— Доброе утро, профессор!
— Доброе, доброе. Не спится?
Инога, молодой инфор, секретарша Алима, смутилась. Смущалась она всегда. По поводу и без. Но дело свое знала. Ардина, хоть и числилась по-прежнему референтом Алима, на кафедре появлялась редко. Она выбрала карьеру общественного деятеля. Именно она организовала несколько лет назад студенческий хор. И то, что в этом году хор занял первое место по району — ее заслуга. Теперь Ардина пробивала разрешение на организацию сада ароматов. «Ни один уважающий себя научный городок не может обойтись без сада ароматов», — утверждала она. «Наука наукой, но пришла пора думать о культуре отдыха!».
— Что у нас на сегодня?
— Первая половина дня свободна, а во второй показательная операция для студентов. Рук-ки по Алиму, экстремально-декоративные.
— Рук-ки… Опять рук-ки…
— Опять, — мило смутилась Инога.
Рук— ки по Алиму -это пятипалые кисти с двумя противолежащими пальцами. По покрову они делились на обычные (мелкая чешуя) и экстремальные (кожа без чешуи от запястий до кончиков пальцев). Совсем недавно появилась мода на экстремально-декоративные — с пятью крупными чешуйками на тыльной стороне кончиков пальцев. Почему-то эту моду связывали с именем Эскара, но проверить слухи никак не удавалось.
— Почему все считают, что рук-ки по Алиму лучше всего делает Алим?
— Но ведь во всем мире утвержден именно ваш стандарт пятипалой кисти. Ваша иерархия доминантных признаков кисти для поддержания видовой совместимости…
— Если моя, то откуда взялись эти экстремально-декоративные пальчики? Ну хорошо. Передайте лаборантам, чтоб не кормили до операции инструмент.
— Передам, — Инога поскорей юркнула в свой закуток. Резко отрицательное отношение Алима к декоративным чешуйкам было всем известно. Также было известно, что мода на них набирает силу.
Рабочий настрой исчез. Алим прошелся еще раз вдоль строя инкубаторов, механически поправляя что-то. С какого момента жизнь пошла не так? Кто в этом виноват? Ардина? Нет, она в высшей степени разумная самка. Почему-то с ней Алим никогда не чувствовал такого полного слияния, как с Риглой. Но она всегда была надежным союзником. Холодным, расчетливым, не забывающим о своих интересах, но надежным. По каким-то своим, непонятным Алиму мотивам, Ардина всегда держала его сторону. Таскала его по концертам и торжественным сборищам, знакомила с городским начальством и академическими светилами. Она была прирожденным политиком. Задумывала и гениально претворяла в жизнь многоходовые комбинации. Алим восхищался ее талантом, но не понимал, как можно в этом находить интерес.
Вот в чем дело! Ригла была другом, не союзником. То есть, союзником тоже, но кем-то еще, для чего и слова в языке не имелось. Чтоб понять это, надо пройти маршрут к Водопаду, голодать, вместе рисковать жизнью…
Память унесла Алима еще дальше. Студенческие годы, Атран, хом на двоих в университетском кампусе. С Атраном кризиса среднего возраста в принципе не могло случиться. Он всегда видел цель и умел ее добиваться. Через год после института получил лабораторию. Не по нелепой случайности, а заслуженно, открыв новое направление в биологии.
Алим покосился на ослепительно сияющие листья светоча. Как ждали они в институте первые образцы новых растений. Как быстро вошли светочи в быт. С каким жадным интересом по десять раз заставляли инфора повторять доклад Эскара в редакции Атрана «О тонком строении вещества».
А таинственные вызовы с границы, огромная боевая кула, которую Атран привел с кордона и поставил на довольствие в институте. Кто бы позволил Алиму сделать подобное? А методический материал «Об охоте на алмаров крупного и особокрупного размеров»? Благодарность от городской транспортной службы, о которой рассказывала Ардина… За что бы ни брался Атран, он во всем добивался успеха. Это даже не талант, это стиль жизни — добиваться успеха в любом деле. Талант у него в другом — избегать безвыходных положений. Или это одно и то же?
Тут мысль Алима сделала зигзаг. Атран отказался от Ардины! Сама Ардина никогда не рассказывала подробности, но факт есть факт. Атран отказался от союзника, надежно прикрывавшего тыл. Все взвесил, и отказался. Нет, взвешивать не в его стиле. Он действует по наитию, по интуиции. Разве можно проанализировать интуицию? Но все же?…
— Профессор, вы не заняты?
— Да?
— Студенты спрашивают, вам нужны в это лето помощники на полигон?
— Нет, Инога. Только пять лаборантов. Причем, самых толковых, чтоб не лезли в прибой. Хватит нам несчастных случаев.
— Профессор, я просто не знаю, как им это сказать. Они так ждут экспедиции…
— А вы скажите, что никто не запрещает им провести летние каникулы в районе полигона.
— Гениально профессор. Как я сама не догадалась?
— Что мне нравится, вы всегда знаете, когда нужно догадаться, а когда нет, — Алим вогнал секретаршу в смущение, и настроение несколько поднялось.
Каким-то чудом студенты узнали, когда шалот отправляется на полигон. Правда, Алим подозревал, что это чудо зовут Инога, но секретарша все отрицала.
— Все сели? — спросил водитель. Алим расслабил присоску, покинул место справа от водителя и описал вокруг шалота петлю. Пересчитал пассажиров. Шалот был маленьким, десятиместным. И два места еще оставались свободными. А совсем недавно на полигон отправлялись три больших шалота. Да, лучшие годы полигона позади…
— Отправляемся!
Шалот пронзительно свистнул и лег на курс. Студенты с шумом и гамом устремились вдогонку.
— Не гоните, — попросил Алим и выразительно скосил глаз на студентов.
— Так ведь за сутки не уложимся, — усмехнулся водитель, но скорость сбавил.
— А вы куда-нибудь торопитесь?
Вскоре дно резко ушло вниз. Ярко светило солнце, попутное волнение навевало дрему, и даже Темнота прикидывалась синевато-голубоватой дымкой. Загадочной, но совсем не страшной.
Как можно ориентироваться в бескрайнем океане, Алим не понимал. Однажды на полигоне он спросил об этом водителя, тот хмыкнул, развел в задумчивости плавники, потом слился и обрушил на Алима лавину ощущений. Наполовину своих, наполовину шалота. Тут были эхосигналы и запахи, цвет и вкус среды, высота солнца над горизонтом, недоступные разумным ощущения шалота, и просто бесконечная уверенность в себе. Алим понял, что ему не дано…
— Не унывайте, — утешил водитель. Потеряетесь — держите все время на восход солнца. Не пройдет и трех суток, как попадете в населенные места.
Волны становились крупнее. Местами на них появлялись барашки. Студенты в кильватере шалота притихли и сбились тесной стайкой. Алим заработал хвостом, отделился от шалота и поднялся к самой поверхности.
— Эй, молодежь, кто умеет на волнах кататься?
Выбрал волну покруче, пробил поверхность у самого гребня — и заскользил вниз, выставив спину из среды, словно по бесконечному гребню переката.
Студенты с радостью подхватили идею. Кто отставал от волны, кого волна подхватывала и переворачивала светлым брюшком кверху, и тогда раздавался визг и взрывы смеха. Они еще не знали, что требуются десятки часов тренировки, чтоб скользить, не уставая, часами. А поначалу сил уходит даже больше, чем на движение своим ходом. Что завтра у них будут болеть все мышцы. Но страх перед Темнотой ушел. А именно этого и добивался Алим. Заметив, что три девушки начали отставать, Алим усадил их на Шалота. Через полтора часа выбились из сил еще четыре студентки. Три отдохнувшие и умница-Инога уступили им места. У молодежи появился повод к веселью — всем косяком обучали Иногу скользить по гребню волны. Инфоры редко отличались ловкостью. Инога то отставала от волны, то испуганно взвизгивала, скатываясь к подошве волны и теряя скорость.
Лаборанты, вначале ехидничавшие, под конец захотели принять участие в общем веселье. Но тут Алим был непреклонен. Шесть лаборантов прикрывали своими телами трех осьминогов-корзинок. А в корзинках находились молоденькие инструменты. Инструментами Алим рисковать не мог.
Так, меняясь и отдыхая на шалоте, двигались весь день и всю ночь. На полигон прибыли утром второго дня, и отнюдь не ранним. Алим проследил, чтоб инструменты разместили в гротах, и отпустил всех отдыхать.
На следующий день двигаться могли только лаборанты. У серфингистов ныли все мышцы.
— Профессор, надо подбодрить молодежь, — Инога морщилась при каждом движении плавника.
— Дай мне умереть спокойно! — простонал Алим. Но долг пересилил.
По общежитию разносились стоны.
— Теперь, парни, вы знаете, что такое экстремальный туризм, — скривившись, объяснял студентам Алим. — Ох, где мои былые годы? Икша сняла бы нас всех с маршрута…
— Кто такая Икша, профессор?
— Одна моя старая знакомая. Она бы назвала вчерашний день прогулкой выходного дня. Да я бы сам назвал… О, моя спина…
Полигон представлял собой атолл, выросший на вершине давно потухшего вулкана. Когда-то с ним связывали большие надежды. Атолл должен был представлять праобраз ольдерной цивилизации. Считалось, что место выбрано крайне удачно. Стоит только перегородить узкий вход в лагуну — и ольдер готов. Предполагалось поднять уровень среды в ольдере на три метра выше уровня океана. Пригнали строительных алмаров, соорудили три дамбы. Алим разместил в технологических проемах насосы, и начали подъем уровня. Насосы гнали воду и жрали планктон тоннами. Уровень не поднимался. Попытались провести обратный эксперимент. Понизить уровень в лагуне. Тот же результат. Лучшие математики института кружили по лагуне, вычисляя площадь зеркала, лично проверяли производительность насосов — и никак не могли поверить в ту простую истину, которую давно понял Алим. Среда фильтровалась сквозь грунт и возвращалась в океан.
Понимание пришло после шторма. Колоссальной силы шторм прокатился над атоллом и заполнил ольдер до проектной отметки в три метра. Ликованию не было предела. Но уже через двое суток уровень опустился до обычного. Математики получили ЦИФРУ — скорость фильтрования среды. И строили математические модели умопомрачительной сложности.
Полигон не закрыли только потому, что он придавал вес институту. Сюда отправляли на стажировку студентов, здесь, вдали от жилой зоны, проводили чистые эксперименты. Но постепенно полигон хирел. Зимой от бескормицы сдохли насосы, и это даже никого не озаботило. Можно было бы переориентировать полигон под другую научную программу, но слишком далеко от жилой зоны он располагался. Давно шторма размыли дамбы, давно опустели шумные студенческие общежития. Только фанатики науки — аспиранты жили здесь круглогодично ради невиданной свободой доступа к инструментам в опустевших лабораториях.
На второй день к вечеру Алим нашел в себе силы проверить инструменты. Консерватор хоть и помутнел от стресса, но дело свое знал твердо: ни один из зародышей не погиб. Генетический анализатор и формирователь фенотипа пока еще были слишком молоды, чтоб работать. Только через год придет пора дрессировать их.
Аспиранты столпились за спиной.
— Профессор, что это?
— Разумеется, последнее слово науки, — добродушно усмехнулся Алим. — Скоро все увидите. Как у вас дела?
— Неважно, профессор. Жабры сохнут без среды. И с этим ничего не сделать. Мы прорабатываем системы внутреннего орошения.
— Очень интересно, — Алим с ходу понял суть идеи. — Для хранения запаса среды предполагаете использовать желудок, или специальную полость?
— Думаем над обоими вариантами. Но это так все усложняет… А как ваши системы передвижения?
— Терпение, еще раз терпение. Икра должна развиться.
Профессор, я правильно понял, вы хотите, чтоб жабры работали там, где нет среды? На суше? — робко поинтересовался студент.
— Абсолютно правильно!
— Но там же нет… среды!
Алим окинул взглядом физиономии ехидно улыбающихся аспирантов и усмехнулся про себя. Три года назад они задавали те же вопросы.
— Вот что. Собери всех в конференц-гроте. Прочту вам вводную лекцию факультативного курса «Теория суши».
Уже через четверть часа собрались все. Даже аспиранты и лаборанты. Алим кончил отчищать большую, специально выращенную прозрачную раковину.
— Просторы суши необъятны — начал он. — Ольдеры позволят нам расширить жизненное пространство в сотни раз. Но суша враждебна. Стоит разрушиться дамбе, и сотни разумных уступят место молоди. Мы не можем жить под постоянным страхом. Какой из этого вывод? Самый простой! Научиться дышать вне среды. Свести катастрофу до уровня стихийного бедствия. Пусть страшно, опасно, кто-то даже уступит место молоди, но большинство уцелеет и сможет добраться до среды.
Многие из вас спросят: «Чем дышать там, где нет среды?» Показываю. Следуйте за мной.
Выпростав рук-ки, Алим взял раковину и прямо через световое отверстие поднялся к поверхности. Подождал, пока шумная стайка студентов не сгруппируется вокруг, и поднял раковину над средой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52