Такого рода дела помогают быстро взрослеть.
– Она самая, – подтвердил я. – Ты сумел обследовать пострадавших?
– Угу. – Он нахмурился и внимательно посмотрел на меня. – Ты ее давно уже знаешь.
Я кивнул.
Он оглянулся в ее сторону.
– Погано.
Я напрягся.
– Почему?
– Сомневаюсь, чтобы сегодня все сложилось для нее удачно, – ответил Рамирес.
У меня разом похолодело внутри.
– Почему так?
– Из-за того, как обернулась для нас битва в Орегоне, – сказал он. – Стоило войску Летних напасть на них с тыла, как мы устроили вампирам хорошую порку. Морган подобрался на двадцать футов к самому Красному Королю.
– Морган его убил?
– Нет. Но не потому, что плохо старался. Он зарубил герцога и пару князей, а в это время король удрал.
– Черт! – Новость произвела на меня впечатление. – Но при чем тут Молли?
– Мы держали Красных за яйца, – объяснил Рамирес. – В материальном мире наступал уже рассвет, а когда они попытались бежать в Небывальщину, фейри накинулись на них, как стая пираний. Красным пришлось искать способ отвлечь часть наших главных сил, и они нашли его. Лагерь рекрутов Люччо.
У меня перехватило дух.
– Они напали на Люччо и новобранцев?
– Угу. Маккой, Слушающий Ветер и Марта Либерти повели отряд на спасение лагеря.
– Правда? И как?
Он сделал глубокий вдох.
– Пока никаких вестей. И это значит…
– Это значит, что моего лобби в Совете Старейшин здесь нету, и помочь мне некому.
Рамирес кивнул.
– А кто их замещает?
– Ты позвонил уже после того, как они выступили, поэтому они не назначали заместителей.
Я вздохнул.
– Значит, Мерлин имеет право распоряжаться их голосами. И он не слишком любит меня. Он использует голоса против девочки только для того, чтобы насолить мне.
– Все еще лучше, – покачал головой Рамирес. – Старая Мэй все еще у себя в Индонезии, а Лафортье прикрывает передислокацию Венатори. Их голосами также распоряжается Мерлин – и я не думаю, чтобы появился Привратник.
– Значит, единственный, чье мнение принимается в расчет, – это сам Мерлин, – сказал я.
– Примерно так, – Рамирес тоже нахмурился. – Вид у тебя почему-то не слишком удивленный.
– Я и не удивлен, – кивнул я. – Если что-нибудь может пойти наперекосяк, все так и выйдет. Я уже, можно сказать, свыкся с этим.
Он склонил голову набок.
– Я просто хотел предупредить тебя, что девочку, возможно, признают виновной еще до допроса.
– Угу, – буркнул я и пожевал губу. Это значительно усложняло дело. Я полагался по меньшей мере хоть на небольшую поддержку Эбинизера и его друзей. Они лучше разбирались в тонкостях интриг Совета и умели манипулировать ими. Еще они хорошо знали Мерлина, который, не говоря о его магических талантах, являлся чертовски скользкой гадиной во всем, что касалось дел Совета.
У Мерлина имелись все основания выступать против меня и, следовательно, Молли. Получалось, обладая голосами людей, на помощь которых я рассчитывал, он мог стать для Молли буквально судьей, присяжными и палачом в одном лице.
Нет, не совсем. Только судьей и присяжными. Роль палача исполнит Морган.
Я стиснул зубы. В чистой теории мой план еще мог сработать, но повлиять на исход дела я уже был практически не и состоянии. Я оглянулся на Молли. Вот и мы. Я сам привел ее сюда. Мог бы и предугадать такое.
– Отлично, – сказал я. – С этим я справлюсь.
Рамирес удивленно поднял бровь.
– Я думал, ты огорчишься сильнее.
– Думаешь, больше толку будет, если я стану биться с пеной у рта?
– Нет, – согласился Рамирес. – Это многое бы объяснило, но помочь не помогло бы, per se*.
– Смирись с тем, чего не можешь изменить, – сказал я.
– Иначе говоря, у тебя есть план, – предположил Рамирес.
Я пожал плечами и чуть натянуто улыбнулся ему. Откуда-то издалека послышался и начал приближаться рык мотора.
Рука Рамиреса скользнула к пистолету.
– Спокойно, – сказал я ему. – Это я их пригласил.
Из лабиринта проездов между портовыми складами вынырнул и остановился рядом с Голубым Жучком, хрустнув колесами по гравию, мотоцикл. Хват пяткой откинул упор, и они с Лилией соскочили с седла. Хват дружески махнул мне рукой, я кивнул в ответ.
Брови Рамиреса поползли вверх.
– Это те, кто мне кажется?
– Летние Рыцарь и Леди, – подтвердил я.
– Надо же, блин, – выдохнул он и, насупившись, посмотрел на меня. – Ты что, собираешься превратить это в какую-то драку?
– Лос, – упрекнул я его. – Ты что, веришь, что я способен на такое?
Он внимательно посмотрел на меня.
– Ты же сампросил меня взять на себя вопросы безопасности.
– Ну что я могу сказать, дружище? Просто под рукой не нашлось никого, столь же неотразимого и одаренного.
– Нет никого, столь одаренного, чтобы ты, Дрезден, не смог выставить его дураком, – буркнул он и смерил Лилию и Хвата оценивающим взглядом. – Что ж, – сказал он. – По крайней мере это обещает быть интересным. Познакомишь меня?
– Легко.
Я представил их друг другу. Потом Рамирес провел нас сквозь завесу, защищавшую склад от прослушивания. Двое Стражей у входа обыскали всех на предмет оружия.
Они даже притащили сюда одну из этих оживающих статуй храмовых собак, которых используют для обнаружения враждебных заклятий, завес и тайного оружия. Каменная тварь заставила меня немного понервничать – как-то одна такая чуть не напала меня по ошибке, – но на сей раз пропустила меня, не выказав никакого интереса. Немного дольше она обнюхивала Молли, даже заворчала, как мельничный жернов, однако после успокоилась и вернулась на свое место у двери.
Я собирался войти, но Рамирес удержал меня за руку. Я остановился и недоуменно нахмурился. Он посмотрел на Молли и потянул из-за пояса кусок черной ткани.
– Ты надо мной смеешься, – возмутился я.
– Таков порядок, Гарри.
– Это совершенно не обязательный садизм.
Он покачал головой:
– В данном случае никаких вариантов. – Он понизил голос так, чтобы его не слышал никто, кроме меня. – Мне это тоже не нравится. Но если ты сейчас нарушишь правила, особенно в случае, связанном с магией, вмешивающейся в чужое сознание, это будет тем поводом, которого Мерлин так ждет, чтобы объявить судебные слушания лишившимися смысла и скомпрометировавшими себя. Он сможет и вынести девочке желательный для него приговор, и поставить вопрос о нашей с тобой компетенции.
Я стиснул зубы, но не нашелся, что возразить. Я вспомнил, как меня самого в первый раз судили на Совете. Одно обстоятельство более других врезалось мне тогда в память: запах черного матерчатого колпака, который накинули мне на голову, закрыв лицо. От него пахло пылью и нафталином, и сквозь него не приникал ни единый луч света. Какой-то полный страха уголок моего мозга отметил, что пока лицо мое было закрыто капюшоном, я не считался личностью. Я оставался неопределенным существом, статистической единицей, содержащей потенциальную угрозу. И то правда, смертный приговор гораздо легче выносить, не видя лица обреченного.
Я взял капюшон из рук Рамиреса и повернулся к Молли.
– Не бойся, – тихо сказал я ей. – Я никуда не денусь.
Она посмотрела мне прямо в глаза – отчаянно перепуганная, но силившаяся казаться смелой. Потом сглотнула, кивнула мне и закрыла глаза.
Я бросил возмущенный взгляд на дверь, надел капюшон на розово-голубые волосы Молли и опустил его ей на лицо.
– Что, хорошо? – спросил я у Рамиреса.
Я понимал, что несправедливо обвинять его, но обида прозвучала в моем голосе гораздо сильнее, чем я хотел. Рамирес отвернулся, прикусив губу, и кивнул. А потом открыл дверь.
Я взял Молли за руку, и мы вдвоем шагнули внутрь.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Кровь, возможно, и не оставляет следов на плаще Стража, но со старого растрескавшегося бетона ее до конца не отмоешь. Мерлин, Морган и дюжина Стражей стояли на тех же местах, что и в прошлый раз, – неровным кругом у темных потеков на полу, сохранившихся на том месте, где обезглавили юного колдуна.
У Моргана на ухе багровел свежий порез, а левое запястье было туго перебинтовано. При всем при этом он стоял спокойно, неподвижно, положив руки на эфес упертого в пол меча – орудия и символа правосудия Белого Совета. Лицо его при виде меня не изменилось, оставшись непроницаемым. Впрочем, я привык ожидать от него только подозрительности и враждебности. Блин, я ведь и сам испытывал к нему точно те же чувства.
Однако я видел его в бою. Я узнал немного о том, на что похожа его жизнь. Я лучше, чем прежде, понимал теперь, что движет им, поэтому не мог больше относиться к нему с былой неприязнью – я начал относиться к нему с уважением. Это не означало, что я не взгрел бы, представься мне такая возможность, но и просто отмахнуться от него как от надоедливой мухи я тоже уже не мог.
Я кивнул человеку, которому через несколько минут вполне могли отдать приказ убить Молли. Не могу сказать, чтобы кивок вышел совсем уж дружеским. Скорее он напоминал салют, которым обмениваются соперники перед фехтовальным поединком.
Он ответил мне точно так же, и я каким-то образом почувствовал, что Морган понимает: я не позволю обидеть девушку без боя. Пальцы его правой руки медленно побарабанили по рукояти меча. Не угроза – просто напоминание. Если я попытаюсь выступить против правосудия Белого Совета, мне придется иметь дело с ним.
Мы оба прекрасно понимали, чем закончится подобный поединок.
У меня не было ни единого шанса выйти из него живым.
И оба понимали, что при необходимости я все равно пойду на это.
Стоявший рядом с Морганом Мерлин тоже смотрел на меня – пожалуй, даже с любопытством. Он понимал, что я не собираюсь опускать руки, если процесс обернется не в нашу пользу. В прошлом Мерлин просто спровоцировал бы меня на какой-нибудь безрассудный шаг: бросил бы издевку, плюнул бы мне в глаза или еще чего. Теперь же он не сомневался в том, что я что-то задумал, и я почти буквально видел, как ворочаются колесики у него в голове по мере того, как я, держа Молли за руку, приближаюсь к их группе. Хват с Лилией следовали за мной по пятам.
Морган кивнул Рамиресу, и тот направился к дверям, чтобы закрыть их и замкнуть круг вокруг здания. Этот барьер должен был оградить нас от любого магического вмешательства, тогда как Стражи охраняли от физического вторжения. Но прежде чем Рамирес успел коснуться засова, дверь отворилась, пропустив внутрь высокую, зловещую фигуру Привратника. Одетый по обыкновению в черное, с темно-лиловым капюшоном, из-под которого блестели темные глаза, Привратник на мгновение задержался в дверях, и мне почему-то показалось, что он смотрит на Мерлина.
Если и так, Мерлина это вряд ли смутило. Старый чародей склонил голову в царственном приветствии и жестом пригласил его занять место рядом с собой. Но Привратник прошел к месту в круге между мною и Мерлином и остановился там, опершись на свой потертый, видавший виды посох. С полминуты Мерлин хмурился, оценивая расстановку сил, потом обратился к присутствующим на латыни.
– Стражи, замкните круг. Страж Дрезден, будьте добры, выйдите вперед и представьте нас нашим гостям.
Я на мгновение сжал руку Молли в знак ободрения, потом отпустил ее и шагнул вперед.
– Во-первых, – начал я, обводя взглядом с дюжину присутствующих Стражей и несколько, так сказать, штатских членов Совета. – Есть ли здесь кто-либо, не знающий английского языка?
Мерлин сложил руки на груди и довольно улыбнулся.
– Заседания Совета проводятся на латыни.
Старый хрыч прекрасно знал, что в латыни я не силен. То есть понять других я могу без особого труда, но вот слова, произнесенные мной, искажаются до неузнаваемости и способны полностью поменять смысл фразы. Попытайся я защищать Молли на латыни, я выставил бы себя полнейшим идиотом, на что Мерлин явно рассчитывал. При том, что технически он и так обладал всеми необходимыми возможностями сокрушить любую попытку сопротивления, он все же оставался формально подотчетен Совету, так что делал все, чтобы усилить свои позиции. Утереть меня с помощью латыни он наверняка задумал еще в ту минуту, когда узнал о грядущем суде.
Однако я тоже умею планировать кой-чего.
– Разумеется, латынь – традиционный язык нашего общения, – я одарил Мерлина широкой улыбкой, – однако наши гости, Лилия, Летняя Леди, и Хват, нынешний Летний Рыцарь, не говорят на этом языке. Мне бы не хотелось выказывать ни малейшего непочтения к столь высокопоставленным гостям и полномочным представителям наших союзников.
Подавись-ка, извращенец,подумал я. Посмотрим, как ты будешь держаться с союзниками, которые только что вытащили Совет из глубокой задницы.
Мерлин прищурился и подумал немного, потом тряхнул головой, явно не придумав, чем парировать этот ход.
– Очень хорошо, – произнес он наконец по-английски, хотя и немного ворчливо. – Совет рад приветствовать присутствующих на этом собрании Летних Леди и Рыцаря и обещает им защиту и содействие в пределах наших рубежей.
Лилия вежливо склонила голову.
– Благодарю вас, почтенный Мерлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– Она самая, – подтвердил я. – Ты сумел обследовать пострадавших?
– Угу. – Он нахмурился и внимательно посмотрел на меня. – Ты ее давно уже знаешь.
Я кивнул.
Он оглянулся в ее сторону.
– Погано.
Я напрягся.
– Почему?
– Сомневаюсь, чтобы сегодня все сложилось для нее удачно, – ответил Рамирес.
У меня разом похолодело внутри.
– Почему так?
– Из-за того, как обернулась для нас битва в Орегоне, – сказал он. – Стоило войску Летних напасть на них с тыла, как мы устроили вампирам хорошую порку. Морган подобрался на двадцать футов к самому Красному Королю.
– Морган его убил?
– Нет. Но не потому, что плохо старался. Он зарубил герцога и пару князей, а в это время король удрал.
– Черт! – Новость произвела на меня впечатление. – Но при чем тут Молли?
– Мы держали Красных за яйца, – объяснил Рамирес. – В материальном мире наступал уже рассвет, а когда они попытались бежать в Небывальщину, фейри накинулись на них, как стая пираний. Красным пришлось искать способ отвлечь часть наших главных сил, и они нашли его. Лагерь рекрутов Люччо.
У меня перехватило дух.
– Они напали на Люччо и новобранцев?
– Угу. Маккой, Слушающий Ветер и Марта Либерти повели отряд на спасение лагеря.
– Правда? И как?
Он сделал глубокий вдох.
– Пока никаких вестей. И это значит…
– Это значит, что моего лобби в Совете Старейшин здесь нету, и помочь мне некому.
Рамирес кивнул.
– А кто их замещает?
– Ты позвонил уже после того, как они выступили, поэтому они не назначали заместителей.
Я вздохнул.
– Значит, Мерлин имеет право распоряжаться их голосами. И он не слишком любит меня. Он использует голоса против девочки только для того, чтобы насолить мне.
– Все еще лучше, – покачал головой Рамирес. – Старая Мэй все еще у себя в Индонезии, а Лафортье прикрывает передислокацию Венатори. Их голосами также распоряжается Мерлин – и я не думаю, чтобы появился Привратник.
– Значит, единственный, чье мнение принимается в расчет, – это сам Мерлин, – сказал я.
– Примерно так, – Рамирес тоже нахмурился. – Вид у тебя почему-то не слишком удивленный.
– Я и не удивлен, – кивнул я. – Если что-нибудь может пойти наперекосяк, все так и выйдет. Я уже, можно сказать, свыкся с этим.
Он склонил голову набок.
– Я просто хотел предупредить тебя, что девочку, возможно, признают виновной еще до допроса.
– Угу, – буркнул я и пожевал губу. Это значительно усложняло дело. Я полагался по меньшей мере хоть на небольшую поддержку Эбинизера и его друзей. Они лучше разбирались в тонкостях интриг Совета и умели манипулировать ими. Еще они хорошо знали Мерлина, который, не говоря о его магических талантах, являлся чертовски скользкой гадиной во всем, что касалось дел Совета.
У Мерлина имелись все основания выступать против меня и, следовательно, Молли. Получалось, обладая голосами людей, на помощь которых я рассчитывал, он мог стать для Молли буквально судьей, присяжными и палачом в одном лице.
Нет, не совсем. Только судьей и присяжными. Роль палача исполнит Морган.
Я стиснул зубы. В чистой теории мой план еще мог сработать, но повлиять на исход дела я уже был практически не и состоянии. Я оглянулся на Молли. Вот и мы. Я сам привел ее сюда. Мог бы и предугадать такое.
– Отлично, – сказал я. – С этим я справлюсь.
Рамирес удивленно поднял бровь.
– Я думал, ты огорчишься сильнее.
– Думаешь, больше толку будет, если я стану биться с пеной у рта?
– Нет, – согласился Рамирес. – Это многое бы объяснило, но помочь не помогло бы, per se*.
– Смирись с тем, чего не можешь изменить, – сказал я.
– Иначе говоря, у тебя есть план, – предположил Рамирес.
Я пожал плечами и чуть натянуто улыбнулся ему. Откуда-то издалека послышался и начал приближаться рык мотора.
Рука Рамиреса скользнула к пистолету.
– Спокойно, – сказал я ему. – Это я их пригласил.
Из лабиринта проездов между портовыми складами вынырнул и остановился рядом с Голубым Жучком, хрустнув колесами по гравию, мотоцикл. Хват пяткой откинул упор, и они с Лилией соскочили с седла. Хват дружески махнул мне рукой, я кивнул в ответ.
Брови Рамиреса поползли вверх.
– Это те, кто мне кажется?
– Летние Рыцарь и Леди, – подтвердил я.
– Надо же, блин, – выдохнул он и, насупившись, посмотрел на меня. – Ты что, собираешься превратить это в какую-то драку?
– Лос, – упрекнул я его. – Ты что, веришь, что я способен на такое?
Он внимательно посмотрел на меня.
– Ты же сампросил меня взять на себя вопросы безопасности.
– Ну что я могу сказать, дружище? Просто под рукой не нашлось никого, столь же неотразимого и одаренного.
– Нет никого, столь одаренного, чтобы ты, Дрезден, не смог выставить его дураком, – буркнул он и смерил Лилию и Хвата оценивающим взглядом. – Что ж, – сказал он. – По крайней мере это обещает быть интересным. Познакомишь меня?
– Легко.
Я представил их друг другу. Потом Рамирес провел нас сквозь завесу, защищавшую склад от прослушивания. Двое Стражей у входа обыскали всех на предмет оружия.
Они даже притащили сюда одну из этих оживающих статуй храмовых собак, которых используют для обнаружения враждебных заклятий, завес и тайного оружия. Каменная тварь заставила меня немного понервничать – как-то одна такая чуть не напала меня по ошибке, – но на сей раз пропустила меня, не выказав никакого интереса. Немного дольше она обнюхивала Молли, даже заворчала, как мельничный жернов, однако после успокоилась и вернулась на свое место у двери.
Я собирался войти, но Рамирес удержал меня за руку. Я остановился и недоуменно нахмурился. Он посмотрел на Молли и потянул из-за пояса кусок черной ткани.
– Ты надо мной смеешься, – возмутился я.
– Таков порядок, Гарри.
– Это совершенно не обязательный садизм.
Он покачал головой:
– В данном случае никаких вариантов. – Он понизил голос так, чтобы его не слышал никто, кроме меня. – Мне это тоже не нравится. Но если ты сейчас нарушишь правила, особенно в случае, связанном с магией, вмешивающейся в чужое сознание, это будет тем поводом, которого Мерлин так ждет, чтобы объявить судебные слушания лишившимися смысла и скомпрометировавшими себя. Он сможет и вынести девочке желательный для него приговор, и поставить вопрос о нашей с тобой компетенции.
Я стиснул зубы, но не нашелся, что возразить. Я вспомнил, как меня самого в первый раз судили на Совете. Одно обстоятельство более других врезалось мне тогда в память: запах черного матерчатого колпака, который накинули мне на голову, закрыв лицо. От него пахло пылью и нафталином, и сквозь него не приникал ни единый луч света. Какой-то полный страха уголок моего мозга отметил, что пока лицо мое было закрыто капюшоном, я не считался личностью. Я оставался неопределенным существом, статистической единицей, содержащей потенциальную угрозу. И то правда, смертный приговор гораздо легче выносить, не видя лица обреченного.
Я взял капюшон из рук Рамиреса и повернулся к Молли.
– Не бойся, – тихо сказал я ей. – Я никуда не денусь.
Она посмотрела мне прямо в глаза – отчаянно перепуганная, но силившаяся казаться смелой. Потом сглотнула, кивнула мне и закрыла глаза.
Я бросил возмущенный взгляд на дверь, надел капюшон на розово-голубые волосы Молли и опустил его ей на лицо.
– Что, хорошо? – спросил я у Рамиреса.
Я понимал, что несправедливо обвинять его, но обида прозвучала в моем голосе гораздо сильнее, чем я хотел. Рамирес отвернулся, прикусив губу, и кивнул. А потом открыл дверь.
Я взял Молли за руку, и мы вдвоем шагнули внутрь.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Кровь, возможно, и не оставляет следов на плаще Стража, но со старого растрескавшегося бетона ее до конца не отмоешь. Мерлин, Морган и дюжина Стражей стояли на тех же местах, что и в прошлый раз, – неровным кругом у темных потеков на полу, сохранившихся на том месте, где обезглавили юного колдуна.
У Моргана на ухе багровел свежий порез, а левое запястье было туго перебинтовано. При всем при этом он стоял спокойно, неподвижно, положив руки на эфес упертого в пол меча – орудия и символа правосудия Белого Совета. Лицо его при виде меня не изменилось, оставшись непроницаемым. Впрочем, я привык ожидать от него только подозрительности и враждебности. Блин, я ведь и сам испытывал к нему точно те же чувства.
Однако я видел его в бою. Я узнал немного о том, на что похожа его жизнь. Я лучше, чем прежде, понимал теперь, что движет им, поэтому не мог больше относиться к нему с былой неприязнью – я начал относиться к нему с уважением. Это не означало, что я не взгрел бы, представься мне такая возможность, но и просто отмахнуться от него как от надоедливой мухи я тоже уже не мог.
Я кивнул человеку, которому через несколько минут вполне могли отдать приказ убить Молли. Не могу сказать, чтобы кивок вышел совсем уж дружеским. Скорее он напоминал салют, которым обмениваются соперники перед фехтовальным поединком.
Он ответил мне точно так же, и я каким-то образом почувствовал, что Морган понимает: я не позволю обидеть девушку без боя. Пальцы его правой руки медленно побарабанили по рукояти меча. Не угроза – просто напоминание. Если я попытаюсь выступить против правосудия Белого Совета, мне придется иметь дело с ним.
Мы оба прекрасно понимали, чем закончится подобный поединок.
У меня не было ни единого шанса выйти из него живым.
И оба понимали, что при необходимости я все равно пойду на это.
Стоявший рядом с Морганом Мерлин тоже смотрел на меня – пожалуй, даже с любопытством. Он понимал, что я не собираюсь опускать руки, если процесс обернется не в нашу пользу. В прошлом Мерлин просто спровоцировал бы меня на какой-нибудь безрассудный шаг: бросил бы издевку, плюнул бы мне в глаза или еще чего. Теперь же он не сомневался в том, что я что-то задумал, и я почти буквально видел, как ворочаются колесики у него в голове по мере того, как я, держа Молли за руку, приближаюсь к их группе. Хват с Лилией следовали за мной по пятам.
Морган кивнул Рамиресу, и тот направился к дверям, чтобы закрыть их и замкнуть круг вокруг здания. Этот барьер должен был оградить нас от любого магического вмешательства, тогда как Стражи охраняли от физического вторжения. Но прежде чем Рамирес успел коснуться засова, дверь отворилась, пропустив внутрь высокую, зловещую фигуру Привратника. Одетый по обыкновению в черное, с темно-лиловым капюшоном, из-под которого блестели темные глаза, Привратник на мгновение задержался в дверях, и мне почему-то показалось, что он смотрит на Мерлина.
Если и так, Мерлина это вряд ли смутило. Старый чародей склонил голову в царственном приветствии и жестом пригласил его занять место рядом с собой. Но Привратник прошел к месту в круге между мною и Мерлином и остановился там, опершись на свой потертый, видавший виды посох. С полминуты Мерлин хмурился, оценивая расстановку сил, потом обратился к присутствующим на латыни.
– Стражи, замкните круг. Страж Дрезден, будьте добры, выйдите вперед и представьте нас нашим гостям.
Я на мгновение сжал руку Молли в знак ободрения, потом отпустил ее и шагнул вперед.
– Во-первых, – начал я, обводя взглядом с дюжину присутствующих Стражей и несколько, так сказать, штатских членов Совета. – Есть ли здесь кто-либо, не знающий английского языка?
Мерлин сложил руки на груди и довольно улыбнулся.
– Заседания Совета проводятся на латыни.
Старый хрыч прекрасно знал, что в латыни я не силен. То есть понять других я могу без особого труда, но вот слова, произнесенные мной, искажаются до неузнаваемости и способны полностью поменять смысл фразы. Попытайся я защищать Молли на латыни, я выставил бы себя полнейшим идиотом, на что Мерлин явно рассчитывал. При том, что технически он и так обладал всеми необходимыми возможностями сокрушить любую попытку сопротивления, он все же оставался формально подотчетен Совету, так что делал все, чтобы усилить свои позиции. Утереть меня с помощью латыни он наверняка задумал еще в ту минуту, когда узнал о грядущем суде.
Однако я тоже умею планировать кой-чего.
– Разумеется, латынь – традиционный язык нашего общения, – я одарил Мерлина широкой улыбкой, – однако наши гости, Лилия, Летняя Леди, и Хват, нынешний Летний Рыцарь, не говорят на этом языке. Мне бы не хотелось выказывать ни малейшего непочтения к столь высокопоставленным гостям и полномочным представителям наших союзников.
Подавись-ка, извращенец,подумал я. Посмотрим, как ты будешь держаться с союзниками, которые только что вытащили Совет из глубокой задницы.
Мерлин прищурился и подумал немного, потом тряхнул головой, явно не придумав, чем парировать этот ход.
– Очень хорошо, – произнес он наконец по-английски, хотя и немного ворчливо. – Совет рад приветствовать присутствующих на этом собрании Летних Леди и Рыцаря и обещает им защиту и содействие в пределах наших рубежей.
Лилия вежливо склонила голову.
– Благодарю вас, почтенный Мерлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66