Глава города посулил им щедрое вознаграждение, и те сразу же ринулись на поиски.
Сквозь густые ветки орешника пробивались солнечные лучики и веснушками рассыпались по лицу Дакара. Настроение у Безумного Пророка было прескверным. Он сидел на козлах, обмотав поводья вокруг колен. Недовольство требовало выхода, и Дакар вовсю проклинал судьбу, заставившую их спешно бежать из Джелота, когда ему хотелось сначала расквитаться со всеми и за все.
— Тебе нужна холодная вода? — угрюмо пробурчал он. — В овраге, чуть пониже, найдешь ручей. Вода ледяная.
Наследный принц, к которому были обращены слова раздраженного Дакара, стал вылезать из тесной повозки. Потные волосы слиплись на лице, и окружающий мир Аритон разглядывал сквозь их частокол. Ощущая разбитость во всем теле, он кое-как сполз на землю по доскам опущенного заднего борта. Злорадно ухмыляясь, Безумный Пророк наблюдал за его неуверенной походкой. Аритон двигался так, словно его ранили в живот. «Что, худо? — думал Дакар. — Это ты еще не сполна получил. А что прикажешь делать несчастным людям, которые из-за твоей гнусной магии едва не лишились рассудка? Кто-то, наверное, и на самом деле лишился. А кому-то теперь до конца жизни будут сниться кошмары».
Самое паршивое, что этот «джелотский трюк» как нельзя больше соответствовал планам Асандира. Итак, Аритон найден. Оставалось лишь окружить его отеческой заботой и сдувать пылинки. Дакар что есть силы хватил кулаком по собственному колену.
— Ублюдок, — процедил он вслед медленно бредущему Фалениту.
— До чего же банально, — донеслось из недр повозки, где лежал укутанный несколькими одеялами Халирон. — Если уж ты решился оскорблять Аритона, придумай что-нибудь новенькое. Сколько раз можно повторять то, что человек давно знает и без тебя?
— Ты очнулся?
Позабыв про Аритона, Дакар обернулся назад. Магистр Халирон, первый и непревзойденный менестрель Этеры, лежал, открыв один глаз. Вид у старика был плачевный. Кожа на лице приобрела болезненно-серый оттенок; скула и висок, принявшие удар командирского кулака, посинели почти до черноты. После этого удара Халирон то ненадолго приходил в сознание, то снова проваливался в забытье. Мышцы на пострадавшей стороне утратили подвижность, и правый глаз не открывался. Левый, открытый тоже не без усилия, был темным, с неестественно расширенным зрачком. Все это не предвещало ничего хорошего. Дакару стало еще тошнее. Другой мишени, кроме Аритона, не было, и Безумный Пророк снова выстрелил по ней своим отчаянием.
— Ты еще его и защищаешь? Халирон, неужели тебе отшибли мозги? А что касается вчерашнего вечера, так ты дважды глупец. Зачем ты позволил ему увезти себя из города? Поддался на уговоры? Но ведь ты умеешь быть твердым, когда надо.
Губы старого менестреля тронула улыбка. Изуродованное лицо сделало ее кривой.
— Лучше мириться с тяготами пути, чем быть мертвым. А мы наверняка были бы сейчас мертвы, если бы попытались спрятаться в Джелоте. Все трое. Можешь не сомневаться. И потом, знаешь, мне как-то не по нраву привычка тамошнего мэра заживо сжигать колдунов и их пособников. А вязанки хвороста, чтобы лучше горели, обильно поливают маслом.
Дрожащие пальцы старика теребили одеяло, проеденное молью в нескольких местах.
— Я ведь слышал игру Аритона, — с какой-то мрачной торжественностью продолжал Халирон. — Всю, до конца. Не важно, что меня вынесли из зала. Его музыка вырывалась за пределы сознания. Он — великий музыкант, и даже ты не можешь этого отрицать.
— Еще бы! Ведь мне отвели самое почетное место в зале и не поднесли ни бокала, чтобы вино не притупило слух, — бросил в ответ Дакар.
Глаза Безумного Пророка злобно блеснули. Он отвернулся и стал разглядывать узор листьев, подцвеченных солнцем.
— Конечно, что тебе до моих бед.
Дакар готовился прибавить несколько выразительных эпитетов, но появление на дороге еще одного отряда всадников с копьями заставило его благоразумно промолчать.
— Однако, как вижу, ты не горишь желанием вернуться в Джелот и расквитаться со своими обидчиками, — сухо произнес старик.
Дакар ответил сердитым молчанием, которое продолжалось, пока не вернулся главный виновник всех его бед. В дрожащих руках Аритон держал свою блузу, прополосканную в холодной воде ручья. Похоже, он намеревался превратить мокрую блузу в подобие компресса для Халирона. Так оно и есть. Аритон привалился к стенке повозки и словно вспоминал, как это делается. Когда ему все-таки удалось свернуть блузу и приложить к синякам на лице старика, Халирон невольно вздрогнул от холодного прикосновения.
— Хорошо же мы отблагодарили тебя за вызволение из Джелота, — почти шепотом произнес магистр.
Аритон слышал его слова, но Фалениту опять понадобилось некоторое время, чтобы понять их смысл. Он сам выглядел немногим лучше Халирона. Спешное бегство из Джелота забрало у него последние силы. Пергаментно-бледное лицо обрамляли липкие, грязные волосы. Холодная вода смыла потную корку с лица, но погрузиться в ручей целиком он не решился.
— А-а, вот ты о чем, — наконец сказал Аритон, выдавливая из себя улыбку. — Здесь ты не совсем прав. Дакар, например, проявил потрясающее великодушие. Он шесть раз предлагал освободить нас от своего общества, и я принял все шесть предложений.
— Дальше Таридора вам меня терпеть не придется, — огрызнулся Дакар. Он едва сдерживался. — Обещаю: как только мы туда доберемся, я сдержу слово.
С учтивостью, присущей ему в образе Медлира, Повелитель Теней кивнул:
— В таком случае, надеюсь, ты не откажешься помочь мне напоить пони.
Не переставая улыбаться, Аритон вытащил из сундучка с хозяйственной утварью кожаное ведро и метко бросил его прямо в брюхо Дакару.
Безумный Пророк все же сумел поймать ведро, но чуть не упал. Оно ощутимо ударило его по кишкам. Дакар шумно выдохнул и потом несколько секунд затягивал в себя воздух, попутно стараясь удержаться на ногах. Забыв про него, Повелитель Теней вновь повернулся к Халирону и заботливо спросил:
— Как ты? Стало хоть немного лучше?
Халирон закрыл единственный зрячий глаз. Старика по-прежнему била дрожь, кожа на щеках обвисла складками, как мокрая ткань; глубоко запавшие глазницы делали лицо похожим на череп.
— Признаюсь, моим костям не понравилось, как с ними обошлись вчера.
Аритон проглотил комок слюны. Сострадание наотмашь ударило его, забирая последние крохи сил. Упершись в стиснутые за спиной кулаки, он застыл. Время двигалось еле-еле. Шумела вода в ручье, пересвистывались дрозды. Проскакал и скрылся за поворотом дороги очередной отряд копьеносцев. По другую сторону, внизу, Дакар с проклятиями пробирался к ручью, застревая в зарослях орляка и спотыкаясь о камни.
— Аритон, — вдруг позвал его Халирон. Старик говорил громко, но с трудом. Неужели еще вчера у этого человека был ясный, звучный голос? — Возьми мою лиранту. Что-то случилось с моей левой рукой. Она потеряла чувствительность, и пальцы отказываются шевелиться. Вчера я спел последнюю песню. Отныне звание магистра переходит к тебе.
Аритон разжал пальцы и вновь их стиснул. Внешне он оставался неподвижным; протест его был внутренним. Возразить своему учителю он не решился, а потому ответил просто и без увиливаний:
— Сочту за честь.
Халирон облегченно вздохнул и как-то сразу обмяк.
— Мне нравится твоя прямота.
На морщинистых щеках появилась слабая улыбка.
— Я не ошибся в тебе: ты обязательно станешь великим менестрелем. Ты непременно превзойдешь меня силой таланта. Быть может, ты вернешь людям гармонию паравианского мира, которую по всей Этере вытеснили распри, войны и прочие беды нашего времени.
— Это все прекрасные мечты, — перебил его Аритон. У него вдруг сжалось сердце, и он отвернулся. Стало тихо. Только пони, которого не распрягали, тряс гривой и помахивал хвостом, отгоняя назойливых мух.
— Нет, это не мечты.
Халирон с трудом высунул из-под одеяла руку и коснулся руки своего преемника. Рука старого менестреля была слабой и совсем холодной.
— Наступит время, и паравианцы обязательно вернутся на Этеру. Содружество не теряет надежды.
Болезненная улыбка на его губах стала чуть шире.
— Я хочу увидеть, как в Инише восходит солнце. Летом оно встает прямо над речным устьем. Я обязан дожить до этого времени.
Единственный зрячий глаз ненадолго заблестел. Халирон криво усмехнулся.
— Я по горло сыт Дакаром.
Рука старого менестреля безжизненно опустилась на одеяло, словно это справедливое признание вытянуло из Халирона остатки сил. Веко над зрячим глазом снова закрылось.
— В общем-то, ради освобождения Дакара я был совсем не против поиграть на вчерашнем пиршестве и даже стерпеть выходки этого мерзавца-мэра. Правда, я не думал, что мой конец будет таким. Но сейчас мне все равно. Главное — вернуться домой. Перед смертью я обязательно хочу помириться с семьей.
Аритон встрепенулся и, стараясь сохранить хоть крохи самообладания, поправил неудобное ложе старика.
— Тебе сейчас нужен покой. Если сможешь, поспи. Как только мы отъедем подальше от Джелота, я найду тебе и кров, и лекаря.
Но прошел день. Сумерки покрыли окрестные лесистые холмы и дорогу, а повозка с Халироном проехала не более трех лиг. В течение дня путникам еще дважды приходилось прятаться от рыскавших по дороге головорезов. Завесы рукотворных теней, создаваемые Аритоном, уводили их по ложному следу. Однако наемные убийцы были упрямы и не желали возвращаться в Джелот с пустыми руками. Разбившись цепочками, двуногие ищейки принялись обшаривать придорожные кусты и ближайшие к дороге подозрительные участки леса. Скорее всего, у них были припасены факелы, чтобы продолжить поиски в темноте.
Вскоре после заката небо покрылось облаками. В воздухе повисла дождевая морось. Дакар молчал и только сердито сопел. Он отпустил поводья, позволив пони самостоятельно вышагивать по быстро раскисающей дороге. Крашеные спицы колес быстро стали свинцово-серыми от грязи. На пути то и дело попадались лужи, и тогда к летящим из-под колес глинистым комочкам добавлялись водяные брызги. Закутанный во все, что имелось в повозке, Халирон лежал, не шевелясь.
Аритон сидел у заднего борта, прижав колени к подбородку. Эта поза отчасти спасала его от изматывающих судорог. Телесные последствия своего вчерашнего выступления он выдерживал стойко, не позволяя себе ни малейшего стона. Магической выучки Дакара хватало, чтобы понять, как тяжко сейчас Аритону, однако он не испытывал к наглому обманщику ни капли жалости. Аритон тоже понимал желание Безумного Пророка сполна насладиться местью. Поэтому он стискивал зубы и не собирался просить о помощи.
Ни состояние дороги, ни тем более состояние Халирона не располагали к дальнейшему путешествию. Наверное, это понимал даже Дакар, оглядываясь в поисках места для ночлега. Без костра им никак не обойтись; значит, придется найти уголок поукромнее, чтобы пламя не увидели с дороги. Но и слишком далеко забираться тоже нельзя — мало ли какие опасности подстерегают в лесу.
Вечер был сырой, но не холодный. Начало лета украсило обочины дороги крестовником, викой и пушистыми травами. После нескольких месяцев вынужденной жизни внутри городских стен Аритон наслаждался влажным и пряным запахом полевых цветов, перемежаемым терпким ароматом хвои. Ветер, дувший с востока, пах морской солью. Лишившись магического зрения, Аритон научился улавливать признаки времен года. Вместе со скрипом колес повозки он слышал пение земли. Издалека доносились тревожные голоса ланей; им грозила неведомая опасность. Рассекая воздух, хлопали крылья ночных ястребов, стремглав несущихся куда-то. Чтобы не мешало обычное зрение, Аритон закрыл глаза и воспринимал окружающий мир одними ушами. Он умел слышать линию горизонта, а за легким гулом облаков, в вышине, звучала невыразимо гармоничная музыка звездных сфер.
Идиллию звуков заглушило громкое ругательство Дакара. Безумный Пророк выпрямился во весь рост и дернул поводья. Кожаные ремни с шуршанием заскользили по кольцам упряжи. Пони замотал мокрой головой, и повозка резко встала. Остановка вывела Аритона из задумчивости. Как и пони, он вскинул голову, озираясь по сторонам.
Поначалу он решил, что они нарвались на рыщущих в темноте солдат. Однако вокруг не чавкали по грязи конские копыта. И сзади, и спереди пустая дорога уходила в густые серые сумерки. Даже издали не было слышно возбужденных голосов наемников. Все та же сетка мелкого дождя да хриплое кваканье древесных лягушек. Ветер лениво шевелил набрякшие листья, стряхивая с них теплые капли. Вполне обычная картина для дождливого летнего вечера. Но почему же тогда пони стоит с поднятой головой, а из всклокоченной гривы торчат его навостренные уши?
— Чтоб меня сожрали ийяты вместе с моими дерьмовыми мозгами! — бормотал Дакар. — А чего еще можно было ждать после вчерашнего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Сквозь густые ветки орешника пробивались солнечные лучики и веснушками рассыпались по лицу Дакара. Настроение у Безумного Пророка было прескверным. Он сидел на козлах, обмотав поводья вокруг колен. Недовольство требовало выхода, и Дакар вовсю проклинал судьбу, заставившую их спешно бежать из Джелота, когда ему хотелось сначала расквитаться со всеми и за все.
— Тебе нужна холодная вода? — угрюмо пробурчал он. — В овраге, чуть пониже, найдешь ручей. Вода ледяная.
Наследный принц, к которому были обращены слова раздраженного Дакара, стал вылезать из тесной повозки. Потные волосы слиплись на лице, и окружающий мир Аритон разглядывал сквозь их частокол. Ощущая разбитость во всем теле, он кое-как сполз на землю по доскам опущенного заднего борта. Злорадно ухмыляясь, Безумный Пророк наблюдал за его неуверенной походкой. Аритон двигался так, словно его ранили в живот. «Что, худо? — думал Дакар. — Это ты еще не сполна получил. А что прикажешь делать несчастным людям, которые из-за твоей гнусной магии едва не лишились рассудка? Кто-то, наверное, и на самом деле лишился. А кому-то теперь до конца жизни будут сниться кошмары».
Самое паршивое, что этот «джелотский трюк» как нельзя больше соответствовал планам Асандира. Итак, Аритон найден. Оставалось лишь окружить его отеческой заботой и сдувать пылинки. Дакар что есть силы хватил кулаком по собственному колену.
— Ублюдок, — процедил он вслед медленно бредущему Фалениту.
— До чего же банально, — донеслось из недр повозки, где лежал укутанный несколькими одеялами Халирон. — Если уж ты решился оскорблять Аритона, придумай что-нибудь новенькое. Сколько раз можно повторять то, что человек давно знает и без тебя?
— Ты очнулся?
Позабыв про Аритона, Дакар обернулся назад. Магистр Халирон, первый и непревзойденный менестрель Этеры, лежал, открыв один глаз. Вид у старика был плачевный. Кожа на лице приобрела болезненно-серый оттенок; скула и висок, принявшие удар командирского кулака, посинели почти до черноты. После этого удара Халирон то ненадолго приходил в сознание, то снова проваливался в забытье. Мышцы на пострадавшей стороне утратили подвижность, и правый глаз не открывался. Левый, открытый тоже не без усилия, был темным, с неестественно расширенным зрачком. Все это не предвещало ничего хорошего. Дакару стало еще тошнее. Другой мишени, кроме Аритона, не было, и Безумный Пророк снова выстрелил по ней своим отчаянием.
— Ты еще его и защищаешь? Халирон, неужели тебе отшибли мозги? А что касается вчерашнего вечера, так ты дважды глупец. Зачем ты позволил ему увезти себя из города? Поддался на уговоры? Но ведь ты умеешь быть твердым, когда надо.
Губы старого менестреля тронула улыбка. Изуродованное лицо сделало ее кривой.
— Лучше мириться с тяготами пути, чем быть мертвым. А мы наверняка были бы сейчас мертвы, если бы попытались спрятаться в Джелоте. Все трое. Можешь не сомневаться. И потом, знаешь, мне как-то не по нраву привычка тамошнего мэра заживо сжигать колдунов и их пособников. А вязанки хвороста, чтобы лучше горели, обильно поливают маслом.
Дрожащие пальцы старика теребили одеяло, проеденное молью в нескольких местах.
— Я ведь слышал игру Аритона, — с какой-то мрачной торжественностью продолжал Халирон. — Всю, до конца. Не важно, что меня вынесли из зала. Его музыка вырывалась за пределы сознания. Он — великий музыкант, и даже ты не можешь этого отрицать.
— Еще бы! Ведь мне отвели самое почетное место в зале и не поднесли ни бокала, чтобы вино не притупило слух, — бросил в ответ Дакар.
Глаза Безумного Пророка злобно блеснули. Он отвернулся и стал разглядывать узор листьев, подцвеченных солнцем.
— Конечно, что тебе до моих бед.
Дакар готовился прибавить несколько выразительных эпитетов, но появление на дороге еще одного отряда всадников с копьями заставило его благоразумно промолчать.
— Однако, как вижу, ты не горишь желанием вернуться в Джелот и расквитаться со своими обидчиками, — сухо произнес старик.
Дакар ответил сердитым молчанием, которое продолжалось, пока не вернулся главный виновник всех его бед. В дрожащих руках Аритон держал свою блузу, прополосканную в холодной воде ручья. Похоже, он намеревался превратить мокрую блузу в подобие компресса для Халирона. Так оно и есть. Аритон привалился к стенке повозки и словно вспоминал, как это делается. Когда ему все-таки удалось свернуть блузу и приложить к синякам на лице старика, Халирон невольно вздрогнул от холодного прикосновения.
— Хорошо же мы отблагодарили тебя за вызволение из Джелота, — почти шепотом произнес магистр.
Аритон слышал его слова, но Фалениту опять понадобилось некоторое время, чтобы понять их смысл. Он сам выглядел немногим лучше Халирона. Спешное бегство из Джелота забрало у него последние силы. Пергаментно-бледное лицо обрамляли липкие, грязные волосы. Холодная вода смыла потную корку с лица, но погрузиться в ручей целиком он не решился.
— А-а, вот ты о чем, — наконец сказал Аритон, выдавливая из себя улыбку. — Здесь ты не совсем прав. Дакар, например, проявил потрясающее великодушие. Он шесть раз предлагал освободить нас от своего общества, и я принял все шесть предложений.
— Дальше Таридора вам меня терпеть не придется, — огрызнулся Дакар. Он едва сдерживался. — Обещаю: как только мы туда доберемся, я сдержу слово.
С учтивостью, присущей ему в образе Медлира, Повелитель Теней кивнул:
— В таком случае, надеюсь, ты не откажешься помочь мне напоить пони.
Не переставая улыбаться, Аритон вытащил из сундучка с хозяйственной утварью кожаное ведро и метко бросил его прямо в брюхо Дакару.
Безумный Пророк все же сумел поймать ведро, но чуть не упал. Оно ощутимо ударило его по кишкам. Дакар шумно выдохнул и потом несколько секунд затягивал в себя воздух, попутно стараясь удержаться на ногах. Забыв про него, Повелитель Теней вновь повернулся к Халирону и заботливо спросил:
— Как ты? Стало хоть немного лучше?
Халирон закрыл единственный зрячий глаз. Старика по-прежнему била дрожь, кожа на щеках обвисла складками, как мокрая ткань; глубоко запавшие глазницы делали лицо похожим на череп.
— Признаюсь, моим костям не понравилось, как с ними обошлись вчера.
Аритон проглотил комок слюны. Сострадание наотмашь ударило его, забирая последние крохи сил. Упершись в стиснутые за спиной кулаки, он застыл. Время двигалось еле-еле. Шумела вода в ручье, пересвистывались дрозды. Проскакал и скрылся за поворотом дороги очередной отряд копьеносцев. По другую сторону, внизу, Дакар с проклятиями пробирался к ручью, застревая в зарослях орляка и спотыкаясь о камни.
— Аритон, — вдруг позвал его Халирон. Старик говорил громко, но с трудом. Неужели еще вчера у этого человека был ясный, звучный голос? — Возьми мою лиранту. Что-то случилось с моей левой рукой. Она потеряла чувствительность, и пальцы отказываются шевелиться. Вчера я спел последнюю песню. Отныне звание магистра переходит к тебе.
Аритон разжал пальцы и вновь их стиснул. Внешне он оставался неподвижным; протест его был внутренним. Возразить своему учителю он не решился, а потому ответил просто и без увиливаний:
— Сочту за честь.
Халирон облегченно вздохнул и как-то сразу обмяк.
— Мне нравится твоя прямота.
На морщинистых щеках появилась слабая улыбка.
— Я не ошибся в тебе: ты обязательно станешь великим менестрелем. Ты непременно превзойдешь меня силой таланта. Быть может, ты вернешь людям гармонию паравианского мира, которую по всей Этере вытеснили распри, войны и прочие беды нашего времени.
— Это все прекрасные мечты, — перебил его Аритон. У него вдруг сжалось сердце, и он отвернулся. Стало тихо. Только пони, которого не распрягали, тряс гривой и помахивал хвостом, отгоняя назойливых мух.
— Нет, это не мечты.
Халирон с трудом высунул из-под одеяла руку и коснулся руки своего преемника. Рука старого менестреля была слабой и совсем холодной.
— Наступит время, и паравианцы обязательно вернутся на Этеру. Содружество не теряет надежды.
Болезненная улыбка на его губах стала чуть шире.
— Я хочу увидеть, как в Инише восходит солнце. Летом оно встает прямо над речным устьем. Я обязан дожить до этого времени.
Единственный зрячий глаз ненадолго заблестел. Халирон криво усмехнулся.
— Я по горло сыт Дакаром.
Рука старого менестреля безжизненно опустилась на одеяло, словно это справедливое признание вытянуло из Халирона остатки сил. Веко над зрячим глазом снова закрылось.
— В общем-то, ради освобождения Дакара я был совсем не против поиграть на вчерашнем пиршестве и даже стерпеть выходки этого мерзавца-мэра. Правда, я не думал, что мой конец будет таким. Но сейчас мне все равно. Главное — вернуться домой. Перед смертью я обязательно хочу помириться с семьей.
Аритон встрепенулся и, стараясь сохранить хоть крохи самообладания, поправил неудобное ложе старика.
— Тебе сейчас нужен покой. Если сможешь, поспи. Как только мы отъедем подальше от Джелота, я найду тебе и кров, и лекаря.
Но прошел день. Сумерки покрыли окрестные лесистые холмы и дорогу, а повозка с Халироном проехала не более трех лиг. В течение дня путникам еще дважды приходилось прятаться от рыскавших по дороге головорезов. Завесы рукотворных теней, создаваемые Аритоном, уводили их по ложному следу. Однако наемные убийцы были упрямы и не желали возвращаться в Джелот с пустыми руками. Разбившись цепочками, двуногие ищейки принялись обшаривать придорожные кусты и ближайшие к дороге подозрительные участки леса. Скорее всего, у них были припасены факелы, чтобы продолжить поиски в темноте.
Вскоре после заката небо покрылось облаками. В воздухе повисла дождевая морось. Дакар молчал и только сердито сопел. Он отпустил поводья, позволив пони самостоятельно вышагивать по быстро раскисающей дороге. Крашеные спицы колес быстро стали свинцово-серыми от грязи. На пути то и дело попадались лужи, и тогда к летящим из-под колес глинистым комочкам добавлялись водяные брызги. Закутанный во все, что имелось в повозке, Халирон лежал, не шевелясь.
Аритон сидел у заднего борта, прижав колени к подбородку. Эта поза отчасти спасала его от изматывающих судорог. Телесные последствия своего вчерашнего выступления он выдерживал стойко, не позволяя себе ни малейшего стона. Магической выучки Дакара хватало, чтобы понять, как тяжко сейчас Аритону, однако он не испытывал к наглому обманщику ни капли жалости. Аритон тоже понимал желание Безумного Пророка сполна насладиться местью. Поэтому он стискивал зубы и не собирался просить о помощи.
Ни состояние дороги, ни тем более состояние Халирона не располагали к дальнейшему путешествию. Наверное, это понимал даже Дакар, оглядываясь в поисках места для ночлега. Без костра им никак не обойтись; значит, придется найти уголок поукромнее, чтобы пламя не увидели с дороги. Но и слишком далеко забираться тоже нельзя — мало ли какие опасности подстерегают в лесу.
Вечер был сырой, но не холодный. Начало лета украсило обочины дороги крестовником, викой и пушистыми травами. После нескольких месяцев вынужденной жизни внутри городских стен Аритон наслаждался влажным и пряным запахом полевых цветов, перемежаемым терпким ароматом хвои. Ветер, дувший с востока, пах морской солью. Лишившись магического зрения, Аритон научился улавливать признаки времен года. Вместе со скрипом колес повозки он слышал пение земли. Издалека доносились тревожные голоса ланей; им грозила неведомая опасность. Рассекая воздух, хлопали крылья ночных ястребов, стремглав несущихся куда-то. Чтобы не мешало обычное зрение, Аритон закрыл глаза и воспринимал окружающий мир одними ушами. Он умел слышать линию горизонта, а за легким гулом облаков, в вышине, звучала невыразимо гармоничная музыка звездных сфер.
Идиллию звуков заглушило громкое ругательство Дакара. Безумный Пророк выпрямился во весь рост и дернул поводья. Кожаные ремни с шуршанием заскользили по кольцам упряжи. Пони замотал мокрой головой, и повозка резко встала. Остановка вывела Аритона из задумчивости. Как и пони, он вскинул голову, озираясь по сторонам.
Поначалу он решил, что они нарвались на рыщущих в темноте солдат. Однако вокруг не чавкали по грязи конские копыта. И сзади, и спереди пустая дорога уходила в густые серые сумерки. Даже издали не было слышно возбужденных голосов наемников. Все та же сетка мелкого дождя да хриплое кваканье древесных лягушек. Ветер лениво шевелил набрякшие листья, стряхивая с них теплые капли. Вполне обычная картина для дождливого летнего вечера. Но почему же тогда пони стоит с поднятой головой, а из всклокоченной гривы торчат его навостренные уши?
— Чтоб меня сожрали ийяты вместе с моими дерьмовыми мозгами! — бормотал Дакар. — А чего еще можно было ждать после вчерашнего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111