Я махнул рукой в сторону дивана, на котором лежал ее рюкзак. – Садись.
Она повиновалась, хотя я видел, что мой командный тон мало ее вдохновляет.
Я сел в кресло напротив. Тем временем из спальни выплыл Мистер и бесцеремонно обвился вокруг ее ноги, приветственно мурлыкнув.
– О'кей, детка, – произнес я. – Мы остались живы. У меня не было особенных надежд на такой исход.
Она потрясенно уставилась на меня.
– Ч-что?
– Я не думал, что смогу провернуть все это. Совершить набег на столицу фейри? Устоять перед Советом Старейшин? Перед всеми этими киношными жутиками? Твоей мамой? Блин, я до сих пор поверить не могу, что жив, не говоря уже о том, что мне удалось вытащить тебя.
– Н-но… – Она нахмурилась. – У вас ни разу не было… То есть вы все это время держались, как будто контролируете ситуацию. Вы казались так уверены в том, что происходит.
– Правило номер один в чародейском бизнесе, – сказал я. – Никогда не давай другим увидеть, как ты дрейфишь. Люди ожидают от тебя всякого такого. Это может обернуться большим преимуществом. Не профукай этого, состроив такую физиономию, будто ты так же растерян, как все остальные. Это вредит имиджу.
Молли чуть улыбнулась.
– Ясно, – сказала она и нагнулась погладить Мистера. – У меня, должно быть, жуткий вид.
– Что ж, у тебя позади тяжелый день, – кивнул я. – Послушай. Нам нужно поговорить о том, как тебе предстоит жить. Я так понимаю, ты уже решила порвать с Нельсоном. Я типа уловил намек на это, когда мы вносили за него залог.
Она кивнула.
– Что ж. Раз так, тебе и впрямь не стоит с ним оставаться. Не говоря уже о том, что ему понадобится время, чтобы выздороветь.
– Я не могу оставаться дома, – тихо произнесла она. – После всего, что случилось… и мама никогда не одобрит магии. Она считает ее порочной – всю без остатка. И если я буду там, это будет пугать младших – ну, как мы с мамой все время ссоримся.
Я хмыкнул.
– Тебе все равно надо где-то жить. Этот вопрос придется решить чем быстрее, тем лучше.
– Идет, – кивнула она.
– Следующее, что тебе нужно знать, – продолжал я. – Прямо с этой минуты у тебя не будет никаких послаблений. Тебе не позволено делать ни единой ошибки. Ничего такого, после чего только говоришь «упс». Стоит тебе раз облажаться и соскользнуть в свои дурные привычки еще глубже, это убьет нас обоих. Порой я буду с тобой жесток, Молли. Это необходимо. Потому что от этого зависит и моя жизнь, не только твоя. Усекла?
– Да, – сказала она.
Я еще раз хмыкнул, встал и прошел в свою маленькую спальню. Порывшись в шкафу, я нашел там старую коричневую ученическую рясу, оставленную у меня кем-то из свежеиспеченных Стражей после какого-то из местных собраний. Я вынес ее в комнату и вручил Молли.
– Храни ее там, где ты можешь забрать ее в любой момент. Тебе предстоит присутствовать со мной на собраниях Совета, и это твоя форменная одежда. – Я нахмурился и потер виски. – Черт, надо аспирин принять. И поесть. Ты голодна?
Молли кивнула.
– Только я грязная как свин. Вы не против, если я помоюсь?
Я покосился на нее и вздохнул.
– Нет. Давай, только живее. – Я встал и прошел на кухню, пробормотав на ходу заклинание, от которого загорелось несколько свечей, в том числе та, что стояла рядом с девушкой. Она взяла рясу, свечу, подхватила свой рюкзак и скрылась за дверью.
Я проверил содержимое ледника. Убирая мое жилье, фейри обыкновенно добавляли в ледник и шкаф какой-нибудь еды, хотя в том, что касается здоровой пиши, наши понятия порой расходились. Помнится, как-то раз я открыл шкаф и не обнаружил в нем ничего, кроме огромного количества коробок сухофруктов. Удивляюсь, как я не свалился тогда с диабетом, а Томас, который не знал точно, откуда у нас берется еда, объявил меня сухофрукнутым.
Впрочем, обычно все обстояло не так драматично, хотя в леднике из продуктов преобладала замороженная пицца, ради которой мои магические уборшики пополняли запасы льда с прямо-таки религиозным рвением. Большую часть пиццы я оставлял на поверхности нетронутой к их очередному визиту, что можно считать продолжением моей политики бессовестного подкупа маленького народца – с вполне успешными, надо сказать, результатами.
Я слишком устал, чтобы готовить что-либо, да и никаких деликатесов в доме не было, так что я просто сунул пару сосисок между ломтями хлеба, добавил туда латук и проглотил всухомятку.
Потом взял несколько кусков льда, кинул их в кувшин и наполнил его водой. Сняв с полки стакан, я налил в него ледяной воды из кувшина и забрал стакан и кувшин к камину. Я поставил кувшин на каминную полку, почти механически растопил заклинанием камин и принялся ждать неизбежного, потягивая холодную воду и глядя в огонь. Мистер составлял мне компанию, сидя на книжной полке.
Молли потребовалось некоторое время, чтобы подготовиться, но меньше, чем я ожидал. Дверь моей спальни отворилась, и она вышла в гостиную.
Она приняла душ. Ее волосы цвета сладкой ваты свисали мокрыми прядями. Она окончательно смыла весь макияж, но на щеках розовели пятна, не имеющие, как я предположил, никакого отношения к косметике. Разнообразные колечки и прочие пирсинговые штучки, которые я мог разглядеть, сияли в свечном свете оранжевым. Она шла босиком. И в коричневой рясе. Я приподнял бровь и стал ждать продолжения.
Она зарделась сильнее и медленно подошла ко мне, остановившись на расстоянии меньше фута.
Я не дал ей никакой зацепки. Никакого выражения на лице. Ни слова. Я просто молчал.
– Вы заглянули в меня, – тихо прошептала она. – А я заглянула в вас.
– Это действует именно так, – подтвердил я тихим нейтральным тоном.
Она поежилась.
– Я увидела, какой вы человек. Добрый. Мягкий. – Она подняла взгляд и заглянула мне в глаза. – Одинокий. И… – Она порозовела еще на пару градусов. – И голодный. Никто не касался вас уже очень давно.
Она подняла руку и положила мне на грудь. Ее пальцы были очень теплыми, и волна чисто биологической реакции, миновав мозг, разлилась по телу горячим наслаждением – и желанием. Я опустил взгляд на руку Молли. Пальцы ее, едва касаясь, описывали медленный круг по моей груди. Я испытал легкую брезгливость к самому себе и к моей реакции. Блин! Я знал эту девицу с тех пор, как ей еще не приходилось покупать женских гигиенических товаров.
Мне удалось запугать свои мужские гормоны, не дав им зарычать или пустить слюни, хотя голос мой все-таки сделался чуть более хриплым.
– Тоже верно.
Она снова подняла на меня взгляд, широко раскрыв глаза – достаточно бездонные и голубые, чтобы в них утонуть.
– Вы спасли мне жизнь, – сказала она, и я услышал, как дрожит ее голос. – Вы собираетесь учить меня. Я… – Она облизнула губы и повела плечами. Коричневая ряса соскользнула на пол.
Татуировка, начинавшаяся на ее шее, спускалась к самому проткнутому пирсингом соску. У нее обнаружилось еще несколько колечек и других штучек на местах, где я подозревал (чисто гипотетически!) их существование. Она поежилась и задышала чуть чаше. Отсветы огня в камине весело играли на ее теле, меняя очертания.
Я видел тела и круче. Правда, по большей части обладательницы оных использовали внешность для того, чтобы скрыть от меня что-то, так что разница заключалась больше в презентации. Молли не обладала особым опытом выставлять себя перед мужчиной или разыгрывать кокетку. Она могла бы стоять иначе – прогнув спину, развернув бедра, напустив на лицо выражение чувственного сексуального интереса, словно приглашая меня броситься к ней. Она могла бы выглядеть богиней совращенной юности.
Вместо этого она стояла неуверенная, напуганная, слишком наивная (а может, честная?), чтобы держать себя неискренне, – и уязвимая. Напуганная, неуверенная принцесса, заблудившаяся в темном лесу.
Это оказалось хуже, чем если бы она охмуряла меня, как опытная куртизанка. То, что я видел в ней, было честным и полным надежды, доверчивым и испуганным. Она была подлинной, и хрупкой, и бесценной. Мои эмоции, объединившись с моими железами, накинулись на меня, визжа, что она нуждается в человеческом тепле, и что самое лучшее, что я могу сделать, – это обнять ее и сказать, что все будет хорошо, – и что если за этим что-нибудь последует, кто может винить в этом меня?
Я мог. Поэтому я просто смотрел на нее с непроницаемым лицом.
– Я хочу научиться у вас, – продолжала она. – Я хочу сделать все, что могу, чтобы помочь вам. Отблагодарить вас. Я хочу, чтобы вы научили меня этому.
– Чему? – тихо, осторожно спросил я.
Она облизнула губы.
– Всему. Покажите мне все.
– Ты уверена? – спросил я.
Она кивнула, широко раскрыв глаза. Зрачки ее расширились, пока вокруг них не осталось узкого кольца голубого.
– Научите меня, – прошептала она.
Я коснулся ее лица пальцами правой руки.
– Стань на колени, – сказал я. – Закрой глаза.
Она повиновалась, дрожа; дыхание ее участилось от возбуждения.
Но это прекратилось, как только я снял кувшин ледяной воды с каминной полки и вылил ей на голову.
Она взвизгнула и опрокинулась навзничь. Прошло, наверное, десять секунд, прежде чем Молли оправилась от шока, и к этому времени она задыхалась и дрожала, раскрыв глаза еще шире от потрясения и замешательства – ну и от скрытой боли.
Я повернулся к ней и тоже опустился на карачки, чтобы смотреть ей в лицо.
– Урок первый. Этого не будет, Молли, – произнес я все тем же спокойным, мягким тоном. – Вбей это себе в голову прямо сейчас. Этого не будет никогда.
Нижняя губа ее дрогнула, и она низко опустила голову. Плечи ее тряслись.
Я дал себе виртуальный подзатыльник и, взяв с дивана одеяло, накинул ей на плечи.
– Иди к огню, согрейся.
Не сразу, но она взяла себя в руки и подобралась к камину. Съежилась под одеялом, мокрая, униженная.
– Вы знали, – произнесла она дрожащим голосом. – Что я… сделаю это.
– Почти уверен был, – подтвердил я.
– Заглянув мне в душу?
– Вовсе не из-за этого, – возразил я. – Я догадался, что, должно быть, у тебя имелся повод, по которому ты не обратилась ко мне за помощью, когда обнаружила в себе способности. Что, судя по всему, ты некоторое время интересовалась мною. Ведь к любимому рок-кумиру не приходят бренчать на гитаре, выставляя себя полнейшим неучем.
Она поежилась и покраснела еще сильнее.
– Нет. Все не так…
Очень даже так. Впрочем, для первого раза я взгрел ее достаточно сильно.
– Ну, если ты так говоришь… – кивнул я. – Молли, вы с твоей мамой можете цапаться как кошка с собакой, но у вас с ней гораздо больше общего, чем тебе кажется.
– Неправда это.
– Это банальность, и все же: многие молодые женщины ищут себе мужчину, похожего на их отца. Твой папа сражается с чудовищами. Твой папа спас маму от дракона. Я освободил тебя из Арктис-Тора. Ты не находишь никакого сходства?
Она открыла рот, но ничего не сказала, а хмуро уставилась на огонь. Не сердито уставилась. Скорее упрямо.
– Плюс к этому тебя как следует напугали. Тебе негде жить. А я – тот парень, который пытается помочь тебе. – Я покачал головой. – Но даже если бы это не было связано с магией, этого бы все равно не случилось. Я совершал в жизни разные поступки, которыми не могу гордиться. Но я никогда в жизни не злоупотреблю твоим доверием. Наши взаимоотношения не будут отношениями равных. Я учу. Ты учишься. Я говорю тебе сделать что-то, и ты, черт подери, это делаешь.
Что-то такое, тинейджерское, упрямое мелькнуло в ее глазах.
– Даже не думай, – сказал я. – Молли, одно дело быть продырявленной во всех возможных местах, и татутированной, и с волосами дикого цвета – просто потому, что тебе тошно жить по правилам. Но то, чем мы занимаемся сейчас, – совсем другое дело. Ошибка в подборе краски для волос не причинит вреда никому, кроме тебя самой. Стоит тебе ошибиться с магией, и кто-то – возможно, и не один человек, а много – может пострадать. Поэтому делай все так, как я тебе говорю, когда тебе говорю, и делай это потому, что не хочешь никого убивать. Иначе ты можешь погибнуть сама. Таков наш с тобой уговор, и ты с ним согласилась.
Она промолчала. Злости в ее лице поубавилось, но упрямое, бунтарское выражение осталось.
Я сощурился, сжал кулак и прошипел одно короткое слово. Огонь в камине вдруг взвихрился яростным смерчем. Молли отпрянула от него, прикрыв рукой глаза.
Когда она опустила руку, я стоял, пригнувшись к самому ее лицу.
– Я тебе не папа и не мама, детка, – сказал я. – И у тебя больше нет времени играть в подростковые бунты. Таков уговор. Поэтому делай, как я скажу, или тебе не выжить. – Я придвинулся еще ближе и смерил ее взглядом, который приберегаю обычно для распоясавшихся демонов и типов с опросниками в супермаркетах. – Скажи, Молли, у тебя есть сомнения – хоть капля сомнений – в том, что я, черт подери, могузаставить тебя сделать это?
Она поперхнулась. Комок упрямства в ее глазах вдруг разлетелся в клочья – так крошится алмаз, если ударить его под нужным углом. Она снова поежилась под одеялом.
– Нет, сэр, – пробормотала она чуть слышно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66