Но забывать о таких вещах нельзя. Мы работаем с жизнью, юноша, помните это!»
В две минуты профессор покончил с генетическим дефектом жаберной дужки, просто отщипнув кусочек нити. Собрал нити в ядрышко, вскрыл еще одну икринку, вылущил из нее зародыш и поместил на его место модифицированную клетку.
— «Вот так, юноша! Формально работа сделана. Но есть одно „но“. Икринка ослаблена, так как часть питательной среды израсходовал зародыш. Поможем малышу?»
— «Обязательно поможем, профессор!»
— "Тогда бери управление на себя. Удали из запасной икринки зародыш. Правильно, полностью удали. Проверь, не осталось ли от него случайно клеток. Теперь слей две икринки. Края, края получше закрепи. Пусть будут наплывы. Наш богатырь сумеет из нее выбраться, когда подрастет. И икринка приметная. С колечком. Поздравляю вас юноша, вы приложили усилия к созданию новой жизни! Может, малыша назовут в вашу честь.
Некоторое время Атран и профессор наблюдали за икринкой. Все ли нормально, не разойдется ли оболочка, потом отделились от инструмента и пересадили икринку в инкубатор. Инкубаторы относились к тому же виду простейших инструментов, что и консерваторы. Студенистые, прозрачные, с синими прожилками, они были далекими потомками медуз. Что таить, почти все инструменты генетиков и врачей происходили от медуз, но вслух говорить это не принято. Неуважение какое-то.
Вечерело. Операция заняла весь рабочий день. Навалилась приятная усталость. Вышли в садик. Ардина, умница, прямо в садике приготовила легкие закуски.
— Как прошла операция, профессор?
— Отлично, девочка моя! — ответил профессор с набитым ртом. — Поздравь охотника с боевым крещением.
Ардина сделала кому-то знак, и к ним, стесняясь, приблизилась пара. Издали Атран принял их за широкомыслящих, но они оказались из вида неутомимых. Как и зародыш, с которым они работали.
— Это родители, — подтвердила его догадку Ардина.
— Родители — это хорошо! Вы угощайтесь, угощайтесь, — балагурил профессор. — И перестаньте волноваться. Операция закончилась успешно, будет жить! Познакомьтесь, это Атран, мой ассистент. Можете расспросить его, он принимал участие в операции, ответит на все ваши вопросы. А я пойду, проверю инкубаторы. Люблю, знаете ли, смотреть на новую жизнь!
Через полчаса Атран догадался, что профессор просто ускользнул от расспросов. Но сделал это так мягко и деликатно, что родители не обиделись и даже не догадались. Атран тоже не обиделся. Не каждый день попадаются такие благодарные слушатели. Шалот на остановку подошел полупустой, они расположились на его спине компактной группой, а за беседой дорога пролетела незаметно.
Алим. Канал
Катастрофа произошла на следующий день после собрания. Только случайно обошлось без жертв. Подходило время пересменка, больше двадцати экстремальщиков собрались у оползня. Один из хохмачей высунулся из среды и вовремя заметил опасность. Что он закричал, повторить в обществе нельзя, но если перевести на литературный язык, получится: «Спасайтесь!» И сам показал пример. Экстремальщики бросились наутек, а вокруг падали камни. Они пробивали среду, увлекая за собой множество пузырьков. К счастью, пробив четыре-пять метров среды, булыжники теряли убойную силу, но синяки и ссадины оставили самой высшей пробы.
Икша, отступавшая последней, вертелась как угорь и сумела не получить ни царапины. Жаль, этого подвига никто не видел.
В озере она тут же объявила общий сбор, дважды пересчитала туристов, ощупала и осмотрела каждого. Только после этого успокоилась. А успокоившись, поспешила назад, к завалу. Туристы нестройной толпой устремились за ней.
Муть еще не осела, но главное все увидели: Новый оползень уничтожил недельный труд группы.
— Может, я чего-то не понял, но этот обвал подготовили мы сами, — подытожил очевидное Ольян. — Какие будут предложения?
— Продолжать. Но работать будем только по правому берегу. Правый берег — скала. Оползень сошел с левого берега. А у правого большого оползня быть не может.
— Мы будем рыть, а следующий обвал опять все зароет! — перебил визгливый женский голос.
— А не будем рыть — все сдохнем, когда лес гнить начнет! — рявкнул Орчак.
Вот она, паника. Вот так она начинается, — тоскливо размышлял Алим.
— Вы же экстремальщики! — крикнул он. — Вы шли на маршрут максимальной сложности! Струсили, да? Все живы-здоровы, ничего страшного не случилось, а вы уже струсили?
— Не ори. Все спокойны.
— Вижу я, как вы спокойны.
Ольян отвел Алима в сторону.
— Ты все берега облазал. Другим путем отсюда можно выбраться? Не обязательно в реку. Куда угодно. В любое место, где пересидеть можно, пока органика гнить не кончит.
— Нет такого места. Только озерцо у водопада. Но там жрать нечего. А когда уровень поднимется, оно с нашим сольется.
— Значит, копать надо…
— Да. Иначе хищные умрут с голода.
— Плохо дело. Рыть канал нельзя. Завалит. И алмаров твоих завалит. Ждать надо, когда уровень поднимется. Но ждать тоже нельзя. Какие варианты остались?
Потянулись серые будни. Рытье канала возобновилось, но работать одновременно могли только трое. Еще трое дежурили поблизости на случай оказания помощи. Икша распорядилась рыть узкий, не шире двух метров, канал минимальной глубины. То есть, не глубже метра. Конечно, это в теории. На деле попадались и неподъемные камни, и наоборот, мелкая щебенка, которую сколько горстями ни таскай, результата не видно. Больше всего проблем доставляла муть. Любое движение хвоста поднимало ее со дна канала, и бороться с этим невозможно. Но туристы работали теперь одну смену в двое-трое суток, и никто не роптал.
Отработав свое, Алим, устало шевеля хвостом, плыл по затопленному лесу. Икша держалась справа.
— … Сохранить группу любой ценой.
— А если как сейчас?
— Не бывает безвыходных ситуаций, бывают бездарные инструкторы. У вас, Алим, прирожденный талант. Когда выберемся, устраивайтесь к нам на турбазу. Мир посмотрите.
— Я генетик. И, если уж начистоту, не гожусь я в лидеры. Я — второй.
— Как это?
— Ну… Исполнитель. Могу проявить массу целеустремленности, находчивости, изобретательности и те-де, добиваясь цели. Но цель должен выбрать другой. Для этого нужен лидер. Вот мой друг Атран — он прирожденный лидер. Из него получится большой ученый.
— Он командует тобой?
— Нет. Между нами даже как бы негласное соревнование идет. Когда он впереди, когда я… Только он все время впереди по очкам. Может, он и не замечает, но я-то вижу. Мне нужно полное напряжение сил там, где он берет талантом и способностями. Взять хотя бы экстремальный туризм. Это была его идея. И он не на турбазу направился, а дикарем, сам маршрут выбрал.
— Куда? По рекам?
— Нет. На границу шельфа, к охотникам. И дальше — в Темноту. А я не придумал ничего лучшего, как пойти с группой стандартным маршрутом. Он никогда бы не попал в такую глупую ситуевину. Трудно объяснить словами, но это тоже талант — не попадать в дурацкие положения.
— Понимаю, Алим. Все твои беды — от недостатка жизненного опыта и неуверенности в себе. Вернешься к себе в университет, сделаешь одно открытие, другое, появится вера в себя — и через десять лет ты будешь смеяться над сегодняшними проблемами.
— Хорошо бы… Смотри, какой гигант!
Они с Икшей дважды обплыли вокруг ствола дерева, покрытого черной шершавой корой. Целый лес ветвей закрывал небо.
— Могучие растения породила суша, — восхитился Алим. — А знаешь, о чем любит рассуждать Атран? Он утверждает, что наша цивилизация неправильная. Он просто не понимает, по каким законам она развивалась. Естественное развитие цивилизации якобы должно идти другим путем. Менее логичным, но более естественным.
— Как это?
— Ну это еще одна его теория, что максимум интеллекта в социуме проявляется на уровне группы из двух-трех разумных. То есть, трое умнее, чем один и умнее, чем три десятка. Три десятка — это уже толпа, и каждый тянет в свою сторону.
— Выходит, наша группа — толпа?
— Нашей группой руководят как раз трое. Ну… двое руководят, и я помогаю…
— Не прибедняйся.
— А если бы руководства не было, была бы толпа. И чем больше толпа, чем больше интересов вступает в противоречие, тем ниже интеллект социума.
— Но нами руководит Совет, нас нельзя считать толпой.
— В Совете сколько членов? Около сотни. Атран говорит, что пользы от такого Совета должно быть меньше, чем от предразумного. Но он утверждает, что интеллект Совета — на уровне одной особи. Получается, как будто всем Советом управляет кто-то один.
— Или гипотеза твоего друга неверна, и в Совете заседают на самом деле умные и мудрые.
— Или так, — согласился Алим. — Я раньше смеялся над его идеей, а теперь все больше задумываюсь…
Из информационного сообщения руководства турбазы центральному совету по экстремальному туризму.
"… в указанный срок группа не вернулась. Спустя шесть суток на маршрут вышла спасательная команда из трех инструкторов-проводников и пяти спасателей. Пройти весь маршрут команда не смогла. Еще при входе во второй приток проводники отметили необычайное ослабление течения. Вскоре приток обмелел до такой степени, что продвижение вперед сделалось физически невозможным. Команда вынуждена была вернуться.
… Заключение. Считать членов группы пропавшими без вести. Раз в три месяца команда инструкторов будет контролировать ситуацию на маршруте. Если в течение года о судьбе группы не будет получено никаких известий, считать членов группы уступившими место молоди."
Собрание руководства группы. Алим регулярно приводит на планерку Корпена. Никто не возражает. Корпен обычно молчит, но иногда извлекает из памяти старинные, забытые термины или рекомендации.
— … Я освободила Амбузию от всех работ. Она тяжела.
— В таком состоянии выйти на маршрут экстремального туризма! О чем она думала?
— Ты не прав, Алим. По плану мы давно должны были вернуться. Но у женщины в ее положении просыпаются инстинкты и эмоции. Поведение становится нелогичным и непредсказуемым.
— У нее есть разрешение на продолжение рода?
— Нет. Я спрашивала. Поэтому я боюсь срыва.
— Почему, Икша? Все идет как надо. Медленно, но идет.
— Группа устала. Видишь ли, Алим, у инструкторов есть такое… понятие — не понятие, поверие — не поверие. Наблюдение, что-ли. Запас везучести, как бы. Называй как хочешь — запас везучести, оптимизма, удачливости, живучести. Не улыбайся, он есть, можешь у Орчака спросить. Пока он большой, группе ничего не страшно. Даже если кто-то погибает, все понимают, что это случайность. А когда запас живучести исчерпан, каждый пустяк приводит к трагедии. У нашей группы запас живучести опустился до нуля. Скоро начнутся смерти.
— Не набулькай.
… Мелко, мутно, песок в жабрах, песок на языке… Вперед порожняком, обратно — с камнем в рук-ках. Мутит среду хвост впереди идущего. Справа, один за другим — встречные. Вот впередиидущий затормозил, развернулся — и стал встречным. Пора брать камень. Этот хотя бы. Теперь — назад. Болят сбитые пальцы. Камень тянет на дно, приходится отрабатывать плавниками, или отталкиваться камнем ото дна. Тут-то пальцам и достается… Хорошо тем, кто справа. Они порожняком идут. Скоро и я пойду порожняком… Вот глубина, бросаю камень. Глухой перестук катящихся по склону камней… Разворачиваюсь. Опять туда, в этот мелкий, ненавистный канал. Метрах в четырех от начала канала осколок скалы, над которым всего тридцать сантиметров среды. Мы не смогли его убрать, он слишком тяжел… Если оттолкнуться от него рук-ками, можно проплыть над ним. Можно правее, но тогда надо уступать дорогу встречным. Они с грузом, им не до этикета. Ничего, уровень повышается, через неделю можно будет безопасно проплывать над обломком. Три недели назад он вообще из среды торчал…
— Берегись!!!
Резкий разворот на месте — и назад, что есть духу… В чистую среду.
— Группа, становись! — это встревоженная Икша. — Все целы?
— Ничего страшного, это маленький обвальчик в конце канала.
— Все равно, отдохните, ребята, я сейчас проверю.
Отдых… Отдых — это хорошо. Прополоскать жабры в чистой, холодной среде…
Икша выжидает пару минут, чтоб в канале осела муть и, хлопнув Орчака по спине, уходит в канал. У нее самая опасная часть работы — она устраивает обвалы и оползни стенок. Рискует собой, чтоб остальных не завалило. Потом приходится долго разгребать завалы, углублять дно. Сейчас длина канала метров пятнадцать, глубина — метр. Спросите, почему в начале метр, когда должно быть два. Уровень ведь на метр поднялся, с тех пор, как рыть начали. А потому метр, что при крике «Берегись!» все бросают камни там, где крик услышали. Затем убирают лишь те, которые мешают.
Из канала в облаке мути вылетает Икша. Настороженно прислушивается, и опять уходит в канал. Вскоре снова появляется.
— Порядок, можете работать. Только сначала дно подравняйте.
Один за другим, выстроившись цепочкой, уходим в канал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
В две минуты профессор покончил с генетическим дефектом жаберной дужки, просто отщипнув кусочек нити. Собрал нити в ядрышко, вскрыл еще одну икринку, вылущил из нее зародыш и поместил на его место модифицированную клетку.
— «Вот так, юноша! Формально работа сделана. Но есть одно „но“. Икринка ослаблена, так как часть питательной среды израсходовал зародыш. Поможем малышу?»
— «Обязательно поможем, профессор!»
— "Тогда бери управление на себя. Удали из запасной икринки зародыш. Правильно, полностью удали. Проверь, не осталось ли от него случайно клеток. Теперь слей две икринки. Края, края получше закрепи. Пусть будут наплывы. Наш богатырь сумеет из нее выбраться, когда подрастет. И икринка приметная. С колечком. Поздравляю вас юноша, вы приложили усилия к созданию новой жизни! Может, малыша назовут в вашу честь.
Некоторое время Атран и профессор наблюдали за икринкой. Все ли нормально, не разойдется ли оболочка, потом отделились от инструмента и пересадили икринку в инкубатор. Инкубаторы относились к тому же виду простейших инструментов, что и консерваторы. Студенистые, прозрачные, с синими прожилками, они были далекими потомками медуз. Что таить, почти все инструменты генетиков и врачей происходили от медуз, но вслух говорить это не принято. Неуважение какое-то.
Вечерело. Операция заняла весь рабочий день. Навалилась приятная усталость. Вышли в садик. Ардина, умница, прямо в садике приготовила легкие закуски.
— Как прошла операция, профессор?
— Отлично, девочка моя! — ответил профессор с набитым ртом. — Поздравь охотника с боевым крещением.
Ардина сделала кому-то знак, и к ним, стесняясь, приблизилась пара. Издали Атран принял их за широкомыслящих, но они оказались из вида неутомимых. Как и зародыш, с которым они работали.
— Это родители, — подтвердила его догадку Ардина.
— Родители — это хорошо! Вы угощайтесь, угощайтесь, — балагурил профессор. — И перестаньте волноваться. Операция закончилась успешно, будет жить! Познакомьтесь, это Атран, мой ассистент. Можете расспросить его, он принимал участие в операции, ответит на все ваши вопросы. А я пойду, проверю инкубаторы. Люблю, знаете ли, смотреть на новую жизнь!
Через полчаса Атран догадался, что профессор просто ускользнул от расспросов. Но сделал это так мягко и деликатно, что родители не обиделись и даже не догадались. Атран тоже не обиделся. Не каждый день попадаются такие благодарные слушатели. Шалот на остановку подошел полупустой, они расположились на его спине компактной группой, а за беседой дорога пролетела незаметно.
Алим. Канал
Катастрофа произошла на следующий день после собрания. Только случайно обошлось без жертв. Подходило время пересменка, больше двадцати экстремальщиков собрались у оползня. Один из хохмачей высунулся из среды и вовремя заметил опасность. Что он закричал, повторить в обществе нельзя, но если перевести на литературный язык, получится: «Спасайтесь!» И сам показал пример. Экстремальщики бросились наутек, а вокруг падали камни. Они пробивали среду, увлекая за собой множество пузырьков. К счастью, пробив четыре-пять метров среды, булыжники теряли убойную силу, но синяки и ссадины оставили самой высшей пробы.
Икша, отступавшая последней, вертелась как угорь и сумела не получить ни царапины. Жаль, этого подвига никто не видел.
В озере она тут же объявила общий сбор, дважды пересчитала туристов, ощупала и осмотрела каждого. Только после этого успокоилась. А успокоившись, поспешила назад, к завалу. Туристы нестройной толпой устремились за ней.
Муть еще не осела, но главное все увидели: Новый оползень уничтожил недельный труд группы.
— Может, я чего-то не понял, но этот обвал подготовили мы сами, — подытожил очевидное Ольян. — Какие будут предложения?
— Продолжать. Но работать будем только по правому берегу. Правый берег — скала. Оползень сошел с левого берега. А у правого большого оползня быть не может.
— Мы будем рыть, а следующий обвал опять все зароет! — перебил визгливый женский голос.
— А не будем рыть — все сдохнем, когда лес гнить начнет! — рявкнул Орчак.
Вот она, паника. Вот так она начинается, — тоскливо размышлял Алим.
— Вы же экстремальщики! — крикнул он. — Вы шли на маршрут максимальной сложности! Струсили, да? Все живы-здоровы, ничего страшного не случилось, а вы уже струсили?
— Не ори. Все спокойны.
— Вижу я, как вы спокойны.
Ольян отвел Алима в сторону.
— Ты все берега облазал. Другим путем отсюда можно выбраться? Не обязательно в реку. Куда угодно. В любое место, где пересидеть можно, пока органика гнить не кончит.
— Нет такого места. Только озерцо у водопада. Но там жрать нечего. А когда уровень поднимется, оно с нашим сольется.
— Значит, копать надо…
— Да. Иначе хищные умрут с голода.
— Плохо дело. Рыть канал нельзя. Завалит. И алмаров твоих завалит. Ждать надо, когда уровень поднимется. Но ждать тоже нельзя. Какие варианты остались?
Потянулись серые будни. Рытье канала возобновилось, но работать одновременно могли только трое. Еще трое дежурили поблизости на случай оказания помощи. Икша распорядилась рыть узкий, не шире двух метров, канал минимальной глубины. То есть, не глубже метра. Конечно, это в теории. На деле попадались и неподъемные камни, и наоборот, мелкая щебенка, которую сколько горстями ни таскай, результата не видно. Больше всего проблем доставляла муть. Любое движение хвоста поднимало ее со дна канала, и бороться с этим невозможно. Но туристы работали теперь одну смену в двое-трое суток, и никто не роптал.
Отработав свое, Алим, устало шевеля хвостом, плыл по затопленному лесу. Икша держалась справа.
— … Сохранить группу любой ценой.
— А если как сейчас?
— Не бывает безвыходных ситуаций, бывают бездарные инструкторы. У вас, Алим, прирожденный талант. Когда выберемся, устраивайтесь к нам на турбазу. Мир посмотрите.
— Я генетик. И, если уж начистоту, не гожусь я в лидеры. Я — второй.
— Как это?
— Ну… Исполнитель. Могу проявить массу целеустремленности, находчивости, изобретательности и те-де, добиваясь цели. Но цель должен выбрать другой. Для этого нужен лидер. Вот мой друг Атран — он прирожденный лидер. Из него получится большой ученый.
— Он командует тобой?
— Нет. Между нами даже как бы негласное соревнование идет. Когда он впереди, когда я… Только он все время впереди по очкам. Может, он и не замечает, но я-то вижу. Мне нужно полное напряжение сил там, где он берет талантом и способностями. Взять хотя бы экстремальный туризм. Это была его идея. И он не на турбазу направился, а дикарем, сам маршрут выбрал.
— Куда? По рекам?
— Нет. На границу шельфа, к охотникам. И дальше — в Темноту. А я не придумал ничего лучшего, как пойти с группой стандартным маршрутом. Он никогда бы не попал в такую глупую ситуевину. Трудно объяснить словами, но это тоже талант — не попадать в дурацкие положения.
— Понимаю, Алим. Все твои беды — от недостатка жизненного опыта и неуверенности в себе. Вернешься к себе в университет, сделаешь одно открытие, другое, появится вера в себя — и через десять лет ты будешь смеяться над сегодняшними проблемами.
— Хорошо бы… Смотри, какой гигант!
Они с Икшей дважды обплыли вокруг ствола дерева, покрытого черной шершавой корой. Целый лес ветвей закрывал небо.
— Могучие растения породила суша, — восхитился Алим. — А знаешь, о чем любит рассуждать Атран? Он утверждает, что наша цивилизация неправильная. Он просто не понимает, по каким законам она развивалась. Естественное развитие цивилизации якобы должно идти другим путем. Менее логичным, но более естественным.
— Как это?
— Ну это еще одна его теория, что максимум интеллекта в социуме проявляется на уровне группы из двух-трех разумных. То есть, трое умнее, чем один и умнее, чем три десятка. Три десятка — это уже толпа, и каждый тянет в свою сторону.
— Выходит, наша группа — толпа?
— Нашей группой руководят как раз трое. Ну… двое руководят, и я помогаю…
— Не прибедняйся.
— А если бы руководства не было, была бы толпа. И чем больше толпа, чем больше интересов вступает в противоречие, тем ниже интеллект социума.
— Но нами руководит Совет, нас нельзя считать толпой.
— В Совете сколько членов? Около сотни. Атран говорит, что пользы от такого Совета должно быть меньше, чем от предразумного. Но он утверждает, что интеллект Совета — на уровне одной особи. Получается, как будто всем Советом управляет кто-то один.
— Или гипотеза твоего друга неверна, и в Совете заседают на самом деле умные и мудрые.
— Или так, — согласился Алим. — Я раньше смеялся над его идеей, а теперь все больше задумываюсь…
Из информационного сообщения руководства турбазы центральному совету по экстремальному туризму.
"… в указанный срок группа не вернулась. Спустя шесть суток на маршрут вышла спасательная команда из трех инструкторов-проводников и пяти спасателей. Пройти весь маршрут команда не смогла. Еще при входе во второй приток проводники отметили необычайное ослабление течения. Вскоре приток обмелел до такой степени, что продвижение вперед сделалось физически невозможным. Команда вынуждена была вернуться.
… Заключение. Считать членов группы пропавшими без вести. Раз в три месяца команда инструкторов будет контролировать ситуацию на маршруте. Если в течение года о судьбе группы не будет получено никаких известий, считать членов группы уступившими место молоди."
Собрание руководства группы. Алим регулярно приводит на планерку Корпена. Никто не возражает. Корпен обычно молчит, но иногда извлекает из памяти старинные, забытые термины или рекомендации.
— … Я освободила Амбузию от всех работ. Она тяжела.
— В таком состоянии выйти на маршрут экстремального туризма! О чем она думала?
— Ты не прав, Алим. По плану мы давно должны были вернуться. Но у женщины в ее положении просыпаются инстинкты и эмоции. Поведение становится нелогичным и непредсказуемым.
— У нее есть разрешение на продолжение рода?
— Нет. Я спрашивала. Поэтому я боюсь срыва.
— Почему, Икша? Все идет как надо. Медленно, но идет.
— Группа устала. Видишь ли, Алим, у инструкторов есть такое… понятие — не понятие, поверие — не поверие. Наблюдение, что-ли. Запас везучести, как бы. Называй как хочешь — запас везучести, оптимизма, удачливости, живучести. Не улыбайся, он есть, можешь у Орчака спросить. Пока он большой, группе ничего не страшно. Даже если кто-то погибает, все понимают, что это случайность. А когда запас живучести исчерпан, каждый пустяк приводит к трагедии. У нашей группы запас живучести опустился до нуля. Скоро начнутся смерти.
— Не набулькай.
… Мелко, мутно, песок в жабрах, песок на языке… Вперед порожняком, обратно — с камнем в рук-ках. Мутит среду хвост впереди идущего. Справа, один за другим — встречные. Вот впередиидущий затормозил, развернулся — и стал встречным. Пора брать камень. Этот хотя бы. Теперь — назад. Болят сбитые пальцы. Камень тянет на дно, приходится отрабатывать плавниками, или отталкиваться камнем ото дна. Тут-то пальцам и достается… Хорошо тем, кто справа. Они порожняком идут. Скоро и я пойду порожняком… Вот глубина, бросаю камень. Глухой перестук катящихся по склону камней… Разворачиваюсь. Опять туда, в этот мелкий, ненавистный канал. Метрах в четырех от начала канала осколок скалы, над которым всего тридцать сантиметров среды. Мы не смогли его убрать, он слишком тяжел… Если оттолкнуться от него рук-ками, можно проплыть над ним. Можно правее, но тогда надо уступать дорогу встречным. Они с грузом, им не до этикета. Ничего, уровень повышается, через неделю можно будет безопасно проплывать над обломком. Три недели назад он вообще из среды торчал…
— Берегись!!!
Резкий разворот на месте — и назад, что есть духу… В чистую среду.
— Группа, становись! — это встревоженная Икша. — Все целы?
— Ничего страшного, это маленький обвальчик в конце канала.
— Все равно, отдохните, ребята, я сейчас проверю.
Отдых… Отдых — это хорошо. Прополоскать жабры в чистой, холодной среде…
Икша выжидает пару минут, чтоб в канале осела муть и, хлопнув Орчака по спине, уходит в канал. У нее самая опасная часть работы — она устраивает обвалы и оползни стенок. Рискует собой, чтоб остальных не завалило. Потом приходится долго разгребать завалы, углублять дно. Сейчас длина канала метров пятнадцать, глубина — метр. Спросите, почему в начале метр, когда должно быть два. Уровень ведь на метр поднялся, с тех пор, как рыть начали. А потому метр, что при крике «Берегись!» все бросают камни там, где крик услышали. Затем убирают лишь те, которые мешают.
Из канала в облаке мути вылетает Икша. Настороженно прислушивается, и опять уходит в канал. Вскоре снова появляется.
— Порядок, можете работать. Только сначала дно подравняйте.
Один за другим, выстроившись цепочкой, уходим в канал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52