Он подошел к большому зеркалу, висящему на одной из стен, и поправил узел на старом сандхерстском галстуке. С подбородка сняли швы. Мек Ниммур проделал первоклассную работу — шрам получился аккуратный и тонкий. Костюм англичанина сшил портной с Сивил-роуд — он был в приглушенную полоску и достаточно ношенный, чтобы сидеть на владельце с элегантной небрежностью. Единственным блестящим предметом одежды были ботинки ручного пошива от Лобба с Сент-Джеймс-стрит.
Негромко зазвенел интерком, и англичанин поднял трубку.
— Вас хочет видеть мистер Уолш, сэр Николас, — сказала секретарша из приемной банка.
— Пожалуйста, попросите его подняться.
Николас открыл дверь по первому звонку, и Уолш уставился на него с порога.
— Я надеюсь, что не даром теряю время, Харпер. Я проделал путь от самого Форт-Уорта. — С момента звонка Николаса на ранчо в Техасе прошло всего лишь тридцать часов. Должно быть, американец запрыгнул в личный самолет, если появился так быстро.
— Не Харпер. Куэнтон-Харпер, — сообщил Николас.
— Ну ладно, Куэнтон-Харпер. Довольно чуши, — сердито заявил Уолш. — Что у вас есть для меня?
— Я тоже рад вас снова видеть, мистер Уолш. — Николас отступил в сторону. — Входите.
Американец переступил порог. Он был высок и несколько сутул. С обвисшим подбородком и орлиным профилем, с руками, сложенными за спиной, Уолш очень напоминал канюка. Журнал «Форбс» оценивал его состояние в 1,7 миллиарда долларов.
Вслед за ним в комнату вошли двое мужчин, и Николас узнал обоих. Мир коллекционеров древностей довольно мал. Один из них был профессором древней истории в университете Далласа. Этот пост спонсировал Уолш. Другой оказался одним из наиболее уважаемых продавцов древностей в Соединенных Штатах.
Американец остановился так резко, что спутники врезались в него, но он не обратил ни малейшего внимания.
— Разрази меня гром! — негромко сказал Уолш, и в его глазах зажегся огонь фанатизма. — Это подделка?
— Такая же подделка, как бронзовые фигурки, которые вы купили в прошлый раз, а также барельеф, — ответил Николас.
Уолш подошел к сокровищам, словно они были святым причастием, а он — архиепископом.
— Они, должно быть, новые, — прошептал он. — Или я слышал бы о них раньше.
— Только что из земли, — подтвердил Николас. — Вы первый, кто их видит.
— Мамос! — прочитал американец картуш на ободе короны-немеса. — Значит, эти слухи правда, и вы открыли новую гробницу.
— Если можно назвать новым то, что простояло четыре тысячи лет.
Уолш и его советники собрались вокруг стола, бледные и молчаливые от шока.
— Оставьте нас, Харпер, — сказал Уолш. — Я позову вас, когда буду готов продолжить разговор.
— Сэр Николас, — подсказал англичанин. Он знал, что теперь все в его власти.
— Пожалуйста, оставьте нас, сэр Николас, — взмолился Уолш.
Через час англичанин вернулся в комнату для переговоров. Трое мужчин сидели за столом с таким видом, словно одна мысль о разлуке с коронами была для них мукой. Уолш кивнул своим подчиненным, они послушно поднялись и с явной неохотой вышли наружу.
— Сколько? — отрывисто спросил американец, как только дверь закрылась.
— Пятнадцать миллионов долларов США, — ответил Николас.
— По семь с половиной «лимонов» за штуку?
— Нет, пятнадцать «лимонов» за каждую. Тридцать за две.
— Вы что, спятили? — резко повернулся к нему Уолш.
— Некоторые так считают, — улыбнулся англичанин.
— Сделайте скидку, двадцать два с половиной.
— Без торга, — покачал головой Николас.
— Будьте разумны, Харпер!
— Разумность никогда не была моей сильной чертой. Мне очень жаль.
— Мне тоже жаль. — Уолш поднялся. — Может, в следующий раз, Харпер.
Он сцепил руки за спиной и двинулся к двери. Когда он открыл ее, Николас проговорил ему вслед:
— Мистер Уолш!
— Да? — с готовностью повернулся тот.
— В следующий раз вы можете звать меня Николас, а я вас — Питер, как старого друга.
— Это все, что вы хотите сказать?
— Разумеется. А что еще? — удивленно посмотрел на него англичанин.
— Черт бы тебя подрал, — сказал американец, возвращаясь к столу.
Он вздохнул, поджав губы, помолчал, а потом спросил:
— Ладно, в каком виде вы хотите деньги?
— Два безотзывных чека. Каждый на пятнадцать миллионов.
Уолш поднял трубку и уныло велел секретарше:
— Пожалуйста, попросите старшего менеджера, месье Монфлери, подойти сюда.
Николас сидел за столом в своем кабинете в «Куэнтон-Парке» и смотрел на обшивку, закрывающую стену напротив него. Хотя эти панели были из католического аббатства, разогнанного Генрихом VIII в 1536 году, и куплены его дедушкой почти сотню лет назад, здесь их установили недавно.
Харпер потянулся и нажал скрытую кнопку пульта управления под крышкой стола. Часть обшивки плавно отъехала в сторону, и взгляду открылось бронированное стекло музейной витрины, встроенной в стену за ним. В тот же момент автоматически включилась подсветка. Галогенные лампочки разместили так, чтобы они не отражались от стекла, не отвлекали внимание, а, наоборот, представляли наблюдателю двойную корону и золотую посмертную маску Мамоса во всем величии.
Николас налил себе виски и, прихлебывая его, наслаждался чувством собственности. Но через некоторое время он понял, что ему чего-то не хватает. Англичанин взял со стола ушебти Таиты и заговорил с ним, словно тот был жив.
— Ты ведь знал, что такое одиночество, верно? — негромко спросил Харпер. — Ты знал, что такое любить человека, которого тебе никогда не получить?
Николас поставил статуэтку и придвинул к себе телефон. Он набрал международный номер. После третьего гудка трубку сняли и заговорили на арабском:
— Это приемная директора Департамента древностей. Чем я могу вам помочь?
— Можно поговорить с доктором Аль Симма? — спросил он на том же языке.
— Пожалуйста, подождите. Я соединю вас.
— Доктор Аль Симма. — От ее голоса у него мурашки побежали по коже.
— Ройан, — проговорил Николас и почувствовал в последовавшем молчании бескрайнее удивление.
— Ты, — прошептала она. — Не думала, что когда-нибудь тебя услышу.
— Я просто хотел поздравить тебя с назначением.
— Ты обманул меня, — сказала Ройан. — Ты подменил содержимое ящиков.
— Как сказал кто-то из мудрых, друзей проще всего обмануть — они не ожидают подвоха. И кому, как не тебе, об этом знать, Ройан.
— Разумеется, ты их продал. Ходят слухи, что Питер Уолш заплатил двадцать миллионов.
— Тридцать, — поправил ее Николас. — Но только за синюю корону и немее. Прямо сейчас передо мной красно-белая корона и посмертная маска.
— Значит, ты оплатил потери синдиката «Ллойда». Должно быть, чувствуешь немалое облегчение.
— Не поверишь, но «Ллойд» понес не столь большие убытки, как опасались. В результате выяснилось, что я далек от разорения.
— Как сказала бы моя мама: «Купи медаль и гордись до пенсии».
— Половину я немедленно отдал Меку Ниммуру и Тессэ.
— По крайней мере это благородное дело. — В ее голосе звучала неприкрытая вражда. — Ты за этим мне позвонил?
— Нет. Есть одна вещь, которая может тебя позабавить. Твой любимый автор, Уилбур Смит, согласился написать историю открытия гробницы. Он назовет книгу «Седьмой свиток». Ее должны опубликовать в начале следующего года. Я пошлю экземпляр с его автографом.
— Надеюсь, на сей раз он не переврет все факты, — сухо ответила Ройан.
Они помолчали, а потом она нарушила тишину:
— У меня целая куча работы. Если ты уже все сказал…
— Не все.
— Что еще?
— Выходи за меня замуж.
Она резко вздохнула, помолчала и негромко спросила:
— Почему ты делаешь такое странное предложение?
— Потому что я понял, как люблю тебя.
Ройан снова помолчала и наконец ответила слабым голосом:
— Ладно.
— Что значит «ладно»?
— Это значит хорошо, я выйду за тебя замуж.
— Почему же ты согласилась на такое странное предложение? — спросил он.
— Потому что поняла, как сильно, несмотря ни на что, я тебя люблю.
— Есть рейс «Египетских авиалиний» из Хитроу сегодня в 17.30. Если я буду гнать как сумасшедший, могу успеть. Но в Каире окажусь довольно поздно.
— Я буду ждать в аэропорту в любое время.
— Я уже в пути! — Николас повесил трубку и направился к двери, но на полпути вернулся и поднял ушебти Таиты со стола. — Идем, старый негодяй, — радостно засмеялся он. — Ты поедешь домой в качестве свадебного подарка.
Эпилог
Они шли по набережной в розовато-лиловых сумерках. Внизу Нил катил свои вечнозеленые воды, полные тайн древних веков. У той части берега, ниже развалин храма Рамзеса в Луксоре, где когда-то стояла у причала барка фараона Мамоса с Таитой и его любимой хозяйкой на борту, они ненадолго остановились, облокотившись на восстановленные остатки древней стены, и вгляделись в темнеющие холмы на другой стороне реки.
Время давно стерло следы погребального храма и величественной дороги к нему, другие правители построили свои пирамиды на остатках фундамента. Ни одному человеку не удалось отыскать здесь гробницу Мамоса, в которой он, впрочем, никогда не лежал. Но должно быть, она располагалась поблизости от замаскированного лаза в скале, сквозь который Дурайд Аль Симма проник в гробницу Лострис и обнаружил свитки Таиты в алебастровых кувшинах.
Все четверо молчали в надвигающейся мгле, как порой молчат рядом близкие друзья. Они смотрели, как по реке проплыл прогулочный лайнер, двигаясь вверх по течению. Туристы толпились на палубах, все еще полные возбуждения от десятидневного путешествия по этим загадочным водам. Они указывали друг другу на украшенные резьбой стены гробницы Рамзеса, однако их голоса казались тихими и ничего не значащими в молчании пустынного вечера.
Ройан взяла Тессэ под руку, и женщины двинулись вперед. Они прекрасно смотрелись рядом — стройные, молодые, с кожей цвета меда. В вечерней тишине звенел серебристыми колокольчиками их смех, а ветер Сахары развевал темные пряди красавиц. Николас и Мек Ниммур побрели следом. Каждый с любовью смотрел на свою жену.
— Значит, теперь ты один из толстосумов в Аддис-Абебе. Ты, закаленный в боях человек, стал политиком. Не могу поверить, Мек.
— Есть время для сражений и время для мира, — серьезно ответил тот, но Николас продолжал его поддразнивать.
— Я вижу, что ты, как политик, без устали практикуешься в различных клише и лозунгах, — толкнул Ниммура в бок англичанин. — Но как это произошло? Превращение из грязного бандита в министра обороны — непростая вещь.
— Мне немного помогли деньги, вырученные за синюю корону. Именно их не хватало, — признал Мек, — но они все равно знали, что не могут провести демократические выборы без меня в качестве кандидата. В конце концов правительство даже было радо принять меня в свою команду.
— Единственным недостатком этой сделки мне видится то, что ты отдал все прелестные деньги, заработанные с таким трудом, им, — заявил Николас. — Черт подери, Мек, не каждый день людям в руки попадают пятнадцать миллионов.
— Я не отдал их, — возразил Мек. — Я положил их в несколько государственных фондов и могу за ними присматривать.
— И все же пятнадцать «лимонов» — большие деньги, — вздохнул Николас. — Как я ни стараюсь, все равно не могу одобрить такую экстравагантную трату. Правда, вынужден признать, что полностью согласен с твоим выбором вице-президента для ближайших выборов.
Она посмотрели на стройную спину Тессэ, облако черных кудрей и красивые ноги под белой юбкой.
— Может, я и не одобряю тебя в качестве министра обороны, но из нее, безусловно, получился отличный министр культуры и туризма во временном правительстве.
— Из нее будет еще лучший вице-президент, когда мы выиграем выборы в следующем августе, — уверенно заявил Мек, и в тот же момент Ройан обернулась и посмотрела на них.
— Перейдем здесь на другую сторону дороги, — крикнула она. Николас был так поглощен беседой, что и не заметил, как они оказались напротив Луксорского музея древностей. Женщины дождались мужей, потом разделились, и каждая из них взяла своего под руку.
Они перешли широкий бульвар, пробираясь между лошадей, тащивших повозки. Николас склонился к жене и коснулся ее щеки губами.
— Вы неотразимы, леди Куэнтон-Харпер.
— Вы заставляете меня краснеть, сэр Ники, — смущенно улыбнулась Ройан. — Вы знаете, я еще не привыкла к этому имени.
Они добрались до другой стороны улицы и остановились у входа в пристройку к музею. Покатую крышу поддерживали высокие колонны, уменьшенные копии тех, что можно видеть в храме Карнака. Стены были сложены из больших блоков известняка, и очертания здания удивляли своей простотой. Оно производило сильное впечатление на входящих.
Ройан подвела гостей ко входу в музей, все еще не открытый для широкой публики. В понедельник президент собирался прилететь на официальное открытие выставки, а Мек с Тессэ должны были стать представителями правительства Эфиопии на торжественной церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Негромко зазвенел интерком, и англичанин поднял трубку.
— Вас хочет видеть мистер Уолш, сэр Николас, — сказала секретарша из приемной банка.
— Пожалуйста, попросите его подняться.
Николас открыл дверь по первому звонку, и Уолш уставился на него с порога.
— Я надеюсь, что не даром теряю время, Харпер. Я проделал путь от самого Форт-Уорта. — С момента звонка Николаса на ранчо в Техасе прошло всего лишь тридцать часов. Должно быть, американец запрыгнул в личный самолет, если появился так быстро.
— Не Харпер. Куэнтон-Харпер, — сообщил Николас.
— Ну ладно, Куэнтон-Харпер. Довольно чуши, — сердито заявил Уолш. — Что у вас есть для меня?
— Я тоже рад вас снова видеть, мистер Уолш. — Николас отступил в сторону. — Входите.
Американец переступил порог. Он был высок и несколько сутул. С обвисшим подбородком и орлиным профилем, с руками, сложенными за спиной, Уолш очень напоминал канюка. Журнал «Форбс» оценивал его состояние в 1,7 миллиарда долларов.
Вслед за ним в комнату вошли двое мужчин, и Николас узнал обоих. Мир коллекционеров древностей довольно мал. Один из них был профессором древней истории в университете Далласа. Этот пост спонсировал Уолш. Другой оказался одним из наиболее уважаемых продавцов древностей в Соединенных Штатах.
Американец остановился так резко, что спутники врезались в него, но он не обратил ни малейшего внимания.
— Разрази меня гром! — негромко сказал Уолш, и в его глазах зажегся огонь фанатизма. — Это подделка?
— Такая же подделка, как бронзовые фигурки, которые вы купили в прошлый раз, а также барельеф, — ответил Николас.
Уолш подошел к сокровищам, словно они были святым причастием, а он — архиепископом.
— Они, должно быть, новые, — прошептал он. — Или я слышал бы о них раньше.
— Только что из земли, — подтвердил Николас. — Вы первый, кто их видит.
— Мамос! — прочитал американец картуш на ободе короны-немеса. — Значит, эти слухи правда, и вы открыли новую гробницу.
— Если можно назвать новым то, что простояло четыре тысячи лет.
Уолш и его советники собрались вокруг стола, бледные и молчаливые от шока.
— Оставьте нас, Харпер, — сказал Уолш. — Я позову вас, когда буду готов продолжить разговор.
— Сэр Николас, — подсказал англичанин. Он знал, что теперь все в его власти.
— Пожалуйста, оставьте нас, сэр Николас, — взмолился Уолш.
Через час англичанин вернулся в комнату для переговоров. Трое мужчин сидели за столом с таким видом, словно одна мысль о разлуке с коронами была для них мукой. Уолш кивнул своим подчиненным, они послушно поднялись и с явной неохотой вышли наружу.
— Сколько? — отрывисто спросил американец, как только дверь закрылась.
— Пятнадцать миллионов долларов США, — ответил Николас.
— По семь с половиной «лимонов» за штуку?
— Нет, пятнадцать «лимонов» за каждую. Тридцать за две.
— Вы что, спятили? — резко повернулся к нему Уолш.
— Некоторые так считают, — улыбнулся англичанин.
— Сделайте скидку, двадцать два с половиной.
— Без торга, — покачал головой Николас.
— Будьте разумны, Харпер!
— Разумность никогда не была моей сильной чертой. Мне очень жаль.
— Мне тоже жаль. — Уолш поднялся. — Может, в следующий раз, Харпер.
Он сцепил руки за спиной и двинулся к двери. Когда он открыл ее, Николас проговорил ему вслед:
— Мистер Уолш!
— Да? — с готовностью повернулся тот.
— В следующий раз вы можете звать меня Николас, а я вас — Питер, как старого друга.
— Это все, что вы хотите сказать?
— Разумеется. А что еще? — удивленно посмотрел на него англичанин.
— Черт бы тебя подрал, — сказал американец, возвращаясь к столу.
Он вздохнул, поджав губы, помолчал, а потом спросил:
— Ладно, в каком виде вы хотите деньги?
— Два безотзывных чека. Каждый на пятнадцать миллионов.
Уолш поднял трубку и уныло велел секретарше:
— Пожалуйста, попросите старшего менеджера, месье Монфлери, подойти сюда.
Николас сидел за столом в своем кабинете в «Куэнтон-Парке» и смотрел на обшивку, закрывающую стену напротив него. Хотя эти панели были из католического аббатства, разогнанного Генрихом VIII в 1536 году, и куплены его дедушкой почти сотню лет назад, здесь их установили недавно.
Харпер потянулся и нажал скрытую кнопку пульта управления под крышкой стола. Часть обшивки плавно отъехала в сторону, и взгляду открылось бронированное стекло музейной витрины, встроенной в стену за ним. В тот же момент автоматически включилась подсветка. Галогенные лампочки разместили так, чтобы они не отражались от стекла, не отвлекали внимание, а, наоборот, представляли наблюдателю двойную корону и золотую посмертную маску Мамоса во всем величии.
Николас налил себе виски и, прихлебывая его, наслаждался чувством собственности. Но через некоторое время он понял, что ему чего-то не хватает. Англичанин взял со стола ушебти Таиты и заговорил с ним, словно тот был жив.
— Ты ведь знал, что такое одиночество, верно? — негромко спросил Харпер. — Ты знал, что такое любить человека, которого тебе никогда не получить?
Николас поставил статуэтку и придвинул к себе телефон. Он набрал международный номер. После третьего гудка трубку сняли и заговорили на арабском:
— Это приемная директора Департамента древностей. Чем я могу вам помочь?
— Можно поговорить с доктором Аль Симма? — спросил он на том же языке.
— Пожалуйста, подождите. Я соединю вас.
— Доктор Аль Симма. — От ее голоса у него мурашки побежали по коже.
— Ройан, — проговорил Николас и почувствовал в последовавшем молчании бескрайнее удивление.
— Ты, — прошептала она. — Не думала, что когда-нибудь тебя услышу.
— Я просто хотел поздравить тебя с назначением.
— Ты обманул меня, — сказала Ройан. — Ты подменил содержимое ящиков.
— Как сказал кто-то из мудрых, друзей проще всего обмануть — они не ожидают подвоха. И кому, как не тебе, об этом знать, Ройан.
— Разумеется, ты их продал. Ходят слухи, что Питер Уолш заплатил двадцать миллионов.
— Тридцать, — поправил ее Николас. — Но только за синюю корону и немее. Прямо сейчас передо мной красно-белая корона и посмертная маска.
— Значит, ты оплатил потери синдиката «Ллойда». Должно быть, чувствуешь немалое облегчение.
— Не поверишь, но «Ллойд» понес не столь большие убытки, как опасались. В результате выяснилось, что я далек от разорения.
— Как сказала бы моя мама: «Купи медаль и гордись до пенсии».
— Половину я немедленно отдал Меку Ниммуру и Тессэ.
— По крайней мере это благородное дело. — В ее голосе звучала неприкрытая вражда. — Ты за этим мне позвонил?
— Нет. Есть одна вещь, которая может тебя позабавить. Твой любимый автор, Уилбур Смит, согласился написать историю открытия гробницы. Он назовет книгу «Седьмой свиток». Ее должны опубликовать в начале следующего года. Я пошлю экземпляр с его автографом.
— Надеюсь, на сей раз он не переврет все факты, — сухо ответила Ройан.
Они помолчали, а потом она нарушила тишину:
— У меня целая куча работы. Если ты уже все сказал…
— Не все.
— Что еще?
— Выходи за меня замуж.
Она резко вздохнула, помолчала и негромко спросила:
— Почему ты делаешь такое странное предложение?
— Потому что я понял, как люблю тебя.
Ройан снова помолчала и наконец ответила слабым голосом:
— Ладно.
— Что значит «ладно»?
— Это значит хорошо, я выйду за тебя замуж.
— Почему же ты согласилась на такое странное предложение? — спросил он.
— Потому что поняла, как сильно, несмотря ни на что, я тебя люблю.
— Есть рейс «Египетских авиалиний» из Хитроу сегодня в 17.30. Если я буду гнать как сумасшедший, могу успеть. Но в Каире окажусь довольно поздно.
— Я буду ждать в аэропорту в любое время.
— Я уже в пути! — Николас повесил трубку и направился к двери, но на полпути вернулся и поднял ушебти Таиты со стола. — Идем, старый негодяй, — радостно засмеялся он. — Ты поедешь домой в качестве свадебного подарка.
Эпилог
Они шли по набережной в розовато-лиловых сумерках. Внизу Нил катил свои вечнозеленые воды, полные тайн древних веков. У той части берега, ниже развалин храма Рамзеса в Луксоре, где когда-то стояла у причала барка фараона Мамоса с Таитой и его любимой хозяйкой на борту, они ненадолго остановились, облокотившись на восстановленные остатки древней стены, и вгляделись в темнеющие холмы на другой стороне реки.
Время давно стерло следы погребального храма и величественной дороги к нему, другие правители построили свои пирамиды на остатках фундамента. Ни одному человеку не удалось отыскать здесь гробницу Мамоса, в которой он, впрочем, никогда не лежал. Но должно быть, она располагалась поблизости от замаскированного лаза в скале, сквозь который Дурайд Аль Симма проник в гробницу Лострис и обнаружил свитки Таиты в алебастровых кувшинах.
Все четверо молчали в надвигающейся мгле, как порой молчат рядом близкие друзья. Они смотрели, как по реке проплыл прогулочный лайнер, двигаясь вверх по течению. Туристы толпились на палубах, все еще полные возбуждения от десятидневного путешествия по этим загадочным водам. Они указывали друг другу на украшенные резьбой стены гробницы Рамзеса, однако их голоса казались тихими и ничего не значащими в молчании пустынного вечера.
Ройан взяла Тессэ под руку, и женщины двинулись вперед. Они прекрасно смотрелись рядом — стройные, молодые, с кожей цвета меда. В вечерней тишине звенел серебристыми колокольчиками их смех, а ветер Сахары развевал темные пряди красавиц. Николас и Мек Ниммур побрели следом. Каждый с любовью смотрел на свою жену.
— Значит, теперь ты один из толстосумов в Аддис-Абебе. Ты, закаленный в боях человек, стал политиком. Не могу поверить, Мек.
— Есть время для сражений и время для мира, — серьезно ответил тот, но Николас продолжал его поддразнивать.
— Я вижу, что ты, как политик, без устали практикуешься в различных клише и лозунгах, — толкнул Ниммура в бок англичанин. — Но как это произошло? Превращение из грязного бандита в министра обороны — непростая вещь.
— Мне немного помогли деньги, вырученные за синюю корону. Именно их не хватало, — признал Мек, — но они все равно знали, что не могут провести демократические выборы без меня в качестве кандидата. В конце концов правительство даже было радо принять меня в свою команду.
— Единственным недостатком этой сделки мне видится то, что ты отдал все прелестные деньги, заработанные с таким трудом, им, — заявил Николас. — Черт подери, Мек, не каждый день людям в руки попадают пятнадцать миллионов.
— Я не отдал их, — возразил Мек. — Я положил их в несколько государственных фондов и могу за ними присматривать.
— И все же пятнадцать «лимонов» — большие деньги, — вздохнул Николас. — Как я ни стараюсь, все равно не могу одобрить такую экстравагантную трату. Правда, вынужден признать, что полностью согласен с твоим выбором вице-президента для ближайших выборов.
Она посмотрели на стройную спину Тессэ, облако черных кудрей и красивые ноги под белой юбкой.
— Может, я и не одобряю тебя в качестве министра обороны, но из нее, безусловно, получился отличный министр культуры и туризма во временном правительстве.
— Из нее будет еще лучший вице-президент, когда мы выиграем выборы в следующем августе, — уверенно заявил Мек, и в тот же момент Ройан обернулась и посмотрела на них.
— Перейдем здесь на другую сторону дороги, — крикнула она. Николас был так поглощен беседой, что и не заметил, как они оказались напротив Луксорского музея древностей. Женщины дождались мужей, потом разделились, и каждая из них взяла своего под руку.
Они перешли широкий бульвар, пробираясь между лошадей, тащивших повозки. Николас склонился к жене и коснулся ее щеки губами.
— Вы неотразимы, леди Куэнтон-Харпер.
— Вы заставляете меня краснеть, сэр Ники, — смущенно улыбнулась Ройан. — Вы знаете, я еще не привыкла к этому имени.
Они добрались до другой стороны улицы и остановились у входа в пристройку к музею. Покатую крышу поддерживали высокие колонны, уменьшенные копии тех, что можно видеть в храме Карнака. Стены были сложены из больших блоков известняка, и очертания здания удивляли своей простотой. Оно производило сильное впечатление на входящих.
Ройан подвела гостей ко входу в музей, все еще не открытый для широкой публики. В понедельник президент собирался прилететь на официальное открытие выставки, а Мек с Тессэ должны были стать представителями правительства Эфиопии на торжественной церемонии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88