Кристабель показала, что не знает. Она боялась, что если заговорит, то расплачется и не сможет остановиться. Она знала, что произошло, – отвратительный мальчишка что-то сделал с очками. Он убил папу. Кристабель лежала лицом в подушку, а мама шагала взад-вперед по комнате.
– Это просто смешно, – говорила мама. Она снова подошла к двери. – Майк! Ну, прекрати, ты пугаешь меня!
В ее голосе зазвучала какая-то страшная нотка, сначала тихая, потом все громче, как бывает, когда начинаешь рвать бумагу.
– Майк!
Кристабель начала плакать, слезы капали на подушку. Она не хотела поднимать голову. Она хотела, чтобы все кончилось. Она во всем виновата. Во всем виновата…
– Майк! Сейчас же открой дверь, или я позову военную полицию! – Теперь мама уже колотила ногой в дверь, удары были похожи на шаги великана, и Кристабель разрыдалась еще сильней. – Майк, пожалуйста! О господи, Майк!
Что-то щелкнуло. Мама прекратила кричать и пинать дверь. Было очень тихо.
Кристабель села, протирая глаза, слезы и сопли затекали в рот. Папа стоял в проеме двери и держал очки в руках. Он был белый как мел. Будто только что вернулся из космоса или из страны чудовищ.
– Мне… мне очень жаль, – сказал он. – Я… – Он посмотрел на очки – Я… был кое-чем занят.
– Майк, что происходит? – спросила миссис Соренсен. Страх не совсем отпустил ее.
– Расскажу позже. – Он посмотрел на нее, на Кристабель, но никаких признаков гнева на лице не было. Он потер глаза.
– А как же… как же ужин? – засмеялась мама. Смех был натужным, неестественным. – Цыпленок, наверное, весь высох.
– Знаешь, – сказал он, – удивительно, но я не очень голоден.
ГЛАВА 14
СТРАНА БАНДИТОВ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/РАЗВЛЕЧЕНИЯ: Трипорт подает иск но группу.
(изображение: Трипорт навещает детей в больнице)
ГОЛОС: Клементина Трипорт, которую часто называют Святой из Санкт-Петербурга за ее заботу о русских бездомных детях, подает иск в суд на руководителей группы «Как же я смогу вас оплакивать, если вы не сидите в вашей норе?» Она обвиняет их в использовании ее имени и имиджа в релизе «Мясо есть деньги, а дети дешевы», где они предполагают, что мясо уличных детей может с успехом заменять дорогое мясо животных. В релизе упоминается, что ее приют «Золотое Милосердие» торгует детьми как раз с этой целью. Трипорт не дает комментариев для прессы, но адвокат Трипорт говорит, что «ее очень огорчает эта ситуация».
(изображение: Чивак, звукооператор группы КЖЯСВОЕВНСВВН, на фоне рекламного ролика релиза)
ЧИВАК: «Нет, мы откровенны с Клемми. Мы считаем, что она дока в этом. Это как признание, понятно? Она мыслит вперед, мы точно знаем».
Рени билась над головоломкой, которая не давала ей покоя и очень огорчала ее как программиста.
«Как создать доброту?»
Они распрощались с братьями-библиотекарями после короткой ночи без отдыха и раннего завтрака в Трапезной. Рени не могла не удивиться щедрости, проявленной монахами, – явно превышающей компенсацию за их невольную роль в исчезновении Мартины. Очень необычно, что запрограммированные существа так старались угодить пришельцам, и Рени размышляла, как такое могло случиться.
«Это не гнев, который программируется простой враждебной реакцией на любое отступление от нормы, – размышляла она, пожимая руку аббата на прощание. Брат Эпистулус Терциус, стоящий рядом, выглядел несколько удрученным, хотя Рени не сомневалась, что он рад остаться дома. – Дело в том, что доброте даже трудно дать определение, а тем более сделать ее частью ответной реакции не просто на уровне заданных фраз».
Аббат наклонился к ней и сказал:
– Вы ведь позаботитесь о брате Фактуме Квинтусе? Он умен, но… иногда как ребенок. Нам бы не хотелось, чтобы с ним что-нибудь случилось.
– Мы будем заботиться о нем, как о каждом из нас, Приморис.
Аббат кивнул и выпустил ее руку. Все закончили прощание, спутники Рени были несколько печальны, кроме !Ксаббу, который изо всех сил старался казаться обезьяной. Доброта библиотечных братьев была искренне теплой, им редко случалось встретить такую, поэтому так трудно было уйти, хотя Мартина нуждалась в помощи в первую очередь. Только суетливый Фактум Квинтус не участвовал в прощании, он что-то бормотал себе под нос, шагая по комнате взад-вперед, ученый явно хотел побыстрее отправиться в путь.
«Искренняя доброта – опять она. Как она может быть искренней? Ведь эти люди вовсе не реальны, они – программа».
Сеть испытывала разные подходы к нервной системе, пока не нашла подходящий, но как она решила, что доброта – удачный подход? Иногда на доброту отвечают предательством, как Квон Ли, которая воспользовалась гостеприимством братьев для своих целей.
Впервые Рени захотелось добраться до механизма сети Грааля, до этого Иноземья. Изначально она предполагала, что Сеть, созданная Братством на их деньги с их ресурсами, просто больше, изображение сложнее, чем в симуляциях других сетей, – больше деталей, больше выбора, более сложные сюжеты для симуляций. Но теперь она задумалась, а не было ли это чем-то иным и более странным?
«Нет ли чего-нибудь про подобные системы в теории сложности? – Она засмотрелась на золотистую пыль, кружащуюся в столбе света, пытаясь вспомнить далекие годы учебы. – Дело не в том, что они могут плохо получиться, как Синдром Больного Дома, они могут развиваться, могут усложняться, становиться нестабильными и неожиданно перейти в другое состояние одним скачком…»
– Рени? – Флоримель не могла скрыть нетерпение в голосе, но для нее это могло сойти за приветливый вопрос. – Ты же не собираешься торчать тут, созерцая книжные полки, все утро?
– Хорошо, хорошо. Пошли.
Она потом додумает, она пообещала себе не забыть про это.
Книжный Рынок был, по-видимому, явлением постоянным, сейчас его жизнь была в самом разгаре: им понадобилось не меньше часа, чтобы пробраться через толпу. Рени не могла отделаться от чувства, что за ними следят, хотя не могла поверить, что Квон Ли, чье присутствие обнаружено, станет рисковать, приближаясь к ним. Тем не менее, она вся сжалась как под взглядом всевидящего ока. В отсутствие Мартины Рени могла бы обсудить свои ощущения с !Ксаббу, но тот продолжал изображать из себя животное, и не было никакой возможности уединиться где-нибудь в безлюдном коридоре, чтобы поговорить: Фактум Квинтус летел на всех парусах, при этом ни на минуту не прекращая монолога о различных архитектурных достопримечательностях, о материалах и методах их создания.
Группа вернулась к реке и пошла по проходу вдоль нее; они долго пробирались через бедные и богатые поселения. Минуты превратились в час, потом еще один, у Рени появились сомнения на счет их проводника. Мало вероятно, что человек, взявший сим Квон Ли, стал бы тащить похищенную Мартину так далеко.
Фактум Квинтус остановил шествие.
– Длинное получилось путешествие. – Он будто прочитал ее мысли. – Видите ли, с нашего уровня легче подняться к Колокольне Шести Свиней. Легче, но дольше. Мы можем пройти по верхним этажам к Игольчатому Лесу. Поэтому сначала мы пройдем к дальней площадке. Колокольня сама по себе представляет интерес, хотя…
– Наш друг находится в большой опасности. – Рени не перенесла бы еще одну лекцию о каменных кладках. – Сейчас нам не нужно интересного. Каждый час может оказаться решающим.
Фактум Квинтус поднял длинную худую руку:
– Конечно. Решающим. Я просто знакомлю вас с моим методом.
Он с достоинством повернулся и пошел вдоль реки. Флоримель отстала от Т-четыре-Б и Эмили.
– Я рада, что ты это сказала, Рени. Какое облегчение узнать, что мы не туристы на экскурсии по городу.
Рени покачала головой:
– Мы даже не подумали, что будем делать, когда найдем ее, если найдем.
– Не стоит так волноваться, пока нет информации. Сначала нужно увидеть, что происходит.
– Ты права. Просто… Я очень беспокоюсь. Мне все время кажется, что за нами наблюдают.
– У меня тоже такое чувство. – Флоримель усмехнулась, увидев выражение лица Рени. – Совсем неудивительно. Мне кажется, мы с тобой очень похожи – вечно беспокоимся о других. И всегда отвечаем за безопасность других. – Она похлопала Рени по руке, довольно неловко. – Наверное, поэтому мы не ладили. Двум людям, привыкшим к одному положению, трудно поладить.
Рени не была уверена, что сравнение ее с Флоримель было комплиментом, но она решила отнестись к нему благосклонно.
– Возможно, ты права. Но ты чувствовала… то же? Что за нами наблюдают, даже преследуют?
– Да. Но я ничего не заметила. Мне очень жаль, что Мартины нет с нами. Я хочу сказать, что без нее я ощущаю себя слепой, но боюсь, что это звучит как глупая шутка.
Рени покачала головой:
– Нет. Это правда.
– Я пойду обратно к молодым. Я чувствую себя уютнее рядом с ними.
Сначала Рени подумала, что Флоримель имеет в виду, что ей уютнее рядом с вооруженным и внушительным Т-четыре-Б, но тут же поняла, что та говорит совсем о другом.
– Я чувствую то же. Ответственность – иногда это утомляет.
Флоримель снова улыбнулась, на этот раз мягче.
– Наверное, мы не можем без этого жить.
Вскоре Фактум Квинтус провел их за изгиб реки, то, что они увидели, напоминало вход в пещеру из полированного мрамора, на огромном белом полу были разбросаны мелкие строения.
– Это Великая Речная Лестница, – объявил монах. – До чего же давно я здесь не был.
Рени действительно увидела нижние ступени гигантской лестницы, которая уходила вверх от реки. Более поздние постройки с двух сторон, сделанные наспех из дерева или необработанного камня, почти полностью скрывали великолепие лестницы.
– Но… люди все здесь застроили, – удивленно заметила Рени. – Посмотрите, даже на ступенях – лачуги.
Брат Фактум Квинтус пристально посмотрел на нее, на миг его угловатое уродливое лицо отразило удивление.
– А кто им может помешать? – спокойно спросил он. – Дом ведь существует для тех, кто в нем живет. Да, так. Строители, если таковые существуют, никогда не возражали против новых обитателей.
– Но вы ведь любите старину. Разве вас не огорчают подобные постройки? – Рени чего-то не понимала, но не знала чего. – Разве не следовало сохранить прежний вид?
Монах кивнул:
– В идеальном доме нам, монахам, следовало бы выбирать, где люди могут жить. Да, и оставлять лучшие места для исследований. – Он на минуту задумался. – Но это, наверное, привело бы к злоупотреблениям: только Дом может быть совершенен, а людям свойственно ошибаться.
Уязвленная, Рени опустила голову и пошла вслед за Фактумом Квинтусом вверх по ступеням, которые стали намного уже из-за неуклюжих построек, примыкающих к стене и балюстраде. Немногие из этих лачуг имели обитаемый вид, но Рени видела огни и слышала голоса, доносящиеся из них. Это похоже на колонию кораллов, подумала Рени. Если сравнивать с человеческим жильем, они напоминали городские трущобы или землянки в Дурбане.
«Люди всегда найдут, где поселиться, – подумала она, – и в этом все дело».
По мере их продвижения вверх лачуг становилось все меньше, а когда путники поднялись на три-четыре этажа, лестница полностью очистилась. Видимая теперь резьба оказалась великолепной, что-то сродни церковному барокко, но Рени могла разобрать изображение только на нескольких фрагментах – человеческие фигуры, какие-то плохо узнаваемые формы, и о многих можно было только догадываться, откуда они взяты.
– Кто это все сделал? – спросила она.
Фактум Квинтус явно обрадовался вопросу.
– А, да, конечно. Я знаю, что многие считают, что это работа самих строителей, но это все сказки. Дом полон подобных небылиц. Лестница, на самом деле, древняя, датируется периодом Первой Посудной Войны или даже раньше, но никаких документальных сведений о ней нет. – Он показал на балюстраду. – Видите? Когда-то здесь была позолота. Давно слезла, очень давно. Наверняка соскоблена и переплавлена на монеты и украшения. Но самые старые строения, о которых мы знаем, не имели такого декора. Это было много веков тому назад. Тогда строили из камня, из больших глыб, скрепленных раствором – удивительный состав…
И он снова завел свою песню; затараторил, засыпая их сведениями о Доме, а Рени и ее спутники плелись за своим гидом вверх.
Утро перешло в день. Большая лестница осталась позади, но Фактум Квинтус исчерпал тему не раньше, чем они поднялись еще на несколько этажей. У Рени сдавали ноги и иссякали силы. Только для !Ксаббу, который передвигался на четвереньках, подъем оказался легким.
Флоримель шла с видом человека, готового к худшему в любой момент, хотя то общее чувство, что было у них с Рени, ослабло. Т-четыре-Б и Эмили шли за ней по пятам. Юная пара провела большую часть дня в мирной беседе. Первоначальная неприязнь Эмили к парню почти исчезла, и Рени размышляла, много ли пройдет времени, прежде чем они вернутся к старой фазе отношений, «стабилизируются»», что бы это ни значило в этой причудливой вселенной и в этой фантастической ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112