И если он хочет держать свое прошлое в тайне, она тоже надежно ее сбережет.
Она шагнула на тротуар перед темным подъездом.
— Пошли в машину, Раф.
Он вышел на свет и выжидающе посмотрел на нее.
— Ну, что?
— Ничего. Молебен, только и всего. Просто кучка людей сидит вокруг человека, который читает из Библии, и все такое прочее.
Раф все смотрел на нее. Она взяла его под руку и потянула обратно, туда, откуда они пришли. Когда он заговорил, голос его звучал мягко-мягко.
— А теперь не хочешь ли рассказать мне все, Лизл, нет?
— И что, если я расскажу? Что изменится?
— Высшие не должны лгать друг другу. Я всегда был с тобой абсолютно честен. И надеюсь на то же самое с твоей стороны.
Очень хорошо. Теперь она между двух огней: либо выдать тайну Эва, либо обмануть доверие Рафа. Надо было лежать нынче дома в постели.
— Может быть, просто оставим эту тему? Я соглашусь с твоим мнением, что Эв не Высший, и пусть будет так, ладно?
Раф остановился и повернул ее лицом к себе. Под его пристальным взглядом она почувствовала себя неуютно.
— Ты защищаешь его, — сказал он. — Не делай этого. Он один из них. Он не стоит твоей ложно понятой преданности. Он не сделает этого для тебя.
— Как ты можешь об этом судить?
Раф вздохнул.
— Ладно. Снимаю тебя с крючка, на который ты сама себя подцепила. Я знаю, там собрание «Анонимных алкоголиков».
Лизл удивилась — и обозлилась.
— Знаешь? И все время знал?
— Я проследил за ним пару недель назад.
Тогда зачем сегодня вся эта таинственная комедия плаща и кинжала?
— Затем, что если бы я неделю назад сообщил тебе, что он алкоголик, ты мне не поверила бы.
— Поверила бы, — не задумываясь, возразила она, а потом засомневалась. — Нет, пожалуй, и не поверила бы.
— Вот именно. Поэтому я позволил тебе убедиться лично. Ну, теперь у тебя не должно быть сомнений в том, что он принадлежит к ним, а не к нам.
— Напротив. Сам факт, что он победил алкоголизм, доказывает, что он Высший. Не будь он им, давно спился бы где-нибудь в стельку, а не работал на факультете в Дарнелле.
Они снова пошли.
— Ну, не знаю. Если подумать как следует, ты поймешь, что в действительности он не справился с алкогольной проблемой, а просто нашел способ спрятаться от нее. Он организовал свою жизнь так, чтобы выпивка никогда не подворачивалась ему под руку, поэтому ты не увидишь его на факультетских вечеринках. Это не решение, а бегство. Трусливая хитрость.
— Это нечестно. Алкоголь для него — яд. Я читала, что у большого процента алкоголиков иная химия мозга, чем у всех остальных, и что алкоголь действует на них так, как не подействует ни на тебя, ни на меня. Это вовсе не хитрость бежать от того, что способно тебя отравить.
— Если бы он был Высшим, он смог бы обставить себя бутылками со всех сторон и не выпить ни капли. Или, лучше сказать, смог бы себя контролировать — выпить рюмку-другую и переключиться на имбирный эль. Но он не Высший.
— Высший, не Высший, — сказала Лизл, выкручиваясь из положения, — кому какое дело. Что тут такого?
— Все очень просто, Лизл, — медленно отвечал он, и она услышала в его голосе неподдельную злость. — Дело вот в чем. Эверетт Сандерс стоит ниже тебя в интеллектуальном отношении, но скорее продвинется на факультете только потому, что он мужчина. Это всегда так. Они толкают вперед своих и оставляют тебя позади, там, где могут по-прежнему пользоваться твоими работами, твоими идеями и открытиями, предоставляя кредит и статус менее талантливому. Это всякий раз бесит меня, и я не позволю, чтобы с тобой так обошлись!
— Полегче, Раф. Откуда ты знаешь, что все будет именно так? Нет смысла заводиться, пока...
— Лизл, да ведь все уже решено.
Слова эти поразили ее, словно громом.
— Что? Как ты можешь об этом знать?
— Слышал, как твой дружок Сандерс разговаривал с доктором Мастерсоном за ленчем в прошлом месяце.
— В прошлом месяце? И ты мне ничего не сказал?
Она видела его перекошенное лицо в свете уличных фонарей.
— Я просто не знал, как сказать. Я думал, что это убьет тебя. Я... я боялся, что это духовно надломит тебя.
Впервые за время знакомства Раф выглядел неуверенным в самом себе. И все из-за его отношения к ней. В любой другой момент это согрело бы Лизл, но все ее добрые чувства сдуло ледяным ветром нарастающей ярости.
— О чем именно они говорили?
— Я слышал лишь часть разговора, но разобрал, как декан говорил, что надеется на неудачу с твоей статьей, потому что в противном случае ему придется тебе объяснять, почему он отдал должность Эву. Он спросил Сандерса, нет ли у него каких-либо идей насчет того, как бы попридержать тебя, чтобы ты не ушла в другой университет.
— Что сказал Эв?
— Не слышал. Я чересчур разозлился, чтоб слушать. Это было сразу после того, как я начал ходить на лекции Сандерса. Я хотел что-то сделать, но не знал что. По крайней мере, тогда не знал. А теперь знаю.
— Что? — нетерпеливо спросила Лизл. Она чувствовала себя преданной, подкошенной и абсолютно беспомощной. Если Рафу известен выход, она с ним согласится.
— Пойдем со мной.
Он взял ее за руку и повел через улицу к: многоквартирному дому. Она сразу узнала его.
— Домой к Эву? Зачем мы туда идем?
— Просто поверь мне. Увидишь.
Воспользовавшись дубликатами ключей Эва, он провел ее в подъезд и наверх к квартире.
— Это не слишком рискованно? Я хочу сказать, он может вернуться в любую минуту.
— Обычно такие собрания тянутся добрых два часа, а то и больше. — Он отпер дверь и привел ее к кухонному столу. И там повернулся и посмотрел ей в глаза. — У нас полно времени.
— Для чего?
Раф полез в карман куртки и вытащил тоненькую стеклянную пробирку.
— Вот для этого.
Она взяла ее, посмотрела на свет. Лабораторная пробирка, наполненная прозрачной жидкостью. Похоже на воду, но Лизл знала, что там не вода. Она вдруг встревожилась.
— Что это, Раф?
— Вытащи пробочку и понюхай.
Она так и сделала. Запах был очень слабый, слишком слабый, чтобы его распознать.
— Я не знаю...
— Этанол. Чистый спирт. Почти без запаха, почти без вкуса, если смешать его с фруктовым соком.
— О нет, — сказала она, чувствуя спазм в желудке, — может быть, чтобы ты серьезно...
Раф пошел к холодильнику и вернулся с открытым картонным пакетом апельсинового сока на полгаллона. Водрузил его на середину кухонного стола.
— Я никогда в жизни не был таким серьезным. Вылей ее сюда, Лизл.
— Нет. Я не могу так поступить с Эвом!
— Почему нет?
— Потому что для него это яд!
— Здесь всего одна унция, Лизл. Две столовые ложки.
— Не важно. Даже капля может вызвать в мозгу химическую реакцию и сбить его с ног. Мы можем толкнуть его в настоящий запой.
Раф пожал плечами.
— Если ему захочется этого, значит, так тому и быть.
— Раф, это не связано с тем, чего ему хочется, — он не сможет себя контролировать!
— Если он Высший, он должен уметь себя контролировать. Если он один из нас, он должен суметь стряхнуть с себя две столовые ложки этанола и устоять на ногах. Если он справится, будет, возможно, достойным высокой должности. А если нет...
— Мы можем разбить ему жизнь.
Раф покачал головой.
— Это звучит несколько мелодраматично, тебе не кажется? Он знает свою проблему. Он уже один раз справился с ней. Даже не будучи Высшим, может справиться еще раз. Но если запьет, это откроет глаза Мастерсону — а заодно и факультетской администрации — на достоинства человека, которого они продвигают по службе вместо тебя.
— Это нечестно, Раф.
Взгляд Рафа стал ледяным, суровым.
— Нечестно? А что честна? Ты играешь по правилам, отдаешь все свободное время статье, надеешься попасть в яблочко, тогда как выбор уже сделан. Ты что, не слышишь как Эв ходит к Мастерсону и ноет: «Вы же не собираетесь в самом деле отдать ей эту должность, правда?» Тем временем ты обращаешься к Мастерсону за советами, а он думает какая же ты идиотка! Не говори мне о честности, Лизл!
Он открыл пакет с соком и подтолкнул его к ней.
— Лей.
— Может, я лучше сама выпью — штук пять таких пробирок мне бы сейчас пригодились.
— Никаких наркотиков, Лизл, — сказал Раф, наклоняясь к ней и шепча прямо в ухо. — Ничего, что способно облегчить оковы, которыми сковали тебя такие, как Сандерс, Мастерсон и твои родители. Ты должна ощутить тяжесть этих оков, Лизл, и вырваться, разбить их на куски, чтобы они не держали тебя на одном месте. Ты должна стать сильной, должна отшвырнуть все сомнения и сожаления. Никогда не заботься о внешних эффектах своих поступков. Ни каких оправданий — «это действие наркотиков», «влияние алкоголя»... Должна оставаться ты, и только ты — ничто не должно стоять между тобой и твоими поступками. Ты должна быть гордой, Лизл. Никакого стыда. Никогда.
Открытый пакет стоял перед ней. Она пыталась рассуждать холодно, рационально, но мысль о том, что Мастерсон поощрял ее писать статью, хотя сам уже принял решение, вызывала яростный гнев, который начинал клокотать в ней. И Эв — Эв принимал в этом участие.
Она со стоном опрокинула пробирку в пакет.
— Вот так! — хрипло шепнул Раф.
Он взял пакет, закрыл и взболтал содержимое. Потом поставил его в холодильник.
— Пошли, — сказал он, поворачиваясь к Лизл и вынимая из ее пальцев пустую пробирку.
Лизл стояла не двигаясь, чувствуя себя онемевшей и слабой.
«Что я наделала?»
Раф взял ее за руку, и она позволила увести себя из квартиры, по лестнице, к машине. Шла как во сне.
— Я хочу вернуться, — сказала она. — Давай выльем этот сок в помойку и обо всем забудем.
— Нет, Лизл. Помни, что я тебе сказал. Никаких сожалений, никакой оглядки. Мы живем по своим правилам. Мы отвечаем только за себя.
— Вот что меня больше всего пугает.
— Ты увидишь, — пообещал Раф, заводя машину и вливаясь в поток транспорта. — Это поставит тебя в центр событий. Ты прошла испытание огнем. Ты сбросила еще несколько цепей. Теперь пришел черед испытаний для Эверетта Сандерса. Теперь он получает шанс доказать, кто он такой. — Он потянулся и погладил руку Лизл. — Я так горжусь тобой.
— Правда?
— Да. Невероятно.
«Тогда почему мне так стыдно?»
Глава 23
Весь день Эв чувствовал себя странновато. Немножко сонным, немножко возбужденным. Нервным. На пределе. Как будто бы в некой летаргии и все же слегка на взводе. Непонятно взбодренным и в то же время окутанным аурой неотвратимой опасности.
Сидя за столом в кабинете, глядя на позднее дневное солнце, льющееся в окно, он пытался разобраться в сложном конгломерате симптомов, мучивших его после выхода нынче утром из дома. Но сегодня ему трудно в чем-либо разобраться. Способность сосредоточиться, обычно весьма сильная, покинула его.
Тревожно и непривычно. Бросает то в жар, то в холод. Кажется, что сердце выскакивает; он несколько раз принимался считать пульс, и выходило около девяноста — для него многовато, но ничего экстраординарного. Он подумал, что это, наверно, вирус — в конце концов, февраль на дворе, время гриппозное, — направился в медицинский пункт, однако температура оказалась нормальной.
Упал сахар в крови? Может быть, у него диабет? Не похоже. Он позавтракал, как всегда, апельсиновым соком, тостами с обезжиренным маргарином, орешками с обезжиренным молоком и кофе; на обед съел обычный салат из тунца с ржаным хлебом, как каждый четверг. С чего бы упасть сахару? Может быть, дело в кофе? Может, накопившийся за долгие годы кофеин с двадцати чашек в день сделал наконец свое дело? Он не мог придумать ничего другого, что повергло бы его в подобное состояние.
Может быть, организм предупреждает, что пора сократить норму кофе? Может быть, это успокоит расходившиеся нервы?
— Эв! У вас все в порядке?
Он крутнулся в кресле. Лизл с озабоченным видом стояла в дверях.
В порядке? Почему она спрашивает? Неужели что-то не так? Неужели он выглядит больным?
— Да. Все прекрасно, — сказал он, надеясь, что голос звучит убедительно. — Совершенно прекрасно. А почему вы спрашиваете?
— О, не знаю. Я просто хотела спросить. — Она прикусила нижнюю губу. — Я хочу сказать, вы какой-то бледный.
Это он бледный? Лизл сама жутко выглядит. Лицо измученное, изможденное, темные круги под глазами. Как будто она ночью глаз не сомкнула.
Эв встал и подошел к ней.
— Со мной все в порядке, Лизл. А с вами? Вы выглядите...
Она отвернулась и быстро пошла по коридору. Сбитый с толку Эв стоял в дверях и смотрел ей вслед. Впервые она проявила такой интерес к его состоянию, а когда он заговорил с ней, повернулась и убежала. Кажется, она нервничает. Он единственный раз видел ее такой расстроенной в декабре, когда она рассказывала ему о том телефонном звонке...
Телефонный звонок! Может быть, был еще один? Черт побери, он забыл позвонить детективу! Что с ним такое сегодня? Как правило, он не забывает таких вещей. Ладно, больше не будем терять ни минуты.
Он вытащил из жилетки листок с номером телефона и немедленно набрал его. На сей раз детектив ответил, как только позвонили в его комнату.
— Да? — сказал голос с нью-йоркским акцентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Она шагнула на тротуар перед темным подъездом.
— Пошли в машину, Раф.
Он вышел на свет и выжидающе посмотрел на нее.
— Ну, что?
— Ничего. Молебен, только и всего. Просто кучка людей сидит вокруг человека, который читает из Библии, и все такое прочее.
Раф все смотрел на нее. Она взяла его под руку и потянула обратно, туда, откуда они пришли. Когда он заговорил, голос его звучал мягко-мягко.
— А теперь не хочешь ли рассказать мне все, Лизл, нет?
— И что, если я расскажу? Что изменится?
— Высшие не должны лгать друг другу. Я всегда был с тобой абсолютно честен. И надеюсь на то же самое с твоей стороны.
Очень хорошо. Теперь она между двух огней: либо выдать тайну Эва, либо обмануть доверие Рафа. Надо было лежать нынче дома в постели.
— Может быть, просто оставим эту тему? Я соглашусь с твоим мнением, что Эв не Высший, и пусть будет так, ладно?
Раф остановился и повернул ее лицом к себе. Под его пристальным взглядом она почувствовала себя неуютно.
— Ты защищаешь его, — сказал он. — Не делай этого. Он один из них. Он не стоит твоей ложно понятой преданности. Он не сделает этого для тебя.
— Как ты можешь об этом судить?
Раф вздохнул.
— Ладно. Снимаю тебя с крючка, на который ты сама себя подцепила. Я знаю, там собрание «Анонимных алкоголиков».
Лизл удивилась — и обозлилась.
— Знаешь? И все время знал?
— Я проследил за ним пару недель назад.
Тогда зачем сегодня вся эта таинственная комедия плаща и кинжала?
— Затем, что если бы я неделю назад сообщил тебе, что он алкоголик, ты мне не поверила бы.
— Поверила бы, — не задумываясь, возразила она, а потом засомневалась. — Нет, пожалуй, и не поверила бы.
— Вот именно. Поэтому я позволил тебе убедиться лично. Ну, теперь у тебя не должно быть сомнений в том, что он принадлежит к ним, а не к нам.
— Напротив. Сам факт, что он победил алкоголизм, доказывает, что он Высший. Не будь он им, давно спился бы где-нибудь в стельку, а не работал на факультете в Дарнелле.
Они снова пошли.
— Ну, не знаю. Если подумать как следует, ты поймешь, что в действительности он не справился с алкогольной проблемой, а просто нашел способ спрятаться от нее. Он организовал свою жизнь так, чтобы выпивка никогда не подворачивалась ему под руку, поэтому ты не увидишь его на факультетских вечеринках. Это не решение, а бегство. Трусливая хитрость.
— Это нечестно. Алкоголь для него — яд. Я читала, что у большого процента алкоголиков иная химия мозга, чем у всех остальных, и что алкоголь действует на них так, как не подействует ни на тебя, ни на меня. Это вовсе не хитрость бежать от того, что способно тебя отравить.
— Если бы он был Высшим, он смог бы обставить себя бутылками со всех сторон и не выпить ни капли. Или, лучше сказать, смог бы себя контролировать — выпить рюмку-другую и переключиться на имбирный эль. Но он не Высший.
— Высший, не Высший, — сказала Лизл, выкручиваясь из положения, — кому какое дело. Что тут такого?
— Все очень просто, Лизл, — медленно отвечал он, и она услышала в его голосе неподдельную злость. — Дело вот в чем. Эверетт Сандерс стоит ниже тебя в интеллектуальном отношении, но скорее продвинется на факультете только потому, что он мужчина. Это всегда так. Они толкают вперед своих и оставляют тебя позади, там, где могут по-прежнему пользоваться твоими работами, твоими идеями и открытиями, предоставляя кредит и статус менее талантливому. Это всякий раз бесит меня, и я не позволю, чтобы с тобой так обошлись!
— Полегче, Раф. Откуда ты знаешь, что все будет именно так? Нет смысла заводиться, пока...
— Лизл, да ведь все уже решено.
Слова эти поразили ее, словно громом.
— Что? Как ты можешь об этом знать?
— Слышал, как твой дружок Сандерс разговаривал с доктором Мастерсоном за ленчем в прошлом месяце.
— В прошлом месяце? И ты мне ничего не сказал?
Она видела его перекошенное лицо в свете уличных фонарей.
— Я просто не знал, как сказать. Я думал, что это убьет тебя. Я... я боялся, что это духовно надломит тебя.
Впервые за время знакомства Раф выглядел неуверенным в самом себе. И все из-за его отношения к ней. В любой другой момент это согрело бы Лизл, но все ее добрые чувства сдуло ледяным ветром нарастающей ярости.
— О чем именно они говорили?
— Я слышал лишь часть разговора, но разобрал, как декан говорил, что надеется на неудачу с твоей статьей, потому что в противном случае ему придется тебе объяснять, почему он отдал должность Эву. Он спросил Сандерса, нет ли у него каких-либо идей насчет того, как бы попридержать тебя, чтобы ты не ушла в другой университет.
— Что сказал Эв?
— Не слышал. Я чересчур разозлился, чтоб слушать. Это было сразу после того, как я начал ходить на лекции Сандерса. Я хотел что-то сделать, но не знал что. По крайней мере, тогда не знал. А теперь знаю.
— Что? — нетерпеливо спросила Лизл. Она чувствовала себя преданной, подкошенной и абсолютно беспомощной. Если Рафу известен выход, она с ним согласится.
— Пойдем со мной.
Он взял ее за руку и повел через улицу к: многоквартирному дому. Она сразу узнала его.
— Домой к Эву? Зачем мы туда идем?
— Просто поверь мне. Увидишь.
Воспользовавшись дубликатами ключей Эва, он провел ее в подъезд и наверх к квартире.
— Это не слишком рискованно? Я хочу сказать, он может вернуться в любую минуту.
— Обычно такие собрания тянутся добрых два часа, а то и больше. — Он отпер дверь и привел ее к кухонному столу. И там повернулся и посмотрел ей в глаза. — У нас полно времени.
— Для чего?
Раф полез в карман куртки и вытащил тоненькую стеклянную пробирку.
— Вот для этого.
Она взяла ее, посмотрела на свет. Лабораторная пробирка, наполненная прозрачной жидкостью. Похоже на воду, но Лизл знала, что там не вода. Она вдруг встревожилась.
— Что это, Раф?
— Вытащи пробочку и понюхай.
Она так и сделала. Запах был очень слабый, слишком слабый, чтобы его распознать.
— Я не знаю...
— Этанол. Чистый спирт. Почти без запаха, почти без вкуса, если смешать его с фруктовым соком.
— О нет, — сказала она, чувствуя спазм в желудке, — может быть, чтобы ты серьезно...
Раф пошел к холодильнику и вернулся с открытым картонным пакетом апельсинового сока на полгаллона. Водрузил его на середину кухонного стола.
— Я никогда в жизни не был таким серьезным. Вылей ее сюда, Лизл.
— Нет. Я не могу так поступить с Эвом!
— Почему нет?
— Потому что для него это яд!
— Здесь всего одна унция, Лизл. Две столовые ложки.
— Не важно. Даже капля может вызвать в мозгу химическую реакцию и сбить его с ног. Мы можем толкнуть его в настоящий запой.
Раф пожал плечами.
— Если ему захочется этого, значит, так тому и быть.
— Раф, это не связано с тем, чего ему хочется, — он не сможет себя контролировать!
— Если он Высший, он должен уметь себя контролировать. Если он один из нас, он должен суметь стряхнуть с себя две столовые ложки этанола и устоять на ногах. Если он справится, будет, возможно, достойным высокой должности. А если нет...
— Мы можем разбить ему жизнь.
Раф покачал головой.
— Это звучит несколько мелодраматично, тебе не кажется? Он знает свою проблему. Он уже один раз справился с ней. Даже не будучи Высшим, может справиться еще раз. Но если запьет, это откроет глаза Мастерсону — а заодно и факультетской администрации — на достоинства человека, которого они продвигают по службе вместо тебя.
— Это нечестно, Раф.
Взгляд Рафа стал ледяным, суровым.
— Нечестно? А что честна? Ты играешь по правилам, отдаешь все свободное время статье, надеешься попасть в яблочко, тогда как выбор уже сделан. Ты что, не слышишь как Эв ходит к Мастерсону и ноет: «Вы же не собираетесь в самом деле отдать ей эту должность, правда?» Тем временем ты обращаешься к Мастерсону за советами, а он думает какая же ты идиотка! Не говори мне о честности, Лизл!
Он открыл пакет с соком и подтолкнул его к ней.
— Лей.
— Может, я лучше сама выпью — штук пять таких пробирок мне бы сейчас пригодились.
— Никаких наркотиков, Лизл, — сказал Раф, наклоняясь к ней и шепча прямо в ухо. — Ничего, что способно облегчить оковы, которыми сковали тебя такие, как Сандерс, Мастерсон и твои родители. Ты должна ощутить тяжесть этих оков, Лизл, и вырваться, разбить их на куски, чтобы они не держали тебя на одном месте. Ты должна стать сильной, должна отшвырнуть все сомнения и сожаления. Никогда не заботься о внешних эффектах своих поступков. Ни каких оправданий — «это действие наркотиков», «влияние алкоголя»... Должна оставаться ты, и только ты — ничто не должно стоять между тобой и твоими поступками. Ты должна быть гордой, Лизл. Никакого стыда. Никогда.
Открытый пакет стоял перед ней. Она пыталась рассуждать холодно, рационально, но мысль о том, что Мастерсон поощрял ее писать статью, хотя сам уже принял решение, вызывала яростный гнев, который начинал клокотать в ней. И Эв — Эв принимал в этом участие.
Она со стоном опрокинула пробирку в пакет.
— Вот так! — хрипло шепнул Раф.
Он взял пакет, закрыл и взболтал содержимое. Потом поставил его в холодильник.
— Пошли, — сказал он, поворачиваясь к Лизл и вынимая из ее пальцев пустую пробирку.
Лизл стояла не двигаясь, чувствуя себя онемевшей и слабой.
«Что я наделала?»
Раф взял ее за руку, и она позволила увести себя из квартиры, по лестнице, к машине. Шла как во сне.
— Я хочу вернуться, — сказала она. — Давай выльем этот сок в помойку и обо всем забудем.
— Нет, Лизл. Помни, что я тебе сказал. Никаких сожалений, никакой оглядки. Мы живем по своим правилам. Мы отвечаем только за себя.
— Вот что меня больше всего пугает.
— Ты увидишь, — пообещал Раф, заводя машину и вливаясь в поток транспорта. — Это поставит тебя в центр событий. Ты прошла испытание огнем. Ты сбросила еще несколько цепей. Теперь пришел черед испытаний для Эверетта Сандерса. Теперь он получает шанс доказать, кто он такой. — Он потянулся и погладил руку Лизл. — Я так горжусь тобой.
— Правда?
— Да. Невероятно.
«Тогда почему мне так стыдно?»
Глава 23
Весь день Эв чувствовал себя странновато. Немножко сонным, немножко возбужденным. Нервным. На пределе. Как будто бы в некой летаргии и все же слегка на взводе. Непонятно взбодренным и в то же время окутанным аурой неотвратимой опасности.
Сидя за столом в кабинете, глядя на позднее дневное солнце, льющееся в окно, он пытался разобраться в сложном конгломерате симптомов, мучивших его после выхода нынче утром из дома. Но сегодня ему трудно в чем-либо разобраться. Способность сосредоточиться, обычно весьма сильная, покинула его.
Тревожно и непривычно. Бросает то в жар, то в холод. Кажется, что сердце выскакивает; он несколько раз принимался считать пульс, и выходило около девяноста — для него многовато, но ничего экстраординарного. Он подумал, что это, наверно, вирус — в конце концов, февраль на дворе, время гриппозное, — направился в медицинский пункт, однако температура оказалась нормальной.
Упал сахар в крови? Может быть, у него диабет? Не похоже. Он позавтракал, как всегда, апельсиновым соком, тостами с обезжиренным маргарином, орешками с обезжиренным молоком и кофе; на обед съел обычный салат из тунца с ржаным хлебом, как каждый четверг. С чего бы упасть сахару? Может быть, дело в кофе? Может, накопившийся за долгие годы кофеин с двадцати чашек в день сделал наконец свое дело? Он не мог придумать ничего другого, что повергло бы его в подобное состояние.
Может быть, организм предупреждает, что пора сократить норму кофе? Может быть, это успокоит расходившиеся нервы?
— Эв! У вас все в порядке?
Он крутнулся в кресле. Лизл с озабоченным видом стояла в дверях.
В порядке? Почему она спрашивает? Неужели что-то не так? Неужели он выглядит больным?
— Да. Все прекрасно, — сказал он, надеясь, что голос звучит убедительно. — Совершенно прекрасно. А почему вы спрашиваете?
— О, не знаю. Я просто хотела спросить. — Она прикусила нижнюю губу. — Я хочу сказать, вы какой-то бледный.
Это он бледный? Лизл сама жутко выглядит. Лицо измученное, изможденное, темные круги под глазами. Как будто она ночью глаз не сомкнула.
Эв встал и подошел к ней.
— Со мной все в порядке, Лизл. А с вами? Вы выглядите...
Она отвернулась и быстро пошла по коридору. Сбитый с толку Эв стоял в дверях и смотрел ей вслед. Впервые она проявила такой интерес к его состоянию, а когда он заговорил с ней, повернулась и убежала. Кажется, она нервничает. Он единственный раз видел ее такой расстроенной в декабре, когда она рассказывала ему о том телефонном звонке...
Телефонный звонок! Может быть, был еще один? Черт побери, он забыл позвонить детективу! Что с ним такое сегодня? Как правило, он не забывает таких вещей. Ладно, больше не будем терять ни минуты.
Он вытащил из жилетки листок с номером телефона и немедленно набрал его. На сей раз детектив ответил, как только позвонили в его комнату.
— Да? — сказал голос с нью-йоркским акцентом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51