– Я думал… нами командует женщина. Даже не женщина – девочка…
(проклятый небольшой рост и хрупкое сложение… мне уже 20, опыта у меня побольше, чем у иных в 60, но я все еще «девочка». Маленькая собачка – до старости щенок).
– Я не считал ее достойной командования. Я завербовался, потому что у меня в тот момент были серьезные трудности на Гоне. Но я хотел при первой возможности перейти в другой экипаж.
– Почему ты просто не сделал этого? Зачем нужно было ставить корабль под удар?
– Я рассчитывал на повышение своего статуса в новом экипаже… стать доверенным лицом хозяина корабля.
Мои шибаги возмущенно зашумели. Таффи выключил запись. Дальше предатель еще распространялся о возможностях женщин вообще, о своем ко мне недоверии, о моих качествах в частности… но этого ребятам лучше не слышать, вдруг у кого-нибудь зернышко сомнения западет. Ведь у многих, оказывается, такие тараканы в голове – если женщина, то это уже – автоматом – нечто неполноценное.
– Вы поняли? – холодно спросила я, – Вы поняли, что это за человек, и что он готов на все ради собственной шкуры и ради собственного удовольствия и статуса готов загубить все наши жизни? Теперь скажите мне – он заслуживает смерти?
– Да-а! – прокатилось по залу. Первые ряды вскочили в едином порыве, за ними стали подниматься и следующие. Лица горели ненавистью.
– Смерть собаке! – крикнул кто-то, и даже в некоторых местах возникли очаги негромкого скандирования – Смерть! Смерть! Смерть!
В мои планы не входила вакханалия ненависти, мне всего лишь нужно было заручиться общим согласием на казнь и связать экипаж общим делом. Я повернулась к Таффи, сохраняя гордое и надменное выражение лица. Предатель весь затрясся и, кажется, что-то крикнул… я ничего не слышала. Я медленно подняла руку, два пальца – вверх, и так же медленно, величественно, опустила ее.
Таффи шагнул вперед и художественно взмахнул тесаком…
Я чуть прикрыла глаза. Смотреть мне не хотелось. От запаха свежей крови затошнило. Ну нет, меня не вырвет… Не впервой. Раздался глухой стук – энергетические канаты были отключены, и тело свалилось на пол. Я лишь мельком глянула на него, удостоверившись, что все в порядке. Повернулась к затихшему залу. И сказала негромко, доверительным тоном.
– Собаке собачья смерть. Спасибо, ребята!
И шло, медленно текло, иногда скручиваясь узлом в Подпространстве, беспощадное непобедимое время.
Время создал великий Змей, злой гений Вселенной. Время – безжалостная тюрьма, и нет прочнее его оков. Смерть, вечный злой рок и ужас человека – всего лишь производное времени. Сегодня ты жив, завтра – нет. Если бы можно было навсегда остаться в сегодняшнем дне! Но завтра будет смерть, или пытка – завтра ты познаешь ад или небытие, и сегодня уже нельзя будет вернуть. А то страдание, которое терзает тебя сегодня, нельзя, невозможно преодолеть возвращением к сладкому прошлому или рывком в лучшее завтра. Время – невидимые цепи, сковавшие нас по рукам и ногам, предоставившие возможность палачам терзать нас именно здесь и сейчас, не дающие нам ускользнуть.
Кто сказал, что именно в этом времени мы должны жить? Именно сейчас, здесь, сегодня, в этот миг? Почему бы не приподняться над тягучим временным потоком, не взглянуть на жизнь свысока, полюбоваться светлыми полосами, не замечая темных и мутных струй? Почему нужно жить именно в этом направлении, ни шагу назад, только вперед – к смерти и неизвестности?
Что-то подсказывает мне, что после смерти времени уже не будет.
Время шло, и медленно, постепенно отстраивалась моя маленькая империя.
Мне не хотелось расширять ее слишком быстро. Нет, временами сладкие планы разгрома Аригайрта, мести ему, одолевали меня… но самые садистские фантазии в отношении великого шибага как-то не удовлетворяли. Смерть у любого человека лишь одна. Я не настолько безумна, чтобы оставлять Аригайрта в живых, хотя бы и для мучений – он всегда может выбраться, видно, змей благоволит ему. Да, я могу постараться, чтобы перед смертью Аригайрт испытал всю полноту ощущений собственных жертв. Например, в виртуале он вполне может пережить и десятки разнообразных казней – и мне даже не нужно напрягать фантазию, Аригайрт давно напряг ее за меня, и все эти казни реально существовали на Нейаме. Ну а на закуску – особенно красочная и мучительная смерть в реале.
Но чем, какой смертью, даже самой ужасной, он может заплатить за всех замученных им рабов, за детей… Загубленные, сломленные души. Монстры – плоды запрещенных генетических экспериментов – разумные монстры – чем он заплатит за это? Адекватной мести просто не существует, ее нельзя придумать.
Тем не менее, я понимала, что должна буду столкнуться с Аригайртом и победить его. Хотя бы для того, чтобы рано или поздно он не настиг меня. Я освобожу Нейаму. Формально она будет, видимо, принадлежать мне, но я сделаю ее нормальным миром, там не будет рабов, я ненавижу рабство. Там не будет наркотиков, они уничтожают людей, они сильнее любого отдельно взятого человека – но не всего человечества. Я убью Аригайрта, убью его слуг и сделаю свободными всех его рабов.
Однако для этого нужно не меньше десятка крейсеров типа «Зеркала». Или, может быть, пара настоящих линкоров – на Гоне заложен один… захватить линкор мне не по силам, но когда-нибудь я смогу купить… заказать постройку.
Всему свое время. Прошло-то всего два года с тех пор, как я, с перекошенным лицом и в чужой крови, ворвалась в пост «Зеркала»… Всему свое время. Мы накопим силы и средства.
В общем-то, мне и сейчас хватает всего. В своей империи я устроила все так, как мне хотелось. Так, как считала нужным. Мои двести шибагов – теперь я могу выбирать, на «Зеркале» служат лишь самые отборные, универсалы, все отличные пилоты и бойцы, остальные желающие остаются на Гоне или на моих транспортниках (мы купили четыре малых транспорта и один подержанный квиринский патрульник). Мои дисциплинированные, богатые, обеспеченные всем, и главное – преданные мне до мозга костей ребята. Мои великолепные ландеры. Мое уникальное оружие.
Мой остров в Ветренном Океане Гоны – моя чудная Сальветрина. Мой замок, сад, окруженный маленькими живописными поместьями моих товарищей. Никто не может пожаловаться на скупость или несправедливость Принцессы. Я жестко караю за предательство, поправляю ошибки, но я гораздо более щедро награждаю верных и умных подданных.
Пусть наша боевая мощь растет медленно – но совершенно неотвратимо. Торопиться нам некуда, никто не гонит нас вперед. Зато вместе с вооружением растет наше богатство – наши счета в банках Гоны и Глостии, мои личные счета, когда-нибудь все эти деньги превратятся в сверкающие ксиором и меланитом новенькие крейсера, ощетинятся орудиями линкоры, цепочки скоростных ландеров потянутся к ненавистной Нейаме…
Моя Бета. Мои старшие офицеры – Дерри, Дэнс, Ринго, Изайк… с Таффи я так и не научилась находить общий язык, ханкер всегда останется для меня ханкером – пусть он и не занимается больше лично казнями и пытками, у него для этого есть подчиненные, пусть он живет с двумя выбранными красивейшими девушками в одном из лучших поместий Сальветрины. Он ханкер.
Постепенно дыра в моей душе как-то затягивалась. И я понимала, что вот именно такая жизнь мне очень даже нравится. Я сама руководила всеми нашими операциями. Я выходила на «Зеркале», и с того же самого мостика командовала захватом чужих кораблей – как пассажирских и транспортных, почти беззащитных, так и настоящих боевых легких крейсеров, скультеров, аффликторов. Во-первых, сказывалось мое образование – мы брали чужие корабли малой кровью и без большого напряжения, победы давались легко. Мы не лезли на рожон, правильно рассчитывая свои силы, и возвращались, почти не теряя людей, зато значительно обогатившись. Думаю, мой авторитет у команды в основном и держался за счет моих военных талантов. Во-вторых, только мне удавалось поддержать на борту должную дисциплину, и никто другой не мог последовательно проследить за тем, чтобы все захваченные невинные люди содержались достойно, никто из них не подвергся изнасилованиям и побоям, и все были доставлены в ближайший порт и выпущены на свободу с выходным пособием, позволяющим добраться до своего мира. Разумеется, из этого числа исключались преступники и негодяи, известные шибаги, попадавшие мне в руки – некоторых из них мы казнили немедленно, других передавали правосудию разных миров. В-третьих, в мое отсутствие сразу ослаб бы контроль за употреблением наркотиков – на корабле они были строго запрещены, хотя на Сальветрине мне пришлось сделать некоторые послабления.
В общем-то, я не стремилась сделать из своих шибагов святых. Хотя наши экспедиции теперь длились не больше трех-четырех месяцев, на «Зеркале» всегда присутствовало с десяток красивых девушек, которых я нанимала официантками, медсестрами и техниками, причем в контракте оговаривались и другие функции, которые девушки исправно выполняли.
А возвращаясь из космических экспедиций, я наслаждалась, как могла – жизнью на Гоне, на блаженной Сальветрине, бродя с Бетой по солнечным рощам и купаясь в море, окунаясь в круговерть больших городов, читая и отдыхая в тишине, развлекаясь в людском водовороте. А когда мне становилось скучно, я вновь собирала команду, и мы бросались в опасные, щекочущие нервы предприятия, в черное, жестокое к живому, Пространство. Так, чтобы не слишком устать от него, и не слишком утомиться от смертельных опасностей – и вовремя вернуться в свой уютный и благоустроенный мир.
У меня было все, что нужно человеку для счастья…
Разве что одного мне недоставало – некого было любить. За исключением Беты.
Но кто сказал, что это так уж необходимо?
С утра я немного потренировалась в зале – все же не стоит терять форму. Поддержание ее уже не требовало стольких трудов, теперь я применяла разработанные на Квирине стимуляторы, всего лишь раз в день поупражняться, и то не до седьмого пота, ну и два-три раза в неделю пострелять и провести космический тренинг, невесомость там, перегрузки… Тренировки, тем более, не такие уж напряженные, были мне в кайф. Зал я себе оборудовала первоклассный.
После тренировки я искупалась в бассейне с морской водой – неохота было идти к океану, да и волнение сегодня баллов пять. Полежала на упругой, пахнущей солью, расслабляющей тело волне, глядя в высокий купол потолка. Вылезла, оставляя мокрые следы на гемопласте, прошлепала в душ, скинула купальник и омыла тело свежей водой, осушила теплым ветром. Здесь никого не было и быть не могло… я была совершенно одна.
Кто бы мог когда-нибудь подумать, что один только мой личный санитарный блок будет занимать около двухсот квадратных метров…
Я подумала, выбирая между сауной и массажем, решилась на последнее. В сауне я наслаждалась вчера. В просторном, расписанном белым и голубым зале – потолок куполом, непрозрачные светящиеся окна – полукругами, где живописно раскинулись разные устройства, призванные ублажать мое тело, я улеглась на широкую скамью. Массажистка уже спешила ко мне. Мощная, огромная женщина с необыкновенно сильными и чуткими руками, нанятая мной в Ли-Кастре. Я прикрыла глаза, наслаждаясь сильными, иногда чуть болезненными, иногда приятными прикосновениями, массажистка старалась расслабить мои мышцы после тренировки. Я перевернулась. Тело мое начало гореть, кровь помчалась по жилам быстрее. Как хорошо-то! Разве что с сексом это может сравниться…
– Хватит, – я поднялась, улыбкой поблагодарила массажистку. Улеглась в аппарат ионного душа, легкие потоки ветерками побежали по коже, охлаждая и успокаивая ее.
Когда я поднялась, массажистка исчезла. Я приучила слуг не попадаться мне на глаза – хочется же иногда побыть одной… А в некоторые помещения им вообще вход строго запрещен, разве что я вызову.
Хватит, пожалуй. Я набросила легкий струящийся полупрозрачный халатик, почти невесомый на теле. Прошла в собственную визажистскую мастерскую.
Это для экспедиций я накладываю «вечный» макияж и намертво заделываю прическу – чтобы уже не прибегать в космосе к фенам и мазилкам. На планете я, как и рекомендуется для сохранения долгой красоты и здоровья кожи и волос, пользуюсь самыми простыми, старинными методами.
Я улеглась в кресло, положила руки на подлокотники. Две опытные визажистки устремились ко мне. Одна принялась за чистку моего лица, окуривая кожу тоненькими потоками целебного пара с добавлением разных травок. Вторая занялась ногтями. Я с удовольствием отдалась умелым рукам девушек, мысли лениво бродили в голове, зацепляясь за извилины и застревая намертво в бороздах полурасплавленного от безделья мозга.
После лечебных процедур девушки наложили макияж – как раз такой, как мне нравилось (все это я обговорила с ними заранее), чуть заметный, лишь слегка усиливающий естественную яркость губ, блеск глаз, румянец и полутени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71