Когда
большая часть танцоров выдохлась и присела отдохнуть и подремать, а
сказители окончательно охрипли, он вместе с группой юных прыгунов очутился
на плоту вождя и остался там, а они последовали дальше.
Сокол сидел вместе с вождем и тремя его женами около храма. Меж
резных китов, обрамлявших вход, устроился сказитель, чей звонкий голос
явно не умолкал всю ночь напролет. Он пел без устали, отбивая пальцами
ритм по деревянной доске.
- О чем он поет? - спросил Аррен мага, поскольку никак не мог
вникнуть в смысл слов, которые произносились со странной интонацией и
бешеной скоростью, а также сопровождались всевозможными трелями.
- О серых китах, об альбатросах и о шторме... У них нет песен о
героях и королях. Они не знают, кто такой Эррет-Акбе. Чуть раньше он пел о
Сегое, о том, как тот поднял острова посреди моря. Это все, что они
сохранили из знаний людей. Все остальные песни - о море.
Аррен прислушался. Певец, повествуя о дельфине, имитировал его
свистящий крик. Мальчик смотрел на черный и твердый как скала профиль
Сокола, вырисовывающийся в свете факелов, видел блестящие глаза тихонько
шепчущихся жен вождя, чувствовал легкое покачивание плота на спокойных
водах моря и медленно соскальзывал в пучину сна.
Он вдруг проснулся: сказитель умолк. Причем не только тот, вокруг
которого они расположились, но и все остальные на ближайших и дальних
плотах. Их голоса стихли, словно отдаленный клекот морских птиц, и
воцарилось молчание.
Аррен оглянулся через плечо на запад, ожидая увидеть рассвет. Но над
волнами едва показалась всходившая луна, золотистая на фоне летних звезд.
Посмотрев затем на юг, он увидел сиявшую в вышине Гобардон, а под ней
горели все восемь ее подружек: наконец завершенная Руна Конца ясно и четко
пылала над морем. Повернувшись к Соколу, Аррен увидел, что его смуглое
лицо обращено к тем же самым звездам.
- Почему ты умолк? - спросил певца вождь. - День еще не наступил,
пока что даже не забрезжил рассвет.
- Я не знаю, - заикаясь, ответил тот.
- Пой! Долгий Танец не окончен.
- Я не знаю слов, - ответил сказитель, голос его звенел от страха. -
Я не могу петь. Я позабыл слова этой песни.
- Тогда пой другую.
- Нет больше песен. Все кончено, - зарыдал певец, клонясь вперед,
пока не распластался на полу. Вождь удивленно уставился на него.
Плоты качались под треск факелов, все молчали. Безмолвие океана
сомкнулось вокруг крохотного островка жизни и света и поглотило его.
Аррену показалось, что блеск звезд потускнел, но на востоке
по-прежнему не наблюдалось ни малейших признаков рассвета. Его охватил
ужас, и он подумал: "Солнце, наверное, не взойдет. День не наступит".
Маг встал и сделал так, что по его посоху заструилось белое свечение,
ясно высветив руну, написанную серебром на дереве.
- Танец не окончен, - сказал он. - День еще не наступил. Аррен, пой.
Аррен хотел было вскричать: "Я не могу, господин!..", - но вместо
этого он пристально взглянул на горевшие на юге девять звезд, глубоко
вздохнул и запел. Голос его сперва был тихим и хриплым, но он постепенно
крепчал. Аррен пел древнейшую песню - песню о Сотворении Эа, о равновесии
между тьмой и светом, о сотворении покрытых зеленью островов тем, кто
произнес первое Слово: Старейшим Лордом, Сегоем.
Прежде чем была пропета последняя строчка, небо посерело, и лишь луна
и Гобардон продолжали гореть все так же ярко. Факелы зашипели на
предрассветном ветру. Наконец, Аррен допел песню и умолк. На востоке
забрезжил рассвет, и сгрудившиеся вокруг мальчика танцоры стали
разбредаться по своим плотам.
- Хорошая песня, - сказал вождь. Его голос дрожал, хотя он пытался
говорить бесстрастно. - Печально, если бы Долгий Танец прервался прежде,
чем должен был завершиться. Я прикажу выпороть ленивых сказителей плетями
из нилгу.
- Лучше успокой их, - повелительно сказал Сокол. Он все еще стоял в
полный рост. - Ни один певец не замолчит добровольно. Пойдем со мной,
Аррен.
Он повернулся к хижине, и мальчик последовал за ним. Но необычные
происшествия нарождающегося утра не закончились даже теперь, когда
восточный край моря уже раскалился добела: с севера приближалась огромная
птица. Она летела так высоко, что на крыльях ее пламенел свет еще не
взошедшего на миром солнца, и они огненными молниями рассекали воздух. Маг
поднял глаза и уставился на нее. Затем на лице его отразилось страшное
возбуждение и волнение, он изо всех сил крикнул: "Нам хиефа арв Гед
аркваисса!" - что на языке Творения означало: если ты ищешь Геда, то
найдешь его здесь. Подобно золотистому ядру с распростертыми гигантскими
крыльями, бешено молотящими воздух, выставив когти, которые могли
разорвать быка, словно маленького мышонка, окруженный клубами пара,
вырывавшегося из огромных ноздрей, дракон спикировал на покачивающийся на
волнах плот.
Люди на плотах закричали; одни рухнули на бревна, другие - прыгнули в
море, третьи замерли, уставившись на чудовище - изумление оказалось
сильнее страха.
Дракон нависал над ними. Между кончиками его перепончатых крыльев,
которые казались в лучах восходящего солнца радужной дымкой с золотистыми
прожилками, было около девяноста футов, да и в его поджаром как у гончей,
когтистом как у ящерицы, покрытом змеиной чешуей теле было, пожалуй, не
меньше. Вдоль узкого хребта шел гребень из острых зубьев, по форме
напоминавших шипы розы. На загривке они достигали трех футов в высоту, но
постепенно уменьшались и на кончике хвоста были не длиннее лезвия
перочинного ножа. Шипы были серые, шкура дракона также имела серо-стальной
оттенок, но с золотистым отливом. В его узких глазах бушевало зеленое
пламя.
Движимый страхом за своих людей, вождь, забыв о собственной
безопасности, выскочил из своей хижины с гарпуном, с которым обитатели
плотов охотились на китов: тот был больше его самого и имел острый
костяной наконечник. Держа оружие в своей тонкой мускулистой руке, он
бросился вперед, чтобы с разбега метнуть гарпун в нависающее над плотом
узкое, покрытое сверкающей чешуей, брюхо дракона. Увидев вождя, Аррен
вышел из оцепенения, бросился наперерез и, схватив его за руку, упал
вместе с ним на доски настила.
- Ты что, хотел разозлить его своим булавочным уколом? - прошипел он.
- Пусть Повелитель Драконов сперва поговорит с ним!
Полуоглушенный падением вождь тупо посмотрел на Аррена, мага и
дракона, но ничего не сказал. И тут заговорил дракон.
Никто из присутствующих, кроме Геда, к которому тот, собственно, и
обращался, не понял ни слова, поскольку драконы говорили лишь на Древнем
Наречии, которое являлось их родным языком. Голос рептилии был мягким и
свистящим, словно шипение огромной разъяренной кошки, в нем ощущалась
наводящая ужас мелодичность. Те, кто слышал его, замирали и внимали ему.
Маг коротко ответил, и вновь заговорил дракон, паря над Соколом с
помощью едва заметных взмахов крыльев. Аррен подумал, что он похож на
парящую в воздухе стрекозу.
Затем маг ответил: "Мемас" - "Я пойду", и поднял свой тисовый посох.
Пасть дракона открылась, и из нее вырвался причудливой формы клуб дыма.
Золотистые крылья с оглушительным грохотом рассекали воздух, поднимая
сильный ветер, который пах гарью. Дракон сделал круг и степенно полетел на
север.
На плотах царила мертвая тишина, нарушаемая лишь всхлипыванием детей
и причитаниями утешавших их женщин. Мужчины вылезли из моря со смущенными
лицами. Всеми забытые факелы догорали в первых лучах солнца.
Маг повернулся к Аррену. На его лице застыло выражение, которое можно
было посчитать как радостным, так и гневным. Но голос его был спокоен.
- Нам пора отправляться в путь, парень. Прощайся и поплыли.
Он обернулся, чтобы поблагодарить вождя и попрощаться с ним, потом
прошел с огромного плота через три других, по-прежнему сведенных вплотную
для танцев, на тот, к которому была привязана "Ясноглазка". Пустая лодка
следовала за плотами во время их медленного дрейфа на юг. Дети Открытого
Моря наполнили пустой бочонок дождевой водой и существенно пополнили запас
провизии, выразив тем самым уважение своим гостям. Многие из них верили в
то, что Сокол - один из Великих, сменивший облик кита на облик человека.
Когда Аррен присоединился к нему, маг ставил парус. Юноша отвязал конец и
прыгнул в лодку. В тот же миг она отошла от плота, и парус ее наполнился
свежим ветром, хотя на море дул лишь легкий бриз. "Ясноглазка",
накренившись, развернулась и направилась на север вслед за драконом,
легкая, как влекомый ветром лист.
Оглянувшемуся Аррену городок плотов показался горсткой щепок, над
которыми возвышались хижины и столбы для факелов. Вскоре они исчезли в
бликах утреннего солнца на воде. "Ясноглазка" мчалась вперед. Когда ее нос
рассекал волну, во все стороны летел восхитительный фонтан брызг,
заставлявший юношу прищуриваться.
Земной ветер смог бы так разогнать лодку разве что в шторм,
ежесекундно грозя отправить ее на дно. Но этот ветер вызвала сила магии, и
"Ясноглазка" летела как на крыльях.
Маг долго стоял у мачты, вглядываясь в даль. Наконец, он занял свое
привычное место у румпеля и, положив руку на него, взглянул на Аррена.
- То был Орм Эмбар, Дракон Селидора, - сказал он, - родственник
великого Орма, который убил Эррет-Акбе, и сам был сражен им.
- Он охотился за кем-то, господин? - спросил Аррен, который так и не
понял, говорил ли маг с драконом в доброжелательной манере или же с
угрозой.
- За мной. Драконы всегда находят того, кого ищут. Он явился просить
моей помощи.
Маг усмехнулся.
- Если бы мне кто рассказал, что дракон обратился за помощью к
человеку, то я бы ему не поверил. Причем именно этот, а не какой-нибудь
другой! Есть драконы и постарше его, но он - самый могущественный из их
племени. Он не скрывает своего Имени, подобно другим драконам и людям,
поскольку не боится, что кто-то сможет обрести власть над ним. Орм Эмбар
не обманщик, как большинство драконов. Давным-давно на Селидоре он
сохранил мне жизнь и поведал великую тайну, рассказав, как можно
восстановить Руну Королей. Ему я обязан Кольцом Эррет-Акбе. Но я никогда
не думал, что мне придется таким образом отдавать долг сему кредитору!
- О чем он попросил?
- Позволить ему показать мне путь, который я ищу, - ответил маг более
мрачным тоном. - Он сказал: "На Западе появился другой Повелитель
Драконов. Он причиняет нам вред, и сила его превышает нашу." Я спросил:
"Даже твою, Орм Эмбар?" И он ответил: "И даже мою. Ты мне нужен.
Поспешим." Он попросил, и я подчинился.
- Больше вам ничего не известно?
- Скоро я буду знать больше.
Аррен смотал причальный конец и уложил веревку на место, затем
выполнил еще кое-какие мелкие работы по лодке, но напряжение никак не
отпускало юношу, нервы дрожали как натянутая тетива, и это отразилось на
его голосе, когда он, наконец, произнес:
- По крайней мере, лучшего проводника нам не сыскать!
Сокол взглянул на него и рассмеялся.
- Да, - сказал он. - На этот раз, я думаю, мы не собьемся с пути.
Так началась для них двоих великая гонка через океан. Тысячи миль
отделяли неотмеченные на карте моря обитателей плотов от острова Селидор,
который лежал много западнее всех островов Земноморья. День за днем солнце
всходило из-за чистого горизонта и погружалось в пламенеющий на западе
закат. Под золотой аркой солнца и серебряной россыпью звезд мчалась по
волнам океана одинокая лодка.
Иногда вдалеке появлялись летние грозовые тучи, отбрасывая пурпурные
тени на горизонт. Тогда Аррен мог видеть, как маг встает на носу лодки и
голосом и жестом призывает тучи к ним, дабы они пролились дождем над
"Ясноглазкой". Сверкали молнии, гремел гром, но маг стоял неподвижно с
поднятой рукой, пока потоки воды не обрушивались на него и на Аррена,
наполняя подставленный сосуд и хлеща лодку и море, сглаживая волны своим
неистовым напором. Они с Арреном довольно улыбались при этом, ибо пищи у
них было вдоволь, а вот воды не хватало. К тому же им нравилось неистовое
великолепие шторма, вызванного искусством мага.
Аррена удивляло то, как расточительно расходует теперь Сокол свои
силы, и он как-то спросил:
- В начале нашего путешествия ты старался обходиться без чар.
- Первый урок Рокка, он же и последний, гласит: "Делай то, что
необходимо." И не больше!
- Остальные уроки, наверное, растолковывают, что является
необходимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30