На плоту были укреплены две шестифутовые треноги, поддерживающие перекладину, под которой стояли две босые полуголые девушки. Руки их были подняты над головами, тонкие запястья скованы наручниками и пристегнуты к перекладине, лодыжки и шеи были обвиты бусами из белых раковин, бедра обмотаны узкими лоскутами репса.
— Эй! — крикнул я и подался вперед, насколько позволяла цепь.
— Господин! — воскликнула белокурая дикарка.
Обе девчонки были светловолосы и голубоглазы, груди их были обнажены. Очевидно, девушек подобрали с единственной целью — оттенить красоту темнокожей Тенде.
— Нас с Саси выставили на продажу! — торопливо выкрикнула девушка. — И сразу забрали!
— А где Саси?
— Молчать! — Один из аскари нацелил мне в грудь копье.
— Ее купил хозяин таверны из Шенди, по имени Филимби, — крикнула в ответ девушка.
Разозленный аскари забрался на плот. Рабыня в страхе потупила взгляд. Перебросив копье в левую руку, аскари дважды наотмашь ударил ее по лицу. Из уголка рта девушки потекла струйка крови. Стоявший рядом со мной надсмотрщик ткнул меня щитом в грудь, и я полетел в воду, где получил еще четыре удара древком копья. Я поднялся на ноги, холодея от бешенства и злобно мотая головой. Подбежали еще несколько аскари. Тем временем воин, наказавший светловолосую рабыню за непослушание, ткнул ей в зубы плеть. Теперь девушке не проронить ни слова: если она выронит плеть, ее изобьют до полусмерти.
Плот медленно проплывал мимо нас. Невольница не осмелилась оглянуться. Невидящим взглядом она смотрела прямо перед собой, стиснув в зубах плеть. Но вторая рабыня все-таки обернулась. Наверное, ей показалось странным, что у закованного в цепи каторжника висит на груди золотое ожерелье. Судя по светлым волосам и коже девушки, ее тоже похитили с Земли.
— Грузи грязь, чего задумался! — прикрикнул на меня аскари.
Я полагал, что Саси не сразу попадется, но ошибся. Обеих девушек схватили и продали как рабынь. Что ж, покупателям повезло. Саси оказалась у Филимби, владельца паговой таверны (мне доводилось о нем слышать), а блондинка попала к Биле Хуруме, который специально подыскивал парочку белокожих и белокурых рабынь в подарок Тенде.
— Работай! — повторил аскари с угрозой в голосе.
На плоту, кроме девушек, помещался сундук с дарами для Тенде; Айари, который лез из кожи вон, чтобы установить хорошие отношения с аскари, уже разнюхал, что там были ткани, драгоценности, золотые монеты, косметика и благовония. Все, вместе взятое, говорило не только о щедрости Билы Хурумы, но и о его дипломатической мудрости. Получив в подарок только двух полуголых рабынь, Тенде могла обидеться.
Древко копья с треском опустилось на мое плечо.
— Работай! — проревел аскари.
— Отстань, — проворчал я и погрузил лопату в ил.
— Ты тоже! — приказал аскари человеку в другом конце цепочки — Давай копай!
Высокий широкоплечий мужчина смерил стражника презрительным взглядом и отвернулся. Аскари несколько раз ударил его в грудь, и тот принялся копать, не удостоив надсмотрщика ответом.
Это был Кису — бывший предводитель мятежников Укунгу.
Когда аскари отошли на несколько шагов, я сказал Айари:
— Передай Кису, что я приветствую его. Мы подались вперед; цепь натянулась. Айари что-то сказал Кису, тот поднял голову и с презрением глянул на меня.
— Я передал Кису твое приветствие, — сказал мне Айари по-гориански
— Но он не ответил.
— Разумеется, — кивнул Айари. — Он же мфалме Укунгу. Он не разговаривает с простыми людьми
— Скажи ему, что он больше не мфалме Укунгу. Он низложен. Если в Укунгу и есть мфалме, то это мудрый и благородный Аибу. Аибу, как верховный вождь Укунгу, наверняка станет наместником Билы Хурумы.
— Держи лопату наготове, — шепотом предупредил меня Айари.
— Понял.
Но Кису, услышав то, что перевел ему Айари, вопреки моим ожиданиям, не набросился на меня. Он замер и устремил на меня гневный взгляд. Он умел владеть собой.
— Скажи ему, что я хочу поговорить с ним. Если он мфалме Укунгу, он может удостоить меня такой чести. Айари не без удовольствия перевел мои слова Кису. Тот снова сдержался и, отвернувшись, принялся копать.
— Тогда передай ему, — продолжал я, — что его убар, Била Хурума, не отказывается беседовать с простолюдинами. Скажи, что истинный мфалме выслушивает каждого и каждому отвечает.
Кису выпрямился и посмотрел мне в лицо. Костяшки сжимавших лопату пальцев побелели.
— Я передал ему твои слова, — сказал Айари. Наречие, на котором говорил Кису, было очень похоже на диалект срединных земель, и Айари не составляло труда объясняться. Мне, конечно, было трудней. Диалект срединных земель и укунгу, скорее всего, разновидности одного языка. Временами разницу между языком и диалектом можно считать весьма условной. Если взять десять деревень, то жители любой из них могут вполне понимать жителей соседней, но жители первой не поймут жителей десятой. Таким образом, можно подумать, будто первая и десятая деревни говорят на разных языках. Но где в таком случае проходит граница, отделяющая один язык от другого?
— Скажи Кису, — не унимался я, — что ему следовало бы поучиться искусству править людьми у истинно великого властителя, Билы Хурумы.
Айари не замедлил выполнить мою просьбу. И тут Кису с яростным воплем замахнулся на меня лопатой. Я перехватил его руку и что было силы плашмя ударил его по лицу собственной лопатой. Такой удар свалил бы и кайлуака, но Кису, к моему изумлению, удержался на ногах. Я тут же двинул его черенком лопаты в солнечное сплетение, и Кису согнулся пополам. Он не упал, хотя защищаться уже не мог. Я конечно же не стал добивать его. По сути дела, я применил базовую технику при работе с копьем в близком бою.
Кису, вне сомнения, не уступал мне в силе, но он не был опытным воином. Немудрено, что аскари Билы Хурумы разгромили его войско.
Он поднял голову и уставился на меня с изумлением, не понимая, как такой, казалось бы, незначительный тычок мог лишить его сил. Затем он пошатнулся и рухнул в болото.
Подоспевшие аскари с сердитыми выкриками принялись избивать нас обоих древками копий. Потом нас водворили на места, и цепочка выровнялась.
Через некоторое время Кису повернулся и что-то крикнул Айари. Тот обратился ко мне:
— Он хочет знать, почему ты не убил его.
— Я не собирался убивать его. Я просто хотел поговорить с ним.
Выслушав ответ, Кису снова что-то произнес.
— Он — мфалме Укунгу, — перевел Айари. — Он не может разговаривать с простолюдинами.
— Ну и ладно, — сказал я.
— Копай! — прикрикнул аскари. Мы снова принялись за работу.
21. ЧТО Я УВИДЕЛ ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ В БОЛОТЕ, ПРИКОВАННЫЙ ЦЕПЯМИ К КЛЕТКЕ
— Проснись! — расталкивал меня Айари. Я открыл глаза и приподнялся.
— Там что-то приближается.
— Рейдеры?
— Вряд ли.
Мне удалось сесть на корточки; железный ошейник больно врезался в шею. Ночами цепочку каторжников запирали в клетке на плоту.
— Ничего не вижу, — сказал я, вглядываясь во тьму.
— Мелькнул потайной фонарь, — прошептал Айари.
— Кто-то хочет остаться незамеченным.
Разумеется, у рейдеров не было потайных фонарей.
Внезапно в решетку ткнулось рыло тарлариона, устроившегося на краю плота. Я отпрянул. Зверь зарычал и с глухим всплеском нырнул в темную воду.
— Слушай! — прошептал Айари.
— Теперь слышу. Весла. Стараются грести тихо.
— Сколько лодок?
— Не меньше двух, — сказал я, — и движутся одна за другой.
— Значит, это не аскари.
— Верно.
Аскари использовали не весла, а гребки и плавали в каноэ. Более того, ночью они всегда гребли в унисон, подстраиваясь под ритм первого каноэ, чтобы трудней было определить число лодок.
— Как, по-твоему, выглядят эти лодки? — спросил Айари.
— Легкие, с небольшой осадкой.
— Должно быть, длинные, если судить по числу весел, — предположил он. — Наверное, легкие галеры.
— Не может быть. Я знаю, какая осадка у галеры. Эти чересчур легки. Тем более что ни одна галера, даже с самой малой осадкой, не пройдет через болото.
— Тогда что это? И откуда они взялись?
— Означать это может только одно, — сказал я, — но то, что они появились здесь сейчас, среди ночи, — это безумие.
Раздался всплеск и глухой удар. Тарларион — возможно, тот самый, что тыкался мордой в прутья нашей клетки, — натолкнулся в темноте на одну из лодок.
Послышался гневный возглас, на миг вспыхнул потайной фонарь, и в его свете мы успели заметить двух человек на носу низкого, средней ширины судна, похожего на баржу.
Я замер и что было сил стиснул прутья клетки.
Потайной фонарь погас, и суда прошли мимо. Их оказалось три. Рукоятки весел и уключины были обернуты мехом, чтобы избежать скрипа; к тому же гребцы старались не вынимать весел из воды, так что лодки шли почти бесшумно.
— Что случилось? — спросил Айари.
— Ничего, — сквозь зубы процедил я.
В тот единственный миг, когда вспыхнул фонарь, я успел разглядеть лица. На носу лодки стояли еще двое. И один из них был мне знаком — Шаба, географ.
В бессильной ярости я принялся трясти клетку, затем опомнился и утих.
— Что с тобой? — еще раз спросил Айари.
— Ничего.
22. Я ПРОДОЛЖАЮ РЫТЬ КАНАЛ
Я с остервенением орудовал лопатой, сгружая ил на плот.
Как ни странно, с запада не доносился барабанный бой. Никто не преследовал Шабу…
Я не сомневался, что именно он украдкой проскользнул мимо нас этой ночью. Это были те самые корабли, которые строили в Ианде и переправляли в Шенди, а затем по Ниоке — в озеро Ушинди. Била Хурума создал этот флот в поддержку изысканий Шабы, для экспедиций в глубь страны по реке Уа; но нынешней ночью из ста кораблей мимо нас прошли только три. Шаба явно хотел остаться незамеченным. Каноэ аскари не сопровождали его, и в лодках, насколько я заметил, тоже не было ни одного аскари. Я подозревал, что Шаба взял с собой только близких друзей — географов и писцов, тех, кто ходил с ним в экспедиции на Ушинди и Нгао, тех, кому доверял и на кого мог рассчитывать в самых отчаянных ситуациях.
Я копал и копал, отмахиваясь от мошкары.
Теперь я все понял. Шаба сбежал. Он ушел на восток. Разумеется, вместе с кольцом. Пока я рою этот проклятый канал, Шаба уходит все дальше — с каждым взмахом моей лопаты, с каждым укусом мошки…
Я сбросил на плот еще одну лопату ила.
— Отсюда не убежишь, — сказал Айари. — Даже не думай.
— С чего ты взял, что я думаю о побеге?
— Посмотри, как ты стиснул лопату. Даже пальцы побелели. Если бы болото было твоим врагом, ты разрубил бы его на сотню кусков. — Он посмотрел мне в глаза. — Будь осторожнее. Аскари тоже это заметили.
Я оглянулся. Один аскари пристально глядел в мою сторону.
— Он мог бы давно убить тебя, — продолжал Айари, — но ты очень сильный и хорошо работаешь.
— Я сам могу убить его!
— Бессмысленно, — сказал Айари. — У него все равно нет ключей. Твой ошейник закован наглухо. Копай, не то нас снова изобьют.
— Передай Кису, — велел я, — что я намерен поговорить с ним и что я убегу отсюда.
— Не валяй дурака.
— Переведи!
Айари пожал плечами и передал мои слова Кису. Тот ответил.
— Он не разговаривает с простолюдинами, — перевел мне Айари.
Я с бешеной силой вонзил лопату в ил.
Будь это не болото, а Кису, я бы рассек его надвое.
23. ПОБЕГ. КИСУ ПРИХОДИТ ЗА ТЕНДЕ
Ну разве не красотка? — шепнул мне Айари.
Еще какая, — ответил я.
Молчать! — приказал аскари.
— Стоять смирно! — добавил другой — Подровнялись! Головы выше!
— Кто здесь Кису? — спросил еще один аскари, пробираясь к нам.
— Не знаю, — ответил я.
— Вон он, — сказал Айари, указывая на рослого Кису.
К нам медленно приближалась парадная платформа, водруженная на четыре каноэ. Каноэ тянули скованные цепью рабы. На платформе возвышался помост с шелковыми подушками и нарядным балдахином.
— Зачем ты выдал Кису? — прошипел я.
— Она все равно его знает, — пожал плечами Айари.
— Да, это верно.
На подушках, опираясь на локоть, в желтых одеждах, расшитых золотом и усеянных драгоценными каменьями, возлежала царственного вида красавица.
— Это Тенде, — шепнул кто-то, — дочь Аибу, верховного вождя Укунгу.
Мы уже знали об этом — барабанный бой, доносящийся с востока, возвестил о приближении Тенде.
По обе стороны от Тенде стояли на коленях белые рабыни. Шеи и левые лодыжки обеих девушек были обвиты нитками бус из белых раковин. Весь их наряд состоял из коротеньких черно-красных репсовых юбок, открывавших живот и подчеркивавших бедра. Девушки были великолепно сложены. Я не мог отвести взгляд от их стройных ножек. Била Хурума прислал этих красоток, в числе прочих даров, своей будущей супруге Тенде. Я усмехнулся и облизал губы. Хотя они и были куплены, чтобы прислуживать женщине, я не сомневался, что выбирал их мужчина. В руках у каждой рабыни был веер на длинной ручке — полукружье пестрых перьев. Девушки бережно обмахивали сдою госпожу.
Я посмотрел на белокурую дикарку, которую когда-то звали Дженис Прентис. Она стояла на коленях по левую руку от Тенде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58