Инога, это Корпен. Корпен, это Инога. Моя секретарша. Притворяется трусихой и скромницей, но не верь. Экстремалка — не хуже нас в молодости. Не так давно сутки за шалотом своим ходом шла.
Экстремалка от таких похвал и присутствия инфора шестого круга была готова выпасть в обморок и перевернуться вверх брюшком. Заикаясь, она пролепетала что-то в ответ. Корпен окинул ее от носа до хвоста озорным ехидным взором и, не отрывая взгляда, спросил Алима:
— Возьмешь меня в свою команду?
— Какую команду?
— Ты выиграл конкурс. Тебе дают пол института. Надо будет набрать большую команду. Возьмешь меня?
— Но это понижение для тебя. Ты опустишься до пятого круга…
— Да хоть до четвертого! Зато займусь настоящим делом. А ради этих круглых глаз я готов опуститься до второго!
— Ах, — пролепетала Инога.
— Послушай, Корпен, ты серьезно насчет половины института.
— Серьезней некуда. Предполагается выделить из Юго-Восточного Института Генетики институт Суши. У тебя карт-бланш на набор сотрудников, выбор места для полигона и прочая и прочая и прочая…
— Полигон у нас уже есть. Далековато, правда, но это специально. Чтоб образцы по всему свету не разбежались. Команда… Помнишь Иранью?
— Целительницу? У нее же образования нет.
— Образование — тьфу! Дело наживное. А талант — врожденное. Еще бы Орчака найти… Из него неплохой испытатель бы вышел.
— Алим, у тебя есть я! И я пока инфор Совета. Диктуй список имен, и ни о чем не беспокойся. Разыскать их — моя забота.
— Тогда хорошо бы еще Амбузию…
— Заметано!
Тут Алим заметил подплывающую Ардину.
— Как ты вовремя! Корпен, знакомься, моя жена Ардина.
Корпен как-то странно булькнул.
— Уже знакомы, — хмуро отозвалась Ардина.
— Э-э, я чего-то не знаю?
— Ну, поскольку мы в одной команде… Твоя половинка опасней дикой кулы, — ухмыльнулся Корпен. — Но сегодня мы были свидетелями потрясающего зрелища. Ардина нарвалась на противника, превосходящего ее классом. Их словесная дуэль длилась чуть ли не полчаса. Они выпустили друг в друга столько колкостей, игл и ядовитых шипов, что я значительно пополнил копилку знаний. И все под видом интеллигентной беседы.
— Кто же это?
— Твой старый знакомый Атран. — созналась Ардина. — И хватит об этом!
— Я хотел его поздравить, — огорчился Алим. — А теперь — что?
— Теперь тем более нельзя откладывать. Двигай за мной!
Усталая Ригла возвращалась домой. Завершился скучный, хлопотный день. Такой же скучный и хлопотный, как предыдущий, как череда дней в несложившейся жизни. Первичная дрессировка молодых шалотов. Поддержание породы. Селекция. Не успеешь привыкнуть — следующая группа. Каждого четвертого надо отправлять на бойню. Селекция… Попробуй, выбери из этих озорных ласковых телят, кто вырастет послушным, а кто так и останется неуправляемым хулиганом, медлительным и ленивым.
Вот и роешься в памяти инфоров-учетчиков, строишь родословные телят до седьмого колена. А потом, после работы, разыскиваешь водителей, выспрашиваешь и выпытываешь, как вели себя шалоты-родители. И конечно, надо вводить поправку на давность воспоминаний. Известно ведь, что раньше все было лучше. Среда чище и теплее, шалоты послушней и быстрее…
А впереди ждет пустой, неприбранный хом. Не сложилась семейная жизнь. И не сложится… Разве можно в метрополии разрешение на потомство получить? Здесь плотность населения втрое превышает норму.
Уклейка ты, стерлядка ты, сардинка.
Где прячется твоя вторая половинка?
Продекламировала Ригла песенку-выручалочку. Завернула за угол и остановилась. У входа в ее хом суетился целый косяк. Солидный инфор, крупный неутомимый, явная секретарша-инфор, широкомыслящая, и еще кто-то, не разобрать за спинами.
Неужели контрольная комиссия решила, что слишком много телят на бойню отправляем? — ужаснулась Ригла. Захотелось спрятаться, лечь на дно, зарыться в ил, исчезнуть, раствориться.
— Рыбки-ракушки, здесь полгода не промывали, — из хома показалось смутно знакомое лицо. Иранья! Точно, Иранья-целительница. А широкомыслящая — это же Амбузия.
Неутомимый развернулся, и Ригла узнала Орчака.
— Вот она, скромница! — закричал Орчак, и весь косяк устремился к ней, закружил в веселом водовороте.
— Знакомься, Инога, это Ригла, лучший селекционер питомника, — провозгласил солидный инфор. Только по голосу да знакомым ехидным интонациям Ригла узнала Корпена.
— Очень приятно, а я вас хорошо знаю, — пробормотала секретарша и смутилась. — Алим вас очень часто вспоминает.
— Алим? Вы работаете с Алимом?
— Скажу больше. Не пройдет и двух дней, как ты тоже будешь работать с Алимом, — сообщил Корпен. — Алим получил карт-бланш, набирает команду и угадай, о ком первом вспомнил? О нас, экстремальщиках! Э-э, что-то не так? — Корпен внимательно посмотрел на Риглу. — По этим вопрошающим круглым глазам делаю вывод, что ты не в курсе. Инога, введи коллегу в курс дел.
Девушка-инфор описала дугу и присосалась к верхнему контактному пятну.
— Извините, — пробормотала она и обрушила на Риглу лавину информации.
Нельзя здесь конвой провести, — убеждал Алим. — Не в расстоянии дело, а в течениях. Двадцать километров по мелководью — это тридцать дней пути. Не бывает тридцати дней тихой погоды.
— Но ты же несколько конвоев провел, — хмуро возразил Атран.
— Я провел четыре конвоя, и в трех случаях отказался. Там, где я отказался, все равно повели конвои. Все инструменты в двух конвоях погибли. Я берусь вести конвой только тогда, когда знаю, что доведу.
— Мне нужны лаборатории на границе с Темнотой, — упрямо повторил Атран.
— Течение…
— Но ведь это очень слабое попутное течение. Если просто расслабиться, оно донесет до места за два дня.
— Если отдаться на волю течению, движение среды ощущаться не будет, — задумался Алим. — Нет, слишком рискованно…
— Что?
— Да нет, бред. Если придать инструментам дополнительную плавучесть… Чистый бред! К поверхности подниматься нельзя, там волны. Если б пузыри могли держаться на заданной глубине…
Назад Алим возвращался в глубокой печали и растерянности. Повод для соперничества исчез. Он честно пытался помочь старому другу. Месяц потратил на поиск трассы для перегона инструментов. Не его беда, что трассы не нашлось. Так откуда печаль? Логический анализ ситуации говорит, что все идет хорошо.
Алим заработал хвостом, расслабил присоску, отделился от шалота и пошел в глубину. Почти скрылся в ковре водорослей, затормозил и молча смотрел, как в высоте проплывает черная тень шалота. Некоторое время ловил боковой линией движение мощного хвоста. А потом просто лежал на дне, пытаясь понять себя, свой нелепый поступок.
В хом Атрана ворвался поздним вечером, усталый и злой. Но хом был пуст. Тускло, по ночному, желтели по углам светочи. Алим покружил, выругался вслух и… нырнул в постель.
Проснулся поздно. Чихнул, шевельнул хвостом. По телу расползлась волна тупой боли.
— Грохот водопада! — выругался вслух. — Всего полдня своим ходом…
— Силен спать, экстремальщик, — раздался из-за спины знакомый басок Атрана. — Откуда ты взялся? Я же тебя лично на шалота посадил.
— Атран, это глупо, но я не мог так уехать. Не знаю почему, но это было бы неправильно.
— Ты придумал, как провести конвой?
— Нет, но…
— Значит, это случилось и с тобой… — огорчился Атран.
— Что?
— Скажи, ты не раскрывался предразумному в минуту эмоционального кризиса? Шалоту, кулу, алмару, еще кому-то.
— Шалоту? Не было там шалота, только разумные… Погоди, Ардина рассказывала, что у тебя была кула! Так вот, значит, как у тебя это произошло!…
— Что произошло?
— Переключение на альтернативную логику. Я хотел подготовить статью на эту тему, но потом передумал.
— Какая логика? Активизация регрессивной эмоциональной сферы. Какая может быть логика там, где правят эмоции?
— Может! Еще как может! Ситуационно зависимая, вот какая! Сейчас я тебе расскажу.
— Подожди! Ты считаешь, что в альтернативной логике твой поступок логичен и правилен, так?
— Точно!!! Ситуационно зависимая модель логики. Логика обычной жизни дает сбои в экстремальной ситуации.
Словно и не было долгих лет разлуки. Словно вновь вернулись студенческие годы. Полдня друзья сравнивали воспоминания, спорили до хрипоты, выдвигали гипотезы — и тут же разносили их в чешую… А потом спешили на вокзал, продолжая спор, и только чудом Алим успел на шалота. А Атран еще некоторое время держался рядом, завершая построение логической цепочки. И это было совсем как в студенческие годы.
Конечно, Атран был не прав. Алим это чувствовал, потому что на этот раз уезжал без тяжести в душе. Атран сам поймет, что не прав, надо лишь дать ему время…
Атран. Голубой транссексуал
Ситуационно зависимая логика, — размышлял Атран, присосавшись верхней присоской к брюху шалота. — Если Алим прав… Какая логика соответствует жизни в Темноте? Будет ли она отлична от нашей? Эх, Бала, не было у тебя логики. Одни чувства. Как ты радоваться умела. А как двигалась быстро!
— «Сравнил тоже! Шалот вам не кула, ганоид!» — услышал он мыслеголос. Как-то незаметно Атран сполз к хвосту и попал как раз на контактное пятно.
— Простите, я случайно сел на пятно.
— Да ничего. А я вас сразу узнал, — отозвался водитель. — Помните, помогли мне шалота укротить. У него еще гон был, а мы на линию вышли.
Теперь Атран тоже узнал водителя.
— А как же! Отлично помню. Как он? Жив еще?
— Жив, налимий хвост. Состарился сильно, теперь на пригородных рейсах на коротком плече работает. А мне нового дали. Но этот тихоня. А как ваша кула?
— Балой ее звали, — погрустнел Атран. — Кулы долго не живут. Я ее уже взрослой на кордоне застал. Потом она на почте курьером работала, сколько могла.
— Крупная кула со светлым брюхом, и при ней две наглые кильки.
— Так вы ее знали?!
— Эту троицу весь город знает. Вроде местной достопримечательности. Мы еще удивлялись, куда они пропали. А вы сказали, она умерла… Сейчас за новой едете?
— Нет. Еду на тот кордон, но не за кулой. Новый институт открываем. Надо все еще раз проверить, с охотниками договориться, чтоб под охрану взяли, со строителями планы согласовать.
— А что за институт?
— Институт освоения Темноты.
— Что забавно, ганоид, сейчас мы говорим, и понимаем друг друга. А когда вы о своем размышляли, я ничего не понимал. Слова, вроде, знакомые, а вместе — непонятно.
— Это потому что мне самому пока не все понятно, — рассмеялся Атран. — Мой друг Алим новое слово в науке сказал. Я третий день над этим словом голову ломаю, переварить пытаюсь. Если в двух словах, то нет правды на все случаи жизни. Взять законы. Вроде бы, одни для всех. Но это только потому, что живем мы в одинаковых условиях. А когда одни в пресной среде жить будут, другие — в Темноте — у них и законы, и обычаи свои появятся.
— Ганоид, так бы сразу и сказали. Закон один, а правда у каждого своя, это любая самка скажет, — перебил водитель. — А то логика ситуационная… Я и слова такого не понимаю!
— Ученые много слов выдумали, чтоб умнее казаться, — улыбнулся Атран.
За беседой километры проплывали незаметно. Шалот маршрут знал хорошо, и водитель доверился ему, лишь иногда поторапливал. Атран рассказал о светочах, об экстремальных и декоративно-экстремальных рук-ках. О проекте и задачах нового института. Водитель познакомил с шалотом и дал порулить. Шалот оказался ленивым увальнем, и как только водитель ослабил контакт, сбавил ход. Атран решил подбодрить и раззадорить гиганта. Передал ему образ упругой, несущейся навстречу среды, плавные мощные колебания тела кулы. Кулой шалот слегка заинтересовался. Не уточняя внешнего вида, Атран транслировал ощущения тела, «вид изнутри», подтвердил, что Бала — самка.
— «Пусть/здесь покормится. Теплый, густой, вкусный планктон», — с заботливостью вожака косяка передал образ шалот. Не так изящно, как делала это Бала, но четко и понятно. Атран в восторге широко раскрыл рот и жаберные щели. А потом поделился образом с водителем.
— Знай наших! — радостно откликнулся водитель.
Отделился от шалота задолго до Размыва. Решил еще раз осмотреть будущую стройплощадку, проверить течения, выбрать места для пограничных кордонов. Чтоб не очень далеко, но в то же время не в Темноте. Все время жить в Темноте кулам не понравится. Нервничать будут, задирать друг друга. Сотрудники нового института тоже захотят жить поближе к солнышку. Незачем им встречаться с кулами без рулевых.
А ведь точно! — ударила в голову запоздалая мысль. — Жилую зону научного городка придется строить на границе Темноты. И пустить рейсовых шалотов утром и вечером. Не захотят лаборанты да завхозы все время в Темноте жить. Я сам не захочу.
Путь предстоял немалый. Но, воодушевляя себя воспоминаниями о рассказах Алима, Атран бодро работал хвостом. Среда поражала чистотой и прозрачностью, даль размывалась синей дымкой, а жабры раздувал упругий поток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Экстремалка от таких похвал и присутствия инфора шестого круга была готова выпасть в обморок и перевернуться вверх брюшком. Заикаясь, она пролепетала что-то в ответ. Корпен окинул ее от носа до хвоста озорным ехидным взором и, не отрывая взгляда, спросил Алима:
— Возьмешь меня в свою команду?
— Какую команду?
— Ты выиграл конкурс. Тебе дают пол института. Надо будет набрать большую команду. Возьмешь меня?
— Но это понижение для тебя. Ты опустишься до пятого круга…
— Да хоть до четвертого! Зато займусь настоящим делом. А ради этих круглых глаз я готов опуститься до второго!
— Ах, — пролепетала Инога.
— Послушай, Корпен, ты серьезно насчет половины института.
— Серьезней некуда. Предполагается выделить из Юго-Восточного Института Генетики институт Суши. У тебя карт-бланш на набор сотрудников, выбор места для полигона и прочая и прочая и прочая…
— Полигон у нас уже есть. Далековато, правда, но это специально. Чтоб образцы по всему свету не разбежались. Команда… Помнишь Иранью?
— Целительницу? У нее же образования нет.
— Образование — тьфу! Дело наживное. А талант — врожденное. Еще бы Орчака найти… Из него неплохой испытатель бы вышел.
— Алим, у тебя есть я! И я пока инфор Совета. Диктуй список имен, и ни о чем не беспокойся. Разыскать их — моя забота.
— Тогда хорошо бы еще Амбузию…
— Заметано!
Тут Алим заметил подплывающую Ардину.
— Как ты вовремя! Корпен, знакомься, моя жена Ардина.
Корпен как-то странно булькнул.
— Уже знакомы, — хмуро отозвалась Ардина.
— Э-э, я чего-то не знаю?
— Ну, поскольку мы в одной команде… Твоя половинка опасней дикой кулы, — ухмыльнулся Корпен. — Но сегодня мы были свидетелями потрясающего зрелища. Ардина нарвалась на противника, превосходящего ее классом. Их словесная дуэль длилась чуть ли не полчаса. Они выпустили друг в друга столько колкостей, игл и ядовитых шипов, что я значительно пополнил копилку знаний. И все под видом интеллигентной беседы.
— Кто же это?
— Твой старый знакомый Атран. — созналась Ардина. — И хватит об этом!
— Я хотел его поздравить, — огорчился Алим. — А теперь — что?
— Теперь тем более нельзя откладывать. Двигай за мной!
Усталая Ригла возвращалась домой. Завершился скучный, хлопотный день. Такой же скучный и хлопотный, как предыдущий, как череда дней в несложившейся жизни. Первичная дрессировка молодых шалотов. Поддержание породы. Селекция. Не успеешь привыкнуть — следующая группа. Каждого четвертого надо отправлять на бойню. Селекция… Попробуй, выбери из этих озорных ласковых телят, кто вырастет послушным, а кто так и останется неуправляемым хулиганом, медлительным и ленивым.
Вот и роешься в памяти инфоров-учетчиков, строишь родословные телят до седьмого колена. А потом, после работы, разыскиваешь водителей, выспрашиваешь и выпытываешь, как вели себя шалоты-родители. И конечно, надо вводить поправку на давность воспоминаний. Известно ведь, что раньше все было лучше. Среда чище и теплее, шалоты послушней и быстрее…
А впереди ждет пустой, неприбранный хом. Не сложилась семейная жизнь. И не сложится… Разве можно в метрополии разрешение на потомство получить? Здесь плотность населения втрое превышает норму.
Уклейка ты, стерлядка ты, сардинка.
Где прячется твоя вторая половинка?
Продекламировала Ригла песенку-выручалочку. Завернула за угол и остановилась. У входа в ее хом суетился целый косяк. Солидный инфор, крупный неутомимый, явная секретарша-инфор, широкомыслящая, и еще кто-то, не разобрать за спинами.
Неужели контрольная комиссия решила, что слишком много телят на бойню отправляем? — ужаснулась Ригла. Захотелось спрятаться, лечь на дно, зарыться в ил, исчезнуть, раствориться.
— Рыбки-ракушки, здесь полгода не промывали, — из хома показалось смутно знакомое лицо. Иранья! Точно, Иранья-целительница. А широкомыслящая — это же Амбузия.
Неутомимый развернулся, и Ригла узнала Орчака.
— Вот она, скромница! — закричал Орчак, и весь косяк устремился к ней, закружил в веселом водовороте.
— Знакомься, Инога, это Ригла, лучший селекционер питомника, — провозгласил солидный инфор. Только по голосу да знакомым ехидным интонациям Ригла узнала Корпена.
— Очень приятно, а я вас хорошо знаю, — пробормотала секретарша и смутилась. — Алим вас очень часто вспоминает.
— Алим? Вы работаете с Алимом?
— Скажу больше. Не пройдет и двух дней, как ты тоже будешь работать с Алимом, — сообщил Корпен. — Алим получил карт-бланш, набирает команду и угадай, о ком первом вспомнил? О нас, экстремальщиках! Э-э, что-то не так? — Корпен внимательно посмотрел на Риглу. — По этим вопрошающим круглым глазам делаю вывод, что ты не в курсе. Инога, введи коллегу в курс дел.
Девушка-инфор описала дугу и присосалась к верхнему контактному пятну.
— Извините, — пробормотала она и обрушила на Риглу лавину информации.
Нельзя здесь конвой провести, — убеждал Алим. — Не в расстоянии дело, а в течениях. Двадцать километров по мелководью — это тридцать дней пути. Не бывает тридцати дней тихой погоды.
— Но ты же несколько конвоев провел, — хмуро возразил Атран.
— Я провел четыре конвоя, и в трех случаях отказался. Там, где я отказался, все равно повели конвои. Все инструменты в двух конвоях погибли. Я берусь вести конвой только тогда, когда знаю, что доведу.
— Мне нужны лаборатории на границе с Темнотой, — упрямо повторил Атран.
— Течение…
— Но ведь это очень слабое попутное течение. Если просто расслабиться, оно донесет до места за два дня.
— Если отдаться на волю течению, движение среды ощущаться не будет, — задумался Алим. — Нет, слишком рискованно…
— Что?
— Да нет, бред. Если придать инструментам дополнительную плавучесть… Чистый бред! К поверхности подниматься нельзя, там волны. Если б пузыри могли держаться на заданной глубине…
Назад Алим возвращался в глубокой печали и растерянности. Повод для соперничества исчез. Он честно пытался помочь старому другу. Месяц потратил на поиск трассы для перегона инструментов. Не его беда, что трассы не нашлось. Так откуда печаль? Логический анализ ситуации говорит, что все идет хорошо.
Алим заработал хвостом, расслабил присоску, отделился от шалота и пошел в глубину. Почти скрылся в ковре водорослей, затормозил и молча смотрел, как в высоте проплывает черная тень шалота. Некоторое время ловил боковой линией движение мощного хвоста. А потом просто лежал на дне, пытаясь понять себя, свой нелепый поступок.
В хом Атрана ворвался поздним вечером, усталый и злой. Но хом был пуст. Тускло, по ночному, желтели по углам светочи. Алим покружил, выругался вслух и… нырнул в постель.
Проснулся поздно. Чихнул, шевельнул хвостом. По телу расползлась волна тупой боли.
— Грохот водопада! — выругался вслух. — Всего полдня своим ходом…
— Силен спать, экстремальщик, — раздался из-за спины знакомый басок Атрана. — Откуда ты взялся? Я же тебя лично на шалота посадил.
— Атран, это глупо, но я не мог так уехать. Не знаю почему, но это было бы неправильно.
— Ты придумал, как провести конвой?
— Нет, но…
— Значит, это случилось и с тобой… — огорчился Атран.
— Что?
— Скажи, ты не раскрывался предразумному в минуту эмоционального кризиса? Шалоту, кулу, алмару, еще кому-то.
— Шалоту? Не было там шалота, только разумные… Погоди, Ардина рассказывала, что у тебя была кула! Так вот, значит, как у тебя это произошло!…
— Что произошло?
— Переключение на альтернативную логику. Я хотел подготовить статью на эту тему, но потом передумал.
— Какая логика? Активизация регрессивной эмоциональной сферы. Какая может быть логика там, где правят эмоции?
— Может! Еще как может! Ситуационно зависимая, вот какая! Сейчас я тебе расскажу.
— Подожди! Ты считаешь, что в альтернативной логике твой поступок логичен и правилен, так?
— Точно!!! Ситуационно зависимая модель логики. Логика обычной жизни дает сбои в экстремальной ситуации.
Словно и не было долгих лет разлуки. Словно вновь вернулись студенческие годы. Полдня друзья сравнивали воспоминания, спорили до хрипоты, выдвигали гипотезы — и тут же разносили их в чешую… А потом спешили на вокзал, продолжая спор, и только чудом Алим успел на шалота. А Атран еще некоторое время держался рядом, завершая построение логической цепочки. И это было совсем как в студенческие годы.
Конечно, Атран был не прав. Алим это чувствовал, потому что на этот раз уезжал без тяжести в душе. Атран сам поймет, что не прав, надо лишь дать ему время…
Атран. Голубой транссексуал
Ситуационно зависимая логика, — размышлял Атран, присосавшись верхней присоской к брюху шалота. — Если Алим прав… Какая логика соответствует жизни в Темноте? Будет ли она отлична от нашей? Эх, Бала, не было у тебя логики. Одни чувства. Как ты радоваться умела. А как двигалась быстро!
— «Сравнил тоже! Шалот вам не кула, ганоид!» — услышал он мыслеголос. Как-то незаметно Атран сполз к хвосту и попал как раз на контактное пятно.
— Простите, я случайно сел на пятно.
— Да ничего. А я вас сразу узнал, — отозвался водитель. — Помните, помогли мне шалота укротить. У него еще гон был, а мы на линию вышли.
Теперь Атран тоже узнал водителя.
— А как же! Отлично помню. Как он? Жив еще?
— Жив, налимий хвост. Состарился сильно, теперь на пригородных рейсах на коротком плече работает. А мне нового дали. Но этот тихоня. А как ваша кула?
— Балой ее звали, — погрустнел Атран. — Кулы долго не живут. Я ее уже взрослой на кордоне застал. Потом она на почте курьером работала, сколько могла.
— Крупная кула со светлым брюхом, и при ней две наглые кильки.
— Так вы ее знали?!
— Эту троицу весь город знает. Вроде местной достопримечательности. Мы еще удивлялись, куда они пропали. А вы сказали, она умерла… Сейчас за новой едете?
— Нет. Еду на тот кордон, но не за кулой. Новый институт открываем. Надо все еще раз проверить, с охотниками договориться, чтоб под охрану взяли, со строителями планы согласовать.
— А что за институт?
— Институт освоения Темноты.
— Что забавно, ганоид, сейчас мы говорим, и понимаем друг друга. А когда вы о своем размышляли, я ничего не понимал. Слова, вроде, знакомые, а вместе — непонятно.
— Это потому что мне самому пока не все понятно, — рассмеялся Атран. — Мой друг Алим новое слово в науке сказал. Я третий день над этим словом голову ломаю, переварить пытаюсь. Если в двух словах, то нет правды на все случаи жизни. Взять законы. Вроде бы, одни для всех. Но это только потому, что живем мы в одинаковых условиях. А когда одни в пресной среде жить будут, другие — в Темноте — у них и законы, и обычаи свои появятся.
— Ганоид, так бы сразу и сказали. Закон один, а правда у каждого своя, это любая самка скажет, — перебил водитель. — А то логика ситуационная… Я и слова такого не понимаю!
— Ученые много слов выдумали, чтоб умнее казаться, — улыбнулся Атран.
За беседой километры проплывали незаметно. Шалот маршрут знал хорошо, и водитель доверился ему, лишь иногда поторапливал. Атран рассказал о светочах, об экстремальных и декоративно-экстремальных рук-ках. О проекте и задачах нового института. Водитель познакомил с шалотом и дал порулить. Шалот оказался ленивым увальнем, и как только водитель ослабил контакт, сбавил ход. Атран решил подбодрить и раззадорить гиганта. Передал ему образ упругой, несущейся навстречу среды, плавные мощные колебания тела кулы. Кулой шалот слегка заинтересовался. Не уточняя внешнего вида, Атран транслировал ощущения тела, «вид изнутри», подтвердил, что Бала — самка.
— «Пусть/здесь покормится. Теплый, густой, вкусный планктон», — с заботливостью вожака косяка передал образ шалот. Не так изящно, как делала это Бала, но четко и понятно. Атран в восторге широко раскрыл рот и жаберные щели. А потом поделился образом с водителем.
— Знай наших! — радостно откликнулся водитель.
Отделился от шалота задолго до Размыва. Решил еще раз осмотреть будущую стройплощадку, проверить течения, выбрать места для пограничных кордонов. Чтоб не очень далеко, но в то же время не в Темноте. Все время жить в Темноте кулам не понравится. Нервничать будут, задирать друг друга. Сотрудники нового института тоже захотят жить поближе к солнышку. Незачем им встречаться с кулами без рулевых.
А ведь точно! — ударила в голову запоздалая мысль. — Жилую зону научного городка придется строить на границе Темноты. И пустить рейсовых шалотов утром и вечером. Не захотят лаборанты да завхозы все время в Темноте жить. Я сам не захочу.
Путь предстоял немалый. Но, воодушевляя себя воспоминаниями о рассказах Алима, Атран бодро работал хвостом. Среда поражала чистотой и прозрачностью, даль размывалась синей дымкой, а жабры раздувал упругий поток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52