреть – лучше живут все равно те, кто беспокоится о деньгах, мелкие бизнесмены всякие… А герои у вас живут как все. А ради чего вы вообще все делаете?
– О-о, Синь, – улыбнулась Ани, – это ты затронула интересную тему. Посмотри на досуге теорию мотивации, я тебе подкину список литературы. Трудовая мотивация. Про военную, кстати, я не знаю, но она управляется примерно теми же законами.
– Ну видишь, я ведь управляла людьми. Шибагами. Им обязательно пряник нужен. Проще всего – деньги, добыча. Я давала долю добычи каждому. Не жалованье, кто ж будет за жалованье стараться… На Серетане – там служебный рост используют. Опять же, награды всякие, ордена. А если ничего этого нет, совсем ничего… тогда как? Из каких соображений люди будут работать, тем более – воевать?
– Соображений разных много, Синь, – ответила психолог, – например, человек может работать потому, что работа ему безумно интересна, что без нее он себе жизни не представляет.
– Где ж найдешь на всех таких интересных работ?
– Да, это сложно. Но есть и другая мотивация – работать потому, что так нужно. Ну скажем, выполнять свой долг – перед Родиной, перед Богом.
– Ну-у… Ани, где ж столько людей наберешь, которые только ради долга будут работать?
– Эти две мотивировки – долг и интересная работа – вполне работают у большинства, – ответила Ани, – на практике. Если это большинство правильно воспитывать. Меньшинство все равно будет интересоваться только деньгами или собой любимым. Но у нас на Квирине это меньшинство в загоне – оно получает свои деньги и живет спокойно. Это мелкий бизнес. Еще есть отдушина для честолюбивых – спорт и профессиональное, никому, кроме них самих не нужное искусство. Видишь ли, Синь, проблема в том, что если более грубые мотивации – карьеру и деньги – оставить, то более тонкие исчезнут совсем. Механизм этого прост. Ты, может быть, замечала, что карьеру делают те, кто интересуется именно карьерой, а не делом.
Еще бы, подумала я. Давно замечено: латы и капитаны – толковые и умные люди. Мильты – бывают разные. А гралы… кошмар сплошной. Если среди них хоть один нормальный попадется – это реликт.
– И с деньгами та же история. На поверхности оказываются те, кто умеет зарабатывать, выжимать как можно больше денег из всего, а не лучшие специалисты. У нас это исключено.
Мы прошли мимо рощицы платанов с толстыми голыми, причудливо искривленными стволами. Вот уже и мой дом виден… Корпус 172. Весь такой беленький среди зеленой листвы.
Ани будто опомнилась, стала серьезной.
– Синь, вот я работаю с тобой уже больше года…
И в самом деле – больше года я сижу на этом их Квирине. Собственно, почти два.
– И не знаю, что, собственно, делать. Я должна удерживать тебя от депрессии – так у тебя ее нет. Корректировать твое поведение…
Ани замолчала.
– Видишь ли, Синь, не уверена, что на твоем месте не поступала бы точно так же. Не знаю, что корректировать!
– Слушай, Ани, – сказала я, – тебе деньги за это платят?
– Ну платят, да. Пока дети маленькие, все равно не сидеть же дома. А летать я пока не хочу.
– Слушай, ну и получай свои деньги. А мне все-таки веселее, когда ты приходишь.
Мы остановились у порога – Ани не собиралась сегодня заходить ко мне. Отработала свое…
– Знаешь что, Синь, – сказала она, – я постараюсь… напишу прошение. Может, тебе все-таки отменят приговор.
Я отвела взгляд.
– Ани, – сказала я, – ты ж мое дело читала.
– Да.
– Я шибаг. В самом деле. Я убивала людей… мучила. Не сама, но на моих глазах, по моему приказу… правда, пытки у меня применяли только… к тем, кто и сам… к шибагам.
Вспомнив про убитых ско, я сглотнула. Но промолчала. Не надо об этом. Никто не знает – и не надо.
– Я грабила суда, пассажирские и грузовые. Ты знаешь.
– Синь, – с трудом выговорила Ани, – я ско.
– Вот видишь… я была твоим врагом.
– Синь, враг – это больше, чем никто. Понимаешь. Я ско. Мы тоже это делаем иногда. Убиваем. И другое, тоже. Не знаю, Синь – но иногда я чувствую себя чужой на Квирине. Здесь немногие поняли бы меня. Ты – понимаешь.
Она помолчала и добавила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Ничего, квиринцы разыщут их скорее, чем ты.
В этот момент я окончательно перестала верить в их доброго христианского Бога – если у меня и появились зачатки веры. Не может быть добрым Бог, который убивает таких людей, как Ильт – в самом начале жизни, и позволяет ЭТОМУ существовать триста пятьдесят лет. Скольких людей он замучил за это время? Уму ведь непостижимо.
Скорее уж похоже на происки Вечного Змея. И равнодушный взгляд Адоне.
– Ненавижу, – сказал Аригайрт. Его плечи тряслись, он был близок к истерике, – ненавижу тебя!
– Меня-то за что, Аригайрт? Ведь не я поймала тебя.
Но я чувствовала, что он ненавидит именно меня. Не того молоденького ско, умудрившегося захватить его в плен (молодец ско, что выдержал, не убил гада по пути, не замучил – все равно твоя фантазия на многое не способна – довез до Квирина. Теперь собственная тьма внутри выжжет его так, как не способны двадцать отборных палачей). Не следователя, выжимавшего из него информацию. Не квиринцев, которые сумели его победить. Именно меня, хотя я в общем-то и зла ему не причинила ни разу – лишь стремилась к тому. Хотя я сама нахожусь в точно таком же положении. И меня, пусть я заслужила это в тысячи раз меньше, постигнет та же кара, что и его.
И все же он ненавидит именно меня – для него на мне сошлось все зло мира.
Может, потому, что я не боюсь. Просто не боюсь смерти. Потому что я оказалась сильнее его. Непонятно и непостижимо для него сильнее.
Если бы я захватила его в плен, если бы я была на свободе, а он передо мной – связанный и умоляющий о пощаде – он не испытывал бы ко мне такой ненависти. Да, я была бы сильнее, но это – понятная ему сила и ясная ситуация. Он мог оказаться – и оказывался на моем месте. Все могло бы быть иначе, если бы иначе легла карта.
Но теперь мы оба были в плену. Только я готова встретить смерть с достоинством, а он – нет. И вот это ему непонятно, это – выше его сил. Почему я не боюсь, почему я не проклинаю квиринцев? Почему я даже на него не кричу, не психую? Откуда мое спокойствие?
Я смотрела на него, и понимала, что он понимает…
И от этого ненавидит меня еще больше.
Мне позволили смотреть на казнь. Вообще-то это обычно производится без свидетелей, но иногда делают исключение и позволяют посмотреть через экран. Желающим.
Казнили его утром, когда у меня не было времени – Лус собиралась в школу. Поэтому я смотрела запись.
Все было просто. Аригайрта забрали из камеры. Он не хотел идти, попробовал вырваться. Ему надели наручники и поводок. Повели по коридору. Двое ско – мужчина и женщина. На лицо великого пирата было жалко смотреть. Он был бледен, измучен, глаз слегка подергивался – надо же, тик открылся.
Я даже пожалела его на секунду и подумала, что квиринцы с их гуманностью могли бы дать ему что-нибудь успокаивающее.
Но видимо, так далеко их гуманность не простиралась.
Его усадили в кресло. В обычном кабинете, вроде тех, что используются для допроса. Зафиксировали. Аригайрт, похоже, слегка успокоился – ждал, что для расстрела его приведут в специальное место. Видимо, еще что-то будет…
Ско – молчаливые и собранные – встали сзади. Оба они упорно смотрели в пол.
Еще один ско, я не знала его, но несколько раз видела в следственном корпусе, встал и начал зачитывать приговор.
Это было интересно, поскольку перечислялись преступления Аригайрта. И заняло не менее четверти часа. А ведь преступления перечислялись не по одному, целыми группами, например – «Убийство приблизительно 40 тысяч невинных людей в Космосе».
Многое было для меня новостью.
Аригайрт перестал нервничать, но как будто и не слушал, тупым взглядом уставившись вдаль. Ско опустил глаза, поднятые к экрану.
– Вы раскаиваетесь в своих преступлениях, Аригайрт?
– Да! – неожиданно крикнул пират, – я раскаиваюсь, раскаиваюсь! Я не хотел! – и умолк, поняв, видно, всю нелепость этой фразы.
– Вы хотите перед смертью видеть священника? – спросил ско.
– Нет… не надо… я хочу поговорить со следователем!
Неужели он на что-то надеется?
Ско пожал плечами.
Вынул бластер, вложенный в кобуру на поясе.
Ладонью левой руки активировал излучатели.
Шагнул к Аригайрту.
Я впервые увидела – или обратила внимание на глаза великого пирата. У него были большие водянисто-серые глаза. Наполненные невыразимым ужасом.
Он еще не верил, не понимал, что это может быть – вот так просто.
Я и сама не думала, что это бывает так. Мне казалось – какой-нибудь специальный механизм, луч в висок, оператор в другом помещении…
Квиринцы не озаботились удалением преступника от палача – обычно это делается для успокоения совести последнего.
Ско умеют убивать. И знают, что иногда избежать этого нельзя.
Аригайрт забился и закричал. Он понял. Адоне! Я видела много смертей, но никогда еще, видит Адоне, никогда не встречала такого всепоглощающего, невыносимого отчаяния…
В этот миг я поверила в ад.
Ско прижал бластер к шее Аригайрта, слева, под линией подбородка. В следующую секунду крик оборвался, и за затылком пирата возник легкий дымок – сгорела живая плоть. Ско отдернул оружие – в шее образовалась огромная черная блестящая слизью дыра. Мне даже почудился хорошо знакомый запах горелой плоти…
Странно – но все здесь было правильно.
Как я мечтала когда-то поймать Аригайрта. Увидеть его связанным и беспомощным. Как долго я продумывала мучения, которые ему предстоят перед смертью. Не из садизма, мне не доставляет кайфа вид чьего-то страдания, наоборот, всегда это было мне скорее неприятно. Просто из чувства справедливости – я искала казнь, подходящую ему, но не могла найти. Я остановилась на виртуальности – там можно убивать человека бесчисленное количество раз. Только вот беда в том, что Аригайрт и этот способ уже применял у себя на Нейаме. К особо несговорчивым пленникам.
Ну не было достаточно справедливой кары для него. Просто не было.
Ничто не могло бы считаться достаточным для Аригайрта.
Странно, но эта смерть, в общем-то, очень быстрая и легкая, казалась мне совершенно правильной.
Это не я, Дикая Кошка, его раздавила – а вся цивилизация Квирина. Огромная и бесконечно могучая – все человечество было против него. Он умер не от руки преступника – от руки честного солдата. И приговор – с омерзением и ужасом – ему вынесли все люди, честные работники, мужчины, женщины и дети, родственники тех, кого он убивал.
Нет смысла мучить его.
Его достаточно просто раздавить – как таракана.
Это и было сделано.
А в общем-то, по сути… все логично. Если есть не только этот мир. Тогда Ильту, может, и повезло – Бог его к себе забрал. По их религии, сейчас Ильт, конечно, на небесах… хотя он и грешил. Например, со мной вот – мы ж не обвенчались. Но может, Бог ему простит. Наверняка простит.
А что касается Аригайрта… что такое 350 лет по сравнению с вечностью. И я сильно подозреваю, что Аригайрту в вечности не повезет. Хотя кто его знает…
Нет, все верно в их религии. Только так вот искренне, до конца я не могу поверить.
Да и зачем?
Глава 6. Вернуться домой.
Ани и вправду оказалась сильным противником. Обе мы давно не тренировались по-настоящему, так что были в равном положении. Их вид единоборства – рэстан – мне понравился. Я же показала Ани некоторые приемы килокай.
И там, в зале, поочередно бросая друг друга на ковер, мы почувствовали себя почти равными. Почти своими. Хохотали, вытираясь после душа, натягивая обычную одежду. Как подруги. Вышли на улицу – после сезона дождей воздух казался сладким, широкие листья тропических растений сверкали, чисто вымытые и обновленные. И жара настоящая еще не наступила.
– Пойдем, я провожу тебя до дома, – предложила Ани. Ее флаер стоял возле спортзала.
– Это далековато.
– Ничего.
– Слушай, – вспомнила я, – вот что хотела спросить. Тот молоденький ско… Ландзо Энгиро, кажется?
– Да.
– Его наградили, наверное, за поимку Аригайрта?
– Почему ты вспомнила об этом? – удивилась Ани.
– Сама не знаю. Думаю иногда… Все-таки знаешь, Аригайрт для меня… если бы не он, моя жизнь, наверное, совсем иначе сложилась бы. И странно, что его такой мальчишка поймал.
– Ничего странного, он же ско. Не думаю, что его как-то наградили. Ну написали в Вестнике, конечно… широко прославился в узких кругах. Может быть, выдали денежную премию. Небольшую.
– Почему у вас все не как у людей, Ани? Объясни.
– Да что у нас не как у людей?
– Понимаешь, у вас нет орденов и медалей. В армии. В полиции. Вообще нигде нет. И чины… У нас если человек даже ничего из себя не представляет, он обязательно продвигается по ступенькам… А у вас этого нет. Человек может совершать подвиги, и всю жизнь просидеть в чине дектора или вообще миллеса. Денежные награды у вас тоже маленькие совсем… Да и так посмотреть – лучше живут все равно те, кто беспокоится о деньгах, мелкие бизнесмены всякие… А герои у вас живут как все. А ради чего вы вообще все делаете?
– О-о, Синь, – улыбнулась Ани, – это ты затронула интересную тему. Посмотри на досуге теорию мотивации, я тебе подкину список литературы. Трудовая мотивация. Про военную, кстати, я не знаю, но она управляется примерно теми же законами.
– Ну видишь, я ведь управляла людьми. Шибагами. Им обязательно пряник нужен. Проще всего – деньги, добыча. Я давала долю добычи каждому. Не жалованье, кто ж будет за жалованье стараться… На Серетане – там служебный рост используют. Опять же, награды всякие, ордена. А если ничего этого нет, совсем ничего… тогда как? Из каких соображений люди будут работать, тем более – воевать?
– Соображений разных много, Синь, – ответила психолог, – например, человек может работать потому, что работа ему безумно интересна, что без нее он себе жизни не представляет.
– Где ж найдешь на всех таких интересных работ?
– Да, это сложно. Но есть и другая мотивация – работать потому, что так нужно. Ну скажем, выполнять свой долг – перед Родиной, перед Богом.
– Ну-у… Ани, где ж столько людей наберешь, которые только ради долга будут работать?
– Эти две мотивировки – долг и интересная работа – вполне работают у большинства, – ответила Ани, – на практике. Если это большинство правильно воспитывать. Меньшинство все равно будет интересоваться только деньгами или собой любимым. Но у нас на Квирине это меньшинство в загоне – оно получает свои деньги и живет спокойно. Это мелкий бизнес. Еще есть отдушина для честолюбивых – спорт и профессиональное, никому, кроме них самих не нужное искусство. Видишь ли, Синь, проблема в том, что если более грубые мотивации – карьеру и деньги – оставить, то более тонкие исчезнут совсем. Механизм этого прост. Ты, может быть, замечала, что карьеру делают те, кто интересуется именно карьерой, а не делом.
Еще бы, подумала я. Давно замечено: латы и капитаны – толковые и умные люди. Мильты – бывают разные. А гралы… кошмар сплошной. Если среди них хоть один нормальный попадется – это реликт.
– И с деньгами та же история. На поверхности оказываются те, кто умеет зарабатывать, выжимать как можно больше денег из всего, а не лучшие специалисты. У нас это исключено.
Мы прошли мимо рощицы платанов с толстыми голыми, причудливо искривленными стволами. Вот уже и мой дом виден… Корпус 172. Весь такой беленький среди зеленой листвы.
Ани будто опомнилась, стала серьезной.
– Синь, вот я работаю с тобой уже больше года…
И в самом деле – больше года я сижу на этом их Квирине. Собственно, почти два.
– И не знаю, что, собственно, делать. Я должна удерживать тебя от депрессии – так у тебя ее нет. Корректировать твое поведение…
Ани замолчала.
– Видишь ли, Синь, не уверена, что на твоем месте не поступала бы точно так же. Не знаю, что корректировать!
– Слушай, Ани, – сказала я, – тебе деньги за это платят?
– Ну платят, да. Пока дети маленькие, все равно не сидеть же дома. А летать я пока не хочу.
– Слушай, ну и получай свои деньги. А мне все-таки веселее, когда ты приходишь.
Мы остановились у порога – Ани не собиралась сегодня заходить ко мне. Отработала свое…
– Знаешь что, Синь, – сказала она, – я постараюсь… напишу прошение. Может, тебе все-таки отменят приговор.
Я отвела взгляд.
– Ани, – сказала я, – ты ж мое дело читала.
– Да.
– Я шибаг. В самом деле. Я убивала людей… мучила. Не сама, но на моих глазах, по моему приказу… правда, пытки у меня применяли только… к тем, кто и сам… к шибагам.
Вспомнив про убитых ско, я сглотнула. Но промолчала. Не надо об этом. Никто не знает – и не надо.
– Я грабила суда, пассажирские и грузовые. Ты знаешь.
– Синь, – с трудом выговорила Ани, – я ско.
– Вот видишь… я была твоим врагом.
– Синь, враг – это больше, чем никто. Понимаешь. Я ско. Мы тоже это делаем иногда. Убиваем. И другое, тоже. Не знаю, Синь – но иногда я чувствую себя чужой на Квирине. Здесь немногие поняли бы меня. Ты – понимаешь.
Она помолчала и добавила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71