– Молли, – произнесла она, и лицо ее осветилось усталой улыбкой. – Кто это с тобой?
– Гарри Дрезден, – ответила Молли. – Гарри, это Сандра Марлинг. Секретарь оргкомитета.
– Вы тоже увлекаетесь ужастиками? – спросила Сандра Марлинг.
– Последнее время моя жизнь – сплошной ужастик.
– Ну, тогда вы найдете здесь, чем развлечься, – заверила она меня. – Мы крутим фильмы в нескольких залах одновременно и еще в кинотеатре, у нас работают буфеты, завтра обещаны автографы. Ну и конечно, сегодня тоже у нас несколько мероприятий… на конкурс костюмов всегда стоит посмотреть.
– Звучит обещающе, – заметил я, стараясь изобразить максимум энтузиазма.
– Сэнди, – вмешалась Молли. – Мне хотелось бы дать Гарри служебный пропуск как у меня, быстрее.
Сандра кивнула.
– Да, Розана искала тебя пару минут назад. Ты с ней еще не говорила?
– С середины дня – ни разу, – спохватилась Молли. – Ты не напомнила ей, чтобы она витамины приняла?
– Не дергайся, детка. Напомнила, напомнила.
Молли облегченно перевела дух.
– Спасибо.
Тем временем Сандра дала мне заполнить анкету, с которой я справился довольно быстро. В конце концов она протянула мне пластиковый чехольчик с прищепкой-клипсой, в который вставлялась бумажная карточка с надписью: «СПЛЕТТЕРКОН!!! Привет, я…», и черный маркер.
– Вы уж извините, принтер с утра испортился. Вы просто впишите свое имя, ладно?
Я аккуратным почерком вписал на место пробела «Невинный Свидетель» и нацепил карточку себе на куртку.
– Надеюсь, вам у нас понравится, Гарри, – сказала Сандра.
Я взял со стола расписание и вчитался. За «Как сделать клыки» в 10:00 следовал пункт «Как визжать лучше профессионала».
– Решительно не вижу, как мне может здесь не понравиться.
Мы отошли от стола, и Молли неодобрительно на меня покосилась.
– Не обязательно потешаться над этим.
– Вообще-то, – возразил я, – я потешаюсь почти над всем.
– Но это некрасиво, – возмутилась она. – Сандра всю жизнь вкладывает в этот конвент, и мне не хотелось бы, чтобы вы уязвляли ее чувства.
– Где ты с ней познакомилась? – поинтересовался я. – Уж наверное, не в церкви.
Молли посмотрела на меня еще менее одобрительно.
– Она работает добровольцем в одном из приютов, где я отрабатывала приговор. Она помогла выкарабкаться Нельсону несколько лет назад. И Рози, и ее бойфренду.
Я поднял руки, сдаваясь.
– Ладно, ладно. Обещаю вести себя хорошо.
– Спасибо, – кивнула она без тени улыбки. – Очень мило с вашей стороны.
Я готов был уже разозлиться, но тут меня посетила неприятная мысль о том, что в таком случае я окажусь на той же стороне, что и Черити, а тогда и до Апокалипсиса рукой подать.
Молли провела меня по коридору мимо залов к двери туалета. Дверь перекрещивали аж три полицейские ленты, и рядом с ней сидел на стуле полицейский в форме – крупный чернокожий мужчина с седеющими висками. Стул покачивался на задних ножках, полицейский опирался затылком о стену. На форменной куртке красовался беджик «СПЛЕТТЕРКОН!!!». Имя он тоже написал маркером: на месте пробела я прочитал «Представитель Власти». На кармане куртки красовалась фамилия «РОУЛИНЗ».
– Ага, – поднял он на меня взгляд, когда я подошел поближе, и немного кривовато улыбнулся. Потом прочитал мой беджик и фыркнул. – Парень-консультант. Считающий себя чародеем.
– Роулинз, – улыбнулся я в ответ и протянул ему руку. Он пожал ее своей лапищей.
– Значит, вы у нас тоже любитель ужастиков, а? – хмыкнул он.
– Э… да, – ответил я.
Он снова фыркнул.
– Я типа надеялся зайти в это заведение.
Роулинз криво ухмыльнулся.
– На этаже их еще два. Одно рядом со стойкой администратора, и еще одно в дальнем конце вон того коридора.
– Мне нравится это.
Роулинз хмуро посмотрел на меня.
– Может, вы в грамоте не сильны. Видите ленту? Она означает место преступления и все такое.
– Вот эту, яркую? Желтую с черным?
– Именно ее.
– Ух ты!
– Если вы не знаете, это такая штука, которой мы, полицейские, отмечаем место преступления, чтобы туда не совали свой длинный нос разные там частные сыщики, которых хлебом не корми – дай потоптаться своими башмачищами по оставшимся уликам, – буркнул он.
– А если я пообещаю ходить на цыпочках?
– Тогда я пообещаю прекратить размазывать вас по стене, как только мне перестанет мниться, будто вы оказываете сопротивление при аресте, – заверил он. Потом лицо его посерьезнело, и взгляд сделался твердым как кремень. – Это место преступления. Нельзя.
– Молли, – сказал я вполголоса. – Ты не будешь возражать, если мы с полицейским побеседуем с глазу на глаз?
– Конечно, – согласилась она. – У меня все равно дел полно. Вы меня простите? – Она повернулась и, не оглядываясь, поспешила по коридору.
– Хоть поговорить со мной об этом вы можете? – спросил я Роулинза.
– Ну… – вздохнул он. – Слушайте, Дрезден, я ничего против вас не имею. Поговорить поговорим. Но внутрь я вас не пущу.
– Почему? – не сдавался я.
– Потому что это может обернуться против парня, которого мы забрали.
Я нахмурился и склонил голову набок.
– Да?
Роулинз кивнул.
– Мальчишка этого не делал, – сказал он. – Но камеры видеонаблюдения зафиксировали, как туда заходил он, потом пострадавший, и больше никого. И я все это время сидел здесь, не отходя. Я точно знаю, что никто другой не входил и не выходил.
– Откуда тогда вы знаете, что на старика напал не мальчишка?
Роулинз пожал плечами:
– Никаких других улик. Он не задыхался, а ведь так отколошматить человека – дело непростое. И руки у него совершенно целые – не разбитые, и крови на них не было.
– Тогда что же вы его арестовали? – спросил я.
– Потому что никто другой этого сделать тоже не мог, – ответил Роулинз. – И еще потому, что старик был в отключке и не мог ничего рассказать, чтобы снять с парня обвинения. Мальчишка не бил его, но это не значит, что он не замешан. Я так подумал, может, он знает, как нападавший сумел проникнуть внутрь незамеченным, потому забрал его и допросил. Решил, что, если у него имелся сообщник, он скорее расколется, чем будет брать все на себя. – Роулинз поморщился. – Только он не раскололся. Он вообще ни черта не знал.
– Зачем же его увезли?
– Я не знал, что он проходил уже по одному делу, пока не разобрался с бумагами. Повторное обвинение автоматически переводит его в категорию подозреваемых. Очень некстати всплыло то дело. Он может погореть, даже если не виноват.
Я покачал головой.
– Вы уверены, что больше никто не входил и не выходил?
– Я же прямо вот здесь и сидел, – обиделся Роулинз. – Любой, кто прошмыгнет мимо меня незамеченным, должен быть рыцарем-джедаем или чем-то в этом роде.
– Или чем-то, – повторил я вполголоса, глядя себе под ноги.
– Подружка, – буркнул Роулинз, мотнув головой вслед Молли. – Это она вас втравила?
– Дочь приятеля, – кивнул я. – Я внес за парнишку залог.
Роулинз хмыкнул.
– Жаль мальчишку. Я сделал все по инструкции, но… – Он покачал головой. – Порой одних инструкций мало.
– Девица считает, что он не виноват, – сказал я.
– Девицы, Дрезден, всегда считают их белыми и пушистыми, – устало возразил Роулинз. – Проблема в том, что улики свидетельствуют против него. Более чем достаточно для суда, если только эксперты не найдут чего-нибудь здесь или на старикане, чтобы снять с него обвинение. А это возвращает нас к тому, с чего мы начали, – потому я вас и не пущу.
Я кивнул.
– А если я скажу вам, что это не простое дело?
Он пожал плечами.
– Думаете, нечисть какая-нибудь?
– Я пообещал девчонке, что проверю.
Роулинз нахмурился еще сильнее, но мотнул головой.
– Не могу пустить.
– Но хоть посмотреть можно? – попросил я. – Дверь только приоткрыть, чтобы я даже не заходил, одним глазом глянул. От этого ведь никому вреда не будет, правда? И потом, туда уже заходили – и вы, и ребята из «скорой», и детектив, возможно, тоже. Разве не так? И как я тогда могу затоптать улики, если всего лишь в дверь загляну?
Роулинз пристально посмотрел на меня и вздохнул. Потом еще раз хмыкнул, и передние ножки его стула со стуком опустились на пол.
– Ладно, – сказал он, вставая. – Только внутрь ни шагу.
– Вы настоящий джентльмен, Роулинз, – заверил я его и локтем приоткрыл дверь. Она издала пронзительный скрип. Не заходя за ленту, я просунул голову в щель и огляделся по сторонам.
Все стандартное. Туалет. Белый кафель. Кабинки, писсуары, раковины, длинное зеркало.
Ну конечно, кровь вряд ли можно было назвать стандартной.
На полу темнела большая лужа, и брызги разлетелись по сторонам так, что кто-то несколько раз поскальзывался на кафеле. На плитке четко читались отпечатки четырех разных ног; кроме того, кровь виднелась на раковине: судя по всему, пострадавший пытался, подтянувшись за нее, подняться на ноги. Довольно зловещее зрелище; впрочем, я мог этого ожидать. При убийстве, скажем, крови еще больше, но и так ее более чем хватало. Кто-то вложил в процесс избиения Кларка Пелла всю свою душу… если она у него имелась, конечно. От моего взгляда не укрылись кровавые брызги в верхнем углу зеркал и даже на потолке.
– Господи! – выдохнул я. – И это нападение без применения оружия? Никаких ножей или чего такого?
– У старика переломаны ребра, – отозвался Роулинз, – куча ушибов и ссадин: его крепко прикладывали об стены и пол. Но никаких порезов или проникающих ранений.
– Не детская работа, – заметил я.
– Но и не профессиональная. В людном-то месте. При свидетеле – если считать мальчишку на унитазе. В Чикаго такое обычно с рук не сходит.
– Кто-то сильный, – пробормотал я. – И злобный как черт знает что. Должно быть, он продолжал колошматить старика даже после того, как тот упал.
– Не иначе, похоже на кого-то из ваших знакомых, – хмыкнул Роулинз.
Я покачал головой, еще раз окинул помещение взглядом и прикусил губу, пытаясь сосредоточиться.
– Ну, хватит, – заявил Роулинз. – Закрывайте дверь, пока зевак не набежало.
– Еще секундочку, – пробормотал я и усилием воли, направив заряд энергии себе в лоб, отворил свое чародейское зрение.
Всякий, обладающий хоть малой толикой магических способностей, умеет видеть.Это можно отнести к экстрасенсорике, хотя на деле ничего особенно сложного в этом нет. Чародейский взглядпоказывает вам истинную суть вещей. Еще он показывает присутствие магических энергий, которых вокруг нас почти всегда в достатке. Особенно полезен он бывает, когда тебе нужно обнаружить активные магические построения – то бишь заклятия, если кто не знает – или прорваться сквозь завесы и прочие колдовские штучки, предназначенные для сокрытия истинного положения дел.
Я отворил зрение,и оно показало мне то, чего не увидел в помещении мой физический взгляд. Такое, от чего даже мне – сколько бы я ни насмотрелся за свою жизнь всяких страстей – пришлось стиснуть кулаки и сделать над собой усилие, чтобы меня не стошнило.
Место нападения, кровь, жестокость и боль, причиненная жертве, отнюдь не являлись неудачным стечением обстоятельств в неудачном месте.
Скорее все это смахивало на изящное, хоть и извращенное произведение искусства.
Я увиделв потеках крови, в разлетевшихся брызгах зловещие изображения: перепуганное лицо старика, превращенное ударами чудовищных кулачищ в бесформенное кровавое месиво, – столько лиц, сколько ударов. При взгляде на измазанную кровью раковину я услышал неразборчивые, полные боли звуки – все, что он смог издать, чтобы позвать на помощь. А потом старика снова швырнули на пол, чтобы продолжить избиение.
И на короткую долю секунды я увиделна стене тень… точнее, силуэт твари, жадно поглощавшей энергию стариковской боли.
Усилием воли я закрыл зрениеи пошатнулся. Наше зрениедается нам недаром. Оно может показывать чертову уйму вещей, но все, что мы увидели с его помощью, остается с нами на всю жизнь. Оно записывает это нам в память несмываемыми чернилами, и картины не бледнеют со временем, как бы нам ни хотелось их стереть. Маленькая дьявольская диорама, написанная алым по белоснежному кафелю, обещала являться в страшных снах до конца моих дней.
Что ж, зато, похоже, я нашел-таки ту черную магию, о которой предупреждал меня Привратник. Мог и не возиться с опасным заклинанием и Маленьким Чикаго.
Я отступил на пару шагов, пытаясь выбросить из головы жуткую красно-белую палитру. В глазах плавали круги – так бывает всегда после того, как я пользуюсь зрением.Роулинз придерживал меня за локоть.
– С вами все в порядке, дружище? – совсем тихо спросил он.
– Угу, – пробормотал я. – Да, спасибо.
Он перевел взгляд на закрытую дверь и обратно.
– Что вы там такого увидели?
– Не знаю точно, – ответил я. Голос мой слегка дрожал. – Что-то поганое.
– Это ведь не просто хулиган, нет? – произнес он чуть слышно.
Желудок снова болезненно сжался. Перед глазами у меня все еще стояла злобная ухмылка, отраженная в широко раскрытых глазах старика.
– Возможно, нет, – пробормотал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66