У меня муж не так много получает, жить на что-то надо…
Я осеклась, не зная, что сказать. Получалось, будто она обвиняет меня в том, что я хорошо устроилась в жизни.
Мы поболтали еще о каких-то пустяках. Потом договорились встретиться. На мою свадьбу Кари не смогла приехать (Мика взяла отпуск, она теперь служила на Серетане, а Кари не смогла – не отпустили с работы, а на 2 дня на другой материк лететь вроде как не стоит). И реально наша встреча состоялась лишь через несколько месяцев.
И честно говоря, у меня нет желания больше звонить или встречаться с Кари.
Жили они гораздо беднее, чем мы. Муж Кари – легионер-уни из параллельной группы, Ринн Санг, оказался неудачником, в звании его за шесть лет не повысили. А латы получают немного. К тому же он не воевал, служил сначала в штабе Легиона, потом инструктором по переподготовке на новые «Страгоны», а ведь основа дохода легионера – война, в мирное время жалованье у нас небольшое. Честно говоря, мне это было странно, конечно, бывают и такие легионеры, и нередко, но уж Кари-то, при ее женственности и успехе у мужского пола, могла бы найти себе кого-то получше. Хотя… понять ее можно, ведь не будешь смотреть на кошелек и успехи любимого человека, любовь есть любовь. Но по правде сказать, их теперешние отношения меня тоже не особенно впечатлили.
Да, Кари сильно изменилась… это я поняла еще из разговоров по дискону, но при встрече – особенно сильно.
В памяти у меня осталась симпатичная, чуть пухленькая, всегда готовая рассмеяться девчонка, смуглая, с вьющимися колечками кашатановых волос. Да, Кари всегда была… не то, что труслива, нет. Но не отчаянная, как Мика (да и все мы отчасти). Мы рвались полетать на новой модели истребителя, а она не торопилась и не записывалась в очередь – когда-нибудь все равно придется. Мы стремились освоить самые дикие пилотажные фигуры, а она делала лишь то, что положено по программе. Также и всякие хулиганские выходки она предпочитала не разделять с нами, хотя бывало всякое. Очень уж она боялась наказаний, взысканий… даже не самих наказаний боялась, а того, что ее ругать будут… сочтут нехорошей.
Но все равно она была – нашей.
Сейчас передо мной сидела чужая, взрослая женщина с запавшими усталыми глазами. Волосы ее отросли и были забраны сзади заколкой. Руки были сцеплены в замок. Младшая дочь, двухлетняя Сирн, упорно лезла к ней на колени, Кари почти машинально отпихивала ее, а потом так же машинально подняла и усадила. Девочка занялась содержимым маминой тарелки.
И я не знала, о чем говорить с Кари.
Я уже рассказала ей об Аудранской операции. Но Кари восприняла мой рассказ как-то странно, как воспринимают фантастические истории – мол, мели, Емеля… Мне показалось, что это ей просто не интересно. Но скорее всего, не укладывалось в голове – как это, обыкновенная Синь, такая же, как все мы (даже слабее – потому как сирота) и поднялась до таких высот. Вот про Мику ей все было понятно.
Словом, об операции мы почти не говорили. О моей жизни – тоже, вскользь. Я попыталась расспросить ее о жизни.
– Ну что ты на работе-то делаешь?
– Что на работе делают? Работаю, – ответила Кари.
– Вкусно очень, – я положила в рот очередную порцию рисового санкира, – готовить ты здорово научилась.
– Да, все говорят, что я неплохо готовлю, – оживилась Кари. Мы немного поговорили об этом. Сирн тем временем стала безобразничать, хлопать ручкой по рисовой смеси, распределяя санкир по столу. «Прекрати», Кари спустила девочку с рук, та побежала куда-то по своим делам.
Мужчины в комнате обсуждали что-то свое, пили пиво. Я бы тоже не отказалась от бокальчика, хотя мне и нельзя сейчас. Муж Кари вошел в кухню.
– Кари, не скажешь, где у нас диск с «Ингароном»? – обратился он к жене, – хочу показать Энди.
– Мы уже смотрели этот фильм, – заметила я.
– Нет, у меня там первый вариант, – объяснил Ринн. Кари пожала плечами, как мне показалось – раздраженно.
– Слушай, почему я должна знать, куда ты вечно засовываешь свои диски? Не знаю, посмотри в спальне в ящике.
– Угу, – Ринн вышел. У меня остался нехороший осадок от всего этого. Нет, понятно, что отношения у них такие… не плохие, нет. Просто они так привыкли друг с другом разговаривать. И уж обвинять Кари я не хочу… ей тяжело. Конечно, тяжело! Да, программирование – это не сбор сэнтака на плантации, но работать по 10 часов в день, а потом еще детей укладывать – это все равно не принадлежать себе. Ведь не так уж интересна ей эта работа.
– Кари, а тебе нравится твоя работа?
– Да ты знаешь, платят неплохо. Я уже начальник отдела, так что… Карьера тоже светит, как видишь. В общем, сейчас трудно найти что-то лучше, отношения в коллективе тоже неплохие.
– Ну да, но я о другом – просто программировать тебе нравится?
– В принципе, да, конечно.
– Но ты же устаешь?
– Ну Синь, ты смешная какая-то… это же работа! Мы должны на что-то жить. Не у всех же мужья так зарабатывают, как у тебя.
– Кари, – я слегка обиделась, – я вышла замуж всего три месяца назад.
– Ну все равно… у тебя вся жизнь другая. Особые обстоятельства…
Я растерялась. Потом уже я подумала, что Кари неправа – конечно, у меня другая жизнь, но по-хорошему, если бы я плыла по течению, мне было бы сейчас куда как хреновее, чем Кари. А в тот момент как-то растерялась. Может, и правда… Кари со мной разговаривала так снисходительно, мол, жизни я не знаю, не понимаю элементарных вещей. Вот она знает жизнь… и так далее.
Я постаралась больше не заговаривать на эту тему. Мы потрепались о детях Кари, об их болячках – у старшего был нейродермит, о психологических проблемах ее мужа, о том, как я решилась замуж за Даргела… Вместе с мужчинами посмотрели фильм, потом погуляли.
Но с тех пор у меня почему-то нет желания общаться с Кари. Это нехорошо. Я знаю, что должна ей позвонить… но не хочется.
Приняв душ и одевшись, я позвала Бету, и мы вышли из комнаты. Спустились по лестнице, и у черного входа я выпустила пантеру погулять в сад.
У Тулайн, моей обожаемой свекрови, было два приступа возмущения по поводу Беты. Первый – как можно вообще пускать в дом такую тварь, даже не собаку, а такой кошмар, ей нужно построить будку и держать на цепи.
Это мы преодолели. Но едва я забеременела, начался второй приступ. На тему – зверюга рядом с беременной женщиной, а потом и с ребенком – это опасно и негигиенично. Токсоплазмоз, аллергия, глисты, грязь, бла-бла-бла…
Ладно. С обратной стороны Бета и сама умеет открывать дверь. Ну а я пока пойду позавтракаю.
Тулайн, разумеется, возилась на кухне, отчищала плиту. Все драит и драит, скоро дырку протрет. Это несмотря на то, что Лики вчера навела полную чистоту. Но Тулайн же всегда найдет, чем заняться. У нас вся гостиная завалена шитьем, вязанием, гигантскими полотнами с художественной вышивкой. И драить мамаша любит – то и дело моет, чистит что-нибудь. Хозяйственная. А чем ей еще заняться?
– Доброе утро, мама, – я широко улыбнулась. Тулайн повернулась и ответила с некоторым вызовом.
– Доброе утро.
Я выдержала ее взгляд в очередной раз. Открыла холодильник, достала ветчину, масло, сыр. Яйцо бы еще сварить, но не обязательно. Плита занята! Я включила шейкер, заправив его необходимыми компонентами. По поводу этого шейкера, как и по поводу остальных, недавно появившихся в доме кухонных агрегатов, тоже было ворчание. А что, мол, нельзя коктейли сбивать венчиком?
Фиг. Я наделала себе бутербродов, молочный коктейль, положила печенья, которое Тулайн жертвенно пекла вчера поздно вечером. Взяла полоску сегодняшнего «Курьера». Люблю газеты за завтраком читать. Тулайн самоотверженно и громко скребла плиту. Наверное, хотела намекнуть, что в то время, как некоторые тут прохлаждаются, другие пашут по хозяйству (она это и вслух говорила не раз). Интересно, почему эта курица так меня нервирует? Может, все-таки настоять на переезде?
Энди не хочет. Вроде, мама одна, вроде, дом такой большой, а продавать жалко. Курица тоже никуда не хочет переезжать. Это мой дом, и я в нем собираюсь жить, типа.
Энди-то хорошо… он свою мамашу не так уж часто видит. И потом, она в нем души не чает. И у нее вполне определенные представления по поводу мужских и женских обязанностей, и я этим представлениям совершенно не соответствую.
– Ричи говорила, у ее снохи коляска осталась, почти новая, – забормотала Тулайн, – всего за 30 золиков отдадут.
Я подняла глаза от сегодняшних новостей.
– Мам, вы не беспокойтесь о коляске. И вообще о вещах. Я буду все заказывать в «Ренаго». Чтобы был единый дизайн, и вообще там все очень функционально, удобно.
Свекровь даже вздрогнула.
– Ну и зачем маленькому ребенку шикарные вещи? Не все равно, куда ссать? – раздраженно спросила она.
– Ему, может, и все равно, а мне нет, – ответила я. И попробовала сосредоточиться на статье о волнениях в Зейне. Но Тулайн не могла удержаться.
– «Ренаго»… я себе-то там никогда вещи не покупаю. Ты разоришь мужа!
– Ну что вы, – удивилась я, – мы живем по средствам. Я контролирую наши расходы. Не будет хватать – я заработаю еще. И потом, ведь это наши деньги, а не ваши, правильно?
– Вот когда будешь зарабатывать, тогда и контролируй, и сори деньгами, как хочешь, – буркнула свекровь.
Я промолчала и углубилась в чтение и поглощение очередного бутерброда. Сзади зацокали когти по паркету. Бета подошла и ткнулась мне носом в бедром. Я погладила пантеру по голове, почесала за ухом.
– Вот-вот, гладь… родишь урода, попомнишь мои слова! – снова встряла Тулайн. Я почувствовала, что начинаю злиться.
– Мама, прекратите говорить на эту тему, – сказала я резко, – я больше не хочу этого слышать. Делитесь с Ричи, если так хочется.
Между прочим, если бы я в подобном тоне заговорила с одним из моих рядовых, он бы уписался от переживаний. Если бы заговорила так с Дэнсом или Ральфом – они начали бы оправдываться и выяснять, в чем же я считаю их неправыми. Но Тулайн абсолютно непрошибаема. И заткнуть ее невозможно.
– Какая ты хамка! Так разговаривать с пожилым человеком…
– А как с вами разговаривать, если вы не понимаете элементарных вещей?
Так. Спокойно, Синь. Я все равно доем этот завтрак.
В самом начале нашего общения с Тулайн Энди попытался вроде как вмешаться.
Еще по пути сюда он поставил мне условие:
– С моей мамой, пожалуйста, договаривайся сама. Я вмешиваться не буду. Это ваши женские дела, я надеюсь, что вы поладите, но…
Я знала, что с первой женой у него не вышло как раз из-за ее проблем со свекровью. Но мне это не казалось чем-то существенным, ну подумаешь, старая карга…
Однако проблема оказалась серьезнее, чем я думала. Шибаги боялись меня, потому что у меня была власть. А право на власть я доказала с помощью оружия. Ну так вышло, что я хорошо умею стрелять и драться, и что смогла захватить корабль. И управлять умею – еще бы меня не бояться, ведь я могу и Таффи позвать.
В армии ко мне тоже отнеслись с уважением, и как раз потому, что я доказала право на это с помощью «Ависа». И позже – своих военных талантов и умений.
Но Тулайн не имела абсолютно никаких оснований меня бояться или даже просто уважать. Более того, она в доме была единовластной хозяйкой, и власть свою ни с кем делить не собиралась. Не могла она и оставить меня в покое и разрешить жить так, как мне нравится.
А я… растерялась. Ведь не будешь свекрови доказывать кулаками свое превосходство (иногда я уже задумывалась об этом, но все же – это было бы слишком. Ведь мы семья, а не шайка шибагов). Мои заслуги – все же грал в отставке – ее совершенно не трогали (да и никто не воспринимал меня всерьез в этом звании). Я для нее – приблудная девка, без роду и племени, с весьма сомнительным прошлым, без приданого, которую сын откопал где-то и привел в приличный дом. Еще и наглая девка.
А мне как реагировать на постоянные подколы? Молчать – я и стараюсь, но ведь если постоянно капать на нервы, можно довести любого человека. Хамить в ответ – ну, Тулайн перехамить невозможно. Избегать… да, в последнее время я ее просто избегаю, но ведь это не дело, прятаться и чувствовать себя неловко в собственном доме.
Не помню уж, из-за чего тогда скандал разразился. Не первый. Но довольно сильный. И это было при Энди. Вроде, началось что-то из-за того, что я заказала новый дискон, старый был уже ни на что не похож, и поменяла его. Свекровь начала орать, что нечего тут распоряжаться, сорить деньгами, и вообще это ее дом, а не мой, и так далее… Я предложила ей поставить старый дискон в ее личной спальне, раз уж она так к нему привязана. Бедный Энди вышел на кухню, только чтобы не слышать наших воплей. Не помню, что там пошло дальше, но в конце концов Тулайн обозвала меня подкидышем, всячески обыграв тот факт, что у меня нет родителей. А также блудницей (употребив, конечно, более крепкое выражение), ярко представив, чем я, по ее мнению, занималась в армии. Это все меня доконало, и я назвала ее старой курицей и сказала, что если еще что-то подобное услышу, она вылетит из этого дома, как пробка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Я осеклась, не зная, что сказать. Получалось, будто она обвиняет меня в том, что я хорошо устроилась в жизни.
Мы поболтали еще о каких-то пустяках. Потом договорились встретиться. На мою свадьбу Кари не смогла приехать (Мика взяла отпуск, она теперь служила на Серетане, а Кари не смогла – не отпустили с работы, а на 2 дня на другой материк лететь вроде как не стоит). И реально наша встреча состоялась лишь через несколько месяцев.
И честно говоря, у меня нет желания больше звонить или встречаться с Кари.
Жили они гораздо беднее, чем мы. Муж Кари – легионер-уни из параллельной группы, Ринн Санг, оказался неудачником, в звании его за шесть лет не повысили. А латы получают немного. К тому же он не воевал, служил сначала в штабе Легиона, потом инструктором по переподготовке на новые «Страгоны», а ведь основа дохода легионера – война, в мирное время жалованье у нас небольшое. Честно говоря, мне это было странно, конечно, бывают и такие легионеры, и нередко, но уж Кари-то, при ее женственности и успехе у мужского пола, могла бы найти себе кого-то получше. Хотя… понять ее можно, ведь не будешь смотреть на кошелек и успехи любимого человека, любовь есть любовь. Но по правде сказать, их теперешние отношения меня тоже не особенно впечатлили.
Да, Кари сильно изменилась… это я поняла еще из разговоров по дискону, но при встрече – особенно сильно.
В памяти у меня осталась симпатичная, чуть пухленькая, всегда готовая рассмеяться девчонка, смуглая, с вьющимися колечками кашатановых волос. Да, Кари всегда была… не то, что труслива, нет. Но не отчаянная, как Мика (да и все мы отчасти). Мы рвались полетать на новой модели истребителя, а она не торопилась и не записывалась в очередь – когда-нибудь все равно придется. Мы стремились освоить самые дикие пилотажные фигуры, а она делала лишь то, что положено по программе. Также и всякие хулиганские выходки она предпочитала не разделять с нами, хотя бывало всякое. Очень уж она боялась наказаний, взысканий… даже не самих наказаний боялась, а того, что ее ругать будут… сочтут нехорошей.
Но все равно она была – нашей.
Сейчас передо мной сидела чужая, взрослая женщина с запавшими усталыми глазами. Волосы ее отросли и были забраны сзади заколкой. Руки были сцеплены в замок. Младшая дочь, двухлетняя Сирн, упорно лезла к ней на колени, Кари почти машинально отпихивала ее, а потом так же машинально подняла и усадила. Девочка занялась содержимым маминой тарелки.
И я не знала, о чем говорить с Кари.
Я уже рассказала ей об Аудранской операции. Но Кари восприняла мой рассказ как-то странно, как воспринимают фантастические истории – мол, мели, Емеля… Мне показалось, что это ей просто не интересно. Но скорее всего, не укладывалось в голове – как это, обыкновенная Синь, такая же, как все мы (даже слабее – потому как сирота) и поднялась до таких высот. Вот про Мику ей все было понятно.
Словом, об операции мы почти не говорили. О моей жизни – тоже, вскользь. Я попыталась расспросить ее о жизни.
– Ну что ты на работе-то делаешь?
– Что на работе делают? Работаю, – ответила Кари.
– Вкусно очень, – я положила в рот очередную порцию рисового санкира, – готовить ты здорово научилась.
– Да, все говорят, что я неплохо готовлю, – оживилась Кари. Мы немного поговорили об этом. Сирн тем временем стала безобразничать, хлопать ручкой по рисовой смеси, распределяя санкир по столу. «Прекрати», Кари спустила девочку с рук, та побежала куда-то по своим делам.
Мужчины в комнате обсуждали что-то свое, пили пиво. Я бы тоже не отказалась от бокальчика, хотя мне и нельзя сейчас. Муж Кари вошел в кухню.
– Кари, не скажешь, где у нас диск с «Ингароном»? – обратился он к жене, – хочу показать Энди.
– Мы уже смотрели этот фильм, – заметила я.
– Нет, у меня там первый вариант, – объяснил Ринн. Кари пожала плечами, как мне показалось – раздраженно.
– Слушай, почему я должна знать, куда ты вечно засовываешь свои диски? Не знаю, посмотри в спальне в ящике.
– Угу, – Ринн вышел. У меня остался нехороший осадок от всего этого. Нет, понятно, что отношения у них такие… не плохие, нет. Просто они так привыкли друг с другом разговаривать. И уж обвинять Кари я не хочу… ей тяжело. Конечно, тяжело! Да, программирование – это не сбор сэнтака на плантации, но работать по 10 часов в день, а потом еще детей укладывать – это все равно не принадлежать себе. Ведь не так уж интересна ей эта работа.
– Кари, а тебе нравится твоя работа?
– Да ты знаешь, платят неплохо. Я уже начальник отдела, так что… Карьера тоже светит, как видишь. В общем, сейчас трудно найти что-то лучше, отношения в коллективе тоже неплохие.
– Ну да, но я о другом – просто программировать тебе нравится?
– В принципе, да, конечно.
– Но ты же устаешь?
– Ну Синь, ты смешная какая-то… это же работа! Мы должны на что-то жить. Не у всех же мужья так зарабатывают, как у тебя.
– Кари, – я слегка обиделась, – я вышла замуж всего три месяца назад.
– Ну все равно… у тебя вся жизнь другая. Особые обстоятельства…
Я растерялась. Потом уже я подумала, что Кари неправа – конечно, у меня другая жизнь, но по-хорошему, если бы я плыла по течению, мне было бы сейчас куда как хреновее, чем Кари. А в тот момент как-то растерялась. Может, и правда… Кари со мной разговаривала так снисходительно, мол, жизни я не знаю, не понимаю элементарных вещей. Вот она знает жизнь… и так далее.
Я постаралась больше не заговаривать на эту тему. Мы потрепались о детях Кари, об их болячках – у старшего был нейродермит, о психологических проблемах ее мужа, о том, как я решилась замуж за Даргела… Вместе с мужчинами посмотрели фильм, потом погуляли.
Но с тех пор у меня почему-то нет желания общаться с Кари. Это нехорошо. Я знаю, что должна ей позвонить… но не хочется.
Приняв душ и одевшись, я позвала Бету, и мы вышли из комнаты. Спустились по лестнице, и у черного входа я выпустила пантеру погулять в сад.
У Тулайн, моей обожаемой свекрови, было два приступа возмущения по поводу Беты. Первый – как можно вообще пускать в дом такую тварь, даже не собаку, а такой кошмар, ей нужно построить будку и держать на цепи.
Это мы преодолели. Но едва я забеременела, начался второй приступ. На тему – зверюга рядом с беременной женщиной, а потом и с ребенком – это опасно и негигиенично. Токсоплазмоз, аллергия, глисты, грязь, бла-бла-бла…
Ладно. С обратной стороны Бета и сама умеет открывать дверь. Ну а я пока пойду позавтракаю.
Тулайн, разумеется, возилась на кухне, отчищала плиту. Все драит и драит, скоро дырку протрет. Это несмотря на то, что Лики вчера навела полную чистоту. Но Тулайн же всегда найдет, чем заняться. У нас вся гостиная завалена шитьем, вязанием, гигантскими полотнами с художественной вышивкой. И драить мамаша любит – то и дело моет, чистит что-нибудь. Хозяйственная. А чем ей еще заняться?
– Доброе утро, мама, – я широко улыбнулась. Тулайн повернулась и ответила с некоторым вызовом.
– Доброе утро.
Я выдержала ее взгляд в очередной раз. Открыла холодильник, достала ветчину, масло, сыр. Яйцо бы еще сварить, но не обязательно. Плита занята! Я включила шейкер, заправив его необходимыми компонентами. По поводу этого шейкера, как и по поводу остальных, недавно появившихся в доме кухонных агрегатов, тоже было ворчание. А что, мол, нельзя коктейли сбивать венчиком?
Фиг. Я наделала себе бутербродов, молочный коктейль, положила печенья, которое Тулайн жертвенно пекла вчера поздно вечером. Взяла полоску сегодняшнего «Курьера». Люблю газеты за завтраком читать. Тулайн самоотверженно и громко скребла плиту. Наверное, хотела намекнуть, что в то время, как некоторые тут прохлаждаются, другие пашут по хозяйству (она это и вслух говорила не раз). Интересно, почему эта курица так меня нервирует? Может, все-таки настоять на переезде?
Энди не хочет. Вроде, мама одна, вроде, дом такой большой, а продавать жалко. Курица тоже никуда не хочет переезжать. Это мой дом, и я в нем собираюсь жить, типа.
Энди-то хорошо… он свою мамашу не так уж часто видит. И потом, она в нем души не чает. И у нее вполне определенные представления по поводу мужских и женских обязанностей, и я этим представлениям совершенно не соответствую.
– Ричи говорила, у ее снохи коляска осталась, почти новая, – забормотала Тулайн, – всего за 30 золиков отдадут.
Я подняла глаза от сегодняшних новостей.
– Мам, вы не беспокойтесь о коляске. И вообще о вещах. Я буду все заказывать в «Ренаго». Чтобы был единый дизайн, и вообще там все очень функционально, удобно.
Свекровь даже вздрогнула.
– Ну и зачем маленькому ребенку шикарные вещи? Не все равно, куда ссать? – раздраженно спросила она.
– Ему, может, и все равно, а мне нет, – ответила я. И попробовала сосредоточиться на статье о волнениях в Зейне. Но Тулайн не могла удержаться.
– «Ренаго»… я себе-то там никогда вещи не покупаю. Ты разоришь мужа!
– Ну что вы, – удивилась я, – мы живем по средствам. Я контролирую наши расходы. Не будет хватать – я заработаю еще. И потом, ведь это наши деньги, а не ваши, правильно?
– Вот когда будешь зарабатывать, тогда и контролируй, и сори деньгами, как хочешь, – буркнула свекровь.
Я промолчала и углубилась в чтение и поглощение очередного бутерброда. Сзади зацокали когти по паркету. Бета подошла и ткнулась мне носом в бедром. Я погладила пантеру по голове, почесала за ухом.
– Вот-вот, гладь… родишь урода, попомнишь мои слова! – снова встряла Тулайн. Я почувствовала, что начинаю злиться.
– Мама, прекратите говорить на эту тему, – сказала я резко, – я больше не хочу этого слышать. Делитесь с Ричи, если так хочется.
Между прочим, если бы я в подобном тоне заговорила с одним из моих рядовых, он бы уписался от переживаний. Если бы заговорила так с Дэнсом или Ральфом – они начали бы оправдываться и выяснять, в чем же я считаю их неправыми. Но Тулайн абсолютно непрошибаема. И заткнуть ее невозможно.
– Какая ты хамка! Так разговаривать с пожилым человеком…
– А как с вами разговаривать, если вы не понимаете элементарных вещей?
Так. Спокойно, Синь. Я все равно доем этот завтрак.
В самом начале нашего общения с Тулайн Энди попытался вроде как вмешаться.
Еще по пути сюда он поставил мне условие:
– С моей мамой, пожалуйста, договаривайся сама. Я вмешиваться не буду. Это ваши женские дела, я надеюсь, что вы поладите, но…
Я знала, что с первой женой у него не вышло как раз из-за ее проблем со свекровью. Но мне это не казалось чем-то существенным, ну подумаешь, старая карга…
Однако проблема оказалась серьезнее, чем я думала. Шибаги боялись меня, потому что у меня была власть. А право на власть я доказала с помощью оружия. Ну так вышло, что я хорошо умею стрелять и драться, и что смогла захватить корабль. И управлять умею – еще бы меня не бояться, ведь я могу и Таффи позвать.
В армии ко мне тоже отнеслись с уважением, и как раз потому, что я доказала право на это с помощью «Ависа». И позже – своих военных талантов и умений.
Но Тулайн не имела абсолютно никаких оснований меня бояться или даже просто уважать. Более того, она в доме была единовластной хозяйкой, и власть свою ни с кем делить не собиралась. Не могла она и оставить меня в покое и разрешить жить так, как мне нравится.
А я… растерялась. Ведь не будешь свекрови доказывать кулаками свое превосходство (иногда я уже задумывалась об этом, но все же – это было бы слишком. Ведь мы семья, а не шайка шибагов). Мои заслуги – все же грал в отставке – ее совершенно не трогали (да и никто не воспринимал меня всерьез в этом звании). Я для нее – приблудная девка, без роду и племени, с весьма сомнительным прошлым, без приданого, которую сын откопал где-то и привел в приличный дом. Еще и наглая девка.
А мне как реагировать на постоянные подколы? Молчать – я и стараюсь, но ведь если постоянно капать на нервы, можно довести любого человека. Хамить в ответ – ну, Тулайн перехамить невозможно. Избегать… да, в последнее время я ее просто избегаю, но ведь это не дело, прятаться и чувствовать себя неловко в собственном доме.
Не помню уж, из-за чего тогда скандал разразился. Не первый. Но довольно сильный. И это было при Энди. Вроде, началось что-то из-за того, что я заказала новый дискон, старый был уже ни на что не похож, и поменяла его. Свекровь начала орать, что нечего тут распоряжаться, сорить деньгами, и вообще это ее дом, а не мой, и так далее… Я предложила ей поставить старый дискон в ее личной спальне, раз уж она так к нему привязана. Бедный Энди вышел на кухню, только чтобы не слышать наших воплей. Не помню, что там пошло дальше, но в конце концов Тулайн обозвала меня подкидышем, всячески обыграв тот факт, что у меня нет родителей. А также блудницей (употребив, конечно, более крепкое выражение), ярко представив, чем я, по ее мнению, занималась в армии. Это все меня доконало, и я назвала ее старой курицей и сказала, что если еще что-то подобное услышу, она вылетит из этого дома, как пробка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71