Маньяк Энтуагл взял замок и предал всех, кого не убили при штурме, жестокой казни. Услыхав подробности, все орки преисполнились жажды мести и особенно мечтали поквитаться с епископом.
Следует заметить, что сам Энтуагл не был трусом – он выходил на поле брани в полном доспехе, выкованном специально для него таким образом, что латы походили на епископское облачение. И бился он не простым оружием – свою палицу сей прелат именовал Истинное Проклятие и оглушал ею противников. А добивал поверженных кинжалом Истинное Благословение… Так что повстречать его на поле брани было возможно.
Словом, спустя три или четыре дня после падения Гонзора мы встретили армию, которой предводительствовал Фаларик. Во вновь поступивших под мою команду орках я не был уверен – и совершенно напрасно, ибо они не знали сомнений и тяжких дум, кои обуревали ветеранов. Новички не пережили с нами гибель Анзога, да лорд для них не так уж много значил; они не изведали трудностей схваток с гномами Гравелина, зато по самые уши были напичканы сказками о мощи и непобедимости Сына Гангмара… Когда они шли в бой – они шли побеждать!.. И не их вина, что победить не удалось.
Чтобы не дать неприятелю использовать все преимущества, я поступил нестандартно – бросил в атаку пехоту. Уж этого не ждал даже Фаларик! Пехота атаковала тяжелую кавалерию – а рыцари еще не успели построиться. Вместе с этим я использовал все, что мог из своего магического арсенала – и с удивлением ощутил противодействие из вражеского стана. Там были колдуны! Их было немного, они были слабы, но… Что ж, по крайней мере, одного я добился – колдуны вновь могли свободно ходить по Миру и даже участвовать в войне… Впрочем, в этом сражении от магии зависело немного.
После того, как орки связали боем конницу, началась та самая всеобщая свалка, которая давала нам хоть какие-то шансы на победу. В первые ряды я поставил новобранцев, так как меньше дорожил ими – но они дрались геройски… И почти все погибли. Зато им удалось собрать в центре поля вокруг себя такую толпу, что врагу стало невозможно использовать свои преимущества – натиск тяжелой кавалерии и обстрел эльфийских лучников с их дальнобойными луками. Фаларик велел эльфам пускать стрелы через головы дерущихся в центре, в ответ я выставил своих стрелков с той же задачей. А лучников у меня было больше. Он пытался послать в атаку на флангах гномью пехоту – я бросил против них троллей… Нас не раздавили – но это было все, чего я добился… Когда солнце склонилось к горизонту, наши армии разошлись, каждая в свой лагерь. Ночью я отправил против вражеских застав Наездников – это было их время. В течение всего этого кровавого дня я не решился послать их в бой, поскольку не видел хорошей возможности использовать свой последний козырь. Так что Наездники, которые целый день в ярости глядели, как бьются и умирают их братья, теперь устремились в ночной рейд с большим воодушевлением. Их проделки той ночью по результату, пожалуй, превзошли все усилия армии днем. Во всяком случае, по воздействию на боевой дух врага – точно превзошли.
К моему удивлению с рассветом вражеское войско снялось с лагеря и двинулось на север, до того был велик их страх перед волчьими всадниками. У нас не было сил, чтобы преследовать его – но мои лорды опять настояли. Мы двинулись за врагами и преследовали их ровно один день – пока к ним не присоединилась армия Энтуагла… Теперь у сил Света был такой перевес, что они вновь пошли нам навстречу, не устрашившись даже ночных атак Наездников… Мы вновь приняли бой. Безнадежный бой.
В тот день я бросил на врагов все, что мог, даже Наездников, хотя днем они не могли сыграть достаточно большой роли. Они и полегли почти все, вместе со своими зверюгами – но им удалось добраться до епископа Энтуагла. Говорят, что волки Наездников растерзали сего злого пастыря вместе с его стальным облачением в клочья… Так что он вполне заслужил право носить тот мученический венец, что намалеван не его тупой башке во всех «Житиях»…
Но кроме смерти злого епископа – больше мы не добились ничего. Если предыдущий бой закончился почти победой, то этот – уж точно поражением. После этого никто не возражал мне, когда я увел войско на юг. Мы отступали Ничейными Полями, а следом за нами, не отставая, двигалось объединенное войско Света. Да, они все так и остались единым войском, признав первенство Фаларика. Случилось именно то, чего я боялся, то, чего не понимал Анзог – силы Света объединились под единым началом. А я… Я так и продолжал прислушиваться к требованиям лордов, по-прежнему облекая свои мудрые советы в форму пророчеств. Иначе их не стали бы слушать.
Отступая, мы прошли всю Степь – тут уж я слушался советов лордов. Они знали эти места – я нет. Преследуемые неприятелем, мы наконец достигли пресловутой Черной Скалы, которую я, откровенно говоря, прежде считал легендой…»

* * *
Ингви поволок свою дребезжащую добычу вниз по лестнице. Демон прикинул, что если драка во дворе еще не закончилась, то он пригрозит неприятельским солдатам, что прибьет их предводителя. Тащить такой весомый груз для него проблемой не было – еще не кончилось действие увеличивающих силу заклинаний, которые он наложил на себя перед боем.
Когда он достиг первого этажа, схваченный им дворянин начал приходить в себя и сделал попытку передвигаться самостоятельно. Демон остановился, дал пленнику возможность встать и смахнул с него шлем. Перед ним был мужчина средних лет, худощавый, с невыразительным лицом. Незнакомый.
– Идемте, прекрасный сэр, – пригласил его Ингви, снова хватая за шиворот.
– Не надо, ваше величество, – вдруг проговорил тот, – я могу идти сам… Куда нам?
– Мы знакомы? – Ингви приподнял брови. – Теперь понятно, почему вас, сэр, не напугал Гилфингов ангел.
– На вас плащи наемников Воробья, – пояснил пленник, – впрочем, теперь я понимаю… Конечно… Воробей…
– Да, а вы, сэр?..
– Граф Гезнур Анракский, к вашим услугам, ваше величество.
– Не надо именовать меня «величеством» при всех… Теперь наружу…
К тому времени, как демон и граф вышли во двор, там произошли следующие события. Кендаг с солдатами храбро атаковал численно превосходящих гевских латников, которые осаждали башню с запершимися рыцарями. Теми самыми, нанятыми бароном на золото императора и укрывшимися после поражения в Мольверне. Внезапность атаки и напор уравняли силы – Кендагу удалось потеснить неприятеля. Едва гевцы опомнились и развернулись навстречу новому врагу, как в спину им ударили осажденные из башни. Два рыцаря во главе десятка воинов выскочили из башни и принялись теснить графских солдат. Вскоре два отряда соединились и совместными усилиями загнали гевцев в угол двора. Тут подоспел Ингви с пленником.
– Стойте! Прекратите бой! – неожиданно зычно крикнул граф Анракский, затем шепнул Ингви, – вы позволите солдатам уйти?
– Да позволю, конечно… Пусть идут. Кендаг, выпусти солдат и запри ворота.
– Дортних, выводи людей из Мольверна и ждите где-нибудь неподалеку, – скомандовал Гезнур, – мы проиграли и я в плену.
Тут в ворота осторожно заглянул сэр Войс. Очевидно, к этому моменту он отчаялся дождаться известий. Следом за ним во двор неуверенно проникли его спутники. Проводив удивленными взглядами графских солдат, они приблизились к Ингви.
– Барон там, в покоях на третьем этаже, – мотнул головой Ингви, – ступайте к нему, он ранен… А к вам, граф, у меня будут вопросы. Идемте в дом.
Граф молча подчинился. Когда они возвращались в здание, демон остановился на крыльце и обернулся. Один из двух освобожденных из башни рыцарей снял шлем – и по плечам его рассыпались длинные рыжие локоны – рыцарь оказался высокой женщиной.
– Благодарю вас, добрый сэр, – обратилась женщина к Кендагу, – вновь судьба сводит нас и вновь я должна поблагодарить вас…
– Всегда рад служить, мадам, – галантно поклонился лорд, – и клянусь, никому я не служил бы с такой охотою…
Ингви хмыкнул, покачал головой: «Судьба!» – и подтолкнул к дверям графа, которого тоже заинтересовала эта сцена.
Кендаг опустился на колено перед Агристой, королевой Альды и молвил:
– Позвольте мне и впредь быть вашим защитником, прекрасная леди.
Когда они вернулись в дом, навстречу им спустилась Ннаонна, осторожно ведущая по лестнице крепко помятого Фильку. За ними спускался Тоиль, за которого двумя руками крепко держалась перепуганная девица. Похоже было на то, что служанка еще не преодолела шок, а юный солдат для нее стал избавителем и вообще – символом спасения и реальности в той фантасмагории, которой в одночасье обернулась ее жизнь…
Ингви поднял опрокинутый стул, тяжело опустился на него и молвил:
– Итак, граф, я слушаю вас. Откуда вы меня знаете, почему явились сюда? И какой выкуп предложите за свою жизнь? Мне почему-то кажется, что я сейчас узнаю много интересного…
* * *
– Ваше величество, – осторожным тоном начал граф, – прежде всего хочу заметить, что мне крайне досадно, что вы выступаете в этом деле против нас.
– Вас? – переспросил демон.
– Именно. Я имею в виду себя и отца – его величество Гюголана. Боюсь, вы не вполне понимаете, что произошло в этом замке.
– Произошло грязное преступление. И не вмешайся я – произошло бы другое. Хотя эта девица не дочь старого идиота, а переодетая служанка… Я в общем-то не вижу разницы…
– Ваше величество, позвольте кое-что пояснить. Барон Мольверн – такой же мерзавец, как, скажем, и я. Разве его проделка со служанкой – не грязный трюк? Мы все обманываем, предаем и обрекаем на смерть, ибо мы облеченные властью сеньоры в этом несовершенном Мире. Вопрос лишь в одном – ради чего мы совершаем эти преступления и отягощаем свою душу грехами? – Граф назидательно поднял палец. – Я сегодня бился ради величия своей страны, ради свободы ее жителей – ни больше, ни меньше! Ибо поверьте, ваше величество, скоро разразится такая буря, что разрушит королевства и пошатнет престолы. И тогда этот подлый барон пролил бы столько крови – дай ему возможность… А я, возможно, спас бы сотни жизней, сгубив одно невинное дитя!
– Цель оправдывает средства? – пробормотал Ингви.
– Именно! Прекрасная формулировка, надо бы запомнить… Однако я повторяю – буря скоро разразится и почему бы вашему величеству не быть на моей стороне, то есть я хочу сказать, на стороне короля Гевы? Не в качестве капитана Воробья, а в качестве альдийского монарха – а уж Гюголан позаботился бы о том, чтобы ваше величество заняли престол, что принадлежит вам по праву…
– Естественно, для вас лучше я, чем родич Алекиана – если разразится буря, – Ингви выделил последнее слово, внимательно глядя на Гезнура. Тот спокойно выдержал этот взгляд.
– Да, как видите, я откровенен. И мы просто обязаны помочь вам, хотя бы в благодарность за золото Каногора… Жаль, что до императорских денег нам не добраться… Пока…
– Я так и думал, но…
– Но батюшка вам, ваше величество, весьма благодарен, не сомневайтесь! И я, разумеется, тоже…
– Послушайте, граф, вы постоянно отождествляете себя с престолом – с чего бы это?
– О, – граф ухмыльнулся и закатил глаза, – я вернейший батюшкин вассал, ибо братец Адорик (а он наследует моему старику) едва воссядет на престол – первым делом прикончит меня. Так что батюшка для меня…
– Я понял. Все это крайне интересно, но вернемся к текущим делам. Прикончить барона с дочкой я вам не позволю, не для того спасал… Но тем не менее мои дела здесь окончены, так что для вас сыщутся возможности попозже…
– Должен ли я понимать так, что вы отпускаете меня?
– Конечно, за соответствующий выкуп. Впрочем, граф, вы мне нравитесь, пожалуй мы сможем договориться. Кстати, откуда вы меня знаете?
– Я сопровождал Элевзиля в Альдийском походе. Командовал, знаете ли, штурмом Северной башни, – оба рассмеялись.
В этот момент в дверь заглянул Никлис:
– Капитан, слышь-ка, старый-то барон – это… помер… Это…
– Та-ак… А дочку его не видел?
– Видел, тут она, в закуточке с рыцарем сантлакским, слышь-ка обнимается да милуется.
Ингви на минуту задумался, затем объявил Гезнуру:
– Граф, это меняет дело. Раз барон помер – так давайте поступим следующим образом. Выдадим наследницу за того сантлакского остолопа, а его вы убедите принести оммаж своему отцу. Но условие – никого больше не резать.
– То есть я должен ограничиться угрозами и запугиванием? – уточнил граф.
– Вот именно. Я уверен, что у вас прекрасно выйдет. В качестве компенсации я отпущу вас без выкупа, а взамен обчищу подвалы старого барона. Должна же его дочка отблагодарить меня за спасение… Да, вот еще что. Она должна отпустить служанку с моим… оруженосцем. Кажется, они оба будут счастливы.
– Служанку?
– Ну да, ту девицу, которую едва не прирезал Орвоеллен.
– Коршуна звали Орвоеллен? Любопытно… Мне нравятся эти условия, ваше величество. И я замечаю у вас слабость – любите делать добрые дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53