– Блин-тарарам, она же всего секунду назад шевелилась! Я успел вовремя.
Мёрфи поморщилась.
– Истекла кровью.
– Погоди, – пробормотал я, с усилием поднимаясь на ноги. – Это не… Она не должна была…
Я вдруг ощутил сосущую пустоту под ложечкой.
Была ли она еще жива, когда фаг попытался удрать? Мог ли я остановить или хотя бы замедлить кровотечение, позволь я этой твари убраться обратно в Небывальщину?
Я припомнил подробности схватки. Вспомнил удовлетворение, которое испытал, превратив охотника в жертву, свершив возмездие за убитых. Вспомнил бурлившую во мне энергию, наслаждение собственной силой, мощью Адского Огня. О состоянии несчастной девушки я тогда даже не думал.
Выходит, это из-за меня она умерла?
Господи! Я ведь мог позволить фагу убежать.
Я мог помочь ей.
Мертвая девушка лежала, свернувшись, словно спящий ребенок. Широко открытые глаза остекленели.
Я согнулся в три погибели у кашпо с каким-то декоративным кустом и выблевал в него.
– Вид у вас неважнецкий, – заметил Роулинз, выждав, пока я выпрямлюсь.
– Куда уж там, – прошептал я и сам удивился собственной горечи.
Мыш, тяжело вздохнув, положил морду мне на плечо. А я никак не мог отвести взгляда от мертвых людей – даже закрыв глаза, я продолжал видеть их. Адский Огонь в моем посохе медленно померк.
– Надо разгребать этот бардак, – вздохнула Мёрфи. – Роулинз, присмотрите за ним.
– Угу.
Она кивнула и, встав с колен, торопливо направилась к выходу, на ходу бросая распоряжения.
– Вы и вы, – ткнула она пальцем в ближних к ней копов. – Окажите помощь раненым. Искусственное дыхание, остановка кровотечения, сердце. Живо! – Она повысила голос. – Столлинз! Где, черт подери, «скорая»?
– Будет через пару минут! – крикнул в ответ мужчина из полутемного коридора, выходящего в вестибюль. Похоже, кто-то подогнал ко входу в гостиницу две или три полицейские машины, чтобы те светили фарами в обесточенное здание.
– Расчистите им дорогу и вызовите еще несколько бригад! – рявкнула Мёрфи. Она сорвала с пояса рацию и продолжала сыпать распоряжениями.
Роулинз покосился на останки, на опаленные кислотой стены, на зияющие в гипсокартонной перегородке и потолке вмятины, более всего напоминавшие следы от чугунной бабы, которой ломают старые здания, и покачал головой.
– Что здесь, черт подери, произошло?
– Нехороший парень, – ответил я. – Я его сделал. Но недостаточно быстро.
Роулинз хмыкнул.
– Пойдемте. Нам лучше перебраться в вестибюль. Пока не наладят свет, там безопасней.
– Что произошло у вас? – поинтересовался я.
– Чертова свеча пыхнула мне прямо в лицо. Потом погас свет. На секунду мне казалось, что я ослеп.
Теперь уже хмыкнул я.
– Простите.
– Там были штатские с оружием. Эта воющая тварь ворвалась в темноте, и люди ударились в панику. Началась давка. Штатские открыли огонь, копы открыли огонь. У нас там один погибший и с десяток раненных не тем, так другим.
Мы добрались до вестибюля как раз тогда, когда начали прибывать новые наряды полиции и бригады «скорой помощи». Медики устроили импровизированный госпиталь в углу вестибюля, куда Мёрфи перенесла большую часть раненых. Самых тяжелых погрузили на машины и отправили в больницу в первые же минуты операции.
Поток команд замедлился и оборвался вовсе, когда Мёрфи остановилась у места, где орудовали санитары. Я подошел к ней. Мыш сунул башку ей под руку, но она лишь машинально потрепала его по загривку. Я проследил ее взгляд. Санитары хлопотали над Риком.
Грин сидел на стуле рядом. Он вытирал лицо полотенцем, но кровь все равно оставалась в морщинах, от чего лицо его казалось кровавой маской. Левой рукой он прижимал к виску другое полотенце.
Некоторое время Мёрфи молчала.
– Что твое заклятие? – спросила она наконец. – Сработало?
– Почти, – сказал я. – Одного упустил.
Она напряглась.
– И он еще…
– Нет. Я его замочил.
Она крепко сжала губы и закрыла глаза.
– Когда свеча вспыхнула и погасла, я нажала на кнопку пожарной тревоги. Хотела, чтобы все убрались из здания. Но кто-то сломал оповещение. Вместе с электричеством и аварийным освещением. Что-то проскочило мимо меня и налетело на Грина. Теперь я отвечаю за весь этот бардак.
– Что случилось с Риком?
Голос ее стал совсем бесстрастным.
– Ранен шальной пулей. Не знаю, насколько серьезно.
– С ним все будет в порядке, – заверил я. – Будь его жизнь в опасности, санитары уже забрали бы его отсюда с первой партией.
Мёрфи внимательно посмотрела на пару медиков, хлопотавших над Риком.
– Угу, – кивнула она. – С ним все будет в порядке. Все-все. – Она с видимым усилием заставила себя отвести взгляд отбывшего мужа. – Мне надо теперь поставить все это под контроль, пока не восстановится цепочка управления. С ранеными я вроде разобралась. Семьи оповестить надо… Господи… – Она тряхнула головой и стала смотреть, как Рика укладывают на носилки и катят к выходу. Голос ее звучал теперь почти виновато. – А потом начнутся вопросы, вопросы и тропический лес бумагомарания.
– Я все понимаю, Мёрф, – сказал я негромко. – Такая уж у тебя работа.
– Такая работа. – Она смотрела куда-то в пространство. Я буквально ощущал, как вибрирует в ней напряжение. Я не первый день знаком с Мёрфи и уже видел ее в таком состоянии – когда она с удовольствием рассыпалась бы на части, да только некогда. Мёрфи справлялась с таким куда лучше моего. На лице ее не читалось ничего, кроме спокойной уверенности. – Улажу здесь все, что смогу, и вернусь к тебе. Где-нибудь завтра.
– Обо мне не беспокойся, Мёрф, – сказал я. – И не казни себя слишком, ладно? Если бы ты послушалась Грина и не совалась в это дело, уже погибла бы куча народа.
– Куча народа ужепогибла, – возразила она. – Что там наш нехороший парень?
Губы мои против воли сложились в волчьей ухмылке.
– Принимает нежданных гостей.
– Он останется жив после этого?
– Не думаю, – признался я без малейших угрызений совести. – Даже одна такая тварь, если нападет внезапно, могла бы одолеть меня. А уж три наверняка превратили бы в шницель.
Мёрфи вдруг покосилась в сторону двери. Там стояли, крутя головами, несколько типов в мятых костюмах. Мёрфи машинально оправила одежду.
– А побочный ущерб?
– Думаю, серьезного не будет. Я их выслежу и позабочусь об этом.
Мёрфи кивнула.
– Роулинз, – позвала она.
Пожилой коп выхаживал в нескольких ярдах от нас, старательно изображая отсутствие интереса к происходящему.
Она ткнула пальцем в мою сторону.
– Поработаете за меня нянькой?
– Обижаешь, – буркнул Роулинз. – Можно подумать, мне больше делать нечего.
– Уж потерпите, – сказала она ему и сама невольно улыбнулась. Потом крепко сжала меня за локоть (стравив этим, похоже, часть распиравшего ее изнутри давления), повернулась и пошла к продолжавшим вертеть шеи костюмам.
Роулинз задумчиво смотрел ей вслед.
– Вот стервоза – просто из чугуна отлитая, – произнес он, и в голосе его звучало неподдельное восхищение. – Литой чугун.
– Настоящий коп, – согласился я.
– С чугуном свои проблемы, – хмыкнул Роулинз. – Он хрупок. Ударь в нужную точку, и он рассыплется. – Он огляделся по сторонам и покачал головой. – Ох, некстати для нее все это.
– А? – не понял я.
– Управлению надо кого-нибудь за это распять, – объяснил Роулинз. – Они просто обязаны.
Я горько усмехнулся.
– В конце концов, она ведь спасла сегодня кучу жизней.
– Добрые дела не остаются безнаказанными, – согласился Роулинз.
Сидевший на стуле с окровавленным полотенцем в руках Грин заморгал, приглядываясь.
– Роулинз? – выпалил он. – Какого черта ты здесь делаешь? Я же тебя домой отослал! – Лицо его перекосилось от злости. – Чертов сукин сын! Это неподчинение приказу. Ты мне за это жопой ответишь…
Роулинз вздохнул:
– Видите, я же говорил.
Я поднял правую руку, растопырив три пальца, и покачал ею из стороны в сторону.
– Это не Роулинз.
Грин уставился на меня мутным взором. Помеха сбила его с мысли, а думать сейчас ему было ой как тяжело. Мне приходилось получать по башке – я имею в виду, в прямом смысле. Так вот – мозгу требуется некоторое время, чтобы он вновь начал справляться с работой, и любая мелкая помеха становится для него почти неодолимым препятствием, безнадежно путая остаток мыслей.
Я повторил жест.
– Это не Роулинз. Можете заниматься своим делом. Не отвлекайтесь.
Грин сделал попытку произнести хоть пару слов, потом тряхнул головой, закрыл глаза и плотнее прижал полотенце к раненой голове.
Роулинз удивленно поднял брови.
– Вы никогда не дирижировали переговорами сторон при разводе?
Я покачал головой:
– Пойдемте отсюда. Пока у него мозги не распутались.
Роулинз двинулся за нами с Мышом.
– Куда теперь?
Я изложил ему краткую версию того, что сделал с тремя остальными фагами.
– Сейчас мне надо их выследить и удостовериться в том, что вызвавший их парень выбыл из игры.
– Демоны, – буркнул Роулинз. – Чародеи. – Он покачал головой.
– Послушайте, старина…
Он выставил перед собой руку.
– Нет. Если я буду думать об этом слишком много, от меня вам будет мало проку. Ничего не объясняйте. Ничего не говорите. Дайте мне пережить эту ночь до утра, а потом можете грузить меня как вам угодно.
– Идет, – согласился я. – У вас машина есть?
– Умгум.
– Тогда поехали.
Мы вышли на улицу и направились к ближайшей стоянке. Роулинз ездил на старом синем универсале. Наклейка на заднем бампере гласила: МОЯ ДЕТКА СЛИШКОМ ХОРОШЕНЬКАЯ, ЧТОБЫ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ВАШИМ СТУДЕНТОМ.
Мыш вдруг предостерегающе зарычал. Взревел мотор. Пес всей тяжестью навалился на меня, больно ударив о борт роулинзовой машины. Краем глаза я увидел мчащийся на меня фургон – слишком быстро, я уже не успевал отскочить. Он пронесся в пяти или шести дюймах от меня.
У Мыша не было шансов увернуться. Послышался тяжелый влажный удар. Взвизгнул от боли пес. Заскрежетали тормоза.
Я еще успел увидеть, как Дарби Крейн замахивается монтировкой. Потом перед глазами вспыхнули яркие звезды, и стоянка как-то разом повернулась на девяносто градусов. Я увидел Мыша, неподвижно распластавшегося на асфальте в трех десятках футов от нас. Глау, юрист Крейна стоял у открытой водительской дверцы фургона, нацелив на Роулинза пистолет.
Помните, что я говорил про ушибы головы?
Затемнение.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Я очнулся с дикой головной болью. Желудок, казалось, готов был выпрыгнуть через рот. Правда, сделать этого он не мог из-за кляпа. Повязку на глазах, решил я, с учетом головной боли можно считать почти облегчением: любой, даже самый слабый свет причинил бы мне еще больше боли.
В нос били разнообразные запахи. Старого машинного масла. Бензиновых паров. Пыли. Чего-то металлического и ускользающе знакомого. Я точно знал этот запах, но не мог его определить.
Я лежал навзничь на холодной жесткой поверхности – судя по всему, бетонной. Сведенные над головой руки были закованы во что-то ледяное, коловшее запястья множеством крошечных острых шипов. Значит, заговоренные наручники. Вместе с кляпом и повязкой на глазах они предназначались для того, чтобы не дать мне воспользоваться магией. Стоит только напрячь волю, и шипы вопьются мне в плоть. Не знаю, откуда берутся такие штуки, но Крейн не первый на моей памяти, у кого они имелись под рукой. Может, распродажа какая случилась…
Помнится, мне говорили раз, что их изобрел двухтысячелетний псих по имени Никодимус, но я также слышал, что изготовили их фейри. Лично я придерживаюсь гипотезы, что это сделала Красная Коллегия специально для войны с Советом. Вряд ли штука, превращающая смертного чародея в беспомощное существо, нужна для расправы с обычными людьми.
Блин, если я в руках у Красной Коллегии, из меня можно веревки вить. Думать об этом как-то не хотелось – по разным причинам.
Я вляпался в неприятности по самое не могу, но пока одной тошноты хватало, чтобы не слишком переживать. Ну же, Гарри. Ты еще даже не пробовал выкарабкаться. Головой работай, головой.
Для начала я был пока еще жив, и это говорило само за себя. Если бы Крейн хотел убить меня, он бы уже это сделал. Ему бы даже не пришлось беспокоиться из-за смертного проклятия, которое чародей может наложить на своих врагов по пути на тот свет. Валяющийся без сознания чародей проклясть не может. Я еще дышал, из чего следовало…
Я поперхнулся. Из чего следовало, что у него на мой счет другие планы. Не самая приятная мысль для того, чтобы начинать логическую цепочку.
Я попытался позвать Роулинза, но кляп мешал мне ворочать языком, поэтому получилось что-то вроде «Лаф-таф»?
– Здесь, – отозвался Роулинз едва слышно. – Вы как?
– Ла фа яфнаф.
– Меня тут к стенке приковали, – сообщил он. – Моими же собственными наручниками, чтоб их, и ключи забрали. Так что я вам не помощник, дружище. Уж извините.
– Ффе фы?
– Где? Где мы находимся? – переспросил он.
Я кивнул.
– Аффа.
– Похоже на старый гараж, – ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Мёрфи поморщилась.
– Истекла кровью.
– Погоди, – пробормотал я, с усилием поднимаясь на ноги. – Это не… Она не должна была…
Я вдруг ощутил сосущую пустоту под ложечкой.
Была ли она еще жива, когда фаг попытался удрать? Мог ли я остановить или хотя бы замедлить кровотечение, позволь я этой твари убраться обратно в Небывальщину?
Я припомнил подробности схватки. Вспомнил удовлетворение, которое испытал, превратив охотника в жертву, свершив возмездие за убитых. Вспомнил бурлившую во мне энергию, наслаждение собственной силой, мощью Адского Огня. О состоянии несчастной девушки я тогда даже не думал.
Выходит, это из-за меня она умерла?
Господи! Я ведь мог позволить фагу убежать.
Я мог помочь ей.
Мертвая девушка лежала, свернувшись, словно спящий ребенок. Широко открытые глаза остекленели.
Я согнулся в три погибели у кашпо с каким-то декоративным кустом и выблевал в него.
– Вид у вас неважнецкий, – заметил Роулинз, выждав, пока я выпрямлюсь.
– Куда уж там, – прошептал я и сам удивился собственной горечи.
Мыш, тяжело вздохнув, положил морду мне на плечо. А я никак не мог отвести взгляда от мертвых людей – даже закрыв глаза, я продолжал видеть их. Адский Огонь в моем посохе медленно померк.
– Надо разгребать этот бардак, – вздохнула Мёрфи. – Роулинз, присмотрите за ним.
– Угу.
Она кивнула и, встав с колен, торопливо направилась к выходу, на ходу бросая распоряжения.
– Вы и вы, – ткнула она пальцем в ближних к ней копов. – Окажите помощь раненым. Искусственное дыхание, остановка кровотечения, сердце. Живо! – Она повысила голос. – Столлинз! Где, черт подери, «скорая»?
– Будет через пару минут! – крикнул в ответ мужчина из полутемного коридора, выходящего в вестибюль. Похоже, кто-то подогнал ко входу в гостиницу две или три полицейские машины, чтобы те светили фарами в обесточенное здание.
– Расчистите им дорогу и вызовите еще несколько бригад! – рявкнула Мёрфи. Она сорвала с пояса рацию и продолжала сыпать распоряжениями.
Роулинз покосился на останки, на опаленные кислотой стены, на зияющие в гипсокартонной перегородке и потолке вмятины, более всего напоминавшие следы от чугунной бабы, которой ломают старые здания, и покачал головой.
– Что здесь, черт подери, произошло?
– Нехороший парень, – ответил я. – Я его сделал. Но недостаточно быстро.
Роулинз хмыкнул.
– Пойдемте. Нам лучше перебраться в вестибюль. Пока не наладят свет, там безопасней.
– Что произошло у вас? – поинтересовался я.
– Чертова свеча пыхнула мне прямо в лицо. Потом погас свет. На секунду мне казалось, что я ослеп.
Теперь уже хмыкнул я.
– Простите.
– Там были штатские с оружием. Эта воющая тварь ворвалась в темноте, и люди ударились в панику. Началась давка. Штатские открыли огонь, копы открыли огонь. У нас там один погибший и с десяток раненных не тем, так другим.
Мы добрались до вестибюля как раз тогда, когда начали прибывать новые наряды полиции и бригады «скорой помощи». Медики устроили импровизированный госпиталь в углу вестибюля, куда Мёрфи перенесла большую часть раненых. Самых тяжелых погрузили на машины и отправили в больницу в первые же минуты операции.
Поток команд замедлился и оборвался вовсе, когда Мёрфи остановилась у места, где орудовали санитары. Я подошел к ней. Мыш сунул башку ей под руку, но она лишь машинально потрепала его по загривку. Я проследил ее взгляд. Санитары хлопотали над Риком.
Грин сидел на стуле рядом. Он вытирал лицо полотенцем, но кровь все равно оставалась в морщинах, от чего лицо его казалось кровавой маской. Левой рукой он прижимал к виску другое полотенце.
Некоторое время Мёрфи молчала.
– Что твое заклятие? – спросила она наконец. – Сработало?
– Почти, – сказал я. – Одного упустил.
Она напряглась.
– И он еще…
– Нет. Я его замочил.
Она крепко сжала губы и закрыла глаза.
– Когда свеча вспыхнула и погасла, я нажала на кнопку пожарной тревоги. Хотела, чтобы все убрались из здания. Но кто-то сломал оповещение. Вместе с электричеством и аварийным освещением. Что-то проскочило мимо меня и налетело на Грина. Теперь я отвечаю за весь этот бардак.
– Что случилось с Риком?
Голос ее стал совсем бесстрастным.
– Ранен шальной пулей. Не знаю, насколько серьезно.
– С ним все будет в порядке, – заверил я. – Будь его жизнь в опасности, санитары уже забрали бы его отсюда с первой партией.
Мёрфи внимательно посмотрела на пару медиков, хлопотавших над Риком.
– Угу, – кивнула она. – С ним все будет в порядке. Все-все. – Она с видимым усилием заставила себя отвести взгляд отбывшего мужа. – Мне надо теперь поставить все это под контроль, пока не восстановится цепочка управления. С ранеными я вроде разобралась. Семьи оповестить надо… Господи… – Она тряхнула головой и стала смотреть, как Рика укладывают на носилки и катят к выходу. Голос ее звучал теперь почти виновато. – А потом начнутся вопросы, вопросы и тропический лес бумагомарания.
– Я все понимаю, Мёрф, – сказал я негромко. – Такая уж у тебя работа.
– Такая работа. – Она смотрела куда-то в пространство. Я буквально ощущал, как вибрирует в ней напряжение. Я не первый день знаком с Мёрфи и уже видел ее в таком состоянии – когда она с удовольствием рассыпалась бы на части, да только некогда. Мёрфи справлялась с таким куда лучше моего. На лице ее не читалось ничего, кроме спокойной уверенности. – Улажу здесь все, что смогу, и вернусь к тебе. Где-нибудь завтра.
– Обо мне не беспокойся, Мёрф, – сказал я. – И не казни себя слишком, ладно? Если бы ты послушалась Грина и не совалась в это дело, уже погибла бы куча народа.
– Куча народа ужепогибла, – возразила она. – Что там наш нехороший парень?
Губы мои против воли сложились в волчьей ухмылке.
– Принимает нежданных гостей.
– Он останется жив после этого?
– Не думаю, – признался я без малейших угрызений совести. – Даже одна такая тварь, если нападет внезапно, могла бы одолеть меня. А уж три наверняка превратили бы в шницель.
Мёрфи вдруг покосилась в сторону двери. Там стояли, крутя головами, несколько типов в мятых костюмах. Мёрфи машинально оправила одежду.
– А побочный ущерб?
– Думаю, серьезного не будет. Я их выслежу и позабочусь об этом.
Мёрфи кивнула.
– Роулинз, – позвала она.
Пожилой коп выхаживал в нескольких ярдах от нас, старательно изображая отсутствие интереса к происходящему.
Она ткнула пальцем в мою сторону.
– Поработаете за меня нянькой?
– Обижаешь, – буркнул Роулинз. – Можно подумать, мне больше делать нечего.
– Уж потерпите, – сказала она ему и сама невольно улыбнулась. Потом крепко сжала меня за локоть (стравив этим, похоже, часть распиравшего ее изнутри давления), повернулась и пошла к продолжавшим вертеть шеи костюмам.
Роулинз задумчиво смотрел ей вслед.
– Вот стервоза – просто из чугуна отлитая, – произнес он, и в голосе его звучало неподдельное восхищение. – Литой чугун.
– Настоящий коп, – согласился я.
– С чугуном свои проблемы, – хмыкнул Роулинз. – Он хрупок. Ударь в нужную точку, и он рассыплется. – Он огляделся по сторонам и покачал головой. – Ох, некстати для нее все это.
– А? – не понял я.
– Управлению надо кого-нибудь за это распять, – объяснил Роулинз. – Они просто обязаны.
Я горько усмехнулся.
– В конце концов, она ведь спасла сегодня кучу жизней.
– Добрые дела не остаются безнаказанными, – согласился Роулинз.
Сидевший на стуле с окровавленным полотенцем в руках Грин заморгал, приглядываясь.
– Роулинз? – выпалил он. – Какого черта ты здесь делаешь? Я же тебя домой отослал! – Лицо его перекосилось от злости. – Чертов сукин сын! Это неподчинение приказу. Ты мне за это жопой ответишь…
Роулинз вздохнул:
– Видите, я же говорил.
Я поднял правую руку, растопырив три пальца, и покачал ею из стороны в сторону.
– Это не Роулинз.
Грин уставился на меня мутным взором. Помеха сбила его с мысли, а думать сейчас ему было ой как тяжело. Мне приходилось получать по башке – я имею в виду, в прямом смысле. Так вот – мозгу требуется некоторое время, чтобы он вновь начал справляться с работой, и любая мелкая помеха становится для него почти неодолимым препятствием, безнадежно путая остаток мыслей.
Я повторил жест.
– Это не Роулинз. Можете заниматься своим делом. Не отвлекайтесь.
Грин сделал попытку произнести хоть пару слов, потом тряхнул головой, закрыл глаза и плотнее прижал полотенце к раненой голове.
Роулинз удивленно поднял брови.
– Вы никогда не дирижировали переговорами сторон при разводе?
Я покачал головой:
– Пойдемте отсюда. Пока у него мозги не распутались.
Роулинз двинулся за нами с Мышом.
– Куда теперь?
Я изложил ему краткую версию того, что сделал с тремя остальными фагами.
– Сейчас мне надо их выследить и удостовериться в том, что вызвавший их парень выбыл из игры.
– Демоны, – буркнул Роулинз. – Чародеи. – Он покачал головой.
– Послушайте, старина…
Он выставил перед собой руку.
– Нет. Если я буду думать об этом слишком много, от меня вам будет мало проку. Ничего не объясняйте. Ничего не говорите. Дайте мне пережить эту ночь до утра, а потом можете грузить меня как вам угодно.
– Идет, – согласился я. – У вас машина есть?
– Умгум.
– Тогда поехали.
Мы вышли на улицу и направились к ближайшей стоянке. Роулинз ездил на старом синем универсале. Наклейка на заднем бампере гласила: МОЯ ДЕТКА СЛИШКОМ ХОРОШЕНЬКАЯ, ЧТОБЫ ВСТРЕЧАТЬСЯ С ВАШИМ СТУДЕНТОМ.
Мыш вдруг предостерегающе зарычал. Взревел мотор. Пес всей тяжестью навалился на меня, больно ударив о борт роулинзовой машины. Краем глаза я увидел мчащийся на меня фургон – слишком быстро, я уже не успевал отскочить. Он пронесся в пяти или шести дюймах от меня.
У Мыша не было шансов увернуться. Послышался тяжелый влажный удар. Взвизгнул от боли пес. Заскрежетали тормоза.
Я еще успел увидеть, как Дарби Крейн замахивается монтировкой. Потом перед глазами вспыхнули яркие звезды, и стоянка как-то разом повернулась на девяносто градусов. Я увидел Мыша, неподвижно распластавшегося на асфальте в трех десятках футов от нас. Глау, юрист Крейна стоял у открытой водительской дверцы фургона, нацелив на Роулинза пистолет.
Помните, что я говорил про ушибы головы?
Затемнение.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Я очнулся с дикой головной болью. Желудок, казалось, готов был выпрыгнуть через рот. Правда, сделать этого он не мог из-за кляпа. Повязку на глазах, решил я, с учетом головной боли можно считать почти облегчением: любой, даже самый слабый свет причинил бы мне еще больше боли.
В нос били разнообразные запахи. Старого машинного масла. Бензиновых паров. Пыли. Чего-то металлического и ускользающе знакомого. Я точно знал этот запах, но не мог его определить.
Я лежал навзничь на холодной жесткой поверхности – судя по всему, бетонной. Сведенные над головой руки были закованы во что-то ледяное, коловшее запястья множеством крошечных острых шипов. Значит, заговоренные наручники. Вместе с кляпом и повязкой на глазах они предназначались для того, чтобы не дать мне воспользоваться магией. Стоит только напрячь волю, и шипы вопьются мне в плоть. Не знаю, откуда берутся такие штуки, но Крейн не первый на моей памяти, у кого они имелись под рукой. Может, распродажа какая случилась…
Помнится, мне говорили раз, что их изобрел двухтысячелетний псих по имени Никодимус, но я также слышал, что изготовили их фейри. Лично я придерживаюсь гипотезы, что это сделала Красная Коллегия специально для войны с Советом. Вряд ли штука, превращающая смертного чародея в беспомощное существо, нужна для расправы с обычными людьми.
Блин, если я в руках у Красной Коллегии, из меня можно веревки вить. Думать об этом как-то не хотелось – по разным причинам.
Я вляпался в неприятности по самое не могу, но пока одной тошноты хватало, чтобы не слишком переживать. Ну же, Гарри. Ты еще даже не пробовал выкарабкаться. Головой работай, головой.
Для начала я был пока еще жив, и это говорило само за себя. Если бы Крейн хотел убить меня, он бы уже это сделал. Ему бы даже не пришлось беспокоиться из-за смертного проклятия, которое чародей может наложить на своих врагов по пути на тот свет. Валяющийся без сознания чародей проклясть не может. Я еще дышал, из чего следовало…
Я поперхнулся. Из чего следовало, что у него на мой счет другие планы. Не самая приятная мысль для того, чтобы начинать логическую цепочку.
Я попытался позвать Роулинза, но кляп мешал мне ворочать языком, поэтому получилось что-то вроде «Лаф-таф»?
– Здесь, – отозвался Роулинз едва слышно. – Вы как?
– Ла фа яфнаф.
– Меня тут к стенке приковали, – сообщил он. – Моими же собственными наручниками, чтоб их, и ключи забрали. Так что я вам не помощник, дружище. Уж извините.
– Ффе фы?
– Где? Где мы находимся? – переспросил он.
Я кивнул.
– Аффа.
– Похоже на старый гараж, – ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66