В вашем районе проводится войсковая операция. Командующий – генерал-лейтенант Севастьянов. С этой минуты ты находишься в его полном распоряжении. Оставайся на связи, жди указаний. И вот еще что – постарайся к его прибытию представить точный доклад обо всем, что происходило сегодня, начиная... С девяти ноль-ноль. Приказ ясен?
– Так точно.
– Выполняй.
– Слушаюсь.
– Денисов!
– Да.
В трубке повисло недолгое молчание. Затем снова раздался голос оперативного, но на этот раз он был уже не таким уверенным:
– С той стороны... со стороны Бронцев и Юркина могут быть попытки проникновения... Там ведь остались люди?
«Что значит остались? Они там и есть. Их больше сотни...» – Денисов почувствовал, как по его спине поползли нехорошие мурашки.
– Так вот. Твоя задача – не пускать их дальше переезда. Понял?
«Понять-то я понял, но.. Как это сделать? И почему...»
– Так точно, понял. Разрешите уточнить?
– Давай.
– Какими средствами я должен это обеспечить? Снова пауза. Сосредоточенное сопение. Видимо, оперативному самому не хотелось это говорить.
– Любыми, вплоть до применения табельного оружия. У Денисова перехватило дыхание.
– Табельного оружия? – Он впервые позволил себе переспросить.
– Ты слышал.
– Я хотел бы иметь письменный приказ, – твердо сказал Денисов.
Оперативный будто ждал этих слов.
– Сейчас тебе отправят шифрованную телеграмму. Но ты все равно должен быть готов. Твоя задача – продержаться до прибытия основных сил.
– Что-нибудь серьезное?
Шелест бумаг и какие-то голоса на заднем плане.
– Я сам пока толком ничего не знаю. Мы в этой упряжке– пристяжные. Коренником идет армия и безопасность... – Видимо, оперативный и так уже сказал много лишнего Он по молчал. – Нам прислали ноты, и мы должны петь. Ты понял?
– Да... – Денисов помедлил, потом добавил: – Так точно.
– Выполняй. Для тебя главное – удержать оцепление. Переезд – ни метром дальше.
– Слушаюсь.
В трубке раздались короткие гудки. Он машинально взглянул на часы: одиннадцать тридцать шесть. Затем вскочил из-за стола, распахнул дверь и побежал по коридору в дежурку.
– Костюченко! Срочно соедини с Ларионовым!
Денисова вдруг прошиб пот, он стоял перед пультом и тяжело дышал. Костюченко вызвал машину, которая в это время неслась по дороге в Бронцы, и передал трубку начальнику.
– Валера! Слушай меня внимательно и не задавай лишних вопросов. Я приказываю... – «Вот она, та самая чаша ответственности, нотариусы даже не знают, какова она на вкус».
– Приказываю занять позицию у переезда, перед Чекиной будкой... С места не двигаться. В сторону Бронец никого не пускать – ни машины, ни людей, – никого. А с той стороны, – у него внезапно запершило в горле, Денисов прокашлялся, – никого не выпускать. В случае сопротивления приказываю применять табельное оружие.
«Проще говоря, стреляй по своим. Клади их всех на этом гребаном переезде. Потому что... Потому что так надо, но только не спрашивай, почему – я и сам не знаю»
– Майор Ларионов, как поняли меня? Он увидел, как вытянулось лицо Костюченко. «Наверное, с лицевой мускулатурой Ларионова творится сейчас то же самое».
– Повторите приказ, товарищ подполковник, – послышалось в трубке. – Мне показалось...
– Тебе ничего не показалось! – заорал Денисов. – Никого не пускать через переезд – ни туда, ни обратно. Если кто-то ОТТУДА будет прорываться, стрелять на поражение! Выполнять! – Он отдал трубку Костюченко. – Придет телеграмма – завизируй и ко мне на стол. Я в больницу.
Он выбежал на улицу, сел в машину и завел двигатель.
«Я уже и не помню, когда БЕГАЛ на службе в последний раз», – подумал он про себя, выворачивая руль.
* * *
Одиннадцать часов двадцать четыре минуты – одиннадцать часов тридцать шесть минут. Москва.
Машина, запущенная сообщением генерала Белоусова, работала без сбоев и ошибок – как часы. Собственно, на этом этапе никаких трудностей и не предвиделось: комплекс мер, которые необходимо было принять в случае ситуации «Визит», разработали уже давно. Пока не надо было задумываться – только исполнять.
Белоусов получил доклад старшего смены в одиннадцать ноль пять. Пять-шесть минут он потратил на проверку полученных данных, затем – примерно в одиннадцать одиннадцать доложил министру обороны. В аппарате министра тоже понимали, что тянуть с этим делом не стоит. Референты были под стать своему шефу – такие же молодые и подтянутые, они не стали ждать, пока телевидение приедет осветить их брифинг, а из буфета принесут минеральную воду. Четырех минут им оказалось вполне достаточно, чтобы оценить РЕАЛЬНОСТЬ угрозы.
За это время из ГОНа – гаража особого назначения – вышла машина. Черная «тридцать первая» «Волга», совершенно обычная с виду. Под капотом у нее стоял «чайковский» движок, на гоновском жаргоне такие машины называли «догонялками», хотя правильнее было бы сказать – «убегалка».
«Волга» взяла курс на Генштаб. В одиннадцать двадцать три из Генштаба выбежал фельдъегерь с пакетом (больше всего времени ушло на то, чтобы напечатать и завизировать текст) и прыгнул в машину. В пакете лежал приказ о назначении генерал-лейтенанта Севастьянова командующим войсковой операцией, призванной нейтрализовать ситуацию «Визит», и копии тех распечаток, что пришли из Центра космической связи и информации.
За тринадцать минут «Волга» преодолела расстояние от центра Москвы до Митина: сказать, что за рулем сидел профессионал, означало не сказать ничего. Видимо, водители ГОНа приходились сводными братьями удалым Шумахерам – с поправкой на то, что «Волга» мчалась не по пустой трассе, а по забитому машинами мегаполису. Правда, коллеги из ГИБДД помогали им, чем могли, но ребята из ГОНа всегда полагались больше на себя, чем на помощь «рыцарей дороги».
Фельдъегерь сидел задумчивый и печальный – подобная езда давно стала для него нормой, он даже не смотрел на дорогу – думал о чем-то своем.
В то же самое время вертолет «Ми-8», поднявшийся с одного из подмосковных военных аэродромов, уже подлетал к Тушину. Вертолет был оборудован всеми средствами связи, которые только могли понадобиться Севастьянову.
Если бы контакт (термин, предусмотренный разработчиками операции) произошел не под Серпуховом, а где-нибудь в забайкальской тайге, Севастьянова доставили бы на подмосковный военный аэродром, и там бы он пересел на сверхзвуковой истребитель.
Но сейчас этого не требовалось: вертолет полетит прямиком в Дракино, остановок в полете не предвиделось
В одиннадцать двадцать четыре оперативный дежурный по Генштабу позвонил таким же дежурным в МВД, ФСБ и МЧС. Кодовая фраза была короткой:
– Ситуация «Визит».
В этих заведениях тоже не любили ковыряться в носу, когда мама зовет обедать. Пакеты, запечатанные сургучом, лежали в сейфах, на расстоянии вытянутой руки. Надо было только сломать сургучную печать, достать инструкции (короткие, всего четыре строчки) и довести их до сведения тех подчиненных, что несли службу в ЗОНЕ ИНТЕРЕСА.
Инструкция гласила: «При получении кодовой команды (ситуация „Визит“) немедленно силами ВСЕГО личного состава, имеющегося в распоряжении, оцепить и ЛЮБЫМИ СРЕДСТВАМИ заблокировать область контакта». Немного суховато и коряво, зато совершенно недвусмысленно. Эта фраза не допускала других толкований, кроме одного: не допустить распространения космической заразы.
В распоряжении оперативных дежурных МВД, ФСБ и МЧС оказались снимки, сделанные из космоса новейшим спутником «Щит-8» – последняя любезность от расколотых окуляров Родины.
Машина нигде не пробуксовывало и не давала сбоев. Пока все шло по плану.
* * *
Одиннадцать часов тридцать шесть минут. Москва. Митино.
Севастьянов взглянул на часы: одиннадцать тридцать шесть. Конечно, он мог бы давно уже спуститься с «тревожным чемоданчиком» в руках к подъезду и ждать машину там: это означало бы экономию двух-трех драгоценных минут. Но...
Это было бы неправильно. Он хотел уйти из ДОМА, потому что совсем не был уверен, что вернется.
Он сел на стуле рядом с выходом, ожидая звонка в дверь.
«Почему-то стулья – самая долговечная мебель, – думал он. – Шкафы и кровати мы уже успели сменить, а стулья – так и стоят. Те самые, что стояли на первой нашей квартире, которую я получил одновременно со званием майора. Обивка вытерлась, но ножки еще крепкие. Не шатаются, хотя им пришлось многое вынести на своем веку. Сашка, пока рос один, скакал на них... Кажется, именно этот... Или – тот, что стоит в кухне? Не помню, какой из них был его верным конем Буяном. Вороным. Потом уже, когда появился Андрюшка, они вместе укладывали стулья на пол и накрывали их покрывалом. Это был их танк. Сашка был командиром, а Андрюха – механиком-водителем. Чуть позже – Сашка уже не играл, пошел в Суворовское – стулья служили младшему самолетом. И все выдержали. Простая деревяшка... А может, мы их специально бережем – как память? Шкафы и кровати тяжело таскать с квартиры на квартиру, а стулья... А может, не выбрасывали, потому что в доме всегда было много гостей – не бегать же каждый раз к соседям? Черт его знает почему...»
Генерал оперся локтями на колени и положил голову на руки. Он пока не думал о предстоящей операции: за годы службы Севастьянов выработал привычку мгновенно переключаться, в зависимости от того, чего требует от него в данный момент ситуация.
Пройдет несколько минут... А может быть – секунд, и для мыслей о доме в голове места не останется. Они будут только мешать, подтачивать его решимость, как вода подтачивает сваи, удерживающие шаткий мостик. Они будут ослаблять его. Сбивать с толку...
Но пока фельдъегерь еще не...
Раздался звонок в дверь – долгий и настойчивый.
Севастьянов встряхнулся, поднял чемоданчик. Он задержался на мгновение – потрепал стул по спинке, как старого доброго знакомого. «До встречи, приятель. Может, тебе еще удастся поцеловать худую генеральскую задницу».
Он открыл дверь. На пороге стоял фельдъегерь. Севастьянов расписался в получении пакета и вышел.
Они не стали ждать лифта – всего-то шестой этаж! – побежали вниз, прыгая через две ступеньки. У машины Сева стьянов на секунду замедлил шаг. Фельдъегерь открыл перед ним заднюю дверцу.
Севастьянов кивнул, сел, положил рядом с собой чемодан чик. Фельдъегерь занял переднее сиденье: он знал, что генерал, не теряя времени, вскроет пакет прямо в машине, а ему знать содержимое не полагалось.
«Волга» плавно сорвалась с места. Никаких лихих пробуксовок и визга резины: водитель не делал ни одного лишнего движения. Он включил сирену и, не обращая внимания на светофоры, помчался обратно в Москву. В Тушино.
Секундная стрелка не успела сделать три полных оборота, а они уже летели по асфальтовой дорожке аэродрома к вертолету, стоявшему в отдалении. Лопасти пережевывали застывший воздух.
Фельдъегерь выскочил первым, почти на ходу. Он так же учтиво открыл перед генералом дверь, и Севастьянов принял это как должное. Обыкновенная субординация, армейский эквивалент гражданской вежливости.
Генерал побежал к вертолету, чувствуя, как тугая волна воздуха бьет под камуфляж и пузырит на спине куртку.
Второй пилот, стоявший у трапа, вскинул руку к пилотке. Севастьянов кивнул. Он залез в вертолет, пожал руку первому пилоту и занял место в маленьком кресле у иллюминатора. Второй пилот подтянул трап и захлопнул дверь. Машина мягко оторвалась от земли – или земля ушла из-под ног? Севастьянову всегда нравился момент взлета. Не столько сам полет, сколько этот момент расставания.
Вертолет сделал круг, набирая высоту, и взял курс на юг. Меньше чем через час они должны быть на месте. Севастьянов разложил на столике перед креслом бумаги, извлеченные из пакета, и принялся внимательно их изучать. В машине он только пробежал их глазами – наскоро, наискосок. Сейчас предстояло изучить детально.
Ну, с приказом все более или менее ясно: «...тесное взаимодействие...» Ага! «Общее руководство операцией поручить...» Немного расплывчато – «общее руководство». А если речь пойдет о частностях? Что тогда? МВД – черт с ним, они ребята попроще, но от ФСБ всего можно ожидать. Они наверняка будут таить в кармане какую-нибудь фигушку и, как всегда, достанут ее оттуда в самый неподходящий момент. Ладно, по ходу дела разберемся.
Севастьянов сложил приказ и сунул его обратно в конверт. Теперь – очередь за распечатками фотографий, сделанных со спутника, и сводкой происшествий по региону.
Так... Электромагнитное поле. С очень странными параметрами. Ему это было понятно из курса физики, прослушанного в академии. Собственно, это было понятно и десятикласснику.
Поле настораживало своими четкими границами. Это все равно что в одной комнате телевизор работает, а в другой – уже нет, потому что сигнал от телевышки не доходит. Ладно.
Еще вопрос. А что, если оно уже изменило свои границы? Как это проверить? «Щит-8» отдал богу электронную душу стоимостью в восемьдесят миллионов долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Так точно.
– Выполняй.
– Слушаюсь.
– Денисов!
– Да.
В трубке повисло недолгое молчание. Затем снова раздался голос оперативного, но на этот раз он был уже не таким уверенным:
– С той стороны... со стороны Бронцев и Юркина могут быть попытки проникновения... Там ведь остались люди?
«Что значит остались? Они там и есть. Их больше сотни...» – Денисов почувствовал, как по его спине поползли нехорошие мурашки.
– Так вот. Твоя задача – не пускать их дальше переезда. Понял?
«Понять-то я понял, но.. Как это сделать? И почему...»
– Так точно, понял. Разрешите уточнить?
– Давай.
– Какими средствами я должен это обеспечить? Снова пауза. Сосредоточенное сопение. Видимо, оперативному самому не хотелось это говорить.
– Любыми, вплоть до применения табельного оружия. У Денисова перехватило дыхание.
– Табельного оружия? – Он впервые позволил себе переспросить.
– Ты слышал.
– Я хотел бы иметь письменный приказ, – твердо сказал Денисов.
Оперативный будто ждал этих слов.
– Сейчас тебе отправят шифрованную телеграмму. Но ты все равно должен быть готов. Твоя задача – продержаться до прибытия основных сил.
– Что-нибудь серьезное?
Шелест бумаг и какие-то голоса на заднем плане.
– Я сам пока толком ничего не знаю. Мы в этой упряжке– пристяжные. Коренником идет армия и безопасность... – Видимо, оперативный и так уже сказал много лишнего Он по молчал. – Нам прислали ноты, и мы должны петь. Ты понял?
– Да... – Денисов помедлил, потом добавил: – Так точно.
– Выполняй. Для тебя главное – удержать оцепление. Переезд – ни метром дальше.
– Слушаюсь.
В трубке раздались короткие гудки. Он машинально взглянул на часы: одиннадцать тридцать шесть. Затем вскочил из-за стола, распахнул дверь и побежал по коридору в дежурку.
– Костюченко! Срочно соедини с Ларионовым!
Денисова вдруг прошиб пот, он стоял перед пультом и тяжело дышал. Костюченко вызвал машину, которая в это время неслась по дороге в Бронцы, и передал трубку начальнику.
– Валера! Слушай меня внимательно и не задавай лишних вопросов. Я приказываю... – «Вот она, та самая чаша ответственности, нотариусы даже не знают, какова она на вкус».
– Приказываю занять позицию у переезда, перед Чекиной будкой... С места не двигаться. В сторону Бронец никого не пускать – ни машины, ни людей, – никого. А с той стороны, – у него внезапно запершило в горле, Денисов прокашлялся, – никого не выпускать. В случае сопротивления приказываю применять табельное оружие.
«Проще говоря, стреляй по своим. Клади их всех на этом гребаном переезде. Потому что... Потому что так надо, но только не спрашивай, почему – я и сам не знаю»
– Майор Ларионов, как поняли меня? Он увидел, как вытянулось лицо Костюченко. «Наверное, с лицевой мускулатурой Ларионова творится сейчас то же самое».
– Повторите приказ, товарищ подполковник, – послышалось в трубке. – Мне показалось...
– Тебе ничего не показалось! – заорал Денисов. – Никого не пускать через переезд – ни туда, ни обратно. Если кто-то ОТТУДА будет прорываться, стрелять на поражение! Выполнять! – Он отдал трубку Костюченко. – Придет телеграмма – завизируй и ко мне на стол. Я в больницу.
Он выбежал на улицу, сел в машину и завел двигатель.
«Я уже и не помню, когда БЕГАЛ на службе в последний раз», – подумал он про себя, выворачивая руль.
* * *
Одиннадцать часов двадцать четыре минуты – одиннадцать часов тридцать шесть минут. Москва.
Машина, запущенная сообщением генерала Белоусова, работала без сбоев и ошибок – как часы. Собственно, на этом этапе никаких трудностей и не предвиделось: комплекс мер, которые необходимо было принять в случае ситуации «Визит», разработали уже давно. Пока не надо было задумываться – только исполнять.
Белоусов получил доклад старшего смены в одиннадцать ноль пять. Пять-шесть минут он потратил на проверку полученных данных, затем – примерно в одиннадцать одиннадцать доложил министру обороны. В аппарате министра тоже понимали, что тянуть с этим делом не стоит. Референты были под стать своему шефу – такие же молодые и подтянутые, они не стали ждать, пока телевидение приедет осветить их брифинг, а из буфета принесут минеральную воду. Четырех минут им оказалось вполне достаточно, чтобы оценить РЕАЛЬНОСТЬ угрозы.
За это время из ГОНа – гаража особого назначения – вышла машина. Черная «тридцать первая» «Волга», совершенно обычная с виду. Под капотом у нее стоял «чайковский» движок, на гоновском жаргоне такие машины называли «догонялками», хотя правильнее было бы сказать – «убегалка».
«Волга» взяла курс на Генштаб. В одиннадцать двадцать три из Генштаба выбежал фельдъегерь с пакетом (больше всего времени ушло на то, чтобы напечатать и завизировать текст) и прыгнул в машину. В пакете лежал приказ о назначении генерал-лейтенанта Севастьянова командующим войсковой операцией, призванной нейтрализовать ситуацию «Визит», и копии тех распечаток, что пришли из Центра космической связи и информации.
За тринадцать минут «Волга» преодолела расстояние от центра Москвы до Митина: сказать, что за рулем сидел профессионал, означало не сказать ничего. Видимо, водители ГОНа приходились сводными братьями удалым Шумахерам – с поправкой на то, что «Волга» мчалась не по пустой трассе, а по забитому машинами мегаполису. Правда, коллеги из ГИБДД помогали им, чем могли, но ребята из ГОНа всегда полагались больше на себя, чем на помощь «рыцарей дороги».
Фельдъегерь сидел задумчивый и печальный – подобная езда давно стала для него нормой, он даже не смотрел на дорогу – думал о чем-то своем.
В то же самое время вертолет «Ми-8», поднявшийся с одного из подмосковных военных аэродромов, уже подлетал к Тушину. Вертолет был оборудован всеми средствами связи, которые только могли понадобиться Севастьянову.
Если бы контакт (термин, предусмотренный разработчиками операции) произошел не под Серпуховом, а где-нибудь в забайкальской тайге, Севастьянова доставили бы на подмосковный военный аэродром, и там бы он пересел на сверхзвуковой истребитель.
Но сейчас этого не требовалось: вертолет полетит прямиком в Дракино, остановок в полете не предвиделось
В одиннадцать двадцать четыре оперативный дежурный по Генштабу позвонил таким же дежурным в МВД, ФСБ и МЧС. Кодовая фраза была короткой:
– Ситуация «Визит».
В этих заведениях тоже не любили ковыряться в носу, когда мама зовет обедать. Пакеты, запечатанные сургучом, лежали в сейфах, на расстоянии вытянутой руки. Надо было только сломать сургучную печать, достать инструкции (короткие, всего четыре строчки) и довести их до сведения тех подчиненных, что несли службу в ЗОНЕ ИНТЕРЕСА.
Инструкция гласила: «При получении кодовой команды (ситуация „Визит“) немедленно силами ВСЕГО личного состава, имеющегося в распоряжении, оцепить и ЛЮБЫМИ СРЕДСТВАМИ заблокировать область контакта». Немного суховато и коряво, зато совершенно недвусмысленно. Эта фраза не допускала других толкований, кроме одного: не допустить распространения космической заразы.
В распоряжении оперативных дежурных МВД, ФСБ и МЧС оказались снимки, сделанные из космоса новейшим спутником «Щит-8» – последняя любезность от расколотых окуляров Родины.
Машина нигде не пробуксовывало и не давала сбоев. Пока все шло по плану.
* * *
Одиннадцать часов тридцать шесть минут. Москва. Митино.
Севастьянов взглянул на часы: одиннадцать тридцать шесть. Конечно, он мог бы давно уже спуститься с «тревожным чемоданчиком» в руках к подъезду и ждать машину там: это означало бы экономию двух-трех драгоценных минут. Но...
Это было бы неправильно. Он хотел уйти из ДОМА, потому что совсем не был уверен, что вернется.
Он сел на стуле рядом с выходом, ожидая звонка в дверь.
«Почему-то стулья – самая долговечная мебель, – думал он. – Шкафы и кровати мы уже успели сменить, а стулья – так и стоят. Те самые, что стояли на первой нашей квартире, которую я получил одновременно со званием майора. Обивка вытерлась, но ножки еще крепкие. Не шатаются, хотя им пришлось многое вынести на своем веку. Сашка, пока рос один, скакал на них... Кажется, именно этот... Или – тот, что стоит в кухне? Не помню, какой из них был его верным конем Буяном. Вороным. Потом уже, когда появился Андрюшка, они вместе укладывали стулья на пол и накрывали их покрывалом. Это был их танк. Сашка был командиром, а Андрюха – механиком-водителем. Чуть позже – Сашка уже не играл, пошел в Суворовское – стулья служили младшему самолетом. И все выдержали. Простая деревяшка... А может, мы их специально бережем – как память? Шкафы и кровати тяжело таскать с квартиры на квартиру, а стулья... А может, не выбрасывали, потому что в доме всегда было много гостей – не бегать же каждый раз к соседям? Черт его знает почему...»
Генерал оперся локтями на колени и положил голову на руки. Он пока не думал о предстоящей операции: за годы службы Севастьянов выработал привычку мгновенно переключаться, в зависимости от того, чего требует от него в данный момент ситуация.
Пройдет несколько минут... А может быть – секунд, и для мыслей о доме в голове места не останется. Они будут только мешать, подтачивать его решимость, как вода подтачивает сваи, удерживающие шаткий мостик. Они будут ослаблять его. Сбивать с толку...
Но пока фельдъегерь еще не...
Раздался звонок в дверь – долгий и настойчивый.
Севастьянов встряхнулся, поднял чемоданчик. Он задержался на мгновение – потрепал стул по спинке, как старого доброго знакомого. «До встречи, приятель. Может, тебе еще удастся поцеловать худую генеральскую задницу».
Он открыл дверь. На пороге стоял фельдъегерь. Севастьянов расписался в получении пакета и вышел.
Они не стали ждать лифта – всего-то шестой этаж! – побежали вниз, прыгая через две ступеньки. У машины Сева стьянов на секунду замедлил шаг. Фельдъегерь открыл перед ним заднюю дверцу.
Севастьянов кивнул, сел, положил рядом с собой чемодан чик. Фельдъегерь занял переднее сиденье: он знал, что генерал, не теряя времени, вскроет пакет прямо в машине, а ему знать содержимое не полагалось.
«Волга» плавно сорвалась с места. Никаких лихих пробуксовок и визга резины: водитель не делал ни одного лишнего движения. Он включил сирену и, не обращая внимания на светофоры, помчался обратно в Москву. В Тушино.
Секундная стрелка не успела сделать три полных оборота, а они уже летели по асфальтовой дорожке аэродрома к вертолету, стоявшему в отдалении. Лопасти пережевывали застывший воздух.
Фельдъегерь выскочил первым, почти на ходу. Он так же учтиво открыл перед генералом дверь, и Севастьянов принял это как должное. Обыкновенная субординация, армейский эквивалент гражданской вежливости.
Генерал побежал к вертолету, чувствуя, как тугая волна воздуха бьет под камуфляж и пузырит на спине куртку.
Второй пилот, стоявший у трапа, вскинул руку к пилотке. Севастьянов кивнул. Он залез в вертолет, пожал руку первому пилоту и занял место в маленьком кресле у иллюминатора. Второй пилот подтянул трап и захлопнул дверь. Машина мягко оторвалась от земли – или земля ушла из-под ног? Севастьянову всегда нравился момент взлета. Не столько сам полет, сколько этот момент расставания.
Вертолет сделал круг, набирая высоту, и взял курс на юг. Меньше чем через час они должны быть на месте. Севастьянов разложил на столике перед креслом бумаги, извлеченные из пакета, и принялся внимательно их изучать. В машине он только пробежал их глазами – наскоро, наискосок. Сейчас предстояло изучить детально.
Ну, с приказом все более или менее ясно: «...тесное взаимодействие...» Ага! «Общее руководство операцией поручить...» Немного расплывчато – «общее руководство». А если речь пойдет о частностях? Что тогда? МВД – черт с ним, они ребята попроще, но от ФСБ всего можно ожидать. Они наверняка будут таить в кармане какую-нибудь фигушку и, как всегда, достанут ее оттуда в самый неподходящий момент. Ладно, по ходу дела разберемся.
Севастьянов сложил приказ и сунул его обратно в конверт. Теперь – очередь за распечатками фотографий, сделанных со спутника, и сводкой происшествий по региону.
Так... Электромагнитное поле. С очень странными параметрами. Ему это было понятно из курса физики, прослушанного в академии. Собственно, это было понятно и десятикласснику.
Поле настораживало своими четкими границами. Это все равно что в одной комнате телевизор работает, а в другой – уже нет, потому что сигнал от телевышки не доходит. Ладно.
Еще вопрос. А что, если оно уже изменило свои границы? Как это проверить? «Щит-8» отдал богу электронную душу стоимостью в восемьдесят миллионов долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78