— фыркнула Электра.
— Неважно. Хотя, конечно, не могу не признать, что у нее красивая…
Часть обнаженной женской фигуры затуманилась, так что разглядеть самые «красивые» части русалочьего тела больше не представлялось возможным.
Оторвав взгляд от зрелища, удерживавшего его не хуже глазка гипнотыквы, Дольф покинул комнату боромоча себе под нос:
— Эх, будь мне снова девять…
Гвенни и Дженни переглянулись. Это не укрылось и от Че, понявшего, что девочки подумали о том же, о чем и он. О том, как влияет на отношения между людьми семейная жизнь.
Неожиданно Электра встала.
— Вы не присмотрите минуточку за моими малышками? — спросила она, — Мне нужно кое-что сделать.
Девочки, как это свойственно всем девочкам, ничего не имели против возможности посидеть с малютками, Че давно приметил, что все девочки почему-то без ума от детишек.
— Интересно, что за дело у нее возникло? — задумчиво произнесла Дженни, когда Электра вышла.
— Наверное, хочет попросить у Дольфа прощения, — предположил Че.
— Прощения? Это за что?
— За то, что приревновала его к этой русалке, — сказала Гвенни.
— А что, она не могла извиниться перед ним прямо здесь? — усомнилась Дженни.
— А вдруг ей захотелось попросить прощения тем манером, каким принято в гипнотыкве, — усмехнулся Че.
— А какая разница? — не поняла Дженни.
На сей раз переглянулись Гвенни и Че.
— Ты правда не знаешь, как просят прощения медяшки? — поинтересовалась Гвенни.
— Извинение и есть извинение. Разве нет?
— Вижу, — пробормотала Гвенни со странной улыбкой, — нам нужно кое-что тебе показать. Че, ты как?
Продолжая усмехаться, маленький кентавр подошел к гоблинше. Будучи вдвое младше, он принадлежал к более крупному виду живых существ, а потому несколько превосходил ее ростом.
— Кто из нас будет извиняться? — полюбопытствовал кентавр.
— Я перед тобой, — сказала Гвенни, — то есть я буду как будто Электра, а ты как будто Дольф.
— Идет. Действуй.
— Я не понимаю… — начала было Дженни, но осеклась. Потому что Гвенни обняла Че за шею и поцеловала в губы.
— Что ты делаешь? — изумилась Дженни.
— Ну как, ты меня простил? — спросила гоблинша у кентавра.
— Хм, не совсем, — с улыбкой ответил Че. — Для верности не мешало бы извиниться еще разочек.
По правде сказать, он мог бы принимать такого рода извинения в больших количествах, поскольку находил их очень приятными. Гвенни понравилась ему с первой встречи, но со временем стала нравиться еще больше. За последние два года тело ее приятно округлилось, и.., впрочем, конечно, к делу все это совершенно не относилось.
— Ну что ж, — поддержала его игру Гвенни. — Коли так, я попробую извиниться получше, — сняв очки, она откинула назад свои волосы, вновь заключила Че в объятия, прижалась к нему, взъерошила волосы ему и одарила его долгим нежным поцелуем.
— Теперь-то уж ты удовлетворен, — промолвила она с напускной серьезностью, хотя Че знал, что ей стоит больших трудов не расхохотаться. Это была их любимая игра: с серьезным видом проделывать всякие дурацкие штуки, которыми так любят заниматься взрослые.
— Ну… — начал было он, сдвинув брови, но тут вмешалась Дженни.
— Хватит, хватит… — с улыбкой заявила она. Улыбки светились и на личиках двойняшек, любовавшихся сценой «извинения», вместо того чтобы смотреть на Гобелен. — Ты хочешь сказать, что Дольф с Электрой как раз этим сейчас и занимаются? Целуются?
— Думаю, не только этим, — отозвалась Гвенни с той же насмешливой серьезностью, — хотя сказать, чем еще, не могу, поскольку в Тайны Взрослой Жизни еще не посвящена. Догадываюсь только, что чем-то очень приятным.
— Вряд ли, — усомнилась Дженни. — Взрослые народ занудный, и скорее всего их Тайны такие же скучные, как они сами. Хотя, конечно, мне очень хотелось бы знать, что они так скрывают.
— Конечно, я могу только строить догадки, — сказала Гвенни, — но мне кажется, это связано с тем, как мужчины смотрят на таких женщин, как русалка Мела.
Все непроизвольно посмотрели на Гобелен. Никакие места на теле русалки уже не затуманивались, однако Че, как ни вглядывался, так и не уразумел, почему многие мужчины предпочитают смотреть на женщин, вместо того чтобы заниматься по-настоящему интересными делами.
Например, стрелять из лука, рвать с деревьев пироги или решать математические уравнения.
Между тем на Гобелене разворачивалось действие: русалка и ее спутница подошли к подпиравшему дверь грота кристаллу и принялись заинтересованно его рассматривать. Время от времени они качали головами, как будто пытаясь найти какое-то решение.
— Непонятно, почему Гобелен показывает их, нужна-то нам была огрица? — выразила недоумение Дженни.
И тут — комнату даже озарила маленькая вспышка — Че осенило.
— Знаете что? По-моему, эта рослая, плечистая женщина и есть огрица.
Девочки уставились на него с сомнением.
— Но она не такая уж огромная и вовсе не безобразная, — возразила Гвенни. — Обыкновенная женщина, только мускулистая и высокого роста.
Но когда Че внимательно пригляделся к Гобелену, его догадка превратилась в уверенность.
— Все-таки это огрица, — заявил он, — и пропорции тела, и характер движений, все выдает в ней огрскую породу. Да, она не великанша, но ведь и люди бывают разного роста. Наверное, среди своих она считается маленькой и слабенькой.
— Может быть, эта Окра перенесла тяжелую болезнь, и огры прогнали ее за несоответствие их требованиям.
— Возможно, — сочувственно произнесла Дженни, — ей и вправду стоило бы стать Главным Действующим Лицом. Тогда…
— А что бы в таком случае было с тобой? — резко спросила Гвенни.
— Я осталась бы в Двухлунии, со своей семьей и способностью к посылам…
— Но без очков, — сказал Че.
— И без новых друзей, — добавила Гвенни.
— И то правда, — согласилась Дженни. — Но все равно делать ее второстепенной было несправедливо.
— Нам ведь неизвестно, почему выбрали тебя и кто это сделал, — сказал Че. — Возможно, на то была веская причина. Возможно, когда-нибудь мы о ней узнаем, а пока для верного суждения у нас недостаточно сведений.
— Наверное, ты прав, — согласилась эльфесса, а потом, снова приглядевшись к Гобелену, поинтересовалась:
— Мы видим на картинке именно то, что происходит сейчас?
— Не думаю, — отозвался Че. — Обычно Гобелен ориентируется на прошлое. Сейчас вечер, темнеет, а мы видим ясный день. Возможно, огрица уже легла спать, а Гобелен показывает ближайшее прошлое, когда она совершала активные действия.
— А что за действия? — спросила Гвенни. — Не пойму, что они с Мелой прицепились к этой глыбе? Что в ней такого интересного?
— Умей мы управлять Гобеленом, мы смогли бы настроить его на глыбу и рассмотреть ее в другом масштабе и в нужном ракурсе (все-таки кентавр есть кентавр: не может без того, чтобы не ввернуть мудреное словечко). Но похоже, будто внутри кристалла что-то находится. Или кто-то.
— Вот те на! — воскликнула Гвенни.
Тем временем в комнату вернулась Электра. Снова переодевшаяся в джинсы, растрепанная, но, судя по виду, весьма довольная.
— Спасибо, — сказала она присутствующим, направляясь к своим малюткам.
— Он как, принял извинения? — спросила Дженни.
— Что? — не поняла Электра.
— Да так… — подавила смешок Гвенни. — Мы тут было подумали.., но это глупости. Скажи лучше, как твои близняшки? Ты уже выяснила, какие у них таланты?
— Вообще-то да. Добрый Волшебник сказал, что Дон может рассказать все о любом живом существе, а Иви о неодушевленном предмете. Пока они этого не делают, потому что еще не умеют говорить, но по талантам тянут на волшебниц.
— Вот это да! — воскликнула Гвенни. -, — Это, конечно, здорово, хотя чего-то такого можно было ожидать. Все потомки дедушки Бинка — волшебники. Почему так, понятия не имею, но до сих пор это правило не нарушалось. Мне просто повезло, что я вышла замуж за Дольфа.
— Да, таланты у них замечательные, — сказала Дженни. — И в будущем, когда малютки подрастут, будут им очень полезны.
Они поговорили еще немного о том о сем, после чего Электра забрала колыбельку и понесла двойняшек в спальню, а Че, Дженни, Гвенни и Сэмми удалились в отведенную им комнату. Там Дженни запела песню, и скоро вся компания погрузилась в волшебный сон. Вообще-то для того, чтобы песня оказала свое чарующее воздействие, было необходимо от нее отвлечься, но все друзья Дженни, включая кота, уже освоили эту маленькую хитрость. Таким образом очень скоро они оказались в великолепном, похожем на тот, что рос вокруг замка Ругна, саду, под ласковым небом, среди дружелюбно настроенных драконов, кентавров и единорогов. Где и заснули, растянувшись на мягкой, шелковистой травке. Засыпать во сне почему-то гораздо веселее, чем наяву.
***
На следующий день Гвенни, Дженни и Че продолжили путь к замку Доброго Волшебника. Зачарованная тропа вела из замка Ругна прямо туда, и они знали, что в дороге затруднений не встретят, но вот попасть в замок будет непросто. Для этого они должны будут выдержать три обязательных для каждого ищущего Ответа испытания. Эти препятствия, равно как и обязательная годичная служба, отбивали желание беспокоить волшебника по пустякам.
Неудивительно, что все трое испытывали беспокойство.
Они прошли не так уж много, когда воздух затуманился, сгустился, и перед ними появилась демонесса Метрия.
— Небось гадаете, что за препону уготовил вам волшебник, — ехидно промолвила она.
— Не без того, — согласился Че.
— И правильно делаете, потому что он собирается встретить вас самым тяжким испытанием из тех, что имеются в его распоряжении. За те сто лет, что я его знаю, волшебник не прибегал к нему еще ни разу.
— Думаю, второе и третье будут еще тяжелее, — отозвался Че, поняв, что Метрия хочет заставить их понервничать, и твердо решивший не доставить ей такого удовольствия.
— А вот и нет. На сей раз он обойдется одним.
— Но их всегда бывает три. А нас и самих трое, так что простое умножение…
— Не умничай, твое дурацкое размножение тут ни при чем. Для вашей компании волшебник решил сделать заключение.
— Что?
— Назначение, приключение, злоключение…
— Может, исключение?
— Это несущественно.
— Но почему? В нас ведь нет ничего особенного.
— А вот это тайна. Ох, до чего же я люблю все таинственное! Мне и самой невтерпеж узнать, в чем тут дело.
— А если невтерпеж, так почему бы тебе самой не задать Вопрос?
— Вот еще… И вообще она не любит, когда я оказываюсь рядом.
— Она? Но ведь волшебник мужчина.
— При чем тут волшебник? Он-то не против, а вот Дана…
— Какая еще Дана? — полюбопытствовал Че.
— Какая-какая.., вот такая… — скривив губы, Метрия изобразила руками нечто среднее между грушей и рюмкой.
— Я не о том. Кто она такая?
— Его жена. Я же рассказывала.
Че, однако, ничего подобного не помнил:
— .видимо, демонесса рассказывала про эту Дану кому-то другому, с кем его перепутала. Однако он, как и всякий образованный кентавр, знал, что у Доброго Волшебника было ровно пять с половиной (ни больше ни меньше!) жен, которые теперь жили с ним по очереди. Одна из них — должно быть, эта самая Дана — являлась демонессой. Из всего этого можно было сделать интересный вывод: оказывается, демонессы способны не только на вредность, но и на ревность.
— Слушай, — сказал кентавр демонессе, — а что тебе за радость тащиться с нами по дороге? Летела бы в замок да дожидалась нас там.
— Ты хочешь от меня избавиться?
— Конечно.
— Думаешь, ты самый хитрый? На самом деле ты вовсе не хочешь, чтобы я туда попала.
— Конечно.
— Тебе меня не запутать и с толку не сбить. До встречи в замке.
С этими словами демонесса исчезла.
— Надо же, — восхитилась Дженни, — ты сумел от нее отделаться! Как тебе это удалось?
— Поймал на вредности. Она решила, что мне не хочется ни того, чтобы она оставалась с нами, ни того, чтобы отправилась в замок, потому что там интереснее, чем на дороге. А того не сообразила, что могла бы находиться и здесь, и там.
— Какой ты умный!
— Я кентавр, — отозвался Че со свойственной ему скромностью.
— Может быть, к тому времени, когда мы доберемся до замка, она про нас забудет, — мечтательно произнесла Гвенни.
— Хотелось бы верить.
Зачарованная тропа позволяла двигаться быстро, однако добраться до темноты было невозможно, а значит, следовало подумать о ночлеге.
— Неплохо бы найти подходящее местечко для привала, — промолвила Дженни, и кот Сэмми тут же сорвался с места. Дженни поспешила следом, потому что хотя ее котик мог найти что угодно, ему ничего не стоило потеряться самому. Че и Гвенни последовали за ней.
Свернув на боковую тропку, которую сами они ни за что бы не заметили, Сэмми привел их к чудесной рощице, где имелось все необходимое для ужина и ночлега. Сосна, под которой так и хотелось соснуть, подушечнии, а, подушки с которой так и просились под ушко, молочай, из стручков которого цедили чай с молоком, и поросль всяческих сластей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49