Кулейн помог ему встать на ноги.
— Ты сражался хорошо, много лучше, чем я ожидал. Еще месяц — и во всей Британии не найдется равного тебе бойца на мечах.
— Но я же проиграл бой, — сказал Туро, вспоминая с дрожью ледяные глаза своего молодого противника.
— Еще бы не проиграть! Это же был Ахилл, лучший воин своего поколения, сущий демон с мечом или копьем. Несравненный боец!
— Что с ним случилось?
— Он умер. Все люди умирают.
— Об этом я уже догадывался, — сказал Туро. — Я имел в виду как.
— Его убил я, — сказал Кулейн. — Тогда меня звали иначе. Я был Эней, а Ахилл убил моего друга во время осады Трои. И не только убил. Он протащил его труп вокруг города, привязав за ноги к колеснице.
Он унизил человека великой доблести и причинил тяжкую скорбь отцу.
— Про Трою я слышал. Ее взяли с помощью деревянного коня, в котором спрятались вооруженные воины.
— Пусть Гомер не сбивает тебя с толку. Он просто прибегнул к игре слов. «Деревянными конями» называли бесполезные вещи или же то, что казалось не тем, чем было. К троянцам пришел человек, притворившись, что хочет предать греков, своих господ. Царь Приам поверил ему. А я — нет. Я ушел из города с теми, кто последовал за мной, и мы мечами, проложили себе путь к берегу. Позднее до нас дошли слухи, что этот человек, Одиссей, открыл боковые ворота и впустил греческих воинов в город.
— Но почему царь ему поверил?
— Приам был мечтателем и в каждом человеке видел только лучшее. Потому-то он и допустил, чтобы вспыхнула война, — увидел в Елене самое лучшее, а «лицо, что на воду спустило сотни кораблей»— принадлежало всего лишь хитрой интриганке с золотыми, но крашеными волосами. Троянскую войну задумал ее муж Менелай, а спланировала Елена. Она соблазнила Париса, сына Приама, чтобы он увез ее в Трою. А Менелай тогда обратился за помощью к другим греческим царям, чтобы вернуть ее.
— Но зачем обрекать себя на такие хлопоты ради одной женщины?
— Они пошли на это не ради женщины и не ради чести. Троя господствовала на торговых путях и облагала большими пошлинами корабли, направляющиеся с товарами в Грецию. Эту войну — как и все войны — вели ради прибыли.
— Пожалуй, я предпочту Гомера, — сказал Туро.
— Читай Гомера ради удовольствия, юный принц, но не путай его вымбюлы с подлинной жизнью.
— Почему ты сегодня такой мрачный? — спросил Туро. — Тебе нездоровится?
Глаза Кулейна блеснули, и он направился к хижине.
Туро остался стоять, но затем Воин Тумана оглянулся через плечо. Принц ухмыльнулся, убрал гладий в ножны и пошел следом. Кулейн уже сидел за столом и грел в ладонях кубок с очень крепким напитком.
— Все Гьен, — сказал Кулейн. — Я огорчил ее, сам того не желая, но она застала меня врасплох.
— Сказала, что любит тебя?
— Не будь чересчур уж умным, Туро, — отрезал Кулейн и махнул рукой, словно отметая сердитые слова. — Да, ты прав. Я был глупцом, что ничего не замечал. Но она в заблуждении. Других мужчин, кроме меня, она же не знает, вот и расписала меня до небес. Мне давно следовало бы поселить ее в какой-нибудь деревне.
— И что ты ей ответил?
— Объяснил, что видел в ней дочь и любить ее по-иному не могу.
— Почему?
— Что это еще за вопрос? В каком смысле почему?
— Почему ты не можешь сделать ее своей женой?
— Это была моя вторая ошибка. Она тоже задала мне этот вопрос. А я уже отдал свое сердце, и пока моя госпожа жива, никого другого для меня быть не может. — Кулейн улыбнулся. — Но она отвергает меня, потому что я решил стать смертным, а я не могу ее любить, пока она остается богиней.
— И все это ты сказал Лейте?
— Да.
— Неразумно! — сказал Туро. — Думаю, тебе следовало бы солгать. Я совсем не знаю женщин, но, по-моему, Лейта простила бы тебе что угодно, но только не любовь к другой.
— Я многое могу, Туро, но только не обратить вспять часы моей жизни. Я не хотел причинять боли Гьен, но так случилось. Пойди к ней, помоги ей понять.
— Задача не из легких, а для меня тем более трудная, что я люблю ее и взял бы ее в жены хоть завтра.
— Я знаю — знает и она. Вот почему пойти к ней должен именно ты.
Туро встал, но Кулейн жестом пригласил его снова сесть.
— Прежде чем ты уйдешь, тебе следует кое-что увидеть и принять от меня подарок. — Он принес миску с водой и поставил ее перед принцем. — Загляни в глубину воды и пойми.
Кулейн достал из кармана золотой камешек и держал его над миской, пока вода не затуманилась. Тогда он вышел из хижины и захлопнул дверь.
Туро уставился в миску и обнаружил, что смотрит в озаренный свечами покой, где несколько мужчин окружали широкую кровать, на которой лежал худенький ребенок с волосами цвета бледного золота. Мужчина, в котором Туро узнал Мэдлина, наклонился и положил ладонь на лоб ребенка.
— Его дух не здесь, — прошептал голос Мэдлина в голове Туро. — Он в Пустоте и не вернется оттуда.
— Где эта Пустота? — произнес другой голос, и у юноши защемило сердце: говорил Аврелий, его отец.
— Это место между Небесами и Адом. Ни один человек не сможет вернуть его оттуда.
— Я смогу, — сказал король.
— Нет, государь. Это обитель демонов Тумана и Мрака. Ты затеряешься там, как затерялся мальчик…
— Он мой сын. Пошли меня туда своим волшебством. Я приказываю тебе!
Мэдлин вздохнул.
— Возьми мальчика за руку и жди.
Вода вновь затуманилась, и Туро увидел ребенка, который словно в беспамятстве брел по темному горному склону. Глаза у него были пустые, невидящие.
Вокруг него крались черные волки с красными глазами, с пастями, в которых клубилась пена. Когда они приблизились к ребенку, появилась лучащаяся светом фигура с грозным мечом в руке. Пришелец обрушивал удары на волков, и они обратились в бегство. Тогда он подхватил ребенка на руки и опустился с ним на колени у черного ручья, по берегам которого не росли цветы. Ребенок очнулся и прильнул к груди мужчины, а тот взъерошил ему волосы и сказал, что все хорошо. Из внезапно сгустившегося тумана выскочили три ужасных зверя, но меч короля запылал огнем.
— Назад! — сказал он. — Или умрите. Выбор за вами.
Звери посмотрели на него, оценивая его силу, и исчезли в тумане.
— Я унесу тебя домой, Туро, — сказал король. — Ты выздоровеешь.
И тут отец поцеловал его.
Слезы Туро закапали в миску, дробя картину, но когда она уже расплывалась, в поле его зрения промелькнула черная тень.
Бесшумно вошел Кулейн.
— Гьен говорила, как ты жалеешь, что не помнишь этого. Надеюсь, это был желанный подарок.
Туро кашлянул и вытер глаза.
— Теперь я еще больше в долгу у тебя. Он отправился в Ад, чтобы найти меня.
— При всех его недостатках он был доблестным мужем. По всем законам Непостижимого он должен был погибнуть там вместе с тобой, но такие люди созданы для того, чтобы бросать вызов несокрушимости подобных законов. Гордись им, Туро.
— Один вопрос, Кулейн. У какого человека может быть серое лицо и белесые глаза?
— Где ты видел такого человека?
— Видение уже исчезало, и тут я увидел человека в черном, который бежал к нам с поднятым мечом. Лицо у него было серым, а глаза белесыми, точно у слепца, только он не был слеп.
— И ты почувствовал, что он смотрит на тебя?
— Да. Времени испугаться у меня не было. Все тут же исчезло.
— Тебе следовало испугаться, потому что ты увидел похитителя душ, пьющего кровь. Они обитают в пустоте, и никто не знает их происхождения. В Фераге это вызывало большой интерес. Одни утверждали, что это души убитых злодеев, другие настаивали, что они принадлежат к расе, сходной с нашей. Но в любом случае они очень опасны, потому что быстрота их далеко превосходит человеческую и они очень сильны. Питаются они только кровью и не выносят яркого солнечного света; от него их кожа покрывается пузырями и облезает, и в конце концов они погибают.
— Но почему я его увидел?
— Да, почему? Но вспомни, ты заглядывал в Пустоту, а она — их дом.
— Их возможно убить?
— Только серебром, но и тогда мало кто из людей способен им противостоять. Они двигаются как тени и наносят удар, прежде чем воин успеет его отразить. Их ножи и мечи не рубят и не колют, а только парализуют.
А тогда человек ощущает на своем горле их длинные полые зубы, высасывающие из него жизнь вместе с кровью. Дай мне твой гладий.
Туро протянул ему меч рукоятью вперед. Кулейн провел золотистым камешком по обоим лезвиям, затем вернул меч юноше. Принц осмотрел меч, но не обнаружил ничего нового.
— Будем надеяться, что тебе никогда не придется убедиться в обратном, — сказал Кулейн.
Туро отыскал Лейту на верхнем склоне. Она сидела на плоском камне и срисовывала лиловый цветок. Глаза у нее были красными, и набросок выглядел много слабее прежних.
— Можно мне побыть с тобой?
Она кивнула и положила пергамент и уголек слева от себя. На ней была только светло-зеленая шерстяная туника, и пальцы и руки по локоть посинели от холода.
Он снял куртку из овчины и набросил ей на плечи.
— Значит, он тебе рассказал, — сказала она, не глядя на него.
— Да. Здесь холодно. Давай пойдем к тебе в хижину и затопим очаг.
— Ты должен считать меня дурочкой.
— Конечно, нет. Я мало кого встречал умнее тебя.
Если кто и глуп, то Кулейн. Так идем же!
Она грустно улыбнулась и поднялась с камня. Солнце закатывалось в малиновое пламя, и между скал посвистывал ледяной ветер.
В хижине, когда в очаге забушевал огонь, она села перед ним, обхватив руками колени. Туро сел напротив, вертя в руках кубок с разбавленным вином из бочонка в задней комнате.
— Он любит другую, — сказала она.
— Он любил ее еще до того, как ты родилась, а он не мотылек. Будь он таким, ты бы его не полюбила.
— Он просил тебя поговорить со мной?
— Нет, — солгал Туро. — Он просто сказал мне, как скорбит из-за того, что причинил тебе боль.
— Я сама виновата. Надо было выждать еще год.
Не так уж долго! Я все еще тощая, точно мальчишка.
В будущем году я стану больше походить на женщину.
Может быть, к тому времени он разберется в, своих истинных чувствах.
— А может быть, и нет, — тихо предостерег Туро.
— Ее же тут нет, кем бы она ни была. А я здесь.
И однажды он придет ко мне.
— Ты уже красавица, Лейта, но мне кажется, ты неверно судишь о нем. Что такое год для человека, вкусившего вечность? Он никогда не полюбит тебя той любовью, которую желаешь ты. Твоя страсть причинит страдания вам обоим.
Ее глаза обратились на него, и взгляд их был как удар.
— Ты думаешь, я не знаю, почему ты говоришь это?
Ты сам хочешь получить меня. Я это вижу по твоим телячьим глазам. Ну, так ты меня не получишь. Никогда! Кроме Кулейна, я не буду принадлежать никому!
— В пятнадцать лет принимать такие решения немножко рано.
— Благодарю за совет, дедушка.
— А вот теперь ты ведешь себя глупо, Лейта. Я не твой враг, и, стараясь уязвить меня, ты ничего не добьешься. Да, я тебя люблю. Разве это превращает меня в злодея? Разве я когда-нибудь докучал тебе своими чувствами?
Несколько минут она смотрела на огонь, потом улыбнулась и погладила его по руке.
— Прости, Туро. Просто мне так больно внутри, что хочется бить наотмашь.
— Я должен поблагодарить тебя, — сказал он. — Ты рассказала Кулейну, как я хотел бы вспомнить день, когда отец прижимал меня к груди, и с помощью своего магического камня он помог мне вспомнить.
И Туро рассказал про свое видение и как Кулейн прикоснулся к его мечу.
— Покажи, — попросила она.
— Показывать нечего. — Он обнажил гладий, и клинок засиял точно зеркало.
— Он превратил его в серебряный, — сказала Лейта.
За окном промелькнула темная тень, и Туро ринулся через комнату к двери, когда она начала приоткрываться. Ударом плеча он с треском ее захлопнул и, нащупав засов, задвинул его.
— Что происходит? — вскрикнула Лейта, и Туро обернулся. Окно было закрыто ставнями и заложено засовом от холода. Но дверь в заднюю комнату распахнулась, и мимо очага проскочила темная тень. Лейта приподнялась, но упала на пол, едва серое лезвие коснулось ее тела. Туро отскочил влево, перекатился на другой бок и вскочил. Со сверхъестественной быстротой тень кинулась на него, и, инстинктивно подняв гладий, он пронзил черный колышущийся плащ. Раздался вопль словно из Преисподней. Туро успел увидеть серое трупное лицо и белесые глаза, но тут же адское существо рассеялось дымом. Комнату заполнил смрад, и Туро закашлялся, сдерживая рвоту. Упав на колени, он подполз к Лейте. Глаза у нее были открыты, но она не двигалась. Он прыгнул в заднюю комнату как раз в тот миг, когда вторая тень затемнила окошко.
Блеснул его меч, и призрак исчез в ночи. Туро захлопнул ставни и заложил засов.
Вернувшись к Лейте, он посмотрел ей в глаза. Она моргнула.
— Если ты меня слышишь, моргни два раза.
Она моргнула два раза.
— Мигай один раз как «да»и два раза как «нет».
Ты способна пошевелиться?
Она моргнула два раза.
Ставни сотряс тяжелый удар, и меч сокрушил дерево. Туро, чей гладий пылал голубым огнем, подбежал к окошку. Из задней комнаты донесся треск, еще один адский вопль раздался за стеной хижины, и Туро рискнул выглянуть из разбитого окошка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34