Он берет ее на руки и выносит из дальней пещеры.
Стражники в первой пещере - в преддверии - либо мертвы, либо опоены сонным зельем. Где-то снаружи ржут кони. Он не помнит, что там - за пределами этой пещеры. Он даже не помнит, что он вообще там бывал. Он идет следом за Магом. Он не думает за себя - он делает то, что ему прикажут, как и пристало рабу.
Выход наружу скрыт фигурным фасадом из коринфских колонн. Они проходят под аркой ворот, и ветерок шевелит его волосы. Он потихонечку кашляет. Маг смеется.
- Колесница.
Старик и мальчик вдвоем водружают старуху на колесницу. Она закрыта какой-то тонкой и мягкой тканью. Даже в такой темноте он различает яркие расписные узоры, оттененные позолотой… работа сицилийских мастеров.
По-прежнему прижимая к себе Сивиллу, мальчик усаживается в уголке колесницы. Из открытого сундука, под завязку набитого драгоценностями, падает золоченый кубок. Мальчик боится, что сейчас его будут бить, но Маг только смеется. Может быть, он будет добрым хозяином.
Кони трогаются с места.
Маг говорит, обращаясь к мальчику, который не смеет поднять глаза:
- Ты такой молчаливый, мальчик. - Он оборачивается к вознице, суровому, нахмуренному нубийцу, у которого вырван язык, и объясняет, как выехать к главной дороге. Мальчик по-прежнему молчит. - У тебя есть имя, прекрасный певец?
- Нет, domine.
Ибо имя, данное в храме Сивиллы, священно. Оно - для богов. Не для смертных.
- Не бойся, kale mou, мой прелестный. - Маг легко переходит на греческий, как это принято у людей образованных (Карла, которая теперь стала отблеском позолоты на крышке сундука с сокровищами, без труда понимает, что он говорит; но его мысли по-прежнему скрыты глухой стеной). - Я не сделаю тебе больно… пока. А когда я все-таки сделаю тебе больно, за это будет такая награда, которую ты не в силах даже вообразить.
Сивилла тихонечко усмехается.
- Не смейся, подруга, - говорит Маг. - Мальчик нам нужен. Без него ничего не получится. У меня есть план. Сивилла:
- Я не верю в какие-то планы. Мои размышления о вечности не принесли никаких озарений. Прошлое, настоящее, будущее… все только горечь.
- Нет, Сивилла, - возражает ей Маг. Колесница как раз выезжает на мощенную камнями дорогу. - Я нашел способ, как обмануть вечность. У нас с тобой будет то, что есть даже у этого милого мальчика… величайший из всех даров. Мы с тобой станем смертными.
Мальчик замирает в леденящем страхе.
- Сейчас мы едем в Помпеи, - говорит Маг. - В мой новый дом.
- Я видела… - хрипит Сивилла.
- Я знаю, что ты видела. - Маг не дает ей договорить. - И это тоже - часть нашего плана.
Она снова смеется надтреснутым птичьим смехом. Маг говорит:
- Спой нам, мальчик.
- У меня больше нет кифары.
Маг роется в куче сокровищ. Звенят золоченые кубки, амфоры и кувшины стукаются боками, аметист размером с кулак падает из сундука на пол, но Маг даже не смотрит, куда он упал. Он достает кифару из черного дерева, инкрустированную неаполитанскими камеями, и каждый ее колок вырезан из какого-то полудрагоценного камня, причем двух одинаковых нет.
- Это должно подойти. - Маг передает кифару мальчику, и тот робко берет инструмент. Ни разу в жизни, за все одиннадцать лет, он не держал в руках такой ценной вещи. - Пой, - говорит Маг. - Облегчи мою тысячелетнюю боль.
Мальчик мнется - боится не угодить своему новому хозяину. Лунный свет проникает в повозку сквозь отверстие в пологе. Белое как мед лицо мага отсвечивает странным мерцанием. Мальчику страшно. По-настоящему страшно. Но разве можно не повиноваться этому человеку?! Он - всего лишь жалкий раб. Он ноет, и его голос срывается всякий раз, когда колесница подскакивает на выщербленной мостовой. Сивилла прислонилась к его плечу и вбирает в себя тепло его шерстяной туники… она то засыпает, то вновь просыпается, лихорадочно блуждая в сбивчивых сновидениях.
лабиринт: огонь: комната смеха
Мальчик - его звали Пи-Джей, а рыжий, как выяснилось, был ему просто другом, а никаким не братом - шуровал кочергой в камине. Стивен удобно расположился в кресле. Кейл Галлахер нервозно обхаживал важных гостей. Фрэнсис и Пратна устроились на диване.
Женщина - Шанна - сказала:
- Пойду сделаю кофе.
Брайен Дзоттоли тут же вскочил, готовый помочь. Стивен уже давно понял, что Брайену нравится эта женщина. Стоило лишь посмотреть, как он пожирает ее глазами, и все сразу же было ясно.
Снаружи выл ветер. Снег валил непрестанно. Когда Брайен и Шанна ушли на кухню, все остальные заговорили о вампирах.
- Только бы он прекратился скорее, этот проклятый снег, - сказал Кейл.
- Нужно еще дров принести, папа, - сказал Пи-Джей, однако не вызвался сходить во двор.
- Пойдем вместе сходим, - предложил его друг Терри. Взяв по распятию с каминной полки, они вышли из комнаты. Кейл пододвинулся поближе к огню.
- Ну вот, стало быть, что мы имеем, - сказал принц Пратна. Четверо стариков, у которых есть цель.
- А ты с годами становишься все сентиментальное, - заметил сэр Фрэнсис.
- Нам надо придумать какой-то план, - сказал Кейл.
- Дом стоит на горе, - начал Стивен. - Оттуда все происходит, и туда мы в итоге должны прийти. - Интересно, что стало с Карлой, подумал он. Может, она уже не человек? И какой будет их встреча? Слезливо-сентиментальной или наоборот?
- Мне вовсе не улыбается перспектива выходить из дома в такую погоду, - нахмурился Пратна. - В моем-то возрасте, право… о мои бедные кости… тем более я, как говорится, цветочек тропический, привыкший к теплу и солнцу. Я вот думаю… может, мне стоит лишь под конец появиться и нанести coup de grace .
- Снег может идти несколько дней подряд, - сказал Кейл. - Вон уже навалило… два фунта, не меньше. За окном ни хрена не видно. Дождемся утра…
- В окно лучше вообще не выглядывать, - заметил сэр Фрэнсис. - В свете… гм… кровожадных обычаев местного населения.
Стивен сосредоточенно наблюдал за тем, как в щелях между стенными панелями собирается влага. Ему вдруг стало зябко. Он пододвинул кресло поближе к огню.
Кейл повернулся к нему:
- Мне просто не верится… они все это серьезно?
- Серьезнее не бывает, - угрюмо отозвался Стивен.
- В голове не укладывается…
Стивен вздохнул:
- Несколько наших друзей уже погибли.
Кейл задумчиво пошуровал кочергой в камине. Он долго молчал, а потом произнес:
- В задней комнате есть три свободные кровати. Вообще-то это не комната даже, а что-то вроде складского чулана. Я там храню кое-какие лекарства, чтобы не загромождать склад в аптеке. Но там вполне можно спать. Правда, кому-то из вас придется лечь на диване в гостиной.
- Вот наш водитель и ляжет, - важно изрек сэр Фрэнсис. - Стивен поморщился. Его покоробил этот высокомерный тон, равно как и снисходительно-пренебрежительное отношение Фрэнсиса к Брайену. Интересно, подумал он, а что там делают Брайен и Шанна, уединившись на кухне.
- Ага, - с сомнением протянул Кейл. - Но они тут шастают вокруг дома, стучатся в окна… а он тут будет совсем один. Это не есть хорошо.
- Ничего. Как-нибудь справлюсь, - усмехнулся Брайен, входя в гостиную с подносом, уставленным кружками с кофе. Следом за ним вошла Шанна.
- У вас замечательная жена, - сказал сэр Фрэнсис. - Редкая женщина. - Это была обычная лесть. Комплимент вежливого человека хозяйке дома. Однако Стивен взглянул на Шанну Галлахер и подумал, что это правда. Но тут вернулись мальчишки с дровами, и ход его мыслей прервался. Он уставился на огонь. Терри с Пи-Джеем подбросили дров, и пламя плясало, завораживая, маня… Стивен чуть не забылся в этом огненном упоении. Но потом Кейл сказал:
- Займемся пока чем-нибудь конструктивным. Например, настрогаем кольев.
И наваждение рассеялось.
Снова вернулся страх. И он был сильнее, чем прежде.
А за окном падал и падал снег. Ночь сгущалась. Ветер выл непрестанно.
зал игровых автоматов
Три часа ночи. Все давно разошлись спать. Брайен остался в гостиной один. Он лежал на диване, зябко кутаясь в плед. В камине горел огонь. За окном ревел ветер.
Раздались шаги. Брайен поднял глаза и увидел Шанну Галлахер. Она стояла над ним в одной ночной рубашке.
- Тише, - она поднесла палец к губам. Он сказал:
- Ты пришла.
Она сказала:
- Не знаю даже, почему.
Он сказал:
- Потому что нам страшно, обоим. Мир, как мы его знали, подходит к концу. Больше нет никаких правил.
Она присела рядом с ним. Он приподнялся и поцеловал ее - страстно, настойчиво. Она ответила на его поцелуй. Но в ней была некая напряженная отстраненность - как стена, сквозь которую не пробиться. Он сказал:
- Завтра мы все умрем.
Они снова поцеловались. Он возбудился и неожиданно кончил. От одного поцелуя.
- Прости, я…
Она сказала:
- Я все понимаю. Это нормально. Кейл спит крепко. Давай попробуем еще раз.
- А ты не боишься, что он?..
- Нет.
Она забралась к нему под плед. Они обнялись, прижавшись друг к другу.
- Он был для меня как счастливый билет, чтобы вырваться из резервации. Но последние пятнадцать лет я только и думаю о том, как бы вернуться обратно.
- Ты его ненавидишь?
- Я из шошонов. - Медленно и игриво она расстегнула молнию у него на брюках. Потом ласково вытерла сперму кончиком простыни. Весь вечер он думал только о ней, о ее ароматной коже, о роскошных мягких волосах цвета ночного неба. Она шептала о чем-то своем, но больше всего - о сыне. Это был единственный человек на земле, которого она любила по-настоящему. - Я научила его понимать, кто он такой. Я рассказала ему про его народ. Я надеялась, что когда-нибудь мы вернемся вместе, и он пройдет ритуал посвящения в видение змея… ну, ты понимаешь… и станет мужчиной по обычаям моего народа.
Он опять возбудился. Но потом ему вспомнились номер в отеле на окраине Лос-Анджелеса, и женщина, которую он подобрал на дороге… мертвая женщина, истекшая кровью… и Лайза стоит на балконе… и водоросли у нее в волосах шевелятся под влажным ветром… и он…
- Но теперь я уже ничего не понимаю. Я больше не знаю, кто я, - продолжала Шанна. - Я не знаю, что делать: остаться здесь или вернуться… - Она тихо плакала у него в объятиях. Он подумал: а ведь я для нее совершенно чужой человек! А потом понял, что у нее действительно нет никого, к кому она могла бы обратиться за помощью и поддержкой…
Они занялись любовью как бы невзначай - как бы в продолжение разговора. Когда они оба кончали, она прошептала:
- Кто я? Кто я?
Прошептала, не переставая плакать. А потом что-то стукнуло в переднюю дверь, и Шанна сказала:
- Ветер, это ветер…
Но Брайен знал, что это никакой не ветер. И голос у двери:
- Миссис Галлахер, впустите меня, пожалуйста… мы с Пи-Джеем пошли на охоту за Дэвидом и Алисой, но они погнались за нами… пожалуйста, откройте дверь…
Шанна встала, надела ночную рубашку и пошла открывать, а потом…
Крик откуда-то сверху. На лестницу вылетели Пи-Джей и Терри с распятиями в руках.
- Это Дэвид, мама, не открывай!
Дверь распахнулась. В ту же секунду огонь в камине погас, и в дверях возник Дэвид. Брайен отметил, что он - точная копия Терри, вернее, был бы точной копией Терри, если бы не синюшно-бледная кожа и окровавленные клыки, которыми он впился Шанне в шею. Терри с Пи-Джеем отчаянно лупили его распятиями, отчего у него на лице оставались багровые волдыри, как от сильных ожогов, и кровь стекала у Шанны по шее, и Дэвид тянул ее в пелену снегопада, двигаясь с неестественной скоростью, а снег все валил и валил, и все было белым - земля и небо, - и Терри с Пи-Джеем бросились следом за Дэвидом, но в густом снегопаде было не разглядеть, в какую сторону он ушел, а потом на лестнице показался Кейл с распятием в одной руке и дробовиком в другой. Брайен, придавленный грузом вины и стыда, не мог выдавить из себя ни слова. Он просто стоял, глядя в потухший камин и застегивая рубашку; и Кейл сразу понял, что произошло, и зарыдал, но без слез - беззвучно, надрывно, - а двое мальчишек совсем растерялись и только таращились на Брайена с Кейлом. Наконец Кейл сказал:
- Закройте эту гребучую дверь.
Никто не сдвинулся с места.
- Я… - начал было Брайен. Но Кейл не дал ему договорить:
- Я убью тебя! Твою мать, я тебя убью!
- Прекрати, папа, - сказал Пи-Джей. Потом повернулся к Брайену. - Она должна различать разницу между ними и нами за милю. Даже я различаю, хотя я шошон только наполовину. Из-за вас она забыла, кто она. Вот почему она его впустила. Брайен хотел что-то сказать, но Пи-Джей продолжал:
- Вы ни в чем не виноваты, Брайен.
Брайен видел, что мальчик изо всех сил пытается держаться - как учила его мать. А вот старый Кейл просто сломался. Брайен угрюмо молчал. Да и что сказать мальчику, когда ты только что был в постели с его матерью, и она из-за этого стала вампиром? Господи Боже. Он не мог смотреть в глаза этому парню. Боялся его вполне справедливой ярости. Но больше всего он боялся, что Пи-Джей станет его жалеть.
В конце концов он все-таки выдавил:
- Мне очень жаль. Пи-Джей вскинул голову:
- Я никогда не забуду, кто я.
Повисла неловкая пауза. Все ждали, что кто-то хоть что-нибудь скажет и нарушит эту гнетущую тишину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Стражники в первой пещере - в преддверии - либо мертвы, либо опоены сонным зельем. Где-то снаружи ржут кони. Он не помнит, что там - за пределами этой пещеры. Он даже не помнит, что он вообще там бывал. Он идет следом за Магом. Он не думает за себя - он делает то, что ему прикажут, как и пристало рабу.
Выход наружу скрыт фигурным фасадом из коринфских колонн. Они проходят под аркой ворот, и ветерок шевелит его волосы. Он потихонечку кашляет. Маг смеется.
- Колесница.
Старик и мальчик вдвоем водружают старуху на колесницу. Она закрыта какой-то тонкой и мягкой тканью. Даже в такой темноте он различает яркие расписные узоры, оттененные позолотой… работа сицилийских мастеров.
По-прежнему прижимая к себе Сивиллу, мальчик усаживается в уголке колесницы. Из открытого сундука, под завязку набитого драгоценностями, падает золоченый кубок. Мальчик боится, что сейчас его будут бить, но Маг только смеется. Может быть, он будет добрым хозяином.
Кони трогаются с места.
Маг говорит, обращаясь к мальчику, который не смеет поднять глаза:
- Ты такой молчаливый, мальчик. - Он оборачивается к вознице, суровому, нахмуренному нубийцу, у которого вырван язык, и объясняет, как выехать к главной дороге. Мальчик по-прежнему молчит. - У тебя есть имя, прекрасный певец?
- Нет, domine.
Ибо имя, данное в храме Сивиллы, священно. Оно - для богов. Не для смертных.
- Не бойся, kale mou, мой прелестный. - Маг легко переходит на греческий, как это принято у людей образованных (Карла, которая теперь стала отблеском позолоты на крышке сундука с сокровищами, без труда понимает, что он говорит; но его мысли по-прежнему скрыты глухой стеной). - Я не сделаю тебе больно… пока. А когда я все-таки сделаю тебе больно, за это будет такая награда, которую ты не в силах даже вообразить.
Сивилла тихонечко усмехается.
- Не смейся, подруга, - говорит Маг. - Мальчик нам нужен. Без него ничего не получится. У меня есть план. Сивилла:
- Я не верю в какие-то планы. Мои размышления о вечности не принесли никаких озарений. Прошлое, настоящее, будущее… все только горечь.
- Нет, Сивилла, - возражает ей Маг. Колесница как раз выезжает на мощенную камнями дорогу. - Я нашел способ, как обмануть вечность. У нас с тобой будет то, что есть даже у этого милого мальчика… величайший из всех даров. Мы с тобой станем смертными.
Мальчик замирает в леденящем страхе.
- Сейчас мы едем в Помпеи, - говорит Маг. - В мой новый дом.
- Я видела… - хрипит Сивилла.
- Я знаю, что ты видела. - Маг не дает ей договорить. - И это тоже - часть нашего плана.
Она снова смеется надтреснутым птичьим смехом. Маг говорит:
- Спой нам, мальчик.
- У меня больше нет кифары.
Маг роется в куче сокровищ. Звенят золоченые кубки, амфоры и кувшины стукаются боками, аметист размером с кулак падает из сундука на пол, но Маг даже не смотрит, куда он упал. Он достает кифару из черного дерева, инкрустированную неаполитанскими камеями, и каждый ее колок вырезан из какого-то полудрагоценного камня, причем двух одинаковых нет.
- Это должно подойти. - Маг передает кифару мальчику, и тот робко берет инструмент. Ни разу в жизни, за все одиннадцать лет, он не держал в руках такой ценной вещи. - Пой, - говорит Маг. - Облегчи мою тысячелетнюю боль.
Мальчик мнется - боится не угодить своему новому хозяину. Лунный свет проникает в повозку сквозь отверстие в пологе. Белое как мед лицо мага отсвечивает странным мерцанием. Мальчику страшно. По-настоящему страшно. Но разве можно не повиноваться этому человеку?! Он - всего лишь жалкий раб. Он ноет, и его голос срывается всякий раз, когда колесница подскакивает на выщербленной мостовой. Сивилла прислонилась к его плечу и вбирает в себя тепло его шерстяной туники… она то засыпает, то вновь просыпается, лихорадочно блуждая в сбивчивых сновидениях.
лабиринт: огонь: комната смеха
Мальчик - его звали Пи-Джей, а рыжий, как выяснилось, был ему просто другом, а никаким не братом - шуровал кочергой в камине. Стивен удобно расположился в кресле. Кейл Галлахер нервозно обхаживал важных гостей. Фрэнсис и Пратна устроились на диване.
Женщина - Шанна - сказала:
- Пойду сделаю кофе.
Брайен Дзоттоли тут же вскочил, готовый помочь. Стивен уже давно понял, что Брайену нравится эта женщина. Стоило лишь посмотреть, как он пожирает ее глазами, и все сразу же было ясно.
Снаружи выл ветер. Снег валил непрестанно. Когда Брайен и Шанна ушли на кухню, все остальные заговорили о вампирах.
- Только бы он прекратился скорее, этот проклятый снег, - сказал Кейл.
- Нужно еще дров принести, папа, - сказал Пи-Джей, однако не вызвался сходить во двор.
- Пойдем вместе сходим, - предложил его друг Терри. Взяв по распятию с каминной полки, они вышли из комнаты. Кейл пододвинулся поближе к огню.
- Ну вот, стало быть, что мы имеем, - сказал принц Пратна. Четверо стариков, у которых есть цель.
- А ты с годами становишься все сентиментальное, - заметил сэр Фрэнсис.
- Нам надо придумать какой-то план, - сказал Кейл.
- Дом стоит на горе, - начал Стивен. - Оттуда все происходит, и туда мы в итоге должны прийти. - Интересно, что стало с Карлой, подумал он. Может, она уже не человек? И какой будет их встреча? Слезливо-сентиментальной или наоборот?
- Мне вовсе не улыбается перспектива выходить из дома в такую погоду, - нахмурился Пратна. - В моем-то возрасте, право… о мои бедные кости… тем более я, как говорится, цветочек тропический, привыкший к теплу и солнцу. Я вот думаю… может, мне стоит лишь под конец появиться и нанести coup de grace .
- Снег может идти несколько дней подряд, - сказал Кейл. - Вон уже навалило… два фунта, не меньше. За окном ни хрена не видно. Дождемся утра…
- В окно лучше вообще не выглядывать, - заметил сэр Фрэнсис. - В свете… гм… кровожадных обычаев местного населения.
Стивен сосредоточенно наблюдал за тем, как в щелях между стенными панелями собирается влага. Ему вдруг стало зябко. Он пододвинул кресло поближе к огню.
Кейл повернулся к нему:
- Мне просто не верится… они все это серьезно?
- Серьезнее не бывает, - угрюмо отозвался Стивен.
- В голове не укладывается…
Стивен вздохнул:
- Несколько наших друзей уже погибли.
Кейл задумчиво пошуровал кочергой в камине. Он долго молчал, а потом произнес:
- В задней комнате есть три свободные кровати. Вообще-то это не комната даже, а что-то вроде складского чулана. Я там храню кое-какие лекарства, чтобы не загромождать склад в аптеке. Но там вполне можно спать. Правда, кому-то из вас придется лечь на диване в гостиной.
- Вот наш водитель и ляжет, - важно изрек сэр Фрэнсис. - Стивен поморщился. Его покоробил этот высокомерный тон, равно как и снисходительно-пренебрежительное отношение Фрэнсиса к Брайену. Интересно, подумал он, а что там делают Брайен и Шанна, уединившись на кухне.
- Ага, - с сомнением протянул Кейл. - Но они тут шастают вокруг дома, стучатся в окна… а он тут будет совсем один. Это не есть хорошо.
- Ничего. Как-нибудь справлюсь, - усмехнулся Брайен, входя в гостиную с подносом, уставленным кружками с кофе. Следом за ним вошла Шанна.
- У вас замечательная жена, - сказал сэр Фрэнсис. - Редкая женщина. - Это была обычная лесть. Комплимент вежливого человека хозяйке дома. Однако Стивен взглянул на Шанну Галлахер и подумал, что это правда. Но тут вернулись мальчишки с дровами, и ход его мыслей прервался. Он уставился на огонь. Терри с Пи-Джеем подбросили дров, и пламя плясало, завораживая, маня… Стивен чуть не забылся в этом огненном упоении. Но потом Кейл сказал:
- Займемся пока чем-нибудь конструктивным. Например, настрогаем кольев.
И наваждение рассеялось.
Снова вернулся страх. И он был сильнее, чем прежде.
А за окном падал и падал снег. Ночь сгущалась. Ветер выл непрестанно.
зал игровых автоматов
Три часа ночи. Все давно разошлись спать. Брайен остался в гостиной один. Он лежал на диване, зябко кутаясь в плед. В камине горел огонь. За окном ревел ветер.
Раздались шаги. Брайен поднял глаза и увидел Шанну Галлахер. Она стояла над ним в одной ночной рубашке.
- Тише, - она поднесла палец к губам. Он сказал:
- Ты пришла.
Она сказала:
- Не знаю даже, почему.
Он сказал:
- Потому что нам страшно, обоим. Мир, как мы его знали, подходит к концу. Больше нет никаких правил.
Она присела рядом с ним. Он приподнялся и поцеловал ее - страстно, настойчиво. Она ответила на его поцелуй. Но в ней была некая напряженная отстраненность - как стена, сквозь которую не пробиться. Он сказал:
- Завтра мы все умрем.
Они снова поцеловались. Он возбудился и неожиданно кончил. От одного поцелуя.
- Прости, я…
Она сказала:
- Я все понимаю. Это нормально. Кейл спит крепко. Давай попробуем еще раз.
- А ты не боишься, что он?..
- Нет.
Она забралась к нему под плед. Они обнялись, прижавшись друг к другу.
- Он был для меня как счастливый билет, чтобы вырваться из резервации. Но последние пятнадцать лет я только и думаю о том, как бы вернуться обратно.
- Ты его ненавидишь?
- Я из шошонов. - Медленно и игриво она расстегнула молнию у него на брюках. Потом ласково вытерла сперму кончиком простыни. Весь вечер он думал только о ней, о ее ароматной коже, о роскошных мягких волосах цвета ночного неба. Она шептала о чем-то своем, но больше всего - о сыне. Это был единственный человек на земле, которого она любила по-настоящему. - Я научила его понимать, кто он такой. Я рассказала ему про его народ. Я надеялась, что когда-нибудь мы вернемся вместе, и он пройдет ритуал посвящения в видение змея… ну, ты понимаешь… и станет мужчиной по обычаям моего народа.
Он опять возбудился. Но потом ему вспомнились номер в отеле на окраине Лос-Анджелеса, и женщина, которую он подобрал на дороге… мертвая женщина, истекшая кровью… и Лайза стоит на балконе… и водоросли у нее в волосах шевелятся под влажным ветром… и он…
- Но теперь я уже ничего не понимаю. Я больше не знаю, кто я, - продолжала Шанна. - Я не знаю, что делать: остаться здесь или вернуться… - Она тихо плакала у него в объятиях. Он подумал: а ведь я для нее совершенно чужой человек! А потом понял, что у нее действительно нет никого, к кому она могла бы обратиться за помощью и поддержкой…
Они занялись любовью как бы невзначай - как бы в продолжение разговора. Когда они оба кончали, она прошептала:
- Кто я? Кто я?
Прошептала, не переставая плакать. А потом что-то стукнуло в переднюю дверь, и Шанна сказала:
- Ветер, это ветер…
Но Брайен знал, что это никакой не ветер. И голос у двери:
- Миссис Галлахер, впустите меня, пожалуйста… мы с Пи-Джеем пошли на охоту за Дэвидом и Алисой, но они погнались за нами… пожалуйста, откройте дверь…
Шанна встала, надела ночную рубашку и пошла открывать, а потом…
Крик откуда-то сверху. На лестницу вылетели Пи-Джей и Терри с распятиями в руках.
- Это Дэвид, мама, не открывай!
Дверь распахнулась. В ту же секунду огонь в камине погас, и в дверях возник Дэвид. Брайен отметил, что он - точная копия Терри, вернее, был бы точной копией Терри, если бы не синюшно-бледная кожа и окровавленные клыки, которыми он впился Шанне в шею. Терри с Пи-Джеем отчаянно лупили его распятиями, отчего у него на лице оставались багровые волдыри, как от сильных ожогов, и кровь стекала у Шанны по шее, и Дэвид тянул ее в пелену снегопада, двигаясь с неестественной скоростью, а снег все валил и валил, и все было белым - земля и небо, - и Терри с Пи-Джеем бросились следом за Дэвидом, но в густом снегопаде было не разглядеть, в какую сторону он ушел, а потом на лестнице показался Кейл с распятием в одной руке и дробовиком в другой. Брайен, придавленный грузом вины и стыда, не мог выдавить из себя ни слова. Он просто стоял, глядя в потухший камин и застегивая рубашку; и Кейл сразу понял, что произошло, и зарыдал, но без слез - беззвучно, надрывно, - а двое мальчишек совсем растерялись и только таращились на Брайена с Кейлом. Наконец Кейл сказал:
- Закройте эту гребучую дверь.
Никто не сдвинулся с места.
- Я… - начал было Брайен. Но Кейл не дал ему договорить:
- Я убью тебя! Твою мать, я тебя убью!
- Прекрати, папа, - сказал Пи-Джей. Потом повернулся к Брайену. - Она должна различать разницу между ними и нами за милю. Даже я различаю, хотя я шошон только наполовину. Из-за вас она забыла, кто она. Вот почему она его впустила. Брайен хотел что-то сказать, но Пи-Джей продолжал:
- Вы ни в чем не виноваты, Брайен.
Брайен видел, что мальчик изо всех сил пытается держаться - как учила его мать. А вот старый Кейл просто сломался. Брайен угрюмо молчал. Да и что сказать мальчику, когда ты только что был в постели с его матерью, и она из-за этого стала вампиром? Господи Боже. Он не мог смотреть в глаза этому парню. Боялся его вполне справедливой ярости. Но больше всего он боялся, что Пи-Джей станет его жалеть.
В конце концов он все-таки выдавил:
- Мне очень жаль. Пи-Джей вскинул голову:
- Я никогда не забуду, кто я.
Повисла неловкая пауза. Все ждали, что кто-то хоть что-нибудь скажет и нарушит эту гнетущую тишину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58