– Я посторожу здесь. Обойди дом – может, что-нибудь обнаружишь.
– Иду, – пробормотал я.
Я сглотнул накопившуюся во рту слюну, и мне показалось, я проглотил фунт стальных канцелярских кнопок. Больше всего на свете мне хотелось убежать отсюда.
Вместо этого я потащил свою изможденную задницу через искореженный газон к разбитым дверям. Мыш на трех лапах ковылял за мной.
На дверном косяке и впрямь темнели уже подсохшие кровавые брызги.
Я вошел в дом, пересек прихожую и заглянул в гостиную. Повсюду валялись разбросанные в беспорядке обломки мебели. Телевизор лежал на боку, по экрану бежали белые полосы помех. Комнату наполнял негромкий шум – антенна выдернулась из гнезда.
Больше в доме не слышалось ничего.
– Ау! – крикнул я.
Никто не ответил.
Я прошел на кухню.
На дверце холодильника висели, придавленные к ней магнитиками, несколько листков бумаги в линейку с какими-то школьными упражнениями. Еще там висели детские рисунки цветными фломастерами. На одном из них улыбающаяся фигурка в платье дополнялась надписью корявыми печатными буквами: Я ЛУБЛЮ ТИБЯ МАМА.
О Господи!
Кнопки у меня в желудке превратились в бритвенные лезвия. Если с ними что-то случилось из-за меня… не знаю, что бы я сделал.
– Гарри! – крикнул с улицы Томас. – Гарри, поди сюда!
Голос его звенел от возбуждения. Я вышел из дверей кухни на задний двор и увидел, что Томас спускается с дерева – с дуба, на котором Майкл построил для своих детей домик, лишь ненамного уступающий размерами моей квартире. С его плеча свисала неподвижная фигурка.
Я сорвал с шеи амулет и засветил его. Томас уложил Дэниела, старшего сына Карпентеров, на траву. Тот дышал, но очень сильно побледнел. На нем были фланелевые пижамные штаны и белая, покрасневшая от крови футболка. На руке багровел порез, не слишком глубокий, но длинный. Ссадины темнели на лице, на кисти; костяшки пальцев были ободраны и распухли.
Сын Майкла дрался кулаками. Вряд ли это ему помогло, но он дрался.
– Куртку, – резко бросил я. – Он мерзнет.
Томас немедленно снял мою куртку и укутал ею мальчика. Я подложил ему под ноги свой рюкзак.
– Побудьте здесь, – сказал я, зашел на кухню, налил стакан воды и вернулся к ним. Опустившись на колени, я попытался привести мальчика в чувство, чтобы дать ему воды. Он сделал глоток, закашлялся и открыл глаза. Правда, сфокусировать взгляд у него не получалось.
– Дэниел, – негромко произнес я. – Дэниел, это я, Гарри Дрезден.
– Д-дрезден? – переспросил он.
– Ага. Друг твоего папы. Гарри.
– Гарри… – повторил он. Тут глаза его вдруг открылись широко-широко, и он попытался сесть. – Молли!
– Спокойно, спокойно, – сказал я ему. – Ты ранен. Мы еще не знаем, серьезно ли. Лежи спокойно.
– Нельзя, – пробормотал он. – Они ее забрали. Мы были… с мамой все в порядке? И с малышней?
Я прикусил губу.
– Не знаю. Ты знаешь, где они?
Он поморгал.
– В спасательной комнате.
Я нахмурился.
– Где-где?
– Н-на втором этаже. Убежище. Его папа построил. На всякий случай.
Я переглянулся с Томасом.
– Где это?
Дэниел слабо двинул рукой.
– Мама увела малышню наверх. Мы с Молли не успели к лестнице. Они ворвались. Мы пытались увести их.
– Кто, Дэниел? Кто «они»?
– Чудища из ужастиков. Потрошитель. Руки-Молоты. – Он поежился. – Пугало.
Я свирепо выругался.
– Томас, останься с ним. Мыш, постереги их. – Я встал и поспешил в дом. По лестнице я поднялся на второй этаж. Лестница открывалась в коридор, по обе стороны которого располагались спальни – ближе к родителям жили самые младшие дети. Я заглянул по очереди в спальни. Все оказались пусты, только в двух ближних от лестницы царил разгром. Повсюду валялись разбитые игрушки и поломанная детская мебель.
Если бы я не знал, что искать, я ни за что не заметил бы увеличенного простенка между бельевой и родительской спальней. Я зашел в спальню и не обнаружил ничего. Тогда я зашел в бельевую, в которой тоже царил беспорядок. Я засветил амулет-пентаграмму, присмотрелся внимательнее и нашел стеновую панель, едва заметно повернутую по отношению к остальным. Я шагнул к ней, коснулся руками, закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям.
Я ощутил энергию. Не оберег – во всяком случае, не из тех оберегов, с какими мне приходилось иметь дело. Это напоминало скорее негромкое гудение ровной энергии – иногда я ощущал примерно такое же вокруг Майкла. Энергия веры. Эта панель защищалась разновидностью магии.
– Ласкиэль, – прошептал я про себя. – Заметила?
Она не показалась, но голос ее звучал в моих мыслях достаточно ясно.
Да, мой хозяин. Ангельская работа.
Я поперхнулся.
– Настоящих ангелов?
Именно так. Рафаила или одного из его подручных, судя по всему.
– Это опасно?
Последовала неуверенная пауза.
Возможно. Ты тронут тьмой – и не только моей. Но это предназначено для того, чтобы скрыть находящуюся за ней комнату, не для того, чтобы поразить нарушителя.
Я сделал глубокий вдох.
– Ладно. – Я протянул руку и с силой постучал по панели. Трижды.
Мне показалось, я услышал какое-то движение. Скрипнули половицы.
Я постучал еще раз.
– Черити! – крикнул я. – Это я, Гарри Дрезден!
На этот раз за перегородкой точно шевелились. Щелкнул замок, и панель плавно скользнула в сторону, а из-за нее высунулся двуствольный дробовик, нацелившийся точно мне в подбородок. Я поперхнулся и скользнул взглядом вдоль ствола. На меня в упор смотрели ледяные голубые глаза Черити.
– Вы вполне можете быть не настоящим Дрезденом, – сообщила она.
– Самый что ни на есть настоящий.
– Докажите, – негромким, но не терпящим возражений голосом потребовала она.
– Черити, на такие штуки нет времени. Вам что, права водительские показать?
– Кровь, – напомнила она.
Что ж, разумно. Большинство существ, способных принимать человеческий облик, не обладают человеческой кровеносной системой, да и сама кровь у них другая. Не то чтобы этот тест не имел изъянов, но это, пожалуй, лучшее, что может использовать для уверенности человек, не обладающий способностями чародея. Поэтому я достал из кармана перочинный нож и слегка надрезал им свою обожженную левую руку. Все равно я ничего не чувствовал. Из ранки пошла красная кровь, и я показал ее Черити.
Долгое мгновение она смотрела на мою руку, потом щелкнула предохранителем дробовика, отставила его в сторону и вышла из-за панели. Я увидел за ее спиной освещенное свечой помещение. Все дети Карпентеров за исключением Молли и Дэниела находились здесь. Алисия сидела, широко раскрыв напуганные глаза. Остальные спали вповалку.
– Молли, – произнесла Черити, распрямившись. – Дэниел.
– Я нашел его в домике на дереве, – сказал я. – Он ранен.
Она коротко кивнула.
– Сильно?
– Здорово избит, в шоке, но думаю, непосредственной угрозы жизни нет. С ним Мыш и мой друг.
Черити снова кивнула. Лицо се оставалось спокойным, почти отстраненным, глаза – холодными, оценивающими. Она здорово держалась, хотя напряжение давало о себе знать. Руки ее заметно дрожали, и она машинально сжимала и разжимала пальцы.
– А Молли?
– Ее пока не нашел, – тихо произнес я. – Возможно, Дэниел знает, что с ней случилось.
– Это были динарианцы? – спросила она.
Я покачал головой:
– Точно не они.
– Они могут вернуться?
Я пожал плечами.
– Вряд ли.
– Но возможно?
– Да.
Она кивнула, и голос ее зазвучал так, словно она размышляет вслух.
– В таком случае первое, что надо сделать, – это отвезти детей в церковь. Удостовериться, что Дэниелу оказана помощь. Попробую передать весточку Майклу. Потом будем искать Молли.
– Черити, – сказал я. – Подождите.
Черити уперлась мне ладонью в грудь и прижала плечами к противоположной стене бельевой. Голос ее сделался совсем тихим, дикция – безупречной.
– Мои дети в опасности. Я отвезу их в укрытие. Помогите мне или не мешайте.
А потом отвернулась от меня и начала выносить детей. Алисия помогала ей в меру своих сил. Хотя она устала и боялась, она все же не разбудила ни одного, так крепко они спали. Я подхватил под мышки маленьких Гарри и Хоуп. Черити покосилась на меня с благодарностью, и тут ее самообладание дало трещину. Глаза ее набухли слезами. Она опустила веки, крепко стиснула зубы, а когда снова подняла взгляд, лицо ее опять сделалось уверенно-деловитым.
– Спасибо, – сказала она.
– Надо спешить, – отозвался я, и мы поспешили.
Крепкая женщина. Очень крепкая. Между нами имелись шероховатости, но я уважал ее гордую стойкость. О таких матерях читаешь в газетах – когда они поднимают руками машину, под которую залез кто-то из ее детей.
Вполне возможно, я только что убил ее старшую дочь. Если бы Черити узнала это, если бы она узнала, что это я навлек опасность на ее детей, она бы прикончила меня на месте.
Если Молли пострадала по моей вине, я помогу.
Собор Святой Марии Всех Ангелов – не просто церковь. Это монумент. Он велик, его купол вздымается на высоту семнадцатого этажа, и он покрыт всеми видами архитектурного декора, какие можно только припомнить, включая изваяния ангелов, расставленные по периметру крыши и карнизов. Я думаю, можно найти чертову уйму людей, спорящих насчет того, что именно олицетворяет этот монумент, но нет таких, кого бы не впечатлили его размеры, убранство и красота. В городе, полном архитектурных памятников, собор Святой Марии Всех Ангелов не склонит головы ни перед кем другим.
При всем этом служебный вход с заднего фасада выглядит просто функциональным, не более того. Туда мы и приехали – Черити на помятом семейном минивэне; мы с Томасом и Мышом – на не менее пострадавшем в бою прокатном фургоне Мадригала. Мы с Мышом вышли. Томас остался. Я нахмурился.
– Надо найти место, где бы эта тачка не бросалась в глаза, – объяснил он. – На случай, если Мадригал объявит его в угон или еще чего.
– Думаешь, он может нам угрожать? – спросил я.
– Не в открытую, – уверенно ответил Томас. – Он скорее шакал, а не волк.
– Мысли позитивнее, – посоветовал я. – Может, Пугало повернулось и догнало его.
Томас вздохнул:
– Мечты, мечты… Он скользкая мелкая крыса, но он выживет. – Мой братец поднял взгляд на церковь. – Я посторожу здесь. Как разберешься с делами там, выходи.
До меня дошло. Томас не хотел ступать на освященную территорию. Как вампир Белой Коллегии он был настолько близок к людям, насколько это вообще возможно для вампира. Я знал, что освященные объекты не оказывали на него особого действия. Так что дело тут не в сверхъестественной аллергии. Дело просто в восприимчивости.
Томас не хотел заходить в церковь потому, что не питал иллюзий относительно того, что Всевышний и его ведомства будут от него в восторге. Как и я, в делах мирских он предпочитал не высовываться. И уж если он вернулся к прежнему образу жизни, то и на экране теологического радара он явно старался не засвечиваться. Хуже того, вступи он в такое место, и это могло бы заставить его усомниться в избранном им пути – а значит, снова рваться на части.
В общем, я понимал, что он чувствует.
Я не бывал в церкви с тех пор, как коснулся рукой монеты Ласкиэли. Блин, да у меня в башке сидел гребаный падший ангел… ну по крайней мере факсимильная копия. Если это не оплеуха Богу, то уж и не знаю, как это назвать.
Однако мне нужно было делать свою работу.
– Будь осторожен, – вполголоса посоветовал я. – Позвони Мёрфи. Скажи ей, что происходит.
– Ты бы отдохнул, Гарри, – ответил Томас. – Вид у тебя паршивый.
– У меня всегда вид паршивый, – гордо заявил я и протянул ему руку. Он осторожно сжал мои пальцы своими, сел в Мадригалов фургон и уехал.
Я кивнул, подошел к служебному входу и постучал. Я снова был в своей кожаной куртке – для Дэниела нашлось одеяло. И плевать на жару. Мне нужна защита. Привычная тяжесть на плечах приятно успокаивала.
Фортхилл открыл дверь на мой стук полностью одетый – вплоть до стоячего воротничка, неестественно белевшего в ночи. Взгляд его голубых глаз скользнул мне за спину, на стоянку, и он без лишних слов поспешил к машине Черити. Я последовал за ним. Вместе мы разгрузили машину. Алисия отвела в дом младших братьев и сестер, Фортхилл с Черити перенесли туда же Дэниела, я старался не отставать от них с двумя так и не проснувшимися младшими под мышками.
Фортхилл проводил нас в кладовую, которая в экстренных ситуациях служит у него спальней для беженцев. С полдюжины сложенных раскладушек стояли у стены; еще одна стояла на полу, занятая кем-то, с головой укрытым одеялом. Фортхилл и Черити уложили сначала Дэниела, потом остальных.
– Что случилось? – спросил Фортхилл вполголоса, чтобы не разбудить спящих. Голос его звучал совершенно спокойно.
Мне не хотелось слушать, как Черити рассказывает об этом.
– Ноги затекли, – сказал я им. – Надо выйти, размять. Найдете меня, когда Дэниел придет в сознание?
– Очень хорошо, – кивнула Черити.
Фортхилл, нахмурившись, переводил взгляд с нее на меня и обратно.
Мыш не без усилия встал и, хромая, подошел ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66