Но руки не сгибаются под таким углом, ноги не подвернешь под себя таким образом; из-под слоя пыли на Аш уставилось мертвыми глазами дочерна обгоревшее лицо: Тиудиберт, назир Тиудиберт; нечего рассматривать лица лежащих рядом, и так ясно — это его восьмерка.
И все же она смотрела. Гейзерих, и Барбас, и Гайна, молодые ребята, мальчишки не старше ее. Лица вполне узнаваемы, хотя сорванный взрывом шлем Гейзериха унес с собой почти всю его челюсть. В открытых глазах Барбаса отражался дымный свет факелов: следом за ней с топотом подходили люди Эвена и копейщики Рочестера, Нед Моулет, Генри де Тревиль.
В ней вспыхнула радость: глубокая, непристойная, мстительная, исключительно минутная радость.
— Очистить путь! — приказала Аш. Солдаты ворвались в комнату, расположенную напротив на этой лестничной площадке.
Убитого ею визиготского солдата отволокли за одну руку и бросили под стеной, чтобы освободить проход.
Она хотела увидеть его лицо в тусклом свете. Она ведь помнит лица многих, кого встречала в доме Леофрика. Этот был неузнаваем, из-под подкладки шлема торчали мягкие коричневые волосы. Двумя ударами клинка она рассекла его лицо от виска до скулы и от глаза до губ.
Она держала в памяти лица почти всех, убитых ею за пять лет.
— Двери заблокировать! — крикнула Аш громким металлическим голосом, перекрикивая шум. — Окружить их! Не теряйтесь, ребята! Нам не надо убивать! Займите лестницу!
Она сделала два шага назад, а мимо нее неслась масса солдат, не видя ничего перед собой, кроме освещенных факелами спин в доспехах, мечей и булав, поднятых над головами; здесь секире было не размахнуться, и она снова отступила, грудь ее высоко вздымалась, дышала она неровно, толчками, резко вдыхая и выдыхая воздух, и тут рядом оказался Джон де Вир, он быстро отдавал приказы связному, присланному уличной стражей.
— Мадам, у ворот перестрелка!
Она не могла прочесть его слов по движению губ, у него было опущено забрало; она слышала его слова, когда приподнимала один край своего шлема.
— У каких ворот?
— Цитадели! Личная стража какого-то амира, людей около пятидесяти.
— Но мы еще можем уйти тем путем?
— Мы держимся!
Защита легче, чем нападение; ворота, вероятно, выдержат. Если ее люди не растеряются. В нижней части здания раздались еще взрывы, и эхом гулко отдались в лестничном проеме. Захвачен еще один этаж по ходу вниз.
Аш обернулась, рядом были люди Эвена. Томас Морган выругался себе под нос, зацепившись верхушкой знамени за разбитый свод потолка:
— Другие командиры не бегают! Другие командиры не палят!
— А ну, за мной! — она снова вошла в дверь, слыша грохот ударов даже своими оглохшими ушами. Мимо нее вниз по лестнице толпой устремлялись солдаты. Анжелотти рядом с ней выкрикивал приказы.
Дюжина пушкарей кувалдами забивала деревянные клинья под двери каждой комнаты, выходящей на лестницу, заклинивая их.
— Отлично сделано! — сильно хлопнула она его по плечу куртки с подкладкой. — Пусть продолжают! А потом — вниз!
— Да, мадонна! Удар — прекраснейший!
Аш переступила через грязные обгоревшие ноги Тиудиберта. Ее эскорт бесцеремонно топал прямо по телам, пока Эвен Хью не выругался и не отогнал их в сторону, на ступеньки.
Но удар прекраснейший, думала она, глядя не отрываясь в лицо мертвеца. И лицо прекраснейшее. Как говорит Годфри — говорил — «прекрасна, как луна, чиста, как солнце, и страшна, как армия под знаменами» note 138.
Морган ругался: на узкой лестнице ему пришлось опустить знамя. Связные бегали к ней и сверху, и снизу по лестнице, так что она не сразу добралась до следующего этажа. Снизу слышались крики и лязг ударов метала о металл.
Двое в цветах Льва лежали на пороге одной комнаты, у одного разрублено лицо, у другого ранен живот: Катерина, копейщик, подруга Людмилы, и большой Жан из Бретани.
Аш опустилась на колени. Жан шевелился, стонал. Катерина Хаммель открыла побелевшие глаза на залитом кровью лице; одной рукой прикоснулась к животу и куртке.
— Этих наверх! Вынести! — Аш прогрохотала по ступенькам мимо, в стесненном каменном мешке громко звенели набедренники; четверо из ее эскорта остались позади и понесли раненых наверх.
Ее обогнала группа, которая, по приказу Анжелотти, обеспечивала безопасность со стороны дверей, они бежали вниз, совершенно не думая о собственной безопасности, забивая грубые клинья, а пехотинцы отсекали высовывающиеся из дверей руки, стреляли в комнаты из арбалетов и плотно задвигали каменные глыбы дверей.
Гранатами были отбиты края истертых ступенек, и дважды она чуть не поскользнулась; и каждый раз ее подхватывали и снова ставили на ступеньки, и они с эскортом со всех ног мчались вниз.
Считая этажи, Аш думала: «Четыре? Да. Мы спустились на четыре этажа. Дерьмо, не слишком ли просто, даже если у них тут только часть их войск, все равно слишком легко! Ведь мы никого не встречаем! Где люди Альдерика?»
В лицо ей дохнуло горячим воздухом. Горячим, обжигающим незащищенную кожу и глаза.
— Стой! — она ударила Эвена по нагруднику, чтобы остановить его, подняла забрало, прислушалась.
Что-то раздражало ее слух. Она нахмурилась, вопросительно взглянула на Эвена, тот качал головой. Странный звук скольжения и потрескивание.
«Бум-мм!»
Тридцатью футами ниже вдруг раздался многоголосый вопль.
Звук гулко отдавался в каменном проеме. Перекрывая его, послышался треск ломающегося дерева; и гулко загудело пламя.
— Дерьмо! — Аш схватилась за эфес меча и побежала вниз по спиральной лестнице.
— Командир, стой!
Подвернулся каблук одного сапога. Она схватилась за стену свободной рукой, разрывая кожу на ладони кольчужной варежки, и покатилась на заду, пока не затормозила на следующей широкой ступеньке, с которой открывался вход в комнату. Это пятый этаж, считая сверху.
За дверью была пустота.
— Каррачи! — позвала Аш.
Впереди, где кончались ступеньки, была тьма. Пустота и тьма.
Она выпрямилась и прохромала к краю ступенек, на этот раз не обращая внимания на дверь позади; и услышала грохот сапог, это ее догоняли люди Эвена, но она и на них не обратила внимания, просто не обратила, потому что впереди была бездна, совсем ничего.
Каменная лестница заканчивалась в том месте, где она стояла. Она смотрела вниз, куда провалилась кирпичная кладка, откуда вырывались языки пламени, шевелились…
Снизу взвивался горячий, как в печи, воздух. Она закрыла рот рукой, наклонившись вперед, глядя вниз, на свет пожара.
— Дерьмо, — выдохнул рядом с ней Эвен Хью. Лестничный пролет обрывался, дальше — пустая каменная шахта с полированными стенами, диаметром пятнадцать футов. Внизу полыхало яростное пламя, в нем горела огромная масса перепутанных веревок, планок, балок и расщепленных бревен.
На дне шахты корчились и кричали упавшие люди.
— Давайте веревки! Давайте лестницы! Тащите их! Давайте!
Побледневший Эвен Хью развернулся и рванул вверх по лестнице.
Аш оставалась совершенно спокойной, глядя вниз на людей в кольчужных рубахах и куртках на подкладке и шлемах, которые полетели прямо вниз на глубину пятидесяти или шестидесяти футов.
Намеренно подстроенная авария. Потому что лестница на этих двух последних этажах была не каменная, а из дерева…
Аш опустилась на колени, дотянулась до стены шахты, нащупала то, чего и ожидала: дыра в кирпичной кладке, достаточно большая, чтобы вбить деревянную балку, на которую опирались деревянные конструкции.
И которую прекрасно можно вытащить, опрокинуть, переломить, если сюда доберется враг.
Снизу доносились крики и рев пламени.
— Шахта с запасным выходом, — сказала Аш, и сообразила, что рядом, задыхаясь, стоит граф Оксфорд и смотрит вниз, на лице его свирепое выражение. Она отступила в сторону, пропуская людей с веревочными лестницами. — Вот где они. Альдерик, домашние войска, Леофрик, если это его затея.
— Они разрушили лестницы и подожгли их, когда на них оказались наши люди. — Джон де Вир опустился на колени с трудом, насколько ему позволяли ножные доспехи, и глядел вниз, в жуткую тьму и языки пламени. — А теперь они забаррикадируют все двери, ведущие вниз, и чтобы прорваться, нам потребуется больше, чем порох.
— Больше пороха, чем у нас есть, — сказал стоящий рядом Антонио Анжелотти. На почерневшем лице блестели его мокрые глаза.
— Дерьмо! — она ударила по стене кулаком в кольчужной рукавице. — Дерьмо. Дерьмо!
— Прочь с дороги! — приказал низкий сорванный голос. Аш снова отступила назад, пропуская мимо себя Флору, а та на нее и не взглянула; просто приказала Фаверхэму и копейщику помочь ей унести наверх два тела, поднятые лестницами. Одним был Каррачи, плачущий, без шлема. Теперь его свежее лицо и светлые белокурые волосы стали одного цвета — черного. Обгорели.
— Господи! — снова сказала Аш, лицо ее было мокрым, и голос дрожал; и тут же она выпрямилась, подошла к краю и взглянула на тех, кто раскачивался на лестницах над огнем, отчаянно пытаясь добраться до тех, кто упал и расшибся.
В лицо ей дунул перегретый воздух.
— Поднять лестницы!
— Командир…
— Я сказала — поднять! Ну!
Когда поднимался последний, пламя уже лизало его пятки и поднималось все выше.
Черный дым и паника заполняли шахту.
Кашляя, со струящимися по лицу слезами, Аш начала подталкивать и подгонять людей наверх, Морган со знаменем был рядом, люди Эвена тут же; Джон де Вир хватал людей и бросал их все выше и выше из обжигающе горячего воздуха и копоти, пока она, шатаясь, не переступила каменный порог, где ей — по контрасту — показалось невероятно холодно, это была комната в первом этаже дома Леофрика, выходящая на открытый воздух.
— У них есть воздушные шахты! — Аш подавила приступ кашля. — Воздушные шахты! Они могут подпитывать огонь! Превратить все сооружение в очаг!
Кто-то приложил ей к губам кожаную флягу. Она взяла в рот немного воды, прокашлялась, сплевывая воду, во рту было горько от желчи.
— С тобой порядок, командир? — спросил Эвен Хью.
Она отрывисто кивнула. Все головы обратились к защищенным окнам, к другим дверям, аркебузиры нацелились дать залп по растрескавшейся крыше. Графу Оксфорду она прокричала:
— Они превратили шахту в очаг! У нас не было времени ждать, пока пожар разгорится, там слишком много дерева!
— А от жара не треснет шахта? И их двери? Анжелотти снял шлем и пригладил назад свои мокрые кудри:
— Нет, милорд. При таких толстых стенах — никогда. Все это строение выдолблено в каменной скале.
— Они могут просто перебраться в наружные помещения, — горько проговорила Аш. Она уже почувствовала, что глухота проходит, она снова слышит. И сказала более спокойным голосом: — Они могут в наружных помещениях переждать, пока огонь иссякнет, и потом, спорю на что угодно, у них там есть лестницы и припасы. Они не в первый раз это делают. Дерьмо, я должна была понять, что так будет! Герен, Анжелотти, скольких мы потеряли?
— Десять, — угрюмо сказал Антонио Анжелотти. — Если Каррачи выживет — то девять.
Окна на внутренний двор все еще были закрыты большими щитами, арбалетчики прекратили отпускать шутки, подняли свои арбалеты и не спускали глаз с усиливающегося столба дыма, выходящего из лестничного проема. Здесь остов дома продувался холодным ветром. В центре комнаты Флора, с почерневшими руками, вместе с Ричардом Фаверхэмом стояла на коленях над Каррачи.
Аш через весь зал подошла к ней:
— Ну?
— Будет жить, — руки Флоры двигались над обожженным лицом раненого. Каррачи зашевелился, замычал, не приходя в себя. Аш увидела, что у него обгорели веки.
— Ослеп, — сказала Флора. — И таз разбит. Но выживет, скорее всего.
— Дерьмо.
— Как бы нам кстати одно из чудес Годфри, — Флора встала, отряхивая рейтузы, и заговорила другим тоном: — А что, Аш, Годфри здесь? В Карфагене? Ты его видела?
— Годфри мертв. Погиб, когда началось землетрясение. — Аш отвернулась, чтобы не смотреть в лицо Флоры. И заговорила с Антонио Анжелотти. — Попробуем пробиться с тем порохом, который остался. Посмотри, нельзя ли шарахнуть по дну шахты. Не рискуя людьми.
— У меня пороха не осталось!
Минуту она и итальянский пушкарь смотрели друг на друга. Аш слегка пожала плечами, он ответил тем же.
— Иногда, мадонна, колесо Фортуны поворачивается и таким образом.
Они стояли рядом, Аш и Анжелотти, Флора и Ричард Фаверхэм, Эвен Хью и оба брата де Виры, на миг наступила тишина. Солдаты у окон тоже молчали.
Слезы бежали из ее глаз, их жгло заполнившим комнату древесным дымом, идущим из лестничного проема. Аш медленно качала головой.
— Нет смысла обследовать другой сектор дома, милорд. У нас недостаточно пороха, чтобы попробовать взорвать проход туда сквозь стены. Я вообще-то думаю, что мы по уши в дерьме.
— Но мы ведь не можем отступить сейчас!
Опустить лестницы на дно проема. А дальше что? Пятьдесят человек на дне каменной трубы, а вокруг каменные глыбы толщиной по три фута, все двери заперты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
И все же она смотрела. Гейзерих, и Барбас, и Гайна, молодые ребята, мальчишки не старше ее. Лица вполне узнаваемы, хотя сорванный взрывом шлем Гейзериха унес с собой почти всю его челюсть. В открытых глазах Барбаса отражался дымный свет факелов: следом за ней с топотом подходили люди Эвена и копейщики Рочестера, Нед Моулет, Генри де Тревиль.
В ней вспыхнула радость: глубокая, непристойная, мстительная, исключительно минутная радость.
— Очистить путь! — приказала Аш. Солдаты ворвались в комнату, расположенную напротив на этой лестничной площадке.
Убитого ею визиготского солдата отволокли за одну руку и бросили под стеной, чтобы освободить проход.
Она хотела увидеть его лицо в тусклом свете. Она ведь помнит лица многих, кого встречала в доме Леофрика. Этот был неузнаваем, из-под подкладки шлема торчали мягкие коричневые волосы. Двумя ударами клинка она рассекла его лицо от виска до скулы и от глаза до губ.
Она держала в памяти лица почти всех, убитых ею за пять лет.
— Двери заблокировать! — крикнула Аш громким металлическим голосом, перекрикивая шум. — Окружить их! Не теряйтесь, ребята! Нам не надо убивать! Займите лестницу!
Она сделала два шага назад, а мимо нее неслась масса солдат, не видя ничего перед собой, кроме освещенных факелами спин в доспехах, мечей и булав, поднятых над головами; здесь секире было не размахнуться, и она снова отступила, грудь ее высоко вздымалась, дышала она неровно, толчками, резко вдыхая и выдыхая воздух, и тут рядом оказался Джон де Вир, он быстро отдавал приказы связному, присланному уличной стражей.
— Мадам, у ворот перестрелка!
Она не могла прочесть его слов по движению губ, у него было опущено забрало; она слышала его слова, когда приподнимала один край своего шлема.
— У каких ворот?
— Цитадели! Личная стража какого-то амира, людей около пятидесяти.
— Но мы еще можем уйти тем путем?
— Мы держимся!
Защита легче, чем нападение; ворота, вероятно, выдержат. Если ее люди не растеряются. В нижней части здания раздались еще взрывы, и эхом гулко отдались в лестничном проеме. Захвачен еще один этаж по ходу вниз.
Аш обернулась, рядом были люди Эвена. Томас Морган выругался себе под нос, зацепившись верхушкой знамени за разбитый свод потолка:
— Другие командиры не бегают! Другие командиры не палят!
— А ну, за мной! — она снова вошла в дверь, слыша грохот ударов даже своими оглохшими ушами. Мимо нее вниз по лестнице толпой устремлялись солдаты. Анжелотти рядом с ней выкрикивал приказы.
Дюжина пушкарей кувалдами забивала деревянные клинья под двери каждой комнаты, выходящей на лестницу, заклинивая их.
— Отлично сделано! — сильно хлопнула она его по плечу куртки с подкладкой. — Пусть продолжают! А потом — вниз!
— Да, мадонна! Удар — прекраснейший!
Аш переступила через грязные обгоревшие ноги Тиудиберта. Ее эскорт бесцеремонно топал прямо по телам, пока Эвен Хью не выругался и не отогнал их в сторону, на ступеньки.
Но удар прекраснейший, думала она, глядя не отрываясь в лицо мертвеца. И лицо прекраснейшее. Как говорит Годфри — говорил — «прекрасна, как луна, чиста, как солнце, и страшна, как армия под знаменами» note 138.
Морган ругался: на узкой лестнице ему пришлось опустить знамя. Связные бегали к ней и сверху, и снизу по лестнице, так что она не сразу добралась до следующего этажа. Снизу слышались крики и лязг ударов метала о металл.
Двое в цветах Льва лежали на пороге одной комнаты, у одного разрублено лицо, у другого ранен живот: Катерина, копейщик, подруга Людмилы, и большой Жан из Бретани.
Аш опустилась на колени. Жан шевелился, стонал. Катерина Хаммель открыла побелевшие глаза на залитом кровью лице; одной рукой прикоснулась к животу и куртке.
— Этих наверх! Вынести! — Аш прогрохотала по ступенькам мимо, в стесненном каменном мешке громко звенели набедренники; четверо из ее эскорта остались позади и понесли раненых наверх.
Ее обогнала группа, которая, по приказу Анжелотти, обеспечивала безопасность со стороны дверей, они бежали вниз, совершенно не думая о собственной безопасности, забивая грубые клинья, а пехотинцы отсекали высовывающиеся из дверей руки, стреляли в комнаты из арбалетов и плотно задвигали каменные глыбы дверей.
Гранатами были отбиты края истертых ступенек, и дважды она чуть не поскользнулась; и каждый раз ее подхватывали и снова ставили на ступеньки, и они с эскортом со всех ног мчались вниз.
Считая этажи, Аш думала: «Четыре? Да. Мы спустились на четыре этажа. Дерьмо, не слишком ли просто, даже если у них тут только часть их войск, все равно слишком легко! Ведь мы никого не встречаем! Где люди Альдерика?»
В лицо ей дохнуло горячим воздухом. Горячим, обжигающим незащищенную кожу и глаза.
— Стой! — она ударила Эвена по нагруднику, чтобы остановить его, подняла забрало, прислушалась.
Что-то раздражало ее слух. Она нахмурилась, вопросительно взглянула на Эвена, тот качал головой. Странный звук скольжения и потрескивание.
«Бум-мм!»
Тридцатью футами ниже вдруг раздался многоголосый вопль.
Звук гулко отдавался в каменном проеме. Перекрывая его, послышался треск ломающегося дерева; и гулко загудело пламя.
— Дерьмо! — Аш схватилась за эфес меча и побежала вниз по спиральной лестнице.
— Командир, стой!
Подвернулся каблук одного сапога. Она схватилась за стену свободной рукой, разрывая кожу на ладони кольчужной варежки, и покатилась на заду, пока не затормозила на следующей широкой ступеньке, с которой открывался вход в комнату. Это пятый этаж, считая сверху.
За дверью была пустота.
— Каррачи! — позвала Аш.
Впереди, где кончались ступеньки, была тьма. Пустота и тьма.
Она выпрямилась и прохромала к краю ступенек, на этот раз не обращая внимания на дверь позади; и услышала грохот сапог, это ее догоняли люди Эвена, но она и на них не обратила внимания, просто не обратила, потому что впереди была бездна, совсем ничего.
Каменная лестница заканчивалась в том месте, где она стояла. Она смотрела вниз, куда провалилась кирпичная кладка, откуда вырывались языки пламени, шевелились…
Снизу взвивался горячий, как в печи, воздух. Она закрыла рот рукой, наклонившись вперед, глядя вниз, на свет пожара.
— Дерьмо, — выдохнул рядом с ней Эвен Хью. Лестничный пролет обрывался, дальше — пустая каменная шахта с полированными стенами, диаметром пятнадцать футов. Внизу полыхало яростное пламя, в нем горела огромная масса перепутанных веревок, планок, балок и расщепленных бревен.
На дне шахты корчились и кричали упавшие люди.
— Давайте веревки! Давайте лестницы! Тащите их! Давайте!
Побледневший Эвен Хью развернулся и рванул вверх по лестнице.
Аш оставалась совершенно спокойной, глядя вниз на людей в кольчужных рубахах и куртках на подкладке и шлемах, которые полетели прямо вниз на глубину пятидесяти или шестидесяти футов.
Намеренно подстроенная авария. Потому что лестница на этих двух последних этажах была не каменная, а из дерева…
Аш опустилась на колени, дотянулась до стены шахты, нащупала то, чего и ожидала: дыра в кирпичной кладке, достаточно большая, чтобы вбить деревянную балку, на которую опирались деревянные конструкции.
И которую прекрасно можно вытащить, опрокинуть, переломить, если сюда доберется враг.
Снизу доносились крики и рев пламени.
— Шахта с запасным выходом, — сказала Аш, и сообразила, что рядом, задыхаясь, стоит граф Оксфорд и смотрит вниз, на лице его свирепое выражение. Она отступила в сторону, пропуская людей с веревочными лестницами. — Вот где они. Альдерик, домашние войска, Леофрик, если это его затея.
— Они разрушили лестницы и подожгли их, когда на них оказались наши люди. — Джон де Вир опустился на колени с трудом, насколько ему позволяли ножные доспехи, и глядел вниз, в жуткую тьму и языки пламени. — А теперь они забаррикадируют все двери, ведущие вниз, и чтобы прорваться, нам потребуется больше, чем порох.
— Больше пороха, чем у нас есть, — сказал стоящий рядом Антонио Анжелотти. На почерневшем лице блестели его мокрые глаза.
— Дерьмо! — она ударила по стене кулаком в кольчужной рукавице. — Дерьмо. Дерьмо!
— Прочь с дороги! — приказал низкий сорванный голос. Аш снова отступила назад, пропуская мимо себя Флору, а та на нее и не взглянула; просто приказала Фаверхэму и копейщику помочь ей унести наверх два тела, поднятые лестницами. Одним был Каррачи, плачущий, без шлема. Теперь его свежее лицо и светлые белокурые волосы стали одного цвета — черного. Обгорели.
— Господи! — снова сказала Аш, лицо ее было мокрым, и голос дрожал; и тут же она выпрямилась, подошла к краю и взглянула на тех, кто раскачивался на лестницах над огнем, отчаянно пытаясь добраться до тех, кто упал и расшибся.
В лицо ей дунул перегретый воздух.
— Поднять лестницы!
— Командир…
— Я сказала — поднять! Ну!
Когда поднимался последний, пламя уже лизало его пятки и поднималось все выше.
Черный дым и паника заполняли шахту.
Кашляя, со струящимися по лицу слезами, Аш начала подталкивать и подгонять людей наверх, Морган со знаменем был рядом, люди Эвена тут же; Джон де Вир хватал людей и бросал их все выше и выше из обжигающе горячего воздуха и копоти, пока она, шатаясь, не переступила каменный порог, где ей — по контрасту — показалось невероятно холодно, это была комната в первом этаже дома Леофрика, выходящая на открытый воздух.
— У них есть воздушные шахты! — Аш подавила приступ кашля. — Воздушные шахты! Они могут подпитывать огонь! Превратить все сооружение в очаг!
Кто-то приложил ей к губам кожаную флягу. Она взяла в рот немного воды, прокашлялась, сплевывая воду, во рту было горько от желчи.
— С тобой порядок, командир? — спросил Эвен Хью.
Она отрывисто кивнула. Все головы обратились к защищенным окнам, к другим дверям, аркебузиры нацелились дать залп по растрескавшейся крыше. Графу Оксфорду она прокричала:
— Они превратили шахту в очаг! У нас не было времени ждать, пока пожар разгорится, там слишком много дерева!
— А от жара не треснет шахта? И их двери? Анжелотти снял шлем и пригладил назад свои мокрые кудри:
— Нет, милорд. При таких толстых стенах — никогда. Все это строение выдолблено в каменной скале.
— Они могут просто перебраться в наружные помещения, — горько проговорила Аш. Она уже почувствовала, что глухота проходит, она снова слышит. И сказала более спокойным голосом: — Они могут в наружных помещениях переждать, пока огонь иссякнет, и потом, спорю на что угодно, у них там есть лестницы и припасы. Они не в первый раз это делают. Дерьмо, я должна была понять, что так будет! Герен, Анжелотти, скольких мы потеряли?
— Десять, — угрюмо сказал Антонио Анжелотти. — Если Каррачи выживет — то девять.
Окна на внутренний двор все еще были закрыты большими щитами, арбалетчики прекратили отпускать шутки, подняли свои арбалеты и не спускали глаз с усиливающегося столба дыма, выходящего из лестничного проема. Здесь остов дома продувался холодным ветром. В центре комнаты Флора, с почерневшими руками, вместе с Ричардом Фаверхэмом стояла на коленях над Каррачи.
Аш через весь зал подошла к ней:
— Ну?
— Будет жить, — руки Флоры двигались над обожженным лицом раненого. Каррачи зашевелился, замычал, не приходя в себя. Аш увидела, что у него обгорели веки.
— Ослеп, — сказала Флора. — И таз разбит. Но выживет, скорее всего.
— Дерьмо.
— Как бы нам кстати одно из чудес Годфри, — Флора встала, отряхивая рейтузы, и заговорила другим тоном: — А что, Аш, Годфри здесь? В Карфагене? Ты его видела?
— Годфри мертв. Погиб, когда началось землетрясение. — Аш отвернулась, чтобы не смотреть в лицо Флоры. И заговорила с Антонио Анжелотти. — Попробуем пробиться с тем порохом, который остался. Посмотри, нельзя ли шарахнуть по дну шахты. Не рискуя людьми.
— У меня пороха не осталось!
Минуту она и итальянский пушкарь смотрели друг на друга. Аш слегка пожала плечами, он ответил тем же.
— Иногда, мадонна, колесо Фортуны поворачивается и таким образом.
Они стояли рядом, Аш и Анжелотти, Флора и Ричард Фаверхэм, Эвен Хью и оба брата де Виры, на миг наступила тишина. Солдаты у окон тоже молчали.
Слезы бежали из ее глаз, их жгло заполнившим комнату древесным дымом, идущим из лестничного проема. Аш медленно качала головой.
— Нет смысла обследовать другой сектор дома, милорд. У нас недостаточно пороха, чтобы попробовать взорвать проход туда сквозь стены. Я вообще-то думаю, что мы по уши в дерьме.
— Но мы ведь не можем отступить сейчас!
Опустить лестницы на дно проема. А дальше что? Пятьдесят человек на дне каменной трубы, а вокруг каменные глыбы толщиной по три фута, все двери заперты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110