Костер вздыхал и шипел, выбрасывая вверх ярко-красные искры.
— Так было со мной и со всеми моими предшественниками, — продолжал старый менестрель. — Так повелось еще со времен паравианцев. Наверное, я зря не рассказал тебе об этом раньше. Зато я не напрасно пестовал твой талант и теперь оставляю Этере достойное наследство.
От целительных рук Асандира Халирону стало легче, и он закрыл глаза.
— Свыкнись с тем, что теперь ты — первый менестрель Этеры. Я не стану требовать от тебя никакой новой клятвы. Ты дал мне свое слово наследного принца, значит, лиран-та станет твоей.
Аритон пошатнулся и, будто растеряв всю свою ловкость, едва не упал в костер. Наконец встав на трясущихся коленях перед постелью Халирона, Повелитель Теней склонил голову и обнял хрупкие плечи старика.
— Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня за эти шесть лет. Можно ли измерить радость, которую ты мне подарил?
Он тут же поднялся, боясь, что не совладает с собой. Асандир мысленно прочитал короткое заклинание и погрузил больного в сон. Когда дыхание Халирона стало глубоким и ровным, маг встал. Глаза Асандира и нового магистра встретились.
— Он ведь умирает, да? — спросил Аритон.
Руки мага Содружества, сцепленные на коленях до белизны костяшек, выглядели на редкость беспомощными.
— Дакар пообещал ему возвращение в Иниш, — глухо напомнил Асандир.
— Он в самом деле это видел или просто попытался загладить свою вину перед стариком? — не отставал Фаленит.
Асандир еще раз взглянул на спящего, затем осторожно поднял Аритона на ноги и увел от огня. Возможно, в другое время принц вырвал бы руку и ответил какой-нибудь дерзостью. Однако сейчас он послушно позволил собой руководить.
— Чтобы пророчество Дакара исполнилось, мне придется напрячь все силы. Но это дело пока может ждать.
Не собираясь вдаваться в подробности, маг наклонился и достал из седельной сумки одеяло для ночлега.
— А вот твое дело ждать не может.
Одеяло пахло заплесневелой шерстью. Аритон взялся за концы, чтобы расстелить его, и вдруг почувствовал головокружение. В глазах потемнело. Желая скрыть свою полную изможденность, он присел на кованый сундук, в котором хранились лучшие наряды Халирона. Движение выглядело почти естественным, но у Асандира все равно дрогнули уголки губ — признак подавленной улыбки.
— Со времен Торбанда каждый Фаленит ставил чувство собственного достоинства выше жизненных удобств.
Подойдя к Аритону сзади, маг коснулся руками его ключиц. Руки Асандира обладали крепостью стали, но сейчас прикосновение было совсем легким, даже нежным.
— Я согласен терпеть унижения и скитаться по дорогам. Только избавьте меня от наследия моей династии.
Асандир сдавил ключицы принца чуть сильнее. Аритон дернулся всем телом. Не обращая на это внимания, маг повел большими пальцами вверх по шее и достиг затылка. Там он расположил пальцы по-другому и стал двигаться к макушке. Кожа под черными влажными прядями Аритоновых волос пылала так, будто Фаленит подхватил лихорадку. Под треск догорающего костра и стук дождевых струй Асандир сказал:
— Потоки силы, питающие Этеру и все живое на ней, имеют очень тонкий настрой. Оттуда же мы черпаем силу для магических заклинаний. Если вычерпывать слишком много и слишком быстро, нарушается равновесие между Душой и телом. Древний ритуал, который ты столь беспечно вызвал к жизни своей музыкой, требует защитной цепи из особых заклинаний. В прошлом выбросом силы управлял целый круг паравианских певцов.
Руки Асандира творили чудеса. У Аритона приятно покалывало в теле, боль постепенно уходила. Он склонил голову и шумно вздохнул. По вискам заструился пот, чертя косые борозды у него на щеках. Глотая воздух, принц быстро проговорил:
— Дакар предупреждал, что я заболею. Надеюсь, ничего серьезного? Наверное, обыкновенное перенапряжение?
— Если бы так. — Асандир подвел свои пальцы к макушке Аритона и нажал на нее. — Но если бы ты утратил источник магических способностей внутри себя, уверяю, ты бы сейчас был мертв. Любой человек, не имеющий выучки и случайно столкнувшийся с подобными силами, непременно гибнет.
Желая скрыть дрожь, вновь (в который уже раз) охватившую его тело, Аритон сказал:
— Если это так, я остался жив по чистой случайности. Мне не пробиться к внутреннему источнику. Возможно, его у меня уже нет. После битвы в Страккском лесу я потерял магическое зрение.
— Но твои внутренние каналы, по которым к тебе поступали магические силы, не повреждены, — равнодушно сообщил ему Асандир, словно речь шла о каком-то пустяке. — Ты не слишком умело обошелся с заклинаниями, когда призывал магические силы, и это тебе повредило. Узор нитей, слагающих твою личность, несколько изменился. Ты поверил, что лишился своих былых способностей. Но со временем ты сможешь их полностью восстановить, хотя вначале твоя душа должна вырваться из тисков обостренной совести, свойственной династии Фаленитов. Ты должен научиться себя прощать.
Аритон отпрянул, словно руки мага внезапно превратились в раскаленные железные прутья.
— Эт милосердный, о чем вы? Я же проклят! Где подтверждение вашим словам? Содружество прекрасно знает: стоит армии Лизаэра напасть на мой след, как Деш-Тир снова начнет подталкивать меня к расправе с братом. Жестокости Страккского леса повторятся в другом месте.
Асандир вдруг с силой надавил ему на плечи.
— Ты хотел услышать от меня правду. Ты ее услышал. Если не считаешь себя калекой — ищи способ вернуть внутреннее равновесие.
Маг замолчал. Аритон под его руками все еще вздрагивал, но уже не от телесных, а от душевных судорог. Предельное отчаяние и рвущиеся наружу слезы — вот с чем упрямо пытался совладать ученик Халирона. Дальнейшие разговоры с ним ни к чему бы не привели, и потому Асандир просто погрузил его в сон. Маг уложил Аритона поудобнее, распрямил ему обмякшие руки и ноги и укрыл одеялом.
И конечно же, на пороге пещеры сразу появился мокрый и злющий Дакар, обвешанный не менее мокрой упряжью.
— Думаешь, я не заметил, как ты подслушиваешь у входа? — спросил Асандир Безумного Пророка.
Под гром медных пряжек и скрип разбухших сыромятных ремней Дакар протопал к огню. Медное кольцо, свисавшее у него с плеча, вспыхнуло золотистым драконьим глазом.
— Аритон сильно повредил свое магическое зрение? — виноватым тоном спросил он.
Асандир встал.
— Иначе зачем я бы отправил тебя для его защиты?
— Но почему я узнаю об этом последним?
Дакар сбросил свою ношу рядом со скарбом, принесенным из повозки.
— Эт милосердный, выходит, всю зиму я служил и тебе, и Аритону живой забавой?
— Позволь тебе напомнить, что поначалу, пока не иссякли деньги, ты служил своим прихотям. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы я не послал Фаленита вытащить тебя из очередной таверны, где ты наглухо застрял, — язвительно поправил Дакара учитель. — Кстати, он вовсе не был обязан рассказывать тебе о моей просьбе. Если хочешь завоевать его доверие, тебе придется потрудиться.
Столь вопиющая несправедливость сделала Дакара безгласным. Он не глядя сбросил набрякший от воды плащ, затем сел у огня, опустил плечи и стал греть озябшие руки. Но согбенная поза не разжалобила Асандира.
— Можешь злиться сколько угодно. Ты делаешь промах за промахом и еще удивляешься, почему это другие тобой помыкают. Но речь сейчас не об этом. Когда ты легковесно уверял Халирона, что он доживет до возвращения в Иниш, о чем ты думал? Он-то посчитал твою болтовню пророчеством.
Дакар съежился и забегал глазами по сторонам, безуспешно пытаясь найти удобный предлог и выйти из пещеры.
— Я только сказал…
— В таком состоянии ему не дожить до Иниша, — резко оборвал его маг.
— Но я подумал…— продолжал канючить Дакар.
— Дело не в том, что Халирон немощен телом, — вновь перебил его Асандир. — Его душа устала жить. Главная цель его жизни достигнута: он нашел достойного преемника. А если душа не желает жить, тут даже Закон Всеобщего Равновесия бессилен.
На Асандира не покричишь. Дакар, сопя, схватил палку и принялся ворошить угли. Костер ненадолго вспыхнул, осветив его потное, красное лицо.
— Неправда, что душа Халирона не хочет жить! А как же тогда возвращение к семье? Он столько говорил об этом. Сейчас это главное его желание.
— Не только желания правят человеческой судьбой. Возможно, твои собственные дрянные привычки заставляют тебя думать, будто желания — это главное в жизни.
За монотонными, почти назидательными фразами скрывалась горечь скорой утраты.
— Судьбой смертных почти всегда управляют не желания, а потаенные, глубоко запрятанные страхи.
Дакару было невыразимо тошно. Он прислонился к деревянной свае, поставленной неведомо кем для укрепления свода пещеры. Пророк не желал быть виноватым, но вина цепко держала его в своих невидимых когтях. Он хотел возражать и спорить, но вместо этого ощущал смятение и подавленность. Где-то в лесу заухал филин. Великий менестрель Этеры и его молодой преемник крепко спали, охраняемые магическими заклинаниями. А дождь все лился и лился, устремляясь в темную ложбину, по которой протекал ручей. Наконец Дакар не выдержал, нагнулся за поленом, валявшимся у ног, и швырнул его в затихший костер. Запахло едким дымом; ветер подхватил белесые струи, закружил и понес вверх, к естественной трубе.
— Чтобы меня сожрали ийяты! Сделай милость, хотя бы раз просто и понятно скажи мне, в чем моя вина.
— Музыка, заставившая Халирона бросить семью, не умрет вместе с ним. Повторяю: он нашел себе достойного продолжателя.
Асандир сел рядом с разложенными навигационными инструментами и заглянул в одну из морских карт. Как и тогда, на дороге, он опять стал похож на видение.
— Да, Халирон искренне хочет вернуться к жене и дочери. Но его гложет страх быть отвергнутым. А вдруг они осыплют его упреками и не пустят на порог? Я бы не взялся уверять, старика, что все пройдет гладко. Возможно, жена считает, что он променял ее на музыку и кочевую жизнь. Дочь была слишком мала, когда Халирон их покинул, и материнские рассказы вполне могли научить ее ненавидеть отца.
— Но неужели Халирону ничем нельзя помочь? — в отчаянии спросил Дакар.
Зрелище было жалким, только жалеть своего ученика Асандир не собирался.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе исправить последствия твоей дурацкой гордыни? Или тебя по-настоящему волнует судьба Халирона?
— Чтоб меня раздавило черной колесницей Даркарона! — взвился Дакар. — О какой гордыне ты говоришь? Или я настолько глуп и беспечен, чтобы все свалить на клячу, из-за которой мы трое застряли в Джелоте на полгода? Да если бы Халирон не связался со мной, он сейчас был бы здоров и распевал бы себе баллады в кругу семьи! — Дакар глотнул воздуха, зарылся пальцами в гриву мокрых волос и с вызовом продолжал: — Да, я не люблю Фаленита. И никогда не любил. Можешь меня за это наказать. Но за все страдания, понесенные Халироном из-за меня, за все, чем он пожертвовал…
Он помолчал, как будто потерял нить мысли.
— Я хотел его подбодрить, дать ему надежду. Другого я сделать не в силах. Но Содружество может. Умоляю, сделайте все, что возможно, чтобы скрасить его последние дни.
— На редкость скромная просьба.
Асандир почти сливался со стеной, возле которой сидел. Безумный Пророк замер в ожидании.
— Есть только одна возможность. Я могу прервать свое путешествие к Рокфальским горам и отвезти Халирона на его повозке в Джелот. Поскольку Аритон пробудил средоточие шестой ветви, магический бросок через пространство возможен. Мы попадем в пески Санпашира и окажемся примерно в сорока лигах от Джелота.
Наверное, таким же ровным, бесстрастным голосом карающий ангел Даркарон перечислял бы чьи-то прегрешения.
— Но учти: Халирон может не выдержать броска, а если и выдержит — может умереть на пути в Джелот. Или случится другое: он увидит жену и дочь, но едва успеет сказать им несколько слов, как навсегда покинет Этеру.
— Пусть даже так. Для Халирона это несравненно лучше, чем умереть здесь.
В голосе Дакара звучало то редкое смирение, которое он испытывал, когда был кругом виноват и вдобавок приперт Асандиром к стенке.
— А ты не забыл, что Джелот — отнюдь не мертвый город? — вдруг накинулся на него Асандир. — Средоточие ветви находится в таком месте, что магический бросок опять взбудоражит все вокруг. Вина за новые разрушения обязательно падет на Аритона. Тебя определили быть его защитником. Готов ли ты разделить с ним ношу, которая неизбежно ляжет на его плечи?
— Если понадобится — да! — Глазки Дакара бегали, как у загнанной в угол крысы. — Но при чем тут я? Разве сам Аритон не согласится пожертвовать чем угодно, только бы исполнить последнее желание своего учителя?
Асандир неожиданно рассмеялся. Дакар сразу представил кусок пемзы, которым водят по железу.
— Приятно слышать. Это твое первое справедливое суждение о принце Ратанском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Так было со мной и со всеми моими предшественниками, — продолжал старый менестрель. — Так повелось еще со времен паравианцев. Наверное, я зря не рассказал тебе об этом раньше. Зато я не напрасно пестовал твой талант и теперь оставляю Этере достойное наследство.
От целительных рук Асандира Халирону стало легче, и он закрыл глаза.
— Свыкнись с тем, что теперь ты — первый менестрель Этеры. Я не стану требовать от тебя никакой новой клятвы. Ты дал мне свое слово наследного принца, значит, лиран-та станет твоей.
Аритон пошатнулся и, будто растеряв всю свою ловкость, едва не упал в костер. Наконец встав на трясущихся коленях перед постелью Халирона, Повелитель Теней склонил голову и обнял хрупкие плечи старика.
— Спасибо тебе за все, что ты сделал для меня за эти шесть лет. Можно ли измерить радость, которую ты мне подарил?
Он тут же поднялся, боясь, что не совладает с собой. Асандир мысленно прочитал короткое заклинание и погрузил больного в сон. Когда дыхание Халирона стало глубоким и ровным, маг встал. Глаза Асандира и нового магистра встретились.
— Он ведь умирает, да? — спросил Аритон.
Руки мага Содружества, сцепленные на коленях до белизны костяшек, выглядели на редкость беспомощными.
— Дакар пообещал ему возвращение в Иниш, — глухо напомнил Асандир.
— Он в самом деле это видел или просто попытался загладить свою вину перед стариком? — не отставал Фаленит.
Асандир еще раз взглянул на спящего, затем осторожно поднял Аритона на ноги и увел от огня. Возможно, в другое время принц вырвал бы руку и ответил какой-нибудь дерзостью. Однако сейчас он послушно позволил собой руководить.
— Чтобы пророчество Дакара исполнилось, мне придется напрячь все силы. Но это дело пока может ждать.
Не собираясь вдаваться в подробности, маг наклонился и достал из седельной сумки одеяло для ночлега.
— А вот твое дело ждать не может.
Одеяло пахло заплесневелой шерстью. Аритон взялся за концы, чтобы расстелить его, и вдруг почувствовал головокружение. В глазах потемнело. Желая скрыть свою полную изможденность, он присел на кованый сундук, в котором хранились лучшие наряды Халирона. Движение выглядело почти естественным, но у Асандира все равно дрогнули уголки губ — признак подавленной улыбки.
— Со времен Торбанда каждый Фаленит ставил чувство собственного достоинства выше жизненных удобств.
Подойдя к Аритону сзади, маг коснулся руками его ключиц. Руки Асандира обладали крепостью стали, но сейчас прикосновение было совсем легким, даже нежным.
— Я согласен терпеть унижения и скитаться по дорогам. Только избавьте меня от наследия моей династии.
Асандир сдавил ключицы принца чуть сильнее. Аритон дернулся всем телом. Не обращая на это внимания, маг повел большими пальцами вверх по шее и достиг затылка. Там он расположил пальцы по-другому и стал двигаться к макушке. Кожа под черными влажными прядями Аритоновых волос пылала так, будто Фаленит подхватил лихорадку. Под треск догорающего костра и стук дождевых струй Асандир сказал:
— Потоки силы, питающие Этеру и все живое на ней, имеют очень тонкий настрой. Оттуда же мы черпаем силу для магических заклинаний. Если вычерпывать слишком много и слишком быстро, нарушается равновесие между Душой и телом. Древний ритуал, который ты столь беспечно вызвал к жизни своей музыкой, требует защитной цепи из особых заклинаний. В прошлом выбросом силы управлял целый круг паравианских певцов.
Руки Асандира творили чудеса. У Аритона приятно покалывало в теле, боль постепенно уходила. Он склонил голову и шумно вздохнул. По вискам заструился пот, чертя косые борозды у него на щеках. Глотая воздух, принц быстро проговорил:
— Дакар предупреждал, что я заболею. Надеюсь, ничего серьезного? Наверное, обыкновенное перенапряжение?
— Если бы так. — Асандир подвел свои пальцы к макушке Аритона и нажал на нее. — Но если бы ты утратил источник магических способностей внутри себя, уверяю, ты бы сейчас был мертв. Любой человек, не имеющий выучки и случайно столкнувшийся с подобными силами, непременно гибнет.
Желая скрыть дрожь, вновь (в который уже раз) охватившую его тело, Аритон сказал:
— Если это так, я остался жив по чистой случайности. Мне не пробиться к внутреннему источнику. Возможно, его у меня уже нет. После битвы в Страккском лесу я потерял магическое зрение.
— Но твои внутренние каналы, по которым к тебе поступали магические силы, не повреждены, — равнодушно сообщил ему Асандир, словно речь шла о каком-то пустяке. — Ты не слишком умело обошелся с заклинаниями, когда призывал магические силы, и это тебе повредило. Узор нитей, слагающих твою личность, несколько изменился. Ты поверил, что лишился своих былых способностей. Но со временем ты сможешь их полностью восстановить, хотя вначале твоя душа должна вырваться из тисков обостренной совести, свойственной династии Фаленитов. Ты должен научиться себя прощать.
Аритон отпрянул, словно руки мага внезапно превратились в раскаленные железные прутья.
— Эт милосердный, о чем вы? Я же проклят! Где подтверждение вашим словам? Содружество прекрасно знает: стоит армии Лизаэра напасть на мой след, как Деш-Тир снова начнет подталкивать меня к расправе с братом. Жестокости Страккского леса повторятся в другом месте.
Асандир вдруг с силой надавил ему на плечи.
— Ты хотел услышать от меня правду. Ты ее услышал. Если не считаешь себя калекой — ищи способ вернуть внутреннее равновесие.
Маг замолчал. Аритон под его руками все еще вздрагивал, но уже не от телесных, а от душевных судорог. Предельное отчаяние и рвущиеся наружу слезы — вот с чем упрямо пытался совладать ученик Халирона. Дальнейшие разговоры с ним ни к чему бы не привели, и потому Асандир просто погрузил его в сон. Маг уложил Аритона поудобнее, распрямил ему обмякшие руки и ноги и укрыл одеялом.
И конечно же, на пороге пещеры сразу появился мокрый и злющий Дакар, обвешанный не менее мокрой упряжью.
— Думаешь, я не заметил, как ты подслушиваешь у входа? — спросил Асандир Безумного Пророка.
Под гром медных пряжек и скрип разбухших сыромятных ремней Дакар протопал к огню. Медное кольцо, свисавшее у него с плеча, вспыхнуло золотистым драконьим глазом.
— Аритон сильно повредил свое магическое зрение? — виноватым тоном спросил он.
Асандир встал.
— Иначе зачем я бы отправил тебя для его защиты?
— Но почему я узнаю об этом последним?
Дакар сбросил свою ношу рядом со скарбом, принесенным из повозки.
— Эт милосердный, выходит, всю зиму я служил и тебе, и Аритону живой забавой?
— Позволь тебе напомнить, что поначалу, пока не иссякли деньги, ты служил своим прихотям. Не знаю, чем бы это кончилось, если бы я не послал Фаленита вытащить тебя из очередной таверны, где ты наглухо застрял, — язвительно поправил Дакара учитель. — Кстати, он вовсе не был обязан рассказывать тебе о моей просьбе. Если хочешь завоевать его доверие, тебе придется потрудиться.
Столь вопиющая несправедливость сделала Дакара безгласным. Он не глядя сбросил набрякший от воды плащ, затем сел у огня, опустил плечи и стал греть озябшие руки. Но согбенная поза не разжалобила Асандира.
— Можешь злиться сколько угодно. Ты делаешь промах за промахом и еще удивляешься, почему это другие тобой помыкают. Но речь сейчас не об этом. Когда ты легковесно уверял Халирона, что он доживет до возвращения в Иниш, о чем ты думал? Он-то посчитал твою болтовню пророчеством.
Дакар съежился и забегал глазами по сторонам, безуспешно пытаясь найти удобный предлог и выйти из пещеры.
— Я только сказал…
— В таком состоянии ему не дожить до Иниша, — резко оборвал его маг.
— Но я подумал…— продолжал канючить Дакар.
— Дело не в том, что Халирон немощен телом, — вновь перебил его Асандир. — Его душа устала жить. Главная цель его жизни достигнута: он нашел достойного преемника. А если душа не желает жить, тут даже Закон Всеобщего Равновесия бессилен.
На Асандира не покричишь. Дакар, сопя, схватил палку и принялся ворошить угли. Костер ненадолго вспыхнул, осветив его потное, красное лицо.
— Неправда, что душа Халирона не хочет жить! А как же тогда возвращение к семье? Он столько говорил об этом. Сейчас это главное его желание.
— Не только желания правят человеческой судьбой. Возможно, твои собственные дрянные привычки заставляют тебя думать, будто желания — это главное в жизни.
За монотонными, почти назидательными фразами скрывалась горечь скорой утраты.
— Судьбой смертных почти всегда управляют не желания, а потаенные, глубоко запрятанные страхи.
Дакару было невыразимо тошно. Он прислонился к деревянной свае, поставленной неведомо кем для укрепления свода пещеры. Пророк не желал быть виноватым, но вина цепко держала его в своих невидимых когтях. Он хотел возражать и спорить, но вместо этого ощущал смятение и подавленность. Где-то в лесу заухал филин. Великий менестрель Этеры и его молодой преемник крепко спали, охраняемые магическими заклинаниями. А дождь все лился и лился, устремляясь в темную ложбину, по которой протекал ручей. Наконец Дакар не выдержал, нагнулся за поленом, валявшимся у ног, и швырнул его в затихший костер. Запахло едким дымом; ветер подхватил белесые струи, закружил и понес вверх, к естественной трубе.
— Чтобы меня сожрали ийяты! Сделай милость, хотя бы раз просто и понятно скажи мне, в чем моя вина.
— Музыка, заставившая Халирона бросить семью, не умрет вместе с ним. Повторяю: он нашел себе достойного продолжателя.
Асандир сел рядом с разложенными навигационными инструментами и заглянул в одну из морских карт. Как и тогда, на дороге, он опять стал похож на видение.
— Да, Халирон искренне хочет вернуться к жене и дочери. Но его гложет страх быть отвергнутым. А вдруг они осыплют его упреками и не пустят на порог? Я бы не взялся уверять, старика, что все пройдет гладко. Возможно, жена считает, что он променял ее на музыку и кочевую жизнь. Дочь была слишком мала, когда Халирон их покинул, и материнские рассказы вполне могли научить ее ненавидеть отца.
— Но неужели Халирону ничем нельзя помочь? — в отчаянии спросил Дакар.
Зрелище было жалким, только жалеть своего ученика Асандир не собирался.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе исправить последствия твоей дурацкой гордыни? Или тебя по-настоящему волнует судьба Халирона?
— Чтоб меня раздавило черной колесницей Даркарона! — взвился Дакар. — О какой гордыне ты говоришь? Или я настолько глуп и беспечен, чтобы все свалить на клячу, из-за которой мы трое застряли в Джелоте на полгода? Да если бы Халирон не связался со мной, он сейчас был бы здоров и распевал бы себе баллады в кругу семьи! — Дакар глотнул воздуха, зарылся пальцами в гриву мокрых волос и с вызовом продолжал: — Да, я не люблю Фаленита. И никогда не любил. Можешь меня за это наказать. Но за все страдания, понесенные Халироном из-за меня, за все, чем он пожертвовал…
Он помолчал, как будто потерял нить мысли.
— Я хотел его подбодрить, дать ему надежду. Другого я сделать не в силах. Но Содружество может. Умоляю, сделайте все, что возможно, чтобы скрасить его последние дни.
— На редкость скромная просьба.
Асандир почти сливался со стеной, возле которой сидел. Безумный Пророк замер в ожидании.
— Есть только одна возможность. Я могу прервать свое путешествие к Рокфальским горам и отвезти Халирона на его повозке в Джелот. Поскольку Аритон пробудил средоточие шестой ветви, магический бросок через пространство возможен. Мы попадем в пески Санпашира и окажемся примерно в сорока лигах от Джелота.
Наверное, таким же ровным, бесстрастным голосом карающий ангел Даркарон перечислял бы чьи-то прегрешения.
— Но учти: Халирон может не выдержать броска, а если и выдержит — может умереть на пути в Джелот. Или случится другое: он увидит жену и дочь, но едва успеет сказать им несколько слов, как навсегда покинет Этеру.
— Пусть даже так. Для Халирона это несравненно лучше, чем умереть здесь.
В голосе Дакара звучало то редкое смирение, которое он испытывал, когда был кругом виноват и вдобавок приперт Асандиром к стенке.
— А ты не забыл, что Джелот — отнюдь не мертвый город? — вдруг накинулся на него Асандир. — Средоточие ветви находится в таком месте, что магический бросок опять взбудоражит все вокруг. Вина за новые разрушения обязательно падет на Аритона. Тебя определили быть его защитником. Готов ли ты разделить с ним ношу, которая неизбежно ляжет на его плечи?
— Если понадобится — да! — Глазки Дакара бегали, как у загнанной в угол крысы. — Но при чем тут я? Разве сам Аритон не согласится пожертвовать чем угодно, только бы исполнить последнее желание своего учителя?
Асандир неожиданно рассмеялся. Дакар сразу представил кусок пемзы, которым водят по железу.
— Приятно слышать. Это твое первое справедливое суждение о принце Ратанском.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111