Она просунула руку в карман, удивляясь, насколько неприятно прикасаться к мертвому телу, пусть даже это всего лишь сим. Пальцы нащупали тяжелый гладкий предмет.
– Слава богу! – Она подняла над головой зажигалку. Маленький, но тяжелый предмет был почти не виден на фоне серого неба – день быстро угасал, – Слава богу!
«А если бы карман не был открыт? – размышляла она. – Возможно ли разрезать одежду сима, когда он уже отключен? Этого вообще не сделать, или можно воспользоваться паяльной лампой или еще чем, специальной пилой? Хотя ничего подобного нам здесь не попадалось».
Она встала на четвереньки и поползла вверх по скату, благодаря Бога за удачу. Страшно подумать, им пришлось бы тащить тело Кван Ли через весь Дом в поисках чего-нибудь подходящего для разрезания одежды.
Неуклюжие попытки Эмили оказать первую помощь и вовсе прекратились из-за ее желания глянуть вниз, будто пышноволосая Джульетта, на своего героя Т-четыре-Б. Поэтому !Ксаббу пришлось залезать в окно, чтобы помочь Флоримель. Глядя, как !Ксаббу легко взбирается по стене, Рени задумалась.
– А как же мы вернемся назад? – размышляла она вслух. !Ксаббу оглянулся.
– Брат Фактум Квинтус поднимается по лестнице, – сообщил он. – Он нам поможет. Мы снимем портьеру и вытащим вас на ней.
В окне появился монах, он сжимал голову руками.
– Простите, от меня не было никакого проку, – извинился он, – Но я очень рад, что все живы. Это ваш враг? Он был необыкновенно опасен. Странно, что он выглядел женщиной. – Ученый облокотился на подоконник и застонал. – Кажется, я пересчитал головой все ступени.
– Флоримель нужна помощь, Рени, – объявил !Ксаббу, – У нее много порезов, оторвано ухо. Нам нужно найти безопасное теплое место.
– Мне… никогда не нравились уши… этого сима, – пролепетала Флоримель.
– В тебя нужно выстрелить, чтобы ты начала шутить? – поинтересовалась Рени. Она старалась, чтобы ее голос звучал беззаботно, но это было не легче, чем тащить на себе !Ксаббу и Т-четыре-Б от парапета, – Ладно, пошли. Можно сначала сбросить нам какой-нибудь гобелен?
!Ксаббу исчез из окна. Вскоре он вернулся, волоча тяжелый рулон.
– Он слегка порван, где был прибит к стене, – предупредил он, скидывая ковер.
– Какая разница, просто я хочу прикрыть Кван Ли.
– Это не Кван Ли. Это чудовище, – проворчала Флоримель, кривясь от боли, когда !Ксаббу вновь занялся ее израненным лицом. – Тот, кто убил Уильяма, а может, и Мартину.
– Боже праведный, – вскричала Рени. – Кто-нибудь искал ее? !Ксаббу!
Но маленького человечка уже не было, он бросился в ту комнату, откуда стрелял убийца.
– Она здесь! – крикнул он. – Она… С ней, по-моему, все в порядке… но она не просыпается. – Наконец он вспомнил слово: – Без сознания! Она без сознания.
– Слава богу. – Поколебавшись, Рени сказала: – Подождите… подождите минутку. Возможно, этим симом и пользовалось чудовище, но все-таки это была Кван Ли, настоящая Кван Ли, и она была нашим другом, пусть и недолго.
Рени вернулась к телу и аккуратно прикрыла затвердевший сим гобеленом.
– Мне кажется, что чудовище не соврало в одном, – обратилась она к товарищам. – Я думаю, что настоящая Кван Ли умерла. Я бы хотела похоронить ее no-человечески. Так ужасно, что мы оставляем ее здесь. – Она уронила голову.
– Люди, – вдруг заговорил Т-четыре-Б, – индейцы… некоторые, по крайней мере, так поступают.
Все повернулись к нему. Парнишка вдруг замолчал, смущенный. Его бледное лицо со слипшимися черными волосами казалось таким беззащитным, выглядывая из огромных потрескавшихся доспехов.
– Продолжай, – мягко попросила Рени. – Хавьер, что ты хотел сказать?
– Некоторые индейские племена оставляют умерших на платформах высоко на деревьях. Они называют это небесным захоронением. Отдают их птицам и ветру. Мы же не можем тащить ее на землю или еще куда?
– Нет, конечно, ты прав, – согласилась Рени. – Мне это нравится. Мы оставим ее прямо здесь. Небесное захоронение. Она откинула ковер с лица Кван Ли, оставила лежать так и полезла вверх к друзьям. Позади нее маленькая темная фигурка лежала на боку, глядя в сторону парапета, как малыш, который уснул, глядя на звезды, появляющиеся над шпилями Игольчатого Леса.
Как и говорил !Ксаббу, Мартина была жива. На ней не было никаких повреждений, кроме шишки на голове за ухом, она была без сознания и даже не шевельнулась, когда они срезали веревки, которыми она была привязана к трубе.
Флоримель повезло меньше. Когда они вернулись в Башню Плачущего Барона, в ту комнату без окон с гобеленами – Т-четыре-Б настаивал, чтобы не было видно Игольчатого Леса, его шпилей и отвесных стен, – Рени продолжала ее лечение, пока !Ксаббу укладывал сломанную мебель в камин, которым не пользовались, по крайней мере, несколько десятилетий.
– У тебя нет уха, – сообщила она Флоримель, которая выглядела ошеломленной всем происшедшим и замкнулась в себе, как в свое время сама Рени, дважды побывавшая рядом со смертью. – Пока не могу сказать наверняка, надо сначала смыть кровь, но и левый глаз выглядит неважно. Он опух и полностью закрылся.
Рени содрогнулась, чувствуя, как под ее руками лицевые ткани слезают полосками, похожими на морские водоросли, когда она к ним прикасается. Хотя она и знала, что тело и раны были виртуальными, ей от этого было не легче.
– Похоже, пуля тебя не задела, ты пострадала в основном от пороха. Считаю, что нам повезло.
– Просто промой и перевяжи, – попросила Флоримель слабым голосом. – И поищи еще что-нибудь накинуть на меня – холодно. Как бы не стало хуже.
Они накинули ей на плечи бархатную штору, но Флоримель продолжала дрожать. Когда !Ксаббу наконец развел огонь, она села поближе. Брат Фактум Квинтус нашел старинные льняные салфетки, упакованные в старинный сундук в одной из соседних комнат. Они разорвали их на полоски, связали, и получилось подобие бинтов. Когда Рени закончила перевязку, Флоримель походила на чудище из фильма ужасов – из-за узлов голова была бесформенной, но кровотечение остановилось.
Один глаз Флоримель яростно горел из-под льняных полосок.
– Хватит, – остановила она Рени. – Теперь мне нужен только отдых и сон. Займись остальными.
У остальных повреждения были на удивление легкими. Доспехи Т-четыре-Б полностью защитили его, кроме разве что мелких царапин и порезов на лице и на настоящей руке, вторая же рука по-прежнему светилась, и изменений не было видно. Но Рени подозревала, что под его развороченной нагрудной пластиной все тело покрыто синяками и кровоточит.
Он отмахнулся от нее:
– Не хочу это снимать, ясно? Может, поэтому я и не разваливаюсь.
Рени сильно в том сомневалась, ей очень хотелось промыть те кусочки доспехов, которые впились в его виртуальное тело, – кто знает, какие вирусы могли быть закодированы в этой симуляции псевдосредневекового мира? Но Т-четыре-Б предпочитал стоически морщиться при каждом движении, чем вызывал слезы сочувствия в огромных глазах Эмили, сидевшей рядом и державшей его руку.
– Что с тобой произошло? – спросила Рени !Ксаббу, когда промывала порезы на его сморщенных обезьяньих руках.
Сдерживаемые чувства заставили ее голос дрожать, она боялась, что он подумает, будто она сердится.
– Тебя так долго не было – куда ты ходил? Я так беспокоилась. То есть мы все беспокоились.
Он не успел ответить – Мартина вдруг застонала и попыталась сесть, Ей это не удалось, она упала на бок, и ее вырвало. Рени поспешила к ней.
– Мартина, все в порядке. Ты в безопасности. Это чудовище мертво.
Глаза Мартины блуждали.
– Рени? – В глазах закипали слезы. – Я не надеялась еще раз услышать твой голос. Он умер? По-настоящему умер или вышел из Сети?
– Если честно, то вышел из Сети. – Рени дотронулась до головы Мартины. – Не пытайся говорить – тебя ударили по голове. Мы все в сборе.
– Он не хотел, чтобы я шумела, – сказала Мартина, – не хотел, чтобы ты узнала, где мы. – Она потрогала шишку рукой. – Хоть он и стоял сзади, я чувствовала, что он собирается ударить, и наклонилась, поэтому удар получился скользящий. Думаю, он хотел убить меня. – Она закрыла глаза руками, жест выглядел очень трогательно. – Как я хочу, чтобы он умер по-настоящему. Боже, как я этого хочу!
Рени коснулась руки Мартины. Мартина схватила руку подруги неожиданно крепко и не отпускала.
– Мы никуда не сможем идти, пока не подлечимся, – сказала Флоримель. – Мы можем побыть здесь, пока решаем, что будем делать дальше. Если только нам не грозит что-то еще.
Брат Фактум Квинтус сидел тихо и делал бинты.
– Кто-то еще. Кроме разбойников… – Он нахмурился и призадумался. – Хм. Может, вам стоит собрать оружие, брошенное разбойниками? Даже если мы не найдем порох или не сможем выстрелить, оружие может быть убедительным аргументом для возможного недруга.
Рени кивнула в знак согласия:
– Хорошая мысль. Но вы и так очень многое сделали для нас, нам так жаль, что мы втянули вас в опасное дело. Может, вы хотите вернуться в Библиотеку?
– Конечно, вернусь, когда сделаю для вас все, что смогу. Я почти совсем не пострадал. Зато увидел столько, что могу писать и изучать годами. – Тут его взгляд стал жестким. – Мне кажется, я вижу разочарование на ваших лицах. Может быть, я вас чем-то обидел? Может быть, вас утомило мое общество?
– Нет-нет. Конечно нет, – заволновалась Рени.
– Тогда, возможно, вам нужно обсудить что-то без меня? – Монах сложил руки на коленях. – Я знаю, что ваша компания необычна, я также заметил, что вы говорили про вашего врага, что он умер не на самом деле, а как бы «вышел из сети». – Фактум Квинтус нахмурил лоб. – Что это за сеть? Не думаю, что вы говорили про коды, которые мы используем в Библиотеке для сохранности книг. Что говорят древние об этом слове? – Он замолчал, вспоминая. – Да, думаю, они говорили так: «Все, что состоит из ячеек или пересечений, с равными промежутками между ними…» Хм. Бесполезно. – Вдруг его простодушное лицо просияло, – Может, это иносказание? Сеть может означать политическую фракцию, даже подобие лабиринта. Что бы это ни значило, ясно одно – я не все понимаю… возможно, не могу понять. Но если вы хотите отослать меня обратно, я бы хотел сначала послушать историю вашего друга-обезьяны. Игольчатый Лес мало исследован, и мне очень интересно узнать, не сделал ли он какие-нибудь открытия. На морде бабуина появилась горькая усмешка.
– Я не против того, чтобы рассказать мою историю, хотя она меня не радует.
– Ну, давай рассказывай, – подтолкнула его Рени. Что-то в словах монаха или его манере заставило ее насторожиться, но нужно было время, чтобы понять почему.
– Почти ничего не происходило в течение первых часов, – начал !Ксаббу. – Я облазал множество башен, заглядывал в окна, но ничего не нашел. Эта работа требовала много времени – каждый раз приходилось спускаться вниз до уровня крыш после каждого осмотра, чтобы не пропустить ни одной в темноте. А их так много! Наверное, сотня, и каждая со своими особенностями.
Поздно ночью, когда я отдыхал в каменном водостоке, в верхней части одной из самых высоких башен, я услышал голоса. Сначала я подумал, что они доносятся из башни. Я стал прислушиваться, думал, это разбойники, которых мы недавно встретили, или подобные им, но потом я понял, что эти люди у меня над головой, на крыше башни!
Я с предосторожностями забрался на ту крышу, спрятался за орнаментом, украшавшем ее, и стал наблюдать. Их было человек десять, в основном мужчины, но я слышал как минимум один женский голос, а несколько маленьких фигурок были, по всей видимости, дети. Они развели костер прямо на середине крыши, на печной трубе, и готовили ужин. Они были еще более оборваны, чем те разбойники, и одежда, и лица были в грязи настолько, что их невозможно было разглядеть даже с близкого расстояния. Их речь тоже была необычной – я понимал, что они говорят, но только если вслушивался. Они странно выговаривали слова и странно строили предложения.
– Верхолазы! – объявил крайне довольный Фактум Квинтус – Их совсем мало осталось, настолько мало, что некоторые думают, они совсем вымерли. Они так давно живут в верхней части Дома, что должны превратиться в птиц. У них были клювы или крылья?
– Нет, они обычные люли, – заверил его !Ксаббу. – И не так уж их мало, насколько я мог понять, они говорили о других семьях. Но теперь их меньше, чем тогда, – печально добавил он.
Он замолчал, тогда Рени спросила:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я дойду до этого. Итак, я наблюдал за ними из моего укрытия. У них были длинные копья, сети и веревки с крюками. Они поджаривали мелких птичек на костре. Мне нужно было идти дальше, но я остался в надежде услышать что-нибудь полезное. В конце концов так и получилось.
Когда птички были готовы, и они их поделили между собой, двое затеяли спор о тени, которую они не раз видели в пустынном месте, называемом «Баш Плакат Бар». Один из них говорил, что это человек. Второй же утверждал, что там не зажигается огонь, не разводится костер, а как известно, никто в Доме – они называли их «покрышники», видимо имея в виду «подкрышники», – не может жить без света, свечей или ламп, они же называли их «домовный свет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112