Аш слышала, как выкрикивают приказы, и одним порывом ветра до нее донесло такой отчаянный вопль, что она испытала искреннее сочувствие. Такое будет происходить многократно во всем Карфагене: никому нет дела до дома одного амира, находящегося в Цитадели.
— Ни фига себе! — она ухмылялась, глядя на графа Оксфорда. — Какая возможность! Отлично вышло. Такого шанса больше не представится.
Джон де Вир ответил ей сияющей дерзкой улыбкой.
— Я и подумал, что идея стоит того, пусть она отчаянная или дурацкая, если удастся разрушить военную машину. А тут, когда земля затряслась, мадам, да, мы можем сделать свое дело и уехать. Частенько мне везет на такие совпадения, когда мне чего-то очень надо.
— Фу ты! — Аш даже задохнулась. — «Когда мне надо»!
— Однако, — продолжал де Вир, поглядывая на хаос сгорающих кораблей и суетящихся людей, — я предусмотрел наш отход через акведуки — они не разрушены, но после толчков землетрясения они могут оказаться небезопасны.
— Мы не будем уходить по улицам, даже в такой обстановке, — лицо Аш освещал мигающий свет пожара. — Даже если они и рухнули, это, черт побери, намного лучше, чем пытаться пробиваться через армию Гелимера — вся эта суматоха не вечно будет длиться.
— Гелимер?
— Новоизбранный калиф.
— Ага, значит, его так зовут.
— Да, вам повезло, — сказала Аш. Она говорила с Оксфордом через плечо, ползя боком, как краб, назад к стене под прикрытие баррикады. Две стрелы с черным оперением торчали из большого щита над ее головой. Она обратила на них не больше внимания, чем на какого-нибудь комара. — Смерть Теодориха и выборы! Войска всех амиров сейчас утирают жопы своим хозяевам вместо того, чтобы носиться по городу. Тут, в городе — только ополчение, а оно гроша ломаного не стоит. А тут, наверху…
Аш снова вытерла нос кожаной ладонью своей кольчужной рукавицы.
— В этом городе дворяне с домочадцами половину времени тратят на взаимные стычки, — объяснила она. — Они привыкли запираться в своих домах-крепостях и ждать какой-нибудь заварухи, чтобы сделать вылазку. Но люди Леофрика вылезут довольно скоро.
— Зачем им вылезать, если мы не сможем взять эти ворота!
В тридцати футах от них раздался крик. Аш резко дернула головой в ту сторону. На крыше дома Леофрика еще один человек в кольчуге и белой мантии вскинул руки, резко перевалил через стену и скатился вниз, в переулок. Сиплый смех донесся снизу. Каррачи побежал вперед и затащил дергающегося умирающего за щиты; Томас Морган подобрал лук визигота.
— Леофрик оставил свои войска охранять дом — или, может, они уже вернулись из дворца. В любом случае, они уже сообразили, что мы не визиготы, а франки; что на них напал вовсе не какой-нибудь другой амир.
В воздухе прозвучал свист. У Аш не было времени броситься плашмя на землю, только успела отшатнуться — она, Оксфорд и солдаты на стене Цитадели чуть пригнулись, сделав одинаковое ныряющее движение, — и что-то взлетело вверх изнутри, из стен дома Леофрика. Вспышка — и сотрясающий удар прогрохотал над головами.
Белая вспышка осветила разрушенные здания, засыпанные переулки, внизу — массу шлемов.
— Знак бедствия — ракета! Они призывают на помощь союзников. — Аш покачала головой. — Ладно, решаем, милорд, — нападаем прямо сейчас или уходим.
— Нет! Не уходим! — граф Оксфорд начал ругаться. — Я раздобуду этого каменного голема чертовой суки Фарис, я сделаю из него черепки!
— У визиготов имеются ведь и другие полководцы.
— Но ни одного они не считают таким сильным, — на грязном, напряженном лице Оксфорда вдруг появилось ироническое выражение. — Позволю себе заметить, что — да, у них наличествуют военачальники и получше, мадам, — но ни у одного из этих военачальников нет мистической военной машины, которую все визиготы считают непобедимой. У нас там такое бедствие, в Бургундии, что мы просто должны ее остановить!
Слово «Бургундия» чем-то обеспокоило Аш; она заставила себя пока что не думать об этом.
— Я — за атаку. Ты, Дикон? — граф взглянул на младшего брата.
Тот, заикаясь, проговорил:
— Да, милорд, и я — за.
Аш ослабила лямку шлема и подняла его краешек, прислушиваясь — но не услышала ничего, кроме шума ракеты и голосов своих людей под стеной.
— Это все еще мои люди. Мой отряд. Решаю я. Когда будем уносить ноги, нас еще и покалечат. Вы, конечно, английский граф, милорд, но я их капитан, за кем они пойдут, по-вашему?
Джон де Вир угрюмо смотрел на нее:
— Особенно сейчас, после вашего чудесного возвращения? Лучше не испытывать судьбу, мадам. Командиры не должны ссориться, особенно в нашем нынешнем положении!
— А кто здесь ссорится? — Аш широко улыбнулась, вдыхая холодный воздух со сладким запахом черного пороха, отбросив все — и свою способность слышать Голос, и другие Голоса, все… — ради этой секунды «сейчас или никогда».
— Такого шанса больше не будет! — сказала она. — Сделаем!
— Капитан! — голос Герена — он только что вырос над парапетом; шлем чужой, голос кажется искаженным. — Они стараются выпустить на стену связных со своей крыши!
— Давай сюда своих лучников, отбери лучших!
Шлем исчез. Аш еще не полностью осознала реальность того, что тут все свои: Герен, Анжелотти, Каррачи, Томас Морган, Томас Рочестер — и Флора! Боже! Флора…
Тут, прямо в Карфагене. Дерьмо.
Они рискнула взглянуть через парапет в переулок под стеной. Флора и Ричард Фаверхэм стояли на коленях под защитой кордона алебардщиков, между ними по земле мечется и орет кто-то… это — лучница, Людмила Ростовная, кровь из нее так и хлещет на булыжники; Флора уже открыла свой ящик, повязки набухли от крови.
— Не атаковать через эти передние ворота! — рявкнула Аш. — Они ведут в туннель. Закрытый коридор, где полно смертельных ловушек!
Де Вир нахмурился. Теперь еще больше ее людей гурьбой мчалось мимо них — а ведь она всего несколько минут назад поднялась сюда, наверх, — люди карабкались вниз по лестницам, неся железные бочки на деревянных носилках, бочонки, аркебузы, колчаны со стрелами. Граф заговорил тише, чтобы его не было слышно посторонним — только для Аш:
— Я так и не смог купить никаких сведений о внутренней планировке этих дворцов.
— Но я их знаю лично, милорд, — лицо Аш мгновенно помрачнело от воспоминаний. — Я с рабами много говорила. Дома эти уходят глубоко вниз, в скалу. Ниже уровня улицы еще шесть этажей. Я пробыла в этом доме… — ей пришлось заставить себя вспомнить, — три, четыре дня. Там шахты, ловушки, глубокие подземные убежища. Охренеть, до чего недоступны. Ничего удивительного, что Карфаген никогда не захватывали враги!
— А голем? — Красивое обветренное лицо де Вира под забралом угрюмо улыбнулось. — Мадам, вы знаете, где хранят этого голема?
Ее вдруг осенило, пришло ощущение точного попадания. Он знает одно, она — другое; вдвоем они знают почти все. У нас получится. Выйдет.
— Да. Я знаю точно, где находится каменный голем. Я спрашивала рабов, которые его чистят. Он в северо-восточном секторе дома, на шесть этажей вниз, в скале.
Ее охватило странное оцепенение. Она пропустила мимо ушей свист второй ракеты — призыва о помощи, взлетающей в черное небо, оставляя за собой светящуюся полосу.
— Как бы я атаковала этот дом? Разумеется, не с фасада. Конечно, можно подняться на их стены и скатиться в центральный двор — и там нас возьмут под перекрестный огонь со всех сторон и в упор расстреляют из окон здания…
— Мадам Аш! — Джон де Вир тряс ее за плечи. — Некогда болтать. Уходим или остаемся, убегаем или нападаем! Времени нет. Иначе я поведу отряд вместо вас!
Аш оттолкнулась от стены, одной рукой держась за верх лестницы.
— Каррачи! Герен! Томас Морган!
— Да, командир? — счастливым голосом заорал снизу вверх Каррачи, лицо его под шлемом покраснело.
— Очистить этот переулок!
— Слушаюсь!
— Анжелотти!
Мастер-пушкарь пробежал через толпу вооруженных солдат к подножию стены и закричал, запрокинув к ней лицо:
— Что, мадонна?
Это северо-восточная сторона. Двадцать шагов допускаем на толщину городской стены — и берем еще двадцать футов…
— Поставь бочонки с порохом у стены дома, прямо вот тут, — она указала ему точное место. — Все бочонки, какие у тебя есть, и очистить местность!
— Сделаю, мадонна!
Порох взорвется не в ограниченном месте, так что сила удара будет меньше; но ширина переулка всего десять футов, и пусть даже он открыт сверху, все равно резонанс между зданиями будет такой, что разорвет кирпичную кладку.
Когда Анжелотти и его команда убежали, Аш сказала, обращаясь к Оксфорду:
— Я все рассчитала по шагам, милорд. Моя камера, коридор. Я знаю, где что находится — там, по ту сторону стены.
Приготовившись спускаться по лестнице, Джон де Вир посмотрел на нее с восхищением и изумлением:
— Все это — за время пребывания в тюрьме и, несомненно, при плохом с вами обращении? Мадам, вы не перестаете изумлять меня!
… Боль, кровь на полу, нерожденный ребенок; все это настолько ушло в прошлое, что она этого теперь не могла ни ощутить, ни вспомнить.
Аш показала на растущую гору бочонков с порохом.
— Мы не будем возиться со штурмом ворот, мы пройдем прямо сквозь стену — взорвем стену здания. Тогда мы попадаем на первый этаж северо-восточной части.
Граф Оксфорд коротко кивнул:
— И возьмем весь дом?
— Зачем? Он построен как четыре сектора, в центре каждого — свой лестничный колодец, и они между собой не соединены. Окажитесь на верху одной лестницы, и вся она в ваших руках — или вы заперли всех, кто в ней находится. Людей нужно поставить на первом этаже, чтобы удерживать этот сектор дома против остальных. Потом надо будет с боем прорваться на шесть этажей вниз и найти каменного голема…
Она повернулась, соскочила с лестницы, двигаясь неуклюже в плохо подогнанном доспехе и вспотев в своем боевом камзоле на подкладке; спустилась под ледяным ночным ветром в пустой переулок; за ней — Джон де Вир и Дикон. Теперь переулок был освещен совсем тускло — унесли почти все фонари и факелы.
Высокий длинноногий мужчина в кожаной куртке на подкладке, в шрамах от пороховых ожогов вкатывал на штабель последнюю бочку — Анжелотти. Его золотые локоны выбивались из-под металлического ободка шлема.
— Все бочки на месте. У меня еще остался порох. Мы сможем бросать гранаты вниз в лестничный проем.
— Неплохо… — И Аш замолчала.
Она стояла в пустом переулке, над головой у нее звезды южного полушария; слышен звон луков, из которых посылают тучи стрел в фасад дома, но здесь, в переулке, — ничего, ничего, кроме Джона де Вира, ступающего очень осторожно, чтобы его металлические башмаки не высекли искру из булыжников. И невинный штабель маленьких дубовых бочонков, аккуратно сложенный под стеной дома Леофрика.
— Капитан, время не ждет, — к ней подошел Герен аб Морган и с уважением отвесил поклон графу Оксфорду и Дикону де Виру. — Они палят сверху из амбразур и подстреливают моих парней.
— Мадонна, хотите, чтобы я остановил фальконеты, пусть не бьют по воротам? — осведомился Анжелотти, утираясь черной потной рукой. Он взял у Томаса Моргана медленно горящую спичку, и тот быстро удалился. Запал задымился, издавая зловоние. — Или пусть продолжают, пока мы не взорвем стену?
Оба они кричали громко, стараясь перекричать грохот бьющих по стене пушек и отрывистые выстрелы из аркебуз; резко, как кричат офицеры, привыкшие отдавать громкие приказы, полуоглохшие от бряцания доспехов в своих шлемах на подкладке.
Они выжидающе смотрели на нее, ожидая приказа в ту же секунду.
От ужаса Аш потеряла дар речи.
Она смотрела на тех, кто был в переулке, но голосов не слышала.
3
Молчание затянулось.
— Мадам, вы ранены? — Джон де Вир орал, надрываясь в шуме. — Вас пытали? Вы больны?
На лице Герена аб Моргана росло сомнение.
Анжелотти — в свете факелов особенно была заметна красота его перемазанного лица — быстро проговорил:
— Когда я был пушкарем у Хильдериха, мне доводилось стрелять в христиан. Те франки были мне не знакомы. Но когда я вернулся в христианский мир, первое время у меня не хватало духу воевать с визиготами — потому что я мог попасть в тех, кого знал лично.
— Дерьмо. Вот ведь дерьмо, — Аш протянула руку к пушкарю-итальянцу. — Ангелок, я никогда раньше… это первый раз в жизни, когда мне придется нападать на тех, кого я знаю лично…
С кем я делила кров. И с трудом договорила:
— У меня в Доме Леофрика остались кровные родственники.
— Родня? — Это вывело Анжелотти из его византийского спокойствия.
— Ну да, они рабы, — твердо проговорила она. — Но все же это родня. Других нет.
Она видела, как ошарашен Дикон де Вир, возбужден в ожидании сражения; у его старшего брата — лицо спокойное, заинтересованное; Герен переминается с ноги на ногу и почесывается под рейтузами; Анжелотти — тот просто растерялся.
Виоланта. Леовигилъд. Даже Алъдерик, даже ариф, даже эти чертовы крысы; я с этими людьми знакома;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110