Тогда он не был готов рассказать все, ответить на вопросы, которые вы бы непременно задали. Но Дурайд собирался сам позвонить, когда придет время. Ваше имя возглавляло список потенциальных спонсоров.
— Значит, у него не было ответов, зато они есть у вас? — скептически улыбнулся Николас. — Однажды меня уже провели. Вряд ли второй раз я попадусь на ту же самую приманку.
— Свитки существуют. Девять из них по-прежнему находятся в хранилище Каирского музея. Именно я отыскала их в могиле царицы Лострис. — Ройан открыла кожаную сумочку и, порывшись там, вытащила тоненькую стопку глянцевых цветных фотографий 10x15. Выбрав нужную, она протянула ее собеседнику: — Это снимок задней стены гробницы. Здесь можно разглядеть алебастровые кувшины в нише. Сфотографировано до того, как их извлекли оттуда.
— Красивая картинка, но такую можно сделать где угодно.
Ройан не обратила внимания на ехидную реплику и протянула Николасу еще один снимок.
— Десять свитков в мастерской Дурайда в музее. Узнаете людей, стоящих рядом со столом?
Он кивнул:
— Дурайд и Уилбур Смит. — Скептическое выражение лица сменилось сомнением и удивлением. — Что, черт подери, вы пытаетесь сказать?
— Я, черт подери, пытаюсь сказать, что, помимо поэтических преувеличений и прочих вольностей, которые допустил автор, книга основана на реальном материале. Однако свиток, который нас интересует больше всего, седьмой, украден убийцей моего мужа.
Николас поднялся, подошел к камину, подбросил дров и яростно поворошил их кочергой, словно давая выход чувствам, переполняющим его. Потом баронет заговорил, не оборачиваясь:
— И почему этот свиток намного важнее остальных?
— В нем содержались описание похорон фараона Мамоса и, как мы считаем, указания, которые помогут найти место его упокоения.
— Вы так считаете? Или уверены?
Коллекционер резко обернулся, сжимая кочергу, словно оружие. В подобном настроении его можно было испугаться. Рот превратился в тонкую линию, а глаза яростно сверкали.
— Значительная часть седьмого свитка была написана особым кодом, серией зашифрованных стихов. Мы с Дурайдом почти расшифровали их, когда… — она умолкла и глубоко вздохнула, — когда его убили.
— Но у вас же должна была остаться копия такой бесценной информации?
Баронет так смотрел на нее, что Ройан стало не по себе.
— Все микрофильмы, все наши записи, все было украдено вместе со свитком. Потом убийцы Дурайда отправились в нашу квартиру в Каире и уничтожили мой компьютер, в котором хранились данные.
Николас с грохотом швырнул кочергу в ящик для угля и сел за стол.
— Значит, не осталось никаких доказательств? И ничем нельзя подтвердить правдивость ваших слов?
— Нет, — покачала головой Ройан. — Только то, что находится здесь. — Она постучала по голове длинным изящным пальцем. — У меня хорошая память.
Ее собеседник нахмурился и провел рукой по волнистым волосам.
— И зачем же вы пришли ко мне?
— Чтобы дать вам шанс отыскать могилу Мамоса, — просто сказала Ройан. — Нужна ли она вам?
Неожиданно что-то изменилось в Николасе. Он ухмыльнулся, как школьник, замысливший шалость.
— Пожалуй, очень нужна.
— Тогда нам придется заключить некое рабочее соглашение, — проговорила Ройан, наклоняясь вперед. — Давайте я изложу свои пожелания, а потом вы ответите мне тем же.
Торг получился нелегкий, и ближе к часу ночи Ройан объявила, что устала.
— Я уже не могу здраво мыслить. Нельзя ли продолжить завтра с утра?
— Завтрашнее утро уже наступило, — сообщил Николас. — Однако вы правы. Это неблагородно с моей стороны. Но вы можете остаться здесь. В конце концов, в этом доме двадцать семь спален.
— Нет, благодарю вас. — Ройан поднялась. — Я поеду домой.
— Дорога могла замерзнуть, — предупредил ее хозяин, но, увидев решительное выражение на лице молодой женщины, поднял руки, сдаваясь. — Ладно-ладно, не буду настаивать. И во сколько же завтра? В десять у меня встреча с юристами, но к полудню мы должны закончить. Почему бы нам не пообедать здесь? Завтра я собирался поехать стрелять в Гантон, но это легко отменить. Тогда день и вечер окажутся в вашем распоряжении.
Встреча Николаса с юристами состоялась на следующее утро в библиотеке «Куэнтон-Парка». Она оказалась непростой и весьма неприятной, впрочем, хозяин поместья ждал этого. В последнее время мир вокруг него словно начал разваливаться на части. Вспомнив, с чего начался этот год, Харпер невольно сжал кулаки: мгновение невнимательности на обледеневшей дороге — и вот на них несутся слепящие огни грузовика.
Не успел Николас оправиться от этого удара, как на него обрушился следующий — в виде финансового отчета страховой компании «Ллойд», в которой, как отец и дед до него, нынешний хозяин «Куэнтон-Парка» был крупным акционером. Около половины столетия семья регулярно получала свою долю прибыли. Разумеется, Николас прекрасно знал, что несет также полную ответственность за убытки. Последствия этой ответственности никогда не сказывались на нем, потому что за последние пятьдесят лет компания не терпела серьезных убытков — в нынешнем году такое произошло впервые.
Сначала землетрясение в Калифорнии, потом огромный штраф за нанесение экологического ущерба, присужденный одной из международных химических корпораций, — в результате потери страховщиков составили более двадцати шести миллионов фунтов стерлингов. Доля Николаса в этих убытках была два с половиной миллиона фунтов — от части долга удалось уйти, но остальное подлежало выплате в течение восьми месяцев. И неизвестно еще, какие новые неприятные сюрпризы готовил проклятый год!
И действительно, вслед за крахом «Ллойда» на сахарную свеклу, выращиваемую в поместье примерно на тысяче акров земли, напала ризомания, заболевание корней. Был потерян весь урожай.
— Нам требуется хотя бы два с половиной миллиона, — проговорил один из юристов. — Проблем с этим не должно возникнуть — «Куэнтон-Парк» набит ценными предметами, не говоря уж о музее. Какую сумму можно выручить за экспонаты?
Николас поморщился при мысли о продаже статуи Рамзеса, бронзовых фигурок, фриза Хаммурапи или любых других столь любимых вещей из музея или дома. Приходилось признать, что выход на аукцион поможет покрыть долги, но баронет сомневался, что сможет жить без своих сокровищ. Все, что угодно, представлялось лучшим выходом, чем расставание с ними.
— Нет, черт подери! — проговорил Николас. Юрист холодно взглянул на него.
— Тогда посмотрим, что у нас еще есть, — безжалостно продолжил он. — Скажем, стадо молочного скота.
— Оно принесет сотню тысяч, если повезет, — проворчал хозяин «Куэнтон-Парка». — Остается найти два и четыре десятых миллиона.
— Племенные кони, — вступил в разговор финансист.
— Сейчас у меня только шесть коней. Еще две сотни в лучшем случае, — мрачно улыбнулся Николас. — Остается два, запятая, два. Медленно продвигаемся.
— Яхта, — предложил молодой юрист.
— Она старше меня, — покачал головой Николас, — и принадлежала еще моему отцу. Скорее всего ее вообще не удастся продать. Она дорога только как память. Мои ружья и то стоят больше.
Оба юриста снова склонились над своим списком.
— Ах да. Они и вправду есть. Пара ружей мастерской «Перде» в хорошем состоянии. Примерно сорок тысяч.
— Еще у меня есть подержанные носки и трусы, — сообщил Николас. — Почему бы их тоже не внести в список?
Они не обратили никакого внимания на сарказм баронета.
— Имеется также дом в Лондоне, — продолжал привычный к человеческим страданиям старший юрист, нисколько не смущаясь. — Неплохое расположение. Стоимость полтора миллиона долларов.
— Не в этом финансовом климате, — возразил Николас. — Более реалистичным представляется миллион. — Юрист сделал пометку на полях документа и снова заговорил: — Разумеется, нам хотелось бы избежать необходимости выставить на продажу все поместье.
Встреча оказалась очень трудной, и собеседникам не удалось прийти ни к чему конкретному. В итоге Николас покинул юристов злой и расстроенный.
Проводив законников, он вернулся в дом, чтобы принять душ и переодеться. Потом совершенно неожиданно для себя Харпер побрился и побрызгал на лицо лосьоном.
Проехав через парк на «ренджровере», он оставил машину на стоянке возле музея. Снег превращался в дождь, и, добравшись до двери, Николас слегка намок.
Ройан ждала его в кабинете миссис Стрит. Кажется, они сумели поладить. Остановившись у двери, Николас услышал смех молодой женщины. Ему стало немного легче.
Горячий обед прислали из дома в музей. Кажется, слуги посчитали, что основательная еда сумеет скрасить хмурый день. Баронету и его гостье подали полную кастрюлю густого, наваристого мясного супа с овощами и тушеное мясо с картофелем по-ланкаширски. Также принесли полбутылки красного бургундского для Николаса и кувшин свежеотжатого апельсинового сока для Ройан. Они ели возле камина, а дождь барабанил в окна.
За едой Николас попросил Ройан поведать ему об убийстве Дурайда. Она рассказала все в подробностях, не забыв упомянуть о собственных ранах, и даже закатала рукав, чтобы показать повязку. Он выслушал с неослабевающим вниманием и историю второго покушения на ее жизнь на улицах Каира.
— Какие-нибудь подозрения есть? — спросил Николас, когда Ройан умолкла. — У вас нет идей, кто бы мог это сделать?
Она покачала головой:
— Ничто не предвещало беды.
Они окончили обед в тишине, думая каждый о своем. За кофе Николас снова заговорил:
— Ну ладно. Так как насчет нашего соглашения?
Они спорили около часа.
— Трудно согласиться с такой долей добычи, пока я не узнаю, каков будет ваш вклад, — возражал Николас, складывая чашки стопкой. — В конце концов, мне придется финансировать и организовывать экспедицию…
— Придется поверить, что мой вклад будет значительным, иначе добычи, как вы выражаетесь, не будет вообще. В любом случае, можете быть уверены, я не скажу ничего, пока мы не придем к соглашению и не пожмем руки.
— Немного жестко, — заметил Николас. Ройан одарила его хитрой улыбкой.
— Если вам не нравятся мои условия, в списке потенциальных спонсоров есть еще три имени, — пригрозила она.
— Ладно, — перебил ее Николас с видом мученика. — Я согласен на ваше предложение. Но как мы подсчитаем равные доли?
— Я выберу первый предмет из археологических находок, которые нам удастся добыть, вы второй и так далее.
— А может, мне выбирать первым? — приподнял бровь хозяин «Куэнтон-Парка».
— Бросим жребий, — предложила гостья, и Николас выудил из кармана монету.
— Играем!
Николас подкинул монету, и, пока она была в воздухе, Ройан сказала:
— Орел!
— Черт! — воскликнул он, ловя денежку и засовывая ее в карман. — Хорошо, вы первая выбираете добычу, если она, разумеется, будет. — Николас протянул руку над столом. — И можете делать с ней все, что захотите. Даже пожертвовать Каирскому музею, если этого желает ваш помутненный рассудок. По рукам?
Ройан пожала его руку.
— По рукам! — согласилась она. — Теперь мы партнеры.
— Тогда за дело. Между нами не должно быть секретов, и давайте наконец перейдем на ты. Расскажи мне все подробности.
— Неси книгу. — Ройан указала на «Речного бога» и, пока Николас ходил к полке, отодвинула в сторону грязную посуду. — Первым делом следует обратиться к тем разделам книги, которые редактировал Дурайд. — Она открыла последние страницы. — Вот. Здесь он начал мутить воду.
— Хорошее слово, — улыбнулся Николас. — Но лучше этим больше не заниматься.
Ройан даже не улыбнулась.
— До этого момента ты знаешь правдивую историю. Царицу Лострис и ее народ изгнали из Египта гиксосы. Изгнанники отправились вверх по Нилу, пока не добрались до слияния Белого и Голубого Нилов. Другими словами, до горы Хартум. Все это согласуется со свитками.
— Припоминаю. Продолжай.
— Они тащили мумифицированное тело мужа царицы Лострис, фараона Мамоса Восьмого, на лодках по воде. Двенадцать лет назад, когда тот умирал от стрелы, пробившей легкое, она поклялась ему, что найдет надежное место для его захоронения. Место, где он навеки останется со своими сокровищами. Достигнув Хартума, Лострис решила, что пришло время исполнить обещание. Царица послала выполнять эту миссию своего четырнадцатилетнего сына, царевича Мемнона, и его учителя, который и рассказывает эту историю, неутомимого Таиту.
— Да, я помню эту часть. Мемнон и Таита совещаются с захваченными ими рабами и по их совету направляются по левому рукаву реки. По тому, что сегодня называют Голубым Нилом.
Ройан кивнула и продолжила рассказ:
— Они отправились на восток и добрались до жутких гор, таких высоких, что их назвали Небесной Крепостью. До этого места книга довольно точно соответствует свиткам, но здесь, — она постучала пальцем по странице, — мы и добираемся до хитрости Дурайда. Описывая предгорья…
Ее перебил Николас:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Значит, у него не было ответов, зато они есть у вас? — скептически улыбнулся Николас. — Однажды меня уже провели. Вряд ли второй раз я попадусь на ту же самую приманку.
— Свитки существуют. Девять из них по-прежнему находятся в хранилище Каирского музея. Именно я отыскала их в могиле царицы Лострис. — Ройан открыла кожаную сумочку и, порывшись там, вытащила тоненькую стопку глянцевых цветных фотографий 10x15. Выбрав нужную, она протянула ее собеседнику: — Это снимок задней стены гробницы. Здесь можно разглядеть алебастровые кувшины в нише. Сфотографировано до того, как их извлекли оттуда.
— Красивая картинка, но такую можно сделать где угодно.
Ройан не обратила внимания на ехидную реплику и протянула Николасу еще один снимок.
— Десять свитков в мастерской Дурайда в музее. Узнаете людей, стоящих рядом со столом?
Он кивнул:
— Дурайд и Уилбур Смит. — Скептическое выражение лица сменилось сомнением и удивлением. — Что, черт подери, вы пытаетесь сказать?
— Я, черт подери, пытаюсь сказать, что, помимо поэтических преувеличений и прочих вольностей, которые допустил автор, книга основана на реальном материале. Однако свиток, который нас интересует больше всего, седьмой, украден убийцей моего мужа.
Николас поднялся, подошел к камину, подбросил дров и яростно поворошил их кочергой, словно давая выход чувствам, переполняющим его. Потом баронет заговорил, не оборачиваясь:
— И почему этот свиток намного важнее остальных?
— В нем содержались описание похорон фараона Мамоса и, как мы считаем, указания, которые помогут найти место его упокоения.
— Вы так считаете? Или уверены?
Коллекционер резко обернулся, сжимая кочергу, словно оружие. В подобном настроении его можно было испугаться. Рот превратился в тонкую линию, а глаза яростно сверкали.
— Значительная часть седьмого свитка была написана особым кодом, серией зашифрованных стихов. Мы с Дурайдом почти расшифровали их, когда… — она умолкла и глубоко вздохнула, — когда его убили.
— Но у вас же должна была остаться копия такой бесценной информации?
Баронет так смотрел на нее, что Ройан стало не по себе.
— Все микрофильмы, все наши записи, все было украдено вместе со свитком. Потом убийцы Дурайда отправились в нашу квартиру в Каире и уничтожили мой компьютер, в котором хранились данные.
Николас с грохотом швырнул кочергу в ящик для угля и сел за стол.
— Значит, не осталось никаких доказательств? И ничем нельзя подтвердить правдивость ваших слов?
— Нет, — покачала головой Ройан. — Только то, что находится здесь. — Она постучала по голове длинным изящным пальцем. — У меня хорошая память.
Ее собеседник нахмурился и провел рукой по волнистым волосам.
— И зачем же вы пришли ко мне?
— Чтобы дать вам шанс отыскать могилу Мамоса, — просто сказала Ройан. — Нужна ли она вам?
Неожиданно что-то изменилось в Николасе. Он ухмыльнулся, как школьник, замысливший шалость.
— Пожалуй, очень нужна.
— Тогда нам придется заключить некое рабочее соглашение, — проговорила Ройан, наклоняясь вперед. — Давайте я изложу свои пожелания, а потом вы ответите мне тем же.
Торг получился нелегкий, и ближе к часу ночи Ройан объявила, что устала.
— Я уже не могу здраво мыслить. Нельзя ли продолжить завтра с утра?
— Завтрашнее утро уже наступило, — сообщил Николас. — Однако вы правы. Это неблагородно с моей стороны. Но вы можете остаться здесь. В конце концов, в этом доме двадцать семь спален.
— Нет, благодарю вас. — Ройан поднялась. — Я поеду домой.
— Дорога могла замерзнуть, — предупредил ее хозяин, но, увидев решительное выражение на лице молодой женщины, поднял руки, сдаваясь. — Ладно-ладно, не буду настаивать. И во сколько же завтра? В десять у меня встреча с юристами, но к полудню мы должны закончить. Почему бы нам не пообедать здесь? Завтра я собирался поехать стрелять в Гантон, но это легко отменить. Тогда день и вечер окажутся в вашем распоряжении.
Встреча Николаса с юристами состоялась на следующее утро в библиотеке «Куэнтон-Парка». Она оказалась непростой и весьма неприятной, впрочем, хозяин поместья ждал этого. В последнее время мир вокруг него словно начал разваливаться на части. Вспомнив, с чего начался этот год, Харпер невольно сжал кулаки: мгновение невнимательности на обледеневшей дороге — и вот на них несутся слепящие огни грузовика.
Не успел Николас оправиться от этого удара, как на него обрушился следующий — в виде финансового отчета страховой компании «Ллойд», в которой, как отец и дед до него, нынешний хозяин «Куэнтон-Парка» был крупным акционером. Около половины столетия семья регулярно получала свою долю прибыли. Разумеется, Николас прекрасно знал, что несет также полную ответственность за убытки. Последствия этой ответственности никогда не сказывались на нем, потому что за последние пятьдесят лет компания не терпела серьезных убытков — в нынешнем году такое произошло впервые.
Сначала землетрясение в Калифорнии, потом огромный штраф за нанесение экологического ущерба, присужденный одной из международных химических корпораций, — в результате потери страховщиков составили более двадцати шести миллионов фунтов стерлингов. Доля Николаса в этих убытках была два с половиной миллиона фунтов — от части долга удалось уйти, но остальное подлежало выплате в течение восьми месяцев. И неизвестно еще, какие новые неприятные сюрпризы готовил проклятый год!
И действительно, вслед за крахом «Ллойда» на сахарную свеклу, выращиваемую в поместье примерно на тысяче акров земли, напала ризомания, заболевание корней. Был потерян весь урожай.
— Нам требуется хотя бы два с половиной миллиона, — проговорил один из юристов. — Проблем с этим не должно возникнуть — «Куэнтон-Парк» набит ценными предметами, не говоря уж о музее. Какую сумму можно выручить за экспонаты?
Николас поморщился при мысли о продаже статуи Рамзеса, бронзовых фигурок, фриза Хаммурапи или любых других столь любимых вещей из музея или дома. Приходилось признать, что выход на аукцион поможет покрыть долги, но баронет сомневался, что сможет жить без своих сокровищ. Все, что угодно, представлялось лучшим выходом, чем расставание с ними.
— Нет, черт подери! — проговорил Николас. Юрист холодно взглянул на него.
— Тогда посмотрим, что у нас еще есть, — безжалостно продолжил он. — Скажем, стадо молочного скота.
— Оно принесет сотню тысяч, если повезет, — проворчал хозяин «Куэнтон-Парка». — Остается найти два и четыре десятых миллиона.
— Племенные кони, — вступил в разговор финансист.
— Сейчас у меня только шесть коней. Еще две сотни в лучшем случае, — мрачно улыбнулся Николас. — Остается два, запятая, два. Медленно продвигаемся.
— Яхта, — предложил молодой юрист.
— Она старше меня, — покачал головой Николас, — и принадлежала еще моему отцу. Скорее всего ее вообще не удастся продать. Она дорога только как память. Мои ружья и то стоят больше.
Оба юриста снова склонились над своим списком.
— Ах да. Они и вправду есть. Пара ружей мастерской «Перде» в хорошем состоянии. Примерно сорок тысяч.
— Еще у меня есть подержанные носки и трусы, — сообщил Николас. — Почему бы их тоже не внести в список?
Они не обратили никакого внимания на сарказм баронета.
— Имеется также дом в Лондоне, — продолжал привычный к человеческим страданиям старший юрист, нисколько не смущаясь. — Неплохое расположение. Стоимость полтора миллиона долларов.
— Не в этом финансовом климате, — возразил Николас. — Более реалистичным представляется миллион. — Юрист сделал пометку на полях документа и снова заговорил: — Разумеется, нам хотелось бы избежать необходимости выставить на продажу все поместье.
Встреча оказалась очень трудной, и собеседникам не удалось прийти ни к чему конкретному. В итоге Николас покинул юристов злой и расстроенный.
Проводив законников, он вернулся в дом, чтобы принять душ и переодеться. Потом совершенно неожиданно для себя Харпер побрился и побрызгал на лицо лосьоном.
Проехав через парк на «ренджровере», он оставил машину на стоянке возле музея. Снег превращался в дождь, и, добравшись до двери, Николас слегка намок.
Ройан ждала его в кабинете миссис Стрит. Кажется, они сумели поладить. Остановившись у двери, Николас услышал смех молодой женщины. Ему стало немного легче.
Горячий обед прислали из дома в музей. Кажется, слуги посчитали, что основательная еда сумеет скрасить хмурый день. Баронету и его гостье подали полную кастрюлю густого, наваристого мясного супа с овощами и тушеное мясо с картофелем по-ланкаширски. Также принесли полбутылки красного бургундского для Николаса и кувшин свежеотжатого апельсинового сока для Ройан. Они ели возле камина, а дождь барабанил в окна.
За едой Николас попросил Ройан поведать ему об убийстве Дурайда. Она рассказала все в подробностях, не забыв упомянуть о собственных ранах, и даже закатала рукав, чтобы показать повязку. Он выслушал с неослабевающим вниманием и историю второго покушения на ее жизнь на улицах Каира.
— Какие-нибудь подозрения есть? — спросил Николас, когда Ройан умолкла. — У вас нет идей, кто бы мог это сделать?
Она покачала головой:
— Ничто не предвещало беды.
Они окончили обед в тишине, думая каждый о своем. За кофе Николас снова заговорил:
— Ну ладно. Так как насчет нашего соглашения?
Они спорили около часа.
— Трудно согласиться с такой долей добычи, пока я не узнаю, каков будет ваш вклад, — возражал Николас, складывая чашки стопкой. — В конце концов, мне придется финансировать и организовывать экспедицию…
— Придется поверить, что мой вклад будет значительным, иначе добычи, как вы выражаетесь, не будет вообще. В любом случае, можете быть уверены, я не скажу ничего, пока мы не придем к соглашению и не пожмем руки.
— Немного жестко, — заметил Николас. Ройан одарила его хитрой улыбкой.
— Если вам не нравятся мои условия, в списке потенциальных спонсоров есть еще три имени, — пригрозила она.
— Ладно, — перебил ее Николас с видом мученика. — Я согласен на ваше предложение. Но как мы подсчитаем равные доли?
— Я выберу первый предмет из археологических находок, которые нам удастся добыть, вы второй и так далее.
— А может, мне выбирать первым? — приподнял бровь хозяин «Куэнтон-Парка».
— Бросим жребий, — предложила гостья, и Николас выудил из кармана монету.
— Играем!
Николас подкинул монету, и, пока она была в воздухе, Ройан сказала:
— Орел!
— Черт! — воскликнул он, ловя денежку и засовывая ее в карман. — Хорошо, вы первая выбираете добычу, если она, разумеется, будет. — Николас протянул руку над столом. — И можете делать с ней все, что захотите. Даже пожертвовать Каирскому музею, если этого желает ваш помутненный рассудок. По рукам?
Ройан пожала его руку.
— По рукам! — согласилась она. — Теперь мы партнеры.
— Тогда за дело. Между нами не должно быть секретов, и давайте наконец перейдем на ты. Расскажи мне все подробности.
— Неси книгу. — Ройан указала на «Речного бога» и, пока Николас ходил к полке, отодвинула в сторону грязную посуду. — Первым делом следует обратиться к тем разделам книги, которые редактировал Дурайд. — Она открыла последние страницы. — Вот. Здесь он начал мутить воду.
— Хорошее слово, — улыбнулся Николас. — Но лучше этим больше не заниматься.
Ройан даже не улыбнулась.
— До этого момента ты знаешь правдивую историю. Царицу Лострис и ее народ изгнали из Египта гиксосы. Изгнанники отправились вверх по Нилу, пока не добрались до слияния Белого и Голубого Нилов. Другими словами, до горы Хартум. Все это согласуется со свитками.
— Припоминаю. Продолжай.
— Они тащили мумифицированное тело мужа царицы Лострис, фараона Мамоса Восьмого, на лодках по воде. Двенадцать лет назад, когда тот умирал от стрелы, пробившей легкое, она поклялась ему, что найдет надежное место для его захоронения. Место, где он навеки останется со своими сокровищами. Достигнув Хартума, Лострис решила, что пришло время исполнить обещание. Царица послала выполнять эту миссию своего четырнадцатилетнего сына, царевича Мемнона, и его учителя, который и рассказывает эту историю, неутомимого Таиту.
— Да, я помню эту часть. Мемнон и Таита совещаются с захваченными ими рабами и по их совету направляются по левому рукаву реки. По тому, что сегодня называют Голубым Нилом.
Ройан кивнула и продолжила рассказ:
— Они отправились на восток и добрались до жутких гор, таких высоких, что их назвали Небесной Крепостью. До этого места книга довольно точно соответствует свиткам, но здесь, — она постучала пальцем по странице, — мы и добираемся до хитрости Дурайда. Описывая предгорья…
Ее перебил Николас:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88