Через четыре дня, в праздник Источников, мы сожжем устройства, созданные во время Орвенты . Вот почему.
Баррис перешел с места на место, отвергая настойчивость своего старшего друга. Пятна «болотного цветка» придавали его лицу насмешливое выражение. Он приставил трость из ханелиса к стене и подошел к ближайшей нише, располагавшейся примерно в трех футах над уровнем пола. Я увидела, как он натянул на себя свою темную бекамиловую верхнюю мантию, словно ему стало холодно.
Не оборачиваясь к нам, он сказал:
— Мы свободны от Империи. Теперь от Золотого Народа Колдунов не осталось ничего, разве что в памяти о прошлом. И мы также никогда не станем такими, как они.
Несмотря на маску профессионализма Молли Рэйчел, ее руки с длинными пальцами дрожали. Мне подумалось, что я ощутила что-то от того холода, который коснулся Раквири.
С тех пор как пала Империя Народа Колдунов…
«Мы не Народ Колдунов , — сказал безымянный Голос в Кель Харантише. — Так нас называют суеверные северные варвары. Мы — Золотые».
С тех пор как пала Золотая Империя и все ее города: Симмерат, аКиррик, Архонис (это сверкающее пульсирующее сердце Империи), с тех пор как пала эта великая неземная культура и все ее творения…
— У меня нет воспоминаний, чтобы разобраться в этом, — сказал Баррис. В тоне, которым он это сказал, чувствовалась некоторая горечь. — Империя не позволяла иметь такие знания расам своих рабов.
В нише находились медь и стекло, переплетенные в виде мелкой сетки, образовывавшей клетку, и ортеанец с пятнистой кожей протянул руку к небольшим керамическим емкостям, прикасаясь к металлу несколькими веществами.
— Аширен . — Баррис повернул к нам свою голову, его мрачный пристальный взгляд был подобен тяжелому удару. — Мы аширен , играющие в руинах. Народ Колдунов мог такое, просто направляя на это свою волю, а я… С'арант , я играю в игры аширен с травами и рудами металлов.
Он отошел в сторону, и я увидела, что клетка из стеклянно-медной сетки содержала в себе шар из хирузета . Была ли это игра света, или серо-голубое вещество слабо светилось?
Это не было иллюзией. Слабый свет, лазурно-розовый цвет молнии. Рука Молли сжала мое предплечье.
— Бел-Курик, — прошептала она.
Вспомнилось изможденное лицо Даннора бел-Курика, Повелителя-в-Изгнании, там, в Кель Харантише. Но этот свет был слабым, угасающим…
…холодные высокие стены, окутанные темнотой, запах пыли и мускуса и спертый воздух…
— Я подумала в Кель Харантише, что человек реагирует на это не просто зрительным восприятием. — Она говорила по-сино-английски тоном подавляемого волнения. — Вы это почувствовали? Как прикосновение, запах. Это какое-то излучение всего спектра, а не только видимый свет.
Я ощутила внезапное отвращение.
— Если мы можем его воспринимать, то оно может и причинить нам вред.
Она не обратила внимания.
— Если мы можем его воспринимать, то можем и понять. Линн, можем!
Цвет шара из хирузета стал вялым, серо-голубым. Мне почти захотелось прикоснуться к каменной кладке ниши и проверить, не окрасил ли ее свет. Это было абсурдом, но я ощутила, что заставляет ортеанцев бояться реликтов Народа Колдунов. Отголосок мертвой силы. И это то, что я хотела спрятать от Компании?
— Это необходимо! — Голос Барриса усилился, и он отступил назад, пристально глядя на своего старшего товарища. Джахариен находился в нерешительности.
— Если ты должен, — наконец сказал он. Затем Джахариен посмотрел на меня. В большей мере как с'ан , нежели как обожатель С'арант . Здесь, где реликты Народа Колдунов представляли собой больше, чем название, я увидела, что он понял, как я воспользовалась общей легендой. У него было холодное выражение лица.
В следующей нише находилась мелкая чаша большего диаметра, чем могут охватить руки человека. Грубая отливка из железа, там и сям с зазубринами от ковки и с пятном рыжей ржавчины на одном из изгибов. Баррис Раквири протянул руку вверх к углублению в задней части ниши, повторив проделанную в первый раз процедуру, и другая световая сфера начала светиться и освещать холодную каменную кладку.
— Боже! — громко произнесла Молли. Я невольно повторила это за ней.
То, что я сочла обломками хирузета в железной чаше, не было ломаными кусками. Серо-голубое вещество было текучим. Вязкое движение начиналось всюду, куда бы ни падал на хирузет этот сиренево-голубой свет, и светилась отвечающая ему полупрозрачная глубина в этом веществе, двигавшемся с тропизмом растений, живой материи. Масса двигалась. Железо внутри покрытой рубцами чаши расслаивалось, превращаясь в буро-оранжевую ржавчину, и растворялось в воздухе…
— Передача энергии, — прошептала Молли. — Боже, вы только посмотрите!
В ее голосе не было страха. Удивление, алчность, радость, но не ужас.
Хирузет потемнел до тускло-серого цвета, затем начал образовывать сложные формы. Мы затаили дыхание и не издавали ни звука. Когда устройство, создавшее все это, стояло в законченном виде, частично в твердом состоянии, частично пульсируя в такт пульсации этой странной энергии, осталась лишь походившая на кружевную оболочка железной чаши.
Молли сказала по-сино-английски:
— Вы говорили нам, что они были учеными «мягкого» направления, этот Народ Колдунов. Посмотрите на это… Как бы вы это назвали? Нечто подобное ДНК? Живой кристалл?
— Генетическое ваяние? — предположила я, все еще в растерянности, в благоговейном трепете.
— Что-то между живой и неодушевленной тканью.
Ее глаза светились.
— Если они копировали структуру — гены, вирусы — а потом…
Потом некая передача волевого усилия, которую теперь ортеанцы могли лишь имитировать посредством химических или биологических стимуляторов.
Молли наклонилась поближе к реликту. Его размеры обманывали зрение. Я видела внутри этой многогранной формы изгибы, углы и плотные части, но не знала, что они означали. И потому, возможно, не видела их должным образом.
— Как это функционирует? — спросила она.
— Вы имеете в виду, будет ли оно функционировать для С'аранти ? — Джахариен стоял, прислонившись к дверному своду, и лениво наблюдал за происходящим. — Я полагаю, оно сможет — у вас, инопланетян, убедительные манеры.
В этой каузальной модуляции его голоса присутствовал черный юмор. Я ожидала этого: тем не менее, мне стало неловко.
Баррис Раквири, не обращая внимания на намек Джахариена, сказал:
— Оно хранит образы времен Империи.
Я подумала, что не боюсь того, что оно может мне показать. Города Народа Колдунов: циклопическая архитектура, которая при всех мириадах сферических огней никогда не была освещена более чем на десятую часть, воздухолеты, ароматические фонтаны, металлосетчатая ткань. Я не боюсь также вида представителей Народа Колдунов, этих давно мертвых лиц с глазами, похожими на золотые монеты. Десять лет назад я смотрела на вынутый из глубин тысячелетий образ Сантендор'лин-сандру, называемого Повелителем Фениксом и Последним Повелителем…
Но я боюсь того, что со мной могло бы сделать такое неприкрытое воздействие чужой технологии.
— Мы рискнем взять его, как оно есть, — сказала Молли Рэйчел. Она сунула ладони за пояс комбинезона и добавила по-сино-английски: — Я ничего не собираюсь с этим делать вне лабораторных условий.
— Это первая разумная вещь, сказанная вами с тех пор, как мы сюда прибыли.
В выражении ее лица произошла перемена, предупреждавшая меня за мгновение до того, как все совершенно изменилось.
Вместо света устройство из хирузета излучало слепоту, слепоту, сверкающую, как зигзагообразная молния. Там, где она попадала на мою кожу, возникало ощущение, какое бывает от прикосновения бархата. Воздух наполнился запахом: он не был похож ни на что уже известное.
— Остановите это…
Как если бы я могла воспринимать неким чувством, которое не было зрением, я увидела Молли Рэйчел, Джахариена, Барриса Раквири. Мы двигались по огромной комнате. Не зная, как она велика: лишь ее возраст ощущался как вес, давление. Мы шли очень медленно, неся тяжкий груз…
Мантии из металлической ткани с монотонным шорохом скользят по хирузетовому полу. Воздух обжигает холодом. Сферические огни освещают лишь основание гигантских колонн, украшенных вырезанными на них изображениями, которые представляют собой сложные, стилизованные или натуралистические вариации только на одну тему: череп…
Поющий голос Молли. Язык непонятен. Ее сильно выпуклые ступни босы. Ее грива — бледное облако пламени. Все размеры костей и мышц неуловимо неверны, как и кожа, имеющая блеск и цвет золота. Ее мантия походит на пеструю финифть черного и белого цветов. Она идет медленно. В руках она покачивает чашу, шар и искривленный посох.
Ее глаза желто-золотого цвета.
Кошмар — это движение, которое невозможно остановить, и мы шагаем в зияющую впереди темноту. В великую темноту, в видимое ничто, в анти-свет.
Джахариен идет в мантиях с капюшоном, они всех цветов заката солнца. Его золотокожие руки вытянуты вперед: в одной меч с двумя лезвиями, в другой какая-то смертоносная конструкция из хирузета, оникса и золота.
Позади него медленным, торжественным шагом движется Баррис, его руки подняты, чтобы нести похоронные носилки. Грива, как белый огонь, желтые глаза. Мои плечи болят от той же тяжести. Мои губы шевелятся в той же непонятной песне.
Ноша ставится на пол, где на возвышении стоит круг из тронов. Наше многоголосое пение переходит от трона к трону. Над нами, в нас, вокруг нас эта блестящая чернота.
Ноша поставлена: грациозное чужое тело, бледное, как лед на фоне тьмы: женщина из Народа Колдунов. Золотая кожа покрыта гнойными желтыми и сине-зелеными пятнами, этими следами разложения. Опускаем эту ношу, мягкую и тяжелую в моих руках, на приподнятую плиту из хирузета.
Пение продолжается. Стоим мы, священники, отправляющие церковную службу. На хирузете, возле ног трупа, лежит нож. Я вижу по чертам чужих лиц пробуждение ритуального аппетита. Чья рука поднимет нож, чья рука станет резать и расчленять тело?
Я окружена лицами имперской Золотой линии крови: та, что стоит рядом со мной, те, что находятся по обе стороны тела, даже (заметное, несмотря на разложение) это мертвое лицо: золотая кожа, белая грива и желтые, как золотые монеты, глаза.
Эта сияющая тень действует на меня, словно осколок металла, вошедший внутрь и движущийся к сердцу, какое придет понимание, когда он пронзит его? Яркая тень смерти…
…вышла из этого сумрачного восьмиугольного помещения. Солнечный свет падал на человеческое лицо Молли Рэйчел, на обоих ортеанцев из Раквири. Каменная кладка стены была холодной под моими руками, когда я прислонилась к ней, чтобы опереться. И самый банальный запах, какой только был возможен, вернул меня в реальный мир: перечно-пряный аромат вина из зиира .
Я прогнала образы из своего сознания и, решившись взять инициативу, сумела сказать «Приветствую вас, Т'Ан Говорящая-с-землей» ортеанке, стоявшей в дверях. Одной рукой она держала отведенный в сторону занавес из монет-бусинок, в другой у нее были кувшин и бокалы. Алая грива, зеленая мантия с вырезом на спине.
— Неприятности? — спросила Кассирур Альмадхера, опустив за собой занавес, когда вошла. Ей мешали кувшин и бокалы, и она поставила их на низкий столик возле двери. — Хал подумал, что он или я сможем найти вас, а я подумала, что вам, наверное, захотелось вина из зиира …
Бросив быстрый взгляд, она сделала жест одной рукой с когтеобразными ногтями. Устройство из хирузета лишилось энергии. В течение нескольких мгновений оно перестало действовать, стало серо-голубым и было уже только некой кошмарной скульптурой, вызывавшей обман зрения.
«Говорящая-с-землей, — подумала одна часть моего сознания, а другой скептический голос, едва обретя вновь способность к остроумию, произнес: — Искусство организации публичных зрелищ». Она подождала снаружи, пока оно — что? — не завершило свой цикл, не успокоилось. А затем вышла на сцену.
— С'ан Джахариен, — обратилась она. — Я только что встретилась с Мезидон, она ищет вас. Думаю, есть какая-то проблема с загрузкой кораблей продовольствием.
Большой и сильный ортеанец взглянул на меня через комнату. Выражение его лица еще хранило следы шока и внезапного резкого изменения ощущений, но что я заметила главным образом, так это странное удовлетворение. Тем, что пришельцам из другого мира была продемонстрирована технология Народа Колдунов? Тем ли, что опыт оставил, по крайней мере, одного из нас смертельно испуганным? Тем ли, что этот опыт травмы…
Чья рука возьмет нож: под этой сияющей тенью?
Если он видел меня тогда, то что он видел?
— Благодарю вас, Т'Ан Говорящая-с-землей. — Джахариен повернулся, вышел из комнаты, и звук его шагов отдался эхом снаружи. У Барриса был такой вид, будто он хотел что-то сказать, но лишь схватил свою трость из ханелиса и ушел, прихрамывая, вслед за с'аном .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Баррис перешел с места на место, отвергая настойчивость своего старшего друга. Пятна «болотного цветка» придавали его лицу насмешливое выражение. Он приставил трость из ханелиса к стене и подошел к ближайшей нише, располагавшейся примерно в трех футах над уровнем пола. Я увидела, как он натянул на себя свою темную бекамиловую верхнюю мантию, словно ему стало холодно.
Не оборачиваясь к нам, он сказал:
— Мы свободны от Империи. Теперь от Золотого Народа Колдунов не осталось ничего, разве что в памяти о прошлом. И мы также никогда не станем такими, как они.
Несмотря на маску профессионализма Молли Рэйчел, ее руки с длинными пальцами дрожали. Мне подумалось, что я ощутила что-то от того холода, который коснулся Раквири.
С тех пор как пала Империя Народа Колдунов…
«Мы не Народ Колдунов , — сказал безымянный Голос в Кель Харантише. — Так нас называют суеверные северные варвары. Мы — Золотые».
С тех пор как пала Золотая Империя и все ее города: Симмерат, аКиррик, Архонис (это сверкающее пульсирующее сердце Империи), с тех пор как пала эта великая неземная культура и все ее творения…
— У меня нет воспоминаний, чтобы разобраться в этом, — сказал Баррис. В тоне, которым он это сказал, чувствовалась некоторая горечь. — Империя не позволяла иметь такие знания расам своих рабов.
В нише находились медь и стекло, переплетенные в виде мелкой сетки, образовывавшей клетку, и ортеанец с пятнистой кожей протянул руку к небольшим керамическим емкостям, прикасаясь к металлу несколькими веществами.
— Аширен . — Баррис повернул к нам свою голову, его мрачный пристальный взгляд был подобен тяжелому удару. — Мы аширен , играющие в руинах. Народ Колдунов мог такое, просто направляя на это свою волю, а я… С'арант , я играю в игры аширен с травами и рудами металлов.
Он отошел в сторону, и я увидела, что клетка из стеклянно-медной сетки содержала в себе шар из хирузета . Была ли это игра света, или серо-голубое вещество слабо светилось?
Это не было иллюзией. Слабый свет, лазурно-розовый цвет молнии. Рука Молли сжала мое предплечье.
— Бел-Курик, — прошептала она.
Вспомнилось изможденное лицо Даннора бел-Курика, Повелителя-в-Изгнании, там, в Кель Харантише. Но этот свет был слабым, угасающим…
…холодные высокие стены, окутанные темнотой, запах пыли и мускуса и спертый воздух…
— Я подумала в Кель Харантише, что человек реагирует на это не просто зрительным восприятием. — Она говорила по-сино-английски тоном подавляемого волнения. — Вы это почувствовали? Как прикосновение, запах. Это какое-то излучение всего спектра, а не только видимый свет.
Я ощутила внезапное отвращение.
— Если мы можем его воспринимать, то оно может и причинить нам вред.
Она не обратила внимания.
— Если мы можем его воспринимать, то можем и понять. Линн, можем!
Цвет шара из хирузета стал вялым, серо-голубым. Мне почти захотелось прикоснуться к каменной кладке ниши и проверить, не окрасил ли ее свет. Это было абсурдом, но я ощутила, что заставляет ортеанцев бояться реликтов Народа Колдунов. Отголосок мертвой силы. И это то, что я хотела спрятать от Компании?
— Это необходимо! — Голос Барриса усилился, и он отступил назад, пристально глядя на своего старшего товарища. Джахариен находился в нерешительности.
— Если ты должен, — наконец сказал он. Затем Джахариен посмотрел на меня. В большей мере как с'ан , нежели как обожатель С'арант . Здесь, где реликты Народа Колдунов представляли собой больше, чем название, я увидела, что он понял, как я воспользовалась общей легендой. У него было холодное выражение лица.
В следующей нише находилась мелкая чаша большего диаметра, чем могут охватить руки человека. Грубая отливка из железа, там и сям с зазубринами от ковки и с пятном рыжей ржавчины на одном из изгибов. Баррис Раквири протянул руку вверх к углублению в задней части ниши, повторив проделанную в первый раз процедуру, и другая световая сфера начала светиться и освещать холодную каменную кладку.
— Боже! — громко произнесла Молли. Я невольно повторила это за ней.
То, что я сочла обломками хирузета в железной чаше, не было ломаными кусками. Серо-голубое вещество было текучим. Вязкое движение начиналось всюду, куда бы ни падал на хирузет этот сиренево-голубой свет, и светилась отвечающая ему полупрозрачная глубина в этом веществе, двигавшемся с тропизмом растений, живой материи. Масса двигалась. Железо внутри покрытой рубцами чаши расслаивалось, превращаясь в буро-оранжевую ржавчину, и растворялось в воздухе…
— Передача энергии, — прошептала Молли. — Боже, вы только посмотрите!
В ее голосе не было страха. Удивление, алчность, радость, но не ужас.
Хирузет потемнел до тускло-серого цвета, затем начал образовывать сложные формы. Мы затаили дыхание и не издавали ни звука. Когда устройство, создавшее все это, стояло в законченном виде, частично в твердом состоянии, частично пульсируя в такт пульсации этой странной энергии, осталась лишь походившая на кружевную оболочка железной чаши.
Молли сказала по-сино-английски:
— Вы говорили нам, что они были учеными «мягкого» направления, этот Народ Колдунов. Посмотрите на это… Как бы вы это назвали? Нечто подобное ДНК? Живой кристалл?
— Генетическое ваяние? — предположила я, все еще в растерянности, в благоговейном трепете.
— Что-то между живой и неодушевленной тканью.
Ее глаза светились.
— Если они копировали структуру — гены, вирусы — а потом…
Потом некая передача волевого усилия, которую теперь ортеанцы могли лишь имитировать посредством химических или биологических стимуляторов.
Молли наклонилась поближе к реликту. Его размеры обманывали зрение. Я видела внутри этой многогранной формы изгибы, углы и плотные части, но не знала, что они означали. И потому, возможно, не видела их должным образом.
— Как это функционирует? — спросила она.
— Вы имеете в виду, будет ли оно функционировать для С'аранти ? — Джахариен стоял, прислонившись к дверному своду, и лениво наблюдал за происходящим. — Я полагаю, оно сможет — у вас, инопланетян, убедительные манеры.
В этой каузальной модуляции его голоса присутствовал черный юмор. Я ожидала этого: тем не менее, мне стало неловко.
Баррис Раквири, не обращая внимания на намек Джахариена, сказал:
— Оно хранит образы времен Империи.
Я подумала, что не боюсь того, что оно может мне показать. Города Народа Колдунов: циклопическая архитектура, которая при всех мириадах сферических огней никогда не была освещена более чем на десятую часть, воздухолеты, ароматические фонтаны, металлосетчатая ткань. Я не боюсь также вида представителей Народа Колдунов, этих давно мертвых лиц с глазами, похожими на золотые монеты. Десять лет назад я смотрела на вынутый из глубин тысячелетий образ Сантендор'лин-сандру, называемого Повелителем Фениксом и Последним Повелителем…
Но я боюсь того, что со мной могло бы сделать такое неприкрытое воздействие чужой технологии.
— Мы рискнем взять его, как оно есть, — сказала Молли Рэйчел. Она сунула ладони за пояс комбинезона и добавила по-сино-английски: — Я ничего не собираюсь с этим делать вне лабораторных условий.
— Это первая разумная вещь, сказанная вами с тех пор, как мы сюда прибыли.
В выражении ее лица произошла перемена, предупреждавшая меня за мгновение до того, как все совершенно изменилось.
Вместо света устройство из хирузета излучало слепоту, слепоту, сверкающую, как зигзагообразная молния. Там, где она попадала на мою кожу, возникало ощущение, какое бывает от прикосновения бархата. Воздух наполнился запахом: он не был похож ни на что уже известное.
— Остановите это…
Как если бы я могла воспринимать неким чувством, которое не было зрением, я увидела Молли Рэйчел, Джахариена, Барриса Раквири. Мы двигались по огромной комнате. Не зная, как она велика: лишь ее возраст ощущался как вес, давление. Мы шли очень медленно, неся тяжкий груз…
Мантии из металлической ткани с монотонным шорохом скользят по хирузетовому полу. Воздух обжигает холодом. Сферические огни освещают лишь основание гигантских колонн, украшенных вырезанными на них изображениями, которые представляют собой сложные, стилизованные или натуралистические вариации только на одну тему: череп…
Поющий голос Молли. Язык непонятен. Ее сильно выпуклые ступни босы. Ее грива — бледное облако пламени. Все размеры костей и мышц неуловимо неверны, как и кожа, имеющая блеск и цвет золота. Ее мантия походит на пеструю финифть черного и белого цветов. Она идет медленно. В руках она покачивает чашу, шар и искривленный посох.
Ее глаза желто-золотого цвета.
Кошмар — это движение, которое невозможно остановить, и мы шагаем в зияющую впереди темноту. В великую темноту, в видимое ничто, в анти-свет.
Джахариен идет в мантиях с капюшоном, они всех цветов заката солнца. Его золотокожие руки вытянуты вперед: в одной меч с двумя лезвиями, в другой какая-то смертоносная конструкция из хирузета, оникса и золота.
Позади него медленным, торжественным шагом движется Баррис, его руки подняты, чтобы нести похоронные носилки. Грива, как белый огонь, желтые глаза. Мои плечи болят от той же тяжести. Мои губы шевелятся в той же непонятной песне.
Ноша ставится на пол, где на возвышении стоит круг из тронов. Наше многоголосое пение переходит от трона к трону. Над нами, в нас, вокруг нас эта блестящая чернота.
Ноша поставлена: грациозное чужое тело, бледное, как лед на фоне тьмы: женщина из Народа Колдунов. Золотая кожа покрыта гнойными желтыми и сине-зелеными пятнами, этими следами разложения. Опускаем эту ношу, мягкую и тяжелую в моих руках, на приподнятую плиту из хирузета.
Пение продолжается. Стоим мы, священники, отправляющие церковную службу. На хирузете, возле ног трупа, лежит нож. Я вижу по чертам чужих лиц пробуждение ритуального аппетита. Чья рука поднимет нож, чья рука станет резать и расчленять тело?
Я окружена лицами имперской Золотой линии крови: та, что стоит рядом со мной, те, что находятся по обе стороны тела, даже (заметное, несмотря на разложение) это мертвое лицо: золотая кожа, белая грива и желтые, как золотые монеты, глаза.
Эта сияющая тень действует на меня, словно осколок металла, вошедший внутрь и движущийся к сердцу, какое придет понимание, когда он пронзит его? Яркая тень смерти…
…вышла из этого сумрачного восьмиугольного помещения. Солнечный свет падал на человеческое лицо Молли Рэйчел, на обоих ортеанцев из Раквири. Каменная кладка стены была холодной под моими руками, когда я прислонилась к ней, чтобы опереться. И самый банальный запах, какой только был возможен, вернул меня в реальный мир: перечно-пряный аромат вина из зиира .
Я прогнала образы из своего сознания и, решившись взять инициативу, сумела сказать «Приветствую вас, Т'Ан Говорящая-с-землей» ортеанке, стоявшей в дверях. Одной рукой она держала отведенный в сторону занавес из монет-бусинок, в другой у нее были кувшин и бокалы. Алая грива, зеленая мантия с вырезом на спине.
— Неприятности? — спросила Кассирур Альмадхера, опустив за собой занавес, когда вошла. Ей мешали кувшин и бокалы, и она поставила их на низкий столик возле двери. — Хал подумал, что он или я сможем найти вас, а я подумала, что вам, наверное, захотелось вина из зиира …
Бросив быстрый взгляд, она сделала жест одной рукой с когтеобразными ногтями. Устройство из хирузета лишилось энергии. В течение нескольких мгновений оно перестало действовать, стало серо-голубым и было уже только некой кошмарной скульптурой, вызывавшей обман зрения.
«Говорящая-с-землей, — подумала одна часть моего сознания, а другой скептический голос, едва обретя вновь способность к остроумию, произнес: — Искусство организации публичных зрелищ». Она подождала снаружи, пока оно — что? — не завершило свой цикл, не успокоилось. А затем вышла на сцену.
— С'ан Джахариен, — обратилась она. — Я только что встретилась с Мезидон, она ищет вас. Думаю, есть какая-то проблема с загрузкой кораблей продовольствием.
Большой и сильный ортеанец взглянул на меня через комнату. Выражение его лица еще хранило следы шока и внезапного резкого изменения ощущений, но что я заметила главным образом, так это странное удовлетворение. Тем, что пришельцам из другого мира была продемонстрирована технология Народа Колдунов? Тем ли, что опыт оставил, по крайней мере, одного из нас смертельно испуганным? Тем ли, что этот опыт травмы…
Чья рука возьмет нож: под этой сияющей тенью?
Если он видел меня тогда, то что он видел?
— Благодарю вас, Т'Ан Говорящая-с-землей. — Джахариен повернулся, вышел из комнаты, и звук его шагов отдался эхом снаружи. У Барриса был такой вид, будто он хотел что-то сказать, но лишь схватил свою трость из ханелиса и ушел, прихрамывая, вслед за с'аном .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106