Колдуньи напоминали развороченный бурей муравейник. Хранитель Альтейна презрительно усмехнулся.
— На какое-то время им хватит пищи для сплетен и домыслов. Среди всех этих взвизгиваний и истерических воплей я нашел и кое-что положительное. Дальнейшие поиски Аритона помогут одной молодой и смышленой послушнице получить крайне необходимые ей знания. Морриэль заинтересована в ней, иначе ее никогда бы не допустили до этих знаний.
Настроение Люэйна по-прежнему не улучшилось.
Хранитель Альтейна вздохнул: Люэйна не переубедишь. Он сел на койку, где почти никогда не спал, сложил на коленях жилистые руки и стал вполголоса произносить слова заклинания, убирающего влагу из ковра. Сетвир полностью погрузился в это занятие. Когда ковер высох и из комнаты исчез запах плесени, маг осторожно поднял голову и поискал глазами своего бестелесного собрата.
— Люэйн, ты еще здесь?
Призрак вернул себе видимое обличье.
— Теперь ты вряд ли сможешь упрекнуть меня в недобросовестном наблюдении за кориатанскими шабашами. Колдуний заклинило на противоречивости его натуры. Того, что лежит глубже, они просто не видят. Зато вбили себе в голову, будто Аритон угрожает спокойствию и благополучию Этеры. Если только кориатанки пронюхают про его местонахождение и замыслы, они его в покое не оставят. Морриэль давно ненавидит династию Фаленитов. Она прекрасно знает, что Аритон — последний. Не удивлюсь, если они начнут искать способ уничтожить его.
— Кориатанки не знают, что после битвы в Страккском лесу Аритон лишился своих магических способностей. Неужели ты думаешь, что, порезав на кусочки узор его жизненных линий, они так ничего и не поймут и ринутся осуществлять свои бредовые замыслы? Ведь речь идет как-никак о потомке Торбанда. Клянусь Этом, если они отважатся на подобное безрассудство, их ждут самые неприятные последствия!
Слова словами, а угрозу, нависшую над Повелителем Теней, нельзя было беспечно сбрасывать со счетов.
— Меня не волнует дурной характер, унаследованный Аритоном, — сказал Люэйн. — Но если ведьмы начнут всерьез ему угрожать и нам придется пойти на открытое столкновение с ними, к нашим прежним заботам добавится изрядное количество новых.
Люэйн стоял напротив окна, что делало его призрачную фигуру еще мрачнее.
— Ты все-таки скажи мне, — допытывался он у Сетви-ра, — сколько времени мы сумели выиграть у кориатанок? Они намерены собрать все силы, какие у них есть, и продолжить поиски. А наша уловка вторично уже не сработает. Вот я и спрашиваю: сколько времени у нас есть, прежде чем они пронюхают, кто такой Медлир?
— Мне нечем тебя утешить, — передернул плечами Сетвир, но, видя сверкающие глаза Люэйна, уже мягче добавил: — Насколько могу судить — месяца три.
— Стало быть, до летнего солнцестояния, — пробормотал Люэйн. — Дейлион-судьбоносец, яви нам свою милость. Мы ведь даже не знаем, цел ли Харадмон, не говоря уже о его возвращении до этого времени.
Оба мага понимали: беда может грянуть гораздо раньше, чем Содружество успеет собраться с силами и противостоять проклятию Деш-Тира. После ответа Сетвира Люэйн уже не решался донимать его новыми расспросами.
Подсказка Элайры
Воробьи, чирикавшие на подоконнике, неожиданно упорхнули. Тени их крыльев промелькнули по столу, заставленному банками со снадобьями, толчеными кореньями и высушенными лепестками цветов. В помещении стоял густой и терпкий запах целебных трав. Воробьев наверняка что-то спугнуло, однако Элаира — послушница Кориатанского ордена — решила не поддаваться праздному любопытству. Она продолжала готовить мазь в надежде помочь хромому пастуху. Он повредил ногу, поскользнувшись на каменистом склоне. Местные лекари не захотели тратить на него время, заявив, что хромота и так пройдет, а у них полно тяжелых больных. Но хромота не проходила. Возможно, падая, он раздробил кость, и она неправильно срослась. Хорошо еще, что он мог ходить. Конечно, он уже не будет, как прежде, карабкаться по известковым склонам Вастмарка. Но в окрестных местах есть и равнинные пастбища, куда он сможет перегонять овец на лето.
Память о собственном обездоленном детстве заставляла Элайру сочувственно относиться к беднякам и часто взваливать на свои плечи много такого, от чего презрительно отмахивались другие кориатанки. Подруг в ордене у нее не было. Сверстницы считали, что ей самое место в этой комнатенке, среди шкафов с травами, фарфоровых ступ и стеклянных реторт. Здесь Элайра проводила большую часть времени, свободного от обязательных работ. Она кормила птиц хлебными крошками и готовила из трав мази, настои и припарки.
Понимая, что ее мазь принесет пастуху лишь временное облегчение, Элайра добросовестно боролась с искушением попробовать на нем целительную магию, что было строжайше запрещено. Послушницы ее уровня могли заниматься целительной магией только с разрешения своих наставниц и в основном, чтобы помочь самим себе или сестрам по ордену. Искушение оказалось слишком сильным, и Элайра, отодвинув склянку с недоделанной мазью, приступила к запретному действу.
Бронзовый завиток непослушных волос щекотал Элайре щеку, запачканную желтым порошком толченого крестовника. Бормоча ругательства, весьма странные в устах девушки (наследие раннего детства, прошедшего в воровском притоне), послушница усердно поправляла магическое полотно, раскинутое в душном пространстве ее убежища.
Полотно это было необходимым условием магического врачевания. Внешне оно напоминало бледную вышивку, сделанную прямо в воздухе. Тонкие светящиеся нити озорно подмигивали Элайре и не желали ложиться, как надо. Узловые точки так и норовили сместиться. Чтобы восстановить прежнее состояние покалеченной кости пастуха и убрать образовавшиеся наросты, обычных целительных заклинаний было недостаточно. Здесь требовалось «заклинание на смерть», точно уравновешенное с «заклинанием на оживление». Противоположные по своим силам и свойствам, эти заклинания требовали большого опыта и полной сосредоточенности. Увы, ни того ни другого у Элаиры сейчас не было, особенно сосредоточенности.
Закусив губу, послушница едва сдержалась, чтобы не швырнуть на пол стеклянную банку. Или запустить ею в непрошеную гостью, стоявшую по ту сторону двери и дергавшую задвижку. Элайра хорошо знала эту дурацкую закономерность: стоит только уединиться для каких-то серьезных дел, как обязательно помешают. Напрасно она кусала губы и яростно потрясала кулаками. Магическое полотно, отнявшее у нее немало сил, закачалось и растаяло.
Конечно, никакая колдунья не может уметь все. Даже если всю жизнь листать заплесневелые листы лечебных трактатов и готовить снадобья, пока она сама не превратится в морщинистую старуху, ей не овладеть целительной магией. Ее магическая стихия — вода, и как бы Элайра ни спорила со своими наставницами, здесь они были правы. Ее кровь отзывалась на биение морских приливов. Вода рассказала ей о сеансе ясновидения, устроенном Кругом Старших в день весеннего равноденствия, когда ветви наполняются особой силой. От воды Элайра узнала и цель вчерашнего магического ритуала. Колдуньи пытались узнать местонахождение одного человека, который до сих пор не давал им покоя.
«Эт милосердный, — мысленно повторяла Элайра, — сделай так, чтобы Круг Старших нашего ордена никогда не нашел Аритона Фаленского».
Творец не отвечал на ее мольбы.
— Главная колдунья желает немедленно тебя видеть, — прозвенел из раскрывшейся двери детский голосок.
«Если бы они снова не принялись вынюхивать, где Аритон, я бы им не понадобилась», — сердито подумала послушница.
Она встала, повернулась и увидела белобрысого мальчишку-пажа. В своей лиловой стеганой ливрее он казался совсем маленьким, хотя ему исполнилось восемь.
— Как тебе удалось открыть дверь? — сердито спросила Элайра, подумав при этом: «Хорошо, хоть голос не дрожит».
— Палец в щель просунул и открыл, — пряча глаза, сказал паж.
— Так можно и без пальца остаться.
Мальчишка приготовился что-то сказать в свое оправдание, но Элайра махнула рукой.
— Ладно. Сама такой была. Идем.
После кровопролитного сражения в Страккском лесу и исчезновения Аритона послушница все эти годы вела себя крайне осторожно. Она старалась даже не думать об этом человеке, поскольку Лиренде и Морриэль ничего не стоило залезть к ней в мысли. Она была уверена: рано или поздно Аритона заставят покинуть укрытие, тем более что Круг Старших еще шесть лет назад объявил принца угрозой благополучию Этеры. Колдуньи не понимали природы его способностей. А единственным мостом к пониманию была она, Элайра.
Паж шел впереди. Элайре было тревожно. Она злилась на своих начальниц и, чтобы хоть как-то отвлечься, предложила мальчишке:
— Давай сократим путь и пройдем через подвалы. Паж совсем забыл, что на нем дорогая ливрея и за пыль и пятна ему может здорово влететь. Он радостно улыбнулся:
— Ты серьезно?
Боясь, как бы Элайра не передумала, он помчался по коридору и толкнул обшарпанную дверь, ведущую в подземелье.
Когда-то в этом строении находился приют служителей Эта. Оно не отличалось ни красотой, ни прочностью и было похоже на ветхие пчелиные соты, врезанные в известняковые холмы. Неудивительно, что в полуразрушенных подвалах безраздельно господствовала сырость, а стены покрывал склизкий налет. Причиной сырости были не только дожди, но и подземные горячие источники, воды которых легко просачивались сквозь пористую толщу известняка. Сырость проникала и в жилые помещения кориатанок, однако там ей противостоял солнечный свет, лившийся через широкие окна. С плесенью боролись такие же, как паж, мальчишки, отчищая ее пемзой и смывая чистой водой.
И щербатая лестница, ведущая в лабиринт подземелий, и запутанные переходы, пройти по которым можно было лишь нагнувшись, вполне соответствовали мрачному настроению Элайры. В углах, колышимая слабым ветром, блестела паутина. Послушница и паж шли почти на ощупь; горящие факелы попадались редко. Тем не менее повсюду ощущался дымный, удушливый запах растопленного сала.
Кое-где к нему примешивался кисловатый запах ржавчины. Помимо плесени стены во многих местах покрывал густой слой копоти.
Элайра торопилась. Она шла почти бесшумно, хотя у нее на ногах были башмаки с грубыми подошвами, а под ногами — каменные плиты, гулко повторявшие каждый звук. Неслышной походке она научилась еще в детстве, ведь в воровском притоне, где росла рано осиротевшая Элайра, такая поступь была обязательным условием ремесла. Если бы тогда ее не поймали на первом воровстве, девочка, скорее всего, повторила бы судьбу своей матери. Трудно сказать, что ее уберегло: провидение или случай, но она оказалась в приюте Кориатанского ордена (свои ряды кориатанки главным образом пополняли за счет девочек-сирот).
В дневные часы подземелье было далеко не безлюдным местом, и слуг, посланных вниз с разными поручениями, здесь хватало. Возможно, Элайре и удавалось не привлечь к себе внимания, но наряд личного пажа Морриэль сразу же бросался в глаза. Заметив мальчишку, замечали и его спутницу. Кто-то завистливо вздыхал: удостоиться вызова к Главной колдунье — большая честь. Кто-то, наоборот, радовался, что не удостоился такой чести.
Элайра и вслушиваться не желала во все эти перешептывания у себя за спиной. Знали бы они подоплеку подобной избранности! Согласились бы они стать игрушкой в чужих руках, даже если это руки Морриэль? Согласились бы подчиниться воле обстоятельств, где ты сам ничего не можешь изменить? Ощущение собственной несвободы больно ранило Элайру, и она находила какое-то злорадное утешение, предвкушая чужую беду. Ее провожатый подскакивал и припрыгивал, совершенно не думая о замызганной ливрее и грядущей нахлобучке. Естественно, резвящегося пажа видели и краснощекие младшие послушницы, хихикающие в клубах пара возле чанов с бельем, и его сверстники, отправленные сюда за дровами для кухни. Круг Старших давно навесил на Элайру ярлык дерзкой и своевольной девчонки, и потому она, не желая разочаровывать своих начальниц, позволила себе равнодушно пройти мимо одной из них. Почтенная кориатанка явилась сюда с проверкой и теперь, потрясая увесистой амбарной книгой, распекала виновных.
Не дожидаясь, пока начальница заметит пажа, Элайра схватила мальчишку за руку и втолкнула в ближайшую кладовую. Место было ей знакомо; комнатушка соединялась с винным погребом, а там имелась потайная дверь наружу. Паж облегченно засопел.
— А ты и не знал про этот путь, правда? — засмеялась Элайра.
Она сняла с волос паутину и коснулась камня, висевшего у нее на шее. Сложив ладони чашей, Элайра ждала, пока в нем пробудится и заструится магическая сила.
— Тебе здесь понравится, — сказала она мальчишке. — На полу полно тараканов.
Кристалл слегка засветился. Магических сил Элайры вполне хватало, чтобы ненадолго обездвижить десяток-другой тараканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— На какое-то время им хватит пищи для сплетен и домыслов. Среди всех этих взвизгиваний и истерических воплей я нашел и кое-что положительное. Дальнейшие поиски Аритона помогут одной молодой и смышленой послушнице получить крайне необходимые ей знания. Морриэль заинтересована в ней, иначе ее никогда бы не допустили до этих знаний.
Настроение Люэйна по-прежнему не улучшилось.
Хранитель Альтейна вздохнул: Люэйна не переубедишь. Он сел на койку, где почти никогда не спал, сложил на коленях жилистые руки и стал вполголоса произносить слова заклинания, убирающего влагу из ковра. Сетвир полностью погрузился в это занятие. Когда ковер высох и из комнаты исчез запах плесени, маг осторожно поднял голову и поискал глазами своего бестелесного собрата.
— Люэйн, ты еще здесь?
Призрак вернул себе видимое обличье.
— Теперь ты вряд ли сможешь упрекнуть меня в недобросовестном наблюдении за кориатанскими шабашами. Колдуний заклинило на противоречивости его натуры. Того, что лежит глубже, они просто не видят. Зато вбили себе в голову, будто Аритон угрожает спокойствию и благополучию Этеры. Если только кориатанки пронюхают про его местонахождение и замыслы, они его в покое не оставят. Морриэль давно ненавидит династию Фаленитов. Она прекрасно знает, что Аритон — последний. Не удивлюсь, если они начнут искать способ уничтожить его.
— Кориатанки не знают, что после битвы в Страккском лесу Аритон лишился своих магических способностей. Неужели ты думаешь, что, порезав на кусочки узор его жизненных линий, они так ничего и не поймут и ринутся осуществлять свои бредовые замыслы? Ведь речь идет как-никак о потомке Торбанда. Клянусь Этом, если они отважатся на подобное безрассудство, их ждут самые неприятные последствия!
Слова словами, а угрозу, нависшую над Повелителем Теней, нельзя было беспечно сбрасывать со счетов.
— Меня не волнует дурной характер, унаследованный Аритоном, — сказал Люэйн. — Но если ведьмы начнут всерьез ему угрожать и нам придется пойти на открытое столкновение с ними, к нашим прежним заботам добавится изрядное количество новых.
Люэйн стоял напротив окна, что делало его призрачную фигуру еще мрачнее.
— Ты все-таки скажи мне, — допытывался он у Сетви-ра, — сколько времени мы сумели выиграть у кориатанок? Они намерены собрать все силы, какие у них есть, и продолжить поиски. А наша уловка вторично уже не сработает. Вот я и спрашиваю: сколько времени у нас есть, прежде чем они пронюхают, кто такой Медлир?
— Мне нечем тебя утешить, — передернул плечами Сетвир, но, видя сверкающие глаза Люэйна, уже мягче добавил: — Насколько могу судить — месяца три.
— Стало быть, до летнего солнцестояния, — пробормотал Люэйн. — Дейлион-судьбоносец, яви нам свою милость. Мы ведь даже не знаем, цел ли Харадмон, не говоря уже о его возвращении до этого времени.
Оба мага понимали: беда может грянуть гораздо раньше, чем Содружество успеет собраться с силами и противостоять проклятию Деш-Тира. После ответа Сетвира Люэйн уже не решался донимать его новыми расспросами.
Подсказка Элайры
Воробьи, чирикавшие на подоконнике, неожиданно упорхнули. Тени их крыльев промелькнули по столу, заставленному банками со снадобьями, толчеными кореньями и высушенными лепестками цветов. В помещении стоял густой и терпкий запах целебных трав. Воробьев наверняка что-то спугнуло, однако Элаира — послушница Кориатанского ордена — решила не поддаваться праздному любопытству. Она продолжала готовить мазь в надежде помочь хромому пастуху. Он повредил ногу, поскользнувшись на каменистом склоне. Местные лекари не захотели тратить на него время, заявив, что хромота и так пройдет, а у них полно тяжелых больных. Но хромота не проходила. Возможно, падая, он раздробил кость, и она неправильно срослась. Хорошо еще, что он мог ходить. Конечно, он уже не будет, как прежде, карабкаться по известковым склонам Вастмарка. Но в окрестных местах есть и равнинные пастбища, куда он сможет перегонять овец на лето.
Память о собственном обездоленном детстве заставляла Элайру сочувственно относиться к беднякам и часто взваливать на свои плечи много такого, от чего презрительно отмахивались другие кориатанки. Подруг в ордене у нее не было. Сверстницы считали, что ей самое место в этой комнатенке, среди шкафов с травами, фарфоровых ступ и стеклянных реторт. Здесь Элайра проводила большую часть времени, свободного от обязательных работ. Она кормила птиц хлебными крошками и готовила из трав мази, настои и припарки.
Понимая, что ее мазь принесет пастуху лишь временное облегчение, Элайра добросовестно боролась с искушением попробовать на нем целительную магию, что было строжайше запрещено. Послушницы ее уровня могли заниматься целительной магией только с разрешения своих наставниц и в основном, чтобы помочь самим себе или сестрам по ордену. Искушение оказалось слишком сильным, и Элайра, отодвинув склянку с недоделанной мазью, приступила к запретному действу.
Бронзовый завиток непослушных волос щекотал Элайре щеку, запачканную желтым порошком толченого крестовника. Бормоча ругательства, весьма странные в устах девушки (наследие раннего детства, прошедшего в воровском притоне), послушница усердно поправляла магическое полотно, раскинутое в душном пространстве ее убежища.
Полотно это было необходимым условием магического врачевания. Внешне оно напоминало бледную вышивку, сделанную прямо в воздухе. Тонкие светящиеся нити озорно подмигивали Элайре и не желали ложиться, как надо. Узловые точки так и норовили сместиться. Чтобы восстановить прежнее состояние покалеченной кости пастуха и убрать образовавшиеся наросты, обычных целительных заклинаний было недостаточно. Здесь требовалось «заклинание на смерть», точно уравновешенное с «заклинанием на оживление». Противоположные по своим силам и свойствам, эти заклинания требовали большого опыта и полной сосредоточенности. Увы, ни того ни другого у Элаиры сейчас не было, особенно сосредоточенности.
Закусив губу, послушница едва сдержалась, чтобы не швырнуть на пол стеклянную банку. Или запустить ею в непрошеную гостью, стоявшую по ту сторону двери и дергавшую задвижку. Элайра хорошо знала эту дурацкую закономерность: стоит только уединиться для каких-то серьезных дел, как обязательно помешают. Напрасно она кусала губы и яростно потрясала кулаками. Магическое полотно, отнявшее у нее немало сил, закачалось и растаяло.
Конечно, никакая колдунья не может уметь все. Даже если всю жизнь листать заплесневелые листы лечебных трактатов и готовить снадобья, пока она сама не превратится в морщинистую старуху, ей не овладеть целительной магией. Ее магическая стихия — вода, и как бы Элайра ни спорила со своими наставницами, здесь они были правы. Ее кровь отзывалась на биение морских приливов. Вода рассказала ей о сеансе ясновидения, устроенном Кругом Старших в день весеннего равноденствия, когда ветви наполняются особой силой. От воды Элайра узнала и цель вчерашнего магического ритуала. Колдуньи пытались узнать местонахождение одного человека, который до сих пор не давал им покоя.
«Эт милосердный, — мысленно повторяла Элайра, — сделай так, чтобы Круг Старших нашего ордена никогда не нашел Аритона Фаленского».
Творец не отвечал на ее мольбы.
— Главная колдунья желает немедленно тебя видеть, — прозвенел из раскрывшейся двери детский голосок.
«Если бы они снова не принялись вынюхивать, где Аритон, я бы им не понадобилась», — сердито подумала послушница.
Она встала, повернулась и увидела белобрысого мальчишку-пажа. В своей лиловой стеганой ливрее он казался совсем маленьким, хотя ему исполнилось восемь.
— Как тебе удалось открыть дверь? — сердито спросила Элайра, подумав при этом: «Хорошо, хоть голос не дрожит».
— Палец в щель просунул и открыл, — пряча глаза, сказал паж.
— Так можно и без пальца остаться.
Мальчишка приготовился что-то сказать в свое оправдание, но Элайра махнула рукой.
— Ладно. Сама такой была. Идем.
После кровопролитного сражения в Страккском лесу и исчезновения Аритона послушница все эти годы вела себя крайне осторожно. Она старалась даже не думать об этом человеке, поскольку Лиренде и Морриэль ничего не стоило залезть к ней в мысли. Она была уверена: рано или поздно Аритона заставят покинуть укрытие, тем более что Круг Старших еще шесть лет назад объявил принца угрозой благополучию Этеры. Колдуньи не понимали природы его способностей. А единственным мостом к пониманию была она, Элайра.
Паж шел впереди. Элайре было тревожно. Она злилась на своих начальниц и, чтобы хоть как-то отвлечься, предложила мальчишке:
— Давай сократим путь и пройдем через подвалы. Паж совсем забыл, что на нем дорогая ливрея и за пыль и пятна ему может здорово влететь. Он радостно улыбнулся:
— Ты серьезно?
Боясь, как бы Элайра не передумала, он помчался по коридору и толкнул обшарпанную дверь, ведущую в подземелье.
Когда-то в этом строении находился приют служителей Эта. Оно не отличалось ни красотой, ни прочностью и было похоже на ветхие пчелиные соты, врезанные в известняковые холмы. Неудивительно, что в полуразрушенных подвалах безраздельно господствовала сырость, а стены покрывал склизкий налет. Причиной сырости были не только дожди, но и подземные горячие источники, воды которых легко просачивались сквозь пористую толщу известняка. Сырость проникала и в жилые помещения кориатанок, однако там ей противостоял солнечный свет, лившийся через широкие окна. С плесенью боролись такие же, как паж, мальчишки, отчищая ее пемзой и смывая чистой водой.
И щербатая лестница, ведущая в лабиринт подземелий, и запутанные переходы, пройти по которым можно было лишь нагнувшись, вполне соответствовали мрачному настроению Элайры. В углах, колышимая слабым ветром, блестела паутина. Послушница и паж шли почти на ощупь; горящие факелы попадались редко. Тем не менее повсюду ощущался дымный, удушливый запах растопленного сала.
Кое-где к нему примешивался кисловатый запах ржавчины. Помимо плесени стены во многих местах покрывал густой слой копоти.
Элайра торопилась. Она шла почти бесшумно, хотя у нее на ногах были башмаки с грубыми подошвами, а под ногами — каменные плиты, гулко повторявшие каждый звук. Неслышной походке она научилась еще в детстве, ведь в воровском притоне, где росла рано осиротевшая Элайра, такая поступь была обязательным условием ремесла. Если бы тогда ее не поймали на первом воровстве, девочка, скорее всего, повторила бы судьбу своей матери. Трудно сказать, что ее уберегло: провидение или случай, но она оказалась в приюте Кориатанского ордена (свои ряды кориатанки главным образом пополняли за счет девочек-сирот).
В дневные часы подземелье было далеко не безлюдным местом, и слуг, посланных вниз с разными поручениями, здесь хватало. Возможно, Элайре и удавалось не привлечь к себе внимания, но наряд личного пажа Морриэль сразу же бросался в глаза. Заметив мальчишку, замечали и его спутницу. Кто-то завистливо вздыхал: удостоиться вызова к Главной колдунье — большая честь. Кто-то, наоборот, радовался, что не удостоился такой чести.
Элайра и вслушиваться не желала во все эти перешептывания у себя за спиной. Знали бы они подоплеку подобной избранности! Согласились бы они стать игрушкой в чужих руках, даже если это руки Морриэль? Согласились бы подчиниться воле обстоятельств, где ты сам ничего не можешь изменить? Ощущение собственной несвободы больно ранило Элайру, и она находила какое-то злорадное утешение, предвкушая чужую беду. Ее провожатый подскакивал и припрыгивал, совершенно не думая о замызганной ливрее и грядущей нахлобучке. Естественно, резвящегося пажа видели и краснощекие младшие послушницы, хихикающие в клубах пара возле чанов с бельем, и его сверстники, отправленные сюда за дровами для кухни. Круг Старших давно навесил на Элайру ярлык дерзкой и своевольной девчонки, и потому она, не желая разочаровывать своих начальниц, позволила себе равнодушно пройти мимо одной из них. Почтенная кориатанка явилась сюда с проверкой и теперь, потрясая увесистой амбарной книгой, распекала виновных.
Не дожидаясь, пока начальница заметит пажа, Элайра схватила мальчишку за руку и втолкнула в ближайшую кладовую. Место было ей знакомо; комнатушка соединялась с винным погребом, а там имелась потайная дверь наружу. Паж облегченно засопел.
— А ты и не знал про этот путь, правда? — засмеялась Элайра.
Она сняла с волос паутину и коснулась камня, висевшего у нее на шее. Сложив ладони чашей, Элайра ждала, пока в нем пробудится и заструится магическая сила.
— Тебе здесь понравится, — сказала она мальчишке. — На полу полно тараканов.
Кристалл слегка засветился. Магических сил Элайры вполне хватало, чтобы ненадолго обездвижить десяток-другой тараканов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111