Задолго до полудня будем на берегу.
Пыль под ногами стала влажной под ногами отряда в двадцать пять копий, двигавшегося шеренгами по шесть-семь человек в ряд.
Аш привстала в седле:
— Кто это там? Вон! Не помню такого. Смотри, смотри!
Ансельм подъехал поближе, щурясь, присмотрелся. Аш указывала на внешнюю линию повозок, везших стрелков и арбалетчиков, скрытых щитами на бортах.
— А, кажется, узнаю, — возразила она себе прежде, чем успел ответить Роберт. — Агнец. Или кто-то из его людей. Нет, точно, сам Ягненок!
— Скажу, чтоб пропустили. — Ансельм пощекотал длинной шпорой бок серого и коротким галопом ускакал вперед, обгоняя телеги.
Несмотря на сырость, было жарковато для плаща. Аш ехала в бригандине, крытом синим бархатом, и в открытом шлеме. Золоченые заклепки поблескивали, медная рукоять меча-бастарда блестела у пояса. Она откинулась назад, замедляя ход. Роберт Ансельм вместе с вновь прибывшим уже вернулся в границы подвижного лагеря.
Аш взглянула на Фернандо дель Гиза. Тот ничего не заметил.
— Привет, баба-мужик!
— Привет, Агнец! — ответила Аш на приветствие товарища по ремеслу. — Не жарковато для тебя?
Лохматый гость ответил широким жестом, охватившим полные латы миланской выделки, покрывавшие его фигуру, плоский шлем на луке седла и боевой молот черного металла на поясе.
— Там на побережье, в Марселе, беспорядки с гильдиями. Ты ведь знаешь, что такое Генуя: мощные стены, хилые горожане и дюжина фракций, вечно в раздоре из-за кресла дожа. На прошлой неделе в стычке я заполучил голову Фаринетти. Лично!
Он, насколько позволяла стальная перчатка, изобразил кистью фехтовальный выпад. Кожа на его худощавом лице почернела от сражений под солнцем Италии. Спутанные черные локоны ниспадали на плечи. На белом плаще-накидке виднелся герб: ягненок, над головой которого сияли золотые лучи и черным был вышит девиз: «Agnus Dei». note 35
— А мы из-под Нейса. Я атаковала с кавалерией герцога Карла Бургундского, — Аш пожала плечами, словно говоря: пустяки! — Только герцог все еще жив. На войне как на войне!
Ягненок усмехнулся, обнажив сквозь бороду неровные желтоватые зубы, заговорил на свободном наречии северной Италии:
— И вот вы здесь! Что это с вами: ни разведки, ни лазутчиков. Ваши парни заметили меня, только когда я загородил им дорогу. Где, черт подери, ваши разъезды?
— Мне сказали, в них нет нужды, — иронически заметила Аш. — Это, мол, мирный край купцов и пилигримов, благоденствующий под покровительством императора. Ты не знал?
Ягненок (Аш не помнила его настоящего имени) покосился сквозь туман на голову колонны.
— Что это там за бимбо?
— Мой теперешний наниматель. — Аш старалась не смотреть на Ансельма
— А, вон что! Из таких нанимателей! — Агнец передернул плечами: нелегкая задача, когда на тебе латы. Его черные глаза сверкнули: — Не повезло тебе. Я уплываю. В Неаполь. Забирай своих людей и давай со мной.
— Нет, не могу разорвать контракт. К тому же большая часть моих парней осталась в Кельне, с Анжелотти и Гереном аб Морганом.
Губы Ягненка дрогнули в сожалеющей усмешке.
— Ну что ж. Жаль. Как прошли Бреннерский перевал? Мне три дня пришлось ждать, пока протащится караван купцов в Геную.
— Мы прошли свободно. Если не считать снегопада. Среди июля, так его… прости, Ягненок, я хочу сказать, в самый разгар лета. Терпеть не могу переваливать через Альпы. Помнишь ту лавину в семьдесят втором?
Аш светски болтала, неторопливо двигаясь рядом с Агнецом и уголком глаза примечая, как постепенно накаляется Ансельм, трясущийся рядом на своей серой. И лошадка, и всадник совсем побелели от тонкой меловой пыли. Время от времени она стреляла глазами вперед, туда, где в перламутровом тумане светились яркие шелка Фернандо и его беззаботной свиты. Скрип колес и голоса звучали чуть приглушенно. Кто-то фальшиво наигрывал на флейте.
Поговорив на профессиональные темы, Ягненок стал прощаться:
— Ну что ж, увидимся в бою, мадонна. Пошли Бог, чтоб на одной стороне!
— Воля Божья, — хмыкнула Аш.
Ягненок ускакал к юго-востоку, где, по-видимому, располагался его отряд.
Роберт Ансельм заметил:
— Ты не сказала ему, что твой нынешний наниматель — к тому же и твой муж.
— Вот-вот, не сказала.
Коренастый смуглый человек подъехал к Ансельму и, озираясь по сторонам, заговорил:
— Мы, должно быть, уже под Генуей. Аш кивнула Эвену Хью.
— И я так думаю.
— Не разрешите ли пригласить его на охоту? — Большой палец валлийца погладил полированную рукоять кинжала. — На охоте нередко случаются несчастные случаи. Прямо чуть не каждый день.
— У нас две сотни повозок и двести человек. Ты уши-то прочисти. Мы же распугали всю дичь на десяток миль вокруг. Так его не купишь. Извини, Эвен.
— Тогда давайте я завтра заседлаю ему коня… на обратный путь. Кусочек проволоки между копытом и бабкой и… ох, капитан, давайте же!
Аш невольно осмотрела колонну, прикидывая, кто из командиров копий держится ближе к ней, а кто к Фернандо дель Гизу. В первые несколько дней дрейф был постоянным, но во время путешествия по Рейну всем хватило дела, и положение стабилизировалось.
«Их нельзя и винить. О чем бы меня не спросили, он заставляет согласовывать с ним каждый приказ».
Но отряд, расколовшийся надвое, не способен драться. Нас перережут как овец.
Человек с лицом, напоминавшим корявую картофелину, и с редкими седыми волосами, выбивавшимися из-под салада, пробился поближе к Аш. Сэр Эдвард Астон.
— Выпихни ты этого проклятого болванчика из седла, детка. Мы точно вляпаемся по уши, если он так и не прикажет выставить разведку. И ведь за все это время ни разу на стоянках не провел учения.
— И если он будет и дальше платить за выпивку и провиант в каждом городишке, где мы ночуем, нас надолго не хватит, — подхватил каптенармус, Генри Брандт, коренастый пожилой человек без передних зубов. — Он, похоже, вовсе не знает цены деньгам. Не знаю уж, с каким лицом я покажусь в гильдии. Чуть не все, что я отложил, чтоб до осени продержаться, растратил за две недели!
— Нед, ты прав. Генри, я знаю, — она шевельнула шпорой и перенесла вес чуть влево. Негодяй извернулся и куснул за плечо гнедого Астона.
Аш хлестнула серого между ушами и пришпорила, ускакала вперед, разбрасывая фонтаны сырой пыли и подставив горящее лицо прохладному ветру.
У фургона, в котором везли визиготов, она придержала коня. Тяжелая повозка раскачивалась на огромных неуклюжих колесах. Даниэль де Кесада и Астурио Лебрия лежали на полу связанные по рукам о ногам, перекатываясь на каждом ухабе.
— Это сделано по приказу моего мужа?
Всадник с арбалетом у седла сплюнул, не глядя на Аш:
— Ну.
— Развязать!
— Нельзя, — ответил стражник. Аш поморщилась, припомнив: «Первое правило, девочка. Никогда не отдавай приказов, если не уверена, что их выполнят».
— Развяжешь, когда передадут приказ от синьора Фернандо, — оборвала Аш, перчаткой одергивая Негодяя, со злобным огоньком в глазах норовившего добраться до мерина арбалетчика. — А ты его получишь… а тебе, Негодяй, полезно будет поскакать галопом, чтобы успокоиться.
Последнее замечание Аш обратила к своему коню и, подняв его из рыси в кантер, а потом и в галоп, поскакала, виляя между тяжеловесными телегами, не обращая внимания на кашель и проклятия задыхавшихся в пыли людей. Туман как раз стал подниматься, и над телегами замелькали десятки вымпелов.
Горячий жеребец Фернандо скакал впереди, закидывая голову и кусая удила. Поводья опасно провисали. Аш отметила, что шлем свой рыцарь отдал оруженосцу Отто, а Матиас — ни рыцарь, ни оруженосец — вез копье. Вымпел из лисьего хвоста тускло светился в тумане, стекая с древка над головой Фернандо.
При виде его сердце Аш немедленно дрогнуло. «Золотой мальчик», — подумала она.
Рыцарь словно с картинки — и весь лучится силой. Свободно держится в седле, голова непокрыта, богатая готическая кираса тончайшей отделки, на каждом сочленении лат декоративная ажурная пластина. Изгибы нагрудника чуть запотели, золотые волосы спутались на ветру, полированные медные «флер-де-лис» на стальных манжетах так и сверкают.
«Я никогда не бывала такой беззаботной… — Аш ощутила укол зависти. — А у него это с самого рождения. Он об этом и не думает!»
— Синьор. — Аш догнала мужа. Он чуть повернул голову. На щеке топорщилась золотистая щетина. Не замечая ее присутствия, он обернулся в седле, чтобы заговорить с Маттиасом. Длинный меч, висевший у его бедра, ударил жеребца по ребрам. Конь возмущенно вскинулся, и вся молодая компания рванулась вперед, перестраиваясь на ходу и добродушно переругиваясь.
Оруженосцы, окружавшие благородного господина, не слишком торопились посторониться. Аш чуть ослабила повод, и Негодяй тут же воспользовался случаем укусить кого-то за ляжку.
Молодой рыцарь выругался и дернул повод, заставив своего коня подняться на дыбы. И коня, и всадника причудливым пируэтом унесло в сторону.
Аш легко проскользнула в открывшийся проход и оказалась рядом с Фернандо дель Гизом.
— У нас новость. В Марселе беспорядки.
— До Марселя далеко, — Фернандо сжимал в обеих руках винный мех. Струя ударила ему в рот; рыцарь закашлялся, залив светлым вином узоры нагрудника.
— Твой выигрыш, Маттиас! — Фернандо уронил почти полный мех наземь. Шкуры лопнули, расплескав содержимое. Рыцарь вытащил горсть монет. Отто и один из пажей приблизились, отстегнули крючки и пряжки, сняли с него наплечники, кирасу. Оставшись в наручах и перчатках, Фернандо кинжалом перерезал шнуровку подлатника на груди и у пояса, скинул мокрый камзол.
— Отто. Слишком жарко для сбруи. note 36 Пусть раскинут мой шатер. Я переоденусь.
Испорченная одежда отправилась в пыль вслед за мехом. Теперь Фернандо дель Гиз ехал в одной рубахе. Белый шелк, выбившись из-за пояса, вздувался на ветру. Штаны съехали до набедренников, ткань гульфика туго натянулась. Стоит ему сойти с коня, и все свалится, а он переступит не глядя, и преспокойно пойдет дальше в одной рубахе. Аш заерзала в седле. Ей хотелось дотянуться и провести ладонью у него между ног.
Трубач развернулся, трубя протяжный сигнал.
Аш подскочила на месте:
— Мы останавливаемся?
Улыбка Фернандо относилась не только к пажам и оруженосцам, но и к тем из командиров копий, что держались рядом с ним.
— Я останавливаюсь. И фургоны. Вы, госпожа супруга, можете поступать, как вам вздумается.
— Прикажете накормить и напоить послов во время стоянки?
— Нет. — Фернандо натянул поводья, останавливая коня у повозки со скарбом.
Аш осталась в седле, осматривая местность. Утренний туман продолжал подниматься. Изрезанная земля, желтые скалы, бурый засохший тростник. Несколько кустов — на деревья не тянут. Пригорок в двух сотнях ярдов от проезжей дороги. Райское местечко для разведчиков, лазутчиков или пешей засады. Даже и конные бандиты могли бы найти, где укрыться.
Подъехал Годфри Максимиллиан на своей кобыле.
— Далеко ли до Генуи?
Борода священника побелела, в морщинки на лице набилась светлая пыль. Так он будет выглядеть в шестьдесят, мельком подумала Аш.
— Четыре мили? Десять? Две? — Она ударила себя по колену стиснутым кулаком. — Я слепа! Он запретил высылать разведчиков, он запретил нанять местных проводников! Размахивает этим печатным пропуском для пилигримов в Святую Землю, и больше ему ничего не надо! Как же, кто осмелится напасть из засады на благородного рыцаря?! А если бы там оказался не Ягненок со своими людьми, а бандиты?
Она запнулась, заметив улыбку Годфри, покачала головой:
— Ну ладно, признаюсь, разница не велика. Да что там, сам знаешь, итальянские наемники!
— Бесчестная шваль. Возможно. — Годфри закашлялся, отхлебнул из кувшина и протянул его Аш. — Разбиваем лагерь через два часа после выхода?
— Мой супруг и повелитель желает переодеться!
— Опять? Тебе следовало скинуть его в Рейн еще в кантонах, а не тащить через Альпы.
— Годфри! И это говорит христианин?
— Евангелие от Матфея, десять, тридцать четыре! note 37
— Сомневаюсь, что Господь имел в виду… — Аш поднесла к губам кувшин. Пиво. Терпкое, довольно противное, но хоть мокрое — что и требовалось. — Годфри, я не могу. Не сейчас. Не время предлагать людям выбор: на чьей они стороне. Начнется хаос. Нам надо хоть как-то продержаться до окончания этого идиотского дела.
Священник задумчиво кивнул. Аш продолжала:
— Я выеду на ближайший гребень, пока он занят. Мы в тумане, и не только в прямом смысле. Надо осмотреться. Годфри, отправляйся к Астурио Лебрии и его другу, прояви свое христианское милосердие. Не думаю, чтобы мой супруг и повелитель позаботился их сегодня накормить.
Кобыла Годфри поплелась обратно к хвосту колонны.
Жан-Жакоб Кловет и Питер Тиррел перехватили Аш, когда Негодяй лениво взбирался на крутой откос — двое светловолосых, почти неразличимых фламандцев, небритых, с рукавами, заляпанными свечным салом и с арбалетами у седел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Пыль под ногами стала влажной под ногами отряда в двадцать пять копий, двигавшегося шеренгами по шесть-семь человек в ряд.
Аш привстала в седле:
— Кто это там? Вон! Не помню такого. Смотри, смотри!
Ансельм подъехал поближе, щурясь, присмотрелся. Аш указывала на внешнюю линию повозок, везших стрелков и арбалетчиков, скрытых щитами на бортах.
— А, кажется, узнаю, — возразила она себе прежде, чем успел ответить Роберт. — Агнец. Или кто-то из его людей. Нет, точно, сам Ягненок!
— Скажу, чтоб пропустили. — Ансельм пощекотал длинной шпорой бок серого и коротким галопом ускакал вперед, обгоняя телеги.
Несмотря на сырость, было жарковато для плаща. Аш ехала в бригандине, крытом синим бархатом, и в открытом шлеме. Золоченые заклепки поблескивали, медная рукоять меча-бастарда блестела у пояса. Она откинулась назад, замедляя ход. Роберт Ансельм вместе с вновь прибывшим уже вернулся в границы подвижного лагеря.
Аш взглянула на Фернандо дель Гиза. Тот ничего не заметил.
— Привет, баба-мужик!
— Привет, Агнец! — ответила Аш на приветствие товарища по ремеслу. — Не жарковато для тебя?
Лохматый гость ответил широким жестом, охватившим полные латы миланской выделки, покрывавшие его фигуру, плоский шлем на луке седла и боевой молот черного металла на поясе.
— Там на побережье, в Марселе, беспорядки с гильдиями. Ты ведь знаешь, что такое Генуя: мощные стены, хилые горожане и дюжина фракций, вечно в раздоре из-за кресла дожа. На прошлой неделе в стычке я заполучил голову Фаринетти. Лично!
Он, насколько позволяла стальная перчатка, изобразил кистью фехтовальный выпад. Кожа на его худощавом лице почернела от сражений под солнцем Италии. Спутанные черные локоны ниспадали на плечи. На белом плаще-накидке виднелся герб: ягненок, над головой которого сияли золотые лучи и черным был вышит девиз: «Agnus Dei». note 35
— А мы из-под Нейса. Я атаковала с кавалерией герцога Карла Бургундского, — Аш пожала плечами, словно говоря: пустяки! — Только герцог все еще жив. На войне как на войне!
Ягненок усмехнулся, обнажив сквозь бороду неровные желтоватые зубы, заговорил на свободном наречии северной Италии:
— И вот вы здесь! Что это с вами: ни разведки, ни лазутчиков. Ваши парни заметили меня, только когда я загородил им дорогу. Где, черт подери, ваши разъезды?
— Мне сказали, в них нет нужды, — иронически заметила Аш. — Это, мол, мирный край купцов и пилигримов, благоденствующий под покровительством императора. Ты не знал?
Ягненок (Аш не помнила его настоящего имени) покосился сквозь туман на голову колонны.
— Что это там за бимбо?
— Мой теперешний наниматель. — Аш старалась не смотреть на Ансельма
— А, вон что! Из таких нанимателей! — Агнец передернул плечами: нелегкая задача, когда на тебе латы. Его черные глаза сверкнули: — Не повезло тебе. Я уплываю. В Неаполь. Забирай своих людей и давай со мной.
— Нет, не могу разорвать контракт. К тому же большая часть моих парней осталась в Кельне, с Анжелотти и Гереном аб Морганом.
Губы Ягненка дрогнули в сожалеющей усмешке.
— Ну что ж. Жаль. Как прошли Бреннерский перевал? Мне три дня пришлось ждать, пока протащится караван купцов в Геную.
— Мы прошли свободно. Если не считать снегопада. Среди июля, так его… прости, Ягненок, я хочу сказать, в самый разгар лета. Терпеть не могу переваливать через Альпы. Помнишь ту лавину в семьдесят втором?
Аш светски болтала, неторопливо двигаясь рядом с Агнецом и уголком глаза примечая, как постепенно накаляется Ансельм, трясущийся рядом на своей серой. И лошадка, и всадник совсем побелели от тонкой меловой пыли. Время от времени она стреляла глазами вперед, туда, где в перламутровом тумане светились яркие шелка Фернандо и его беззаботной свиты. Скрип колес и голоса звучали чуть приглушенно. Кто-то фальшиво наигрывал на флейте.
Поговорив на профессиональные темы, Ягненок стал прощаться:
— Ну что ж, увидимся в бою, мадонна. Пошли Бог, чтоб на одной стороне!
— Воля Божья, — хмыкнула Аш.
Ягненок ускакал к юго-востоку, где, по-видимому, располагался его отряд.
Роберт Ансельм заметил:
— Ты не сказала ему, что твой нынешний наниматель — к тому же и твой муж.
— Вот-вот, не сказала.
Коренастый смуглый человек подъехал к Ансельму и, озираясь по сторонам, заговорил:
— Мы, должно быть, уже под Генуей. Аш кивнула Эвену Хью.
— И я так думаю.
— Не разрешите ли пригласить его на охоту? — Большой палец валлийца погладил полированную рукоять кинжала. — На охоте нередко случаются несчастные случаи. Прямо чуть не каждый день.
— У нас две сотни повозок и двести человек. Ты уши-то прочисти. Мы же распугали всю дичь на десяток миль вокруг. Так его не купишь. Извини, Эвен.
— Тогда давайте я завтра заседлаю ему коня… на обратный путь. Кусочек проволоки между копытом и бабкой и… ох, капитан, давайте же!
Аш невольно осмотрела колонну, прикидывая, кто из командиров копий держится ближе к ней, а кто к Фернандо дель Гизу. В первые несколько дней дрейф был постоянным, но во время путешествия по Рейну всем хватило дела, и положение стабилизировалось.
«Их нельзя и винить. О чем бы меня не спросили, он заставляет согласовывать с ним каждый приказ».
Но отряд, расколовшийся надвое, не способен драться. Нас перережут как овец.
Человек с лицом, напоминавшим корявую картофелину, и с редкими седыми волосами, выбивавшимися из-под салада, пробился поближе к Аш. Сэр Эдвард Астон.
— Выпихни ты этого проклятого болванчика из седла, детка. Мы точно вляпаемся по уши, если он так и не прикажет выставить разведку. И ведь за все это время ни разу на стоянках не провел учения.
— И если он будет и дальше платить за выпивку и провиант в каждом городишке, где мы ночуем, нас надолго не хватит, — подхватил каптенармус, Генри Брандт, коренастый пожилой человек без передних зубов. — Он, похоже, вовсе не знает цены деньгам. Не знаю уж, с каким лицом я покажусь в гильдии. Чуть не все, что я отложил, чтоб до осени продержаться, растратил за две недели!
— Нед, ты прав. Генри, я знаю, — она шевельнула шпорой и перенесла вес чуть влево. Негодяй извернулся и куснул за плечо гнедого Астона.
Аш хлестнула серого между ушами и пришпорила, ускакала вперед, разбрасывая фонтаны сырой пыли и подставив горящее лицо прохладному ветру.
У фургона, в котором везли визиготов, она придержала коня. Тяжелая повозка раскачивалась на огромных неуклюжих колесах. Даниэль де Кесада и Астурио Лебрия лежали на полу связанные по рукам о ногам, перекатываясь на каждом ухабе.
— Это сделано по приказу моего мужа?
Всадник с арбалетом у седла сплюнул, не глядя на Аш:
— Ну.
— Развязать!
— Нельзя, — ответил стражник. Аш поморщилась, припомнив: «Первое правило, девочка. Никогда не отдавай приказов, если не уверена, что их выполнят».
— Развяжешь, когда передадут приказ от синьора Фернандо, — оборвала Аш, перчаткой одергивая Негодяя, со злобным огоньком в глазах норовившего добраться до мерина арбалетчика. — А ты его получишь… а тебе, Негодяй, полезно будет поскакать галопом, чтобы успокоиться.
Последнее замечание Аш обратила к своему коню и, подняв его из рыси в кантер, а потом и в галоп, поскакала, виляя между тяжеловесными телегами, не обращая внимания на кашель и проклятия задыхавшихся в пыли людей. Туман как раз стал подниматься, и над телегами замелькали десятки вымпелов.
Горячий жеребец Фернандо скакал впереди, закидывая голову и кусая удила. Поводья опасно провисали. Аш отметила, что шлем свой рыцарь отдал оруженосцу Отто, а Матиас — ни рыцарь, ни оруженосец — вез копье. Вымпел из лисьего хвоста тускло светился в тумане, стекая с древка над головой Фернандо.
При виде его сердце Аш немедленно дрогнуло. «Золотой мальчик», — подумала она.
Рыцарь словно с картинки — и весь лучится силой. Свободно держится в седле, голова непокрыта, богатая готическая кираса тончайшей отделки, на каждом сочленении лат декоративная ажурная пластина. Изгибы нагрудника чуть запотели, золотые волосы спутались на ветру, полированные медные «флер-де-лис» на стальных манжетах так и сверкают.
«Я никогда не бывала такой беззаботной… — Аш ощутила укол зависти. — А у него это с самого рождения. Он об этом и не думает!»
— Синьор. — Аш догнала мужа. Он чуть повернул голову. На щеке топорщилась золотистая щетина. Не замечая ее присутствия, он обернулся в седле, чтобы заговорить с Маттиасом. Длинный меч, висевший у его бедра, ударил жеребца по ребрам. Конь возмущенно вскинулся, и вся молодая компания рванулась вперед, перестраиваясь на ходу и добродушно переругиваясь.
Оруженосцы, окружавшие благородного господина, не слишком торопились посторониться. Аш чуть ослабила повод, и Негодяй тут же воспользовался случаем укусить кого-то за ляжку.
Молодой рыцарь выругался и дернул повод, заставив своего коня подняться на дыбы. И коня, и всадника причудливым пируэтом унесло в сторону.
Аш легко проскользнула в открывшийся проход и оказалась рядом с Фернандо дель Гизом.
— У нас новость. В Марселе беспорядки.
— До Марселя далеко, — Фернандо сжимал в обеих руках винный мех. Струя ударила ему в рот; рыцарь закашлялся, залив светлым вином узоры нагрудника.
— Твой выигрыш, Маттиас! — Фернандо уронил почти полный мех наземь. Шкуры лопнули, расплескав содержимое. Рыцарь вытащил горсть монет. Отто и один из пажей приблизились, отстегнули крючки и пряжки, сняли с него наплечники, кирасу. Оставшись в наручах и перчатках, Фернандо кинжалом перерезал шнуровку подлатника на груди и у пояса, скинул мокрый камзол.
— Отто. Слишком жарко для сбруи. note 36 Пусть раскинут мой шатер. Я переоденусь.
Испорченная одежда отправилась в пыль вслед за мехом. Теперь Фернандо дель Гиз ехал в одной рубахе. Белый шелк, выбившись из-за пояса, вздувался на ветру. Штаны съехали до набедренников, ткань гульфика туго натянулась. Стоит ему сойти с коня, и все свалится, а он переступит не глядя, и преспокойно пойдет дальше в одной рубахе. Аш заерзала в седле. Ей хотелось дотянуться и провести ладонью у него между ног.
Трубач развернулся, трубя протяжный сигнал.
Аш подскочила на месте:
— Мы останавливаемся?
Улыбка Фернандо относилась не только к пажам и оруженосцам, но и к тем из командиров копий, что держались рядом с ним.
— Я останавливаюсь. И фургоны. Вы, госпожа супруга, можете поступать, как вам вздумается.
— Прикажете накормить и напоить послов во время стоянки?
— Нет. — Фернандо натянул поводья, останавливая коня у повозки со скарбом.
Аш осталась в седле, осматривая местность. Утренний туман продолжал подниматься. Изрезанная земля, желтые скалы, бурый засохший тростник. Несколько кустов — на деревья не тянут. Пригорок в двух сотнях ярдов от проезжей дороги. Райское местечко для разведчиков, лазутчиков или пешей засады. Даже и конные бандиты могли бы найти, где укрыться.
Подъехал Годфри Максимиллиан на своей кобыле.
— Далеко ли до Генуи?
Борода священника побелела, в морщинки на лице набилась светлая пыль. Так он будет выглядеть в шестьдесят, мельком подумала Аш.
— Четыре мили? Десять? Две? — Она ударила себя по колену стиснутым кулаком. — Я слепа! Он запретил высылать разведчиков, он запретил нанять местных проводников! Размахивает этим печатным пропуском для пилигримов в Святую Землю, и больше ему ничего не надо! Как же, кто осмелится напасть из засады на благородного рыцаря?! А если бы там оказался не Ягненок со своими людьми, а бандиты?
Она запнулась, заметив улыбку Годфри, покачала головой:
— Ну ладно, признаюсь, разница не велика. Да что там, сам знаешь, итальянские наемники!
— Бесчестная шваль. Возможно. — Годфри закашлялся, отхлебнул из кувшина и протянул его Аш. — Разбиваем лагерь через два часа после выхода?
— Мой супруг и повелитель желает переодеться!
— Опять? Тебе следовало скинуть его в Рейн еще в кантонах, а не тащить через Альпы.
— Годфри! И это говорит христианин?
— Евангелие от Матфея, десять, тридцать четыре! note 37
— Сомневаюсь, что Господь имел в виду… — Аш поднесла к губам кувшин. Пиво. Терпкое, довольно противное, но хоть мокрое — что и требовалось. — Годфри, я не могу. Не сейчас. Не время предлагать людям выбор: на чьей они стороне. Начнется хаос. Нам надо хоть как-то продержаться до окончания этого идиотского дела.
Священник задумчиво кивнул. Аш продолжала:
— Я выеду на ближайший гребень, пока он занят. Мы в тумане, и не только в прямом смысле. Надо осмотреться. Годфри, отправляйся к Астурио Лебрии и его другу, прояви свое христианское милосердие. Не думаю, чтобы мой супруг и повелитель позаботился их сегодня накормить.
Кобыла Годфри поплелась обратно к хвосту колонны.
Жан-Жакоб Кловет и Питер Тиррел перехватили Аш, когда Негодяй лениво взбирался на крутой откос — двое светловолосых, почти неразличимых фламандцев, небритых, с рукавами, заляпанными свечным салом и с арбалетами у седел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110