Внезапно земля ушла у нее из под ног, и девушка покатилась вниз — навстречу мучительной боли. Браслет ее зацепился за сухой сук. Она расстегнула застежку и рухнула в заросли ядовитого плюща.
Потянулись медленные, мучительные часы.
Гораздо позже проезжий возчик нашел валявшуюся на обочине стриженую бродяжку в оборванном мужском платье. Он украл ее эльфийский плащ, а саму девушку передал на попечение Гретхет.
С тех пор много воды утекло…
Теперь же, когда воспоминания нахлынули на распростертую в полубессознательном состоянии под сенью ночного леса близ Призрачных Башен девушку — так весной живица рьяно устремляется по стеблю растения, — в груди ее разгоралась странная эйфория. Опыт пережитого исполнил ее силой. Ей чудилось — у нее выросли крылья и она взирает на мир с немыслимой высоты, а отсветы славы окрашивают золотом оперение могучих крыльев. И в этом мысленном образе она могла бы — только протяни руку — собрать в ладонь дождь. Тучи холодили росой ее щеки, а солнцем она могла бы играть, точно золотым мячиком. Люди копошились у ее ног, точно жалкие муравьишки; ничто, ничто не могло затронуть или задеть ее. Она все вынесла, прошла через все — и победила.
Пока…
Плечо болело от хватки железных когтей. Все тело тряслось. Невнятно застонав, девушка вырвалась из этой хватки.
— Рохейн! Госпожа!
С круглого, в ямочках лица в обрамлении золотистых кудряшек с темными кончиками на нее встревожеино смотрели два карих глаза.
Сев, сновидица сделала большой глоток из фляги. Как всякий истинный воин, она прополоскала водой рот и сплюнула, а потом вытерла губы окровавленным рукавом.
— Виа! Я же говорила тебе не звать меня госпожой. И подстриги ногти. — Она потерла плечо. — Мы живы?
— Да, все три. Вы спасли нас.
— Хотелось бы мне согласиться, но на самом деле за нынешнее наше относительно благополучное состояние ответственно скорее украшение на моем пальце. — Подняв руку, она осторожно провела ладонью по лицу — по лбу, носу, подбородку. Внимательно поглядела на прядь черных волос. — Я такая же, как была? Красива или безобразна? Парень или девушка?
Вивиана и Кейтри обменялись многозначительными взглядами.
— Пережитое в Призрачных Ьашнях растревожило вас… гм… Тахгил, — сказала Кейтри. — Давайте-ка мы поможем вам подняться. Надо поскорее уходить. Мы все еще слишком близки к проклятому месту.
Когда они поднялись, та, кого спутницы называли Тахгил, пошатнулась, схватилась за сердце и, закрыв глаза, с гримасой боли прислонилась к дереву.
— Мадам, что это с вами? — сочувственно спросила Вивиана.
— О нет, не может быть. Увы, это опять он. Значит, такова цена.
— Опять что?
— Лангот. От него нет исцеления. — Страдалица сглотнула, пытаясь подавить боль. — Идемте.
Я должна выносить невыносимое.
Она только гадала: сколько времени потребуется недугу, чтобы убить ее?
Было второе диалеагмиса, месяца листьев, последнего, буйного месяца весны. Почки в лесу только что развернулись, и каждый листочек, еще не изъеденный насекомыми, не тронутый ветром и дождем, казалось, был выточен из прозрачного изумруда.
Путницы вышли на поляну, испещренную тонкими серебристыми стволами, ровную гладь которых через равные промежутки нарушали черные зарубки. Верхушки стволов терялись в желтоватой дымке нежнейшей зелени.
Девушка, которую называли Тахгил, вертела на пальце золотое кольцо в форме листа. Мысли ее устремились к тому, кто надел ей это кольцо. Я тоскую по тебе. Я прошла полный круг. Я снова здесь. А ты, любимый, увижу ли я тебя вновь?
Девушка, Тахгил. Внутри у нее все так и сводило от желания.
Так думала она: Я прожила тысячу семнадцать лет и еще полгода. Я пришла из времен, когда мир не знал еще шанга, не знал Летучих кораблей и силдрона. Королевство, где родилась я, кануло в ничто. Меня преследует один из могущественнейших Светлых Айя — но почему? Потому ли просто, что я невзначай услышала нечто, чего слышать была не должна, и избегла мести — или же он догадывается, что я нашла путь обратно в Королевство? Жизнь ли моя нужна ему — или то, что я знаю? Второй же могущественный Светлый, его царственный брат, тем временем спит вместе со своими рыцарями под каким-то безвестным холмом.
И все же одни Ворота в Фаэрию не закрылись окончательно: Ворота Поцелуя Забвения. Только я могу пройти через них, только я могу узнать их — если вспомню. Но прошлое вернулось ко мне не до конца. Самое главное воспоминание, тайна нахождения Ворот, все еще скрыта в тумане забвения — и, может статься, навсегда. И в самом деле, многим событиям, сопутствующим моему путешествию через Ворота, все еще недостает четкости.
Если бы я, воспользовавшись паролем «элиндор», вернулась в Королевство Светлых, то могла бы извлечь Ключи из Зеленого Ларца. Ворота отворились бы вновь. Светлые могли бы украдкой послать гонца туда, где покоится их Верховный король — уж, верно, они догадаются, где это, или же сумеют найти его посредством колдовства, — и скажут ему как можно скорее и как можно секретнее возвращаться в Королевство. Однако если Принц-Ворон догадается, что Ворота открыты, и проникнет в Волшебное Королевство раньше своего брата, то сможет запечатать их в силу своего второго желания и тем самым обречь Верховного короля на вечное изгнание.
О мысли мои, мои смятенные мысли. Совсем как игра в королей и королев: если так, то этак, но если вот так, то уже по-другому.
И все же теперь многое стало ясно. Теперь я понимаю, кто преследует меня по пятам — все же не Рогатый. Хуон — этот всего лишь один из прислужников Моррагана. Силы Хуона ничто по сравнению с силами его господина. Теперь я понимаю, чьи слуги заметили мои талитские волосы на ярмарке в Жильварисе Тарве, кто потерял мой след после нападения на караванной дороге и кто снова нашел меня, когда меня предали Дайанелла и Саргот. Я поняла, кто приказал Дикой Охоте напасть на Башню Исс, кто послал Трех Воронов Войны на Тамханию. Знаю, кто преследует меня, куда бы я ни пошла: Лорд-Ворон, Морраган, фитиач Карнконнора, наследный принц Светлых.
Уныло бредя через березовую рощу, обвешанная тимьяновыми гирляндами путница с темными крашеными волосами вновь вызвала в памяти тот миг, когда впервые увидела его в Залах Карнконнора под Хоббовой горой.
Глаза у него были серыми, точно холодное южное море, а сам он — прекраснее и суровее всех, кто стоял рядом с ним. Иссиня-черные волосы цвета воронова крыла блестящими волнами спадали на плечи. Он пристально поглядел на девушку, но ничего не сказал.
Я не стану думать о нем, — твердо сказала она себе. — От него одни огорчения. Светлый! Я встречала их, говорила с ними! Они приносят людям скорбь — но и радость тоже, а сами невероятно, немыслимо веселы и хороши собой.
Печально улыбаясь, она снова погладила золотое кольцо на пальце, глаза ее затуманились от воспоминаний.
И то сказать, не видь я собственными глазами, как Торн держит холодное железо, непременно подумала бы, что он светлой крови. Возлюбленный мой! Моя печаль! Я безумно рада, что он не из Светлых, — но сейчас должна запретить себе мысли о нем.
Я собиралась приложить все силы, чтобы восстановить Верховного короля Светлых на престоле его королевства. Интересно, сколько лет правил он там, Верховный король бессмертного народа, осиянный своей гордыней, разбухший от мощи, перезревший в ореоле славы своих закатных годов? Сколько веков просидел на древнем троне Светлого государства, играя жизнями смертных, прежде чем сам стал изгнанником? И так ли мне важно, останется ли этот стародавний король со своими спящими рыцарями навеки погребен под осыпающимися горами Эриса.
Девушка вздохнула. Она уже знала ответ.
Да, это важно. Настанет день, когда Спящие очнутся от сна.
В этой эпохе я слышала куда больше сказок про Светлых, чем в былые годы. Сказки эти описывали народ ослепительный, но жестокий и черствый. Как все смертные, я тянулась к ним, однако теперь, зная историю, утвердилась в ненависти к этому народу. Я не люблю Светлых почти столь же страстно, как Принц-Ворон ненавидит смертных. Я не вынесу, если Светлые воины проснутся и примутся, бессмертные, свободно бродить по моему Эрису. Именно Светлые, их ссоры и их бессердечные законы виной тому, что я сейчас нахожусь здесь, в этом опасном месте, вдали от всех, кого люблю. И я прекрасно сознаю, сколько бед могут они причинить, если проснутся от зачарованного сна.
Та, которой я была прежде, Ашалинда моих воспоминаний — она любила их. Я, ее будущее воплощение, мудрее. О да, они прекрасны — невозможно не восхищаться ими. Но я, Тахгил-Рохейн, не люблю и боюсь их чуждых людям поступков, их зловещей морали, незыблемых законов и надменного могущества. Правда, иногда, когда им это выгодно, Светлые бывают великодушны, однако легенды наперебой твердят об их высокомерии, гордыне, зазнайстве и жестокости. Они используют мой народ, пренебрегают им. Не зря в просторечье им дано прозвище Чужаки. Они и вправду чужие нам, испепеляющее пламя черного колдовства. Необходимо изгнать их из нашего мира.
Вот что решила я: Спящие должны пробудиться и уйти. Вернуться в мир, которому принадлежат. Все Светлые Эриса, все до последнего, должны вернуться на родину.
Если лангот не слишком быстро проделает свою разрушительную работу, я вернусь к Аркдуру и отыщу Ворота. Затем вернусь через них в Фаэрию и при помощи пароля отопру Ларец с Ключами, чтобы Светлые могли выйти в Эрис и найти холм, под которым спит их король. Одни разбудят его и его благородный отряд и уведут их прочь. Другие заберут прекрасного Принца-Ворона, который так яростно протестует против своего изгнания. А когда они и все их блистательные, мрачные, прекрасные и ужасные соотечественники уйдут, пусть Ворота закроются навеки. Я не успокоюсь, пока не добьюсь своего!
Вот к какому решению я пришла. Вот как я понимаю ситуацию, в которой оказалась.

* * *
Меж серебристых стволов тянулись ряды разноцветных люпинов высотой по колено. Каждое изящное веретенце могло похвастать своим особенным, неповторимым оттенком — от нежно-розового, персикового и абрикосового до лилового, темно-бордового или сиреневого. Стройные соцветия горделиво высились на зеленых колоннах стеблей. Сейчас, в пору самого цветения, они стояли так прямо, ровно и симметрично, каждый лепесток был столь упруг и совершенен, что казался искусственным. Лепестки шелестели, задевая края одежд проходящих мимо странниц.
— И куда мы идем? — задала Кейтри вполне логичный вопрос.
— На северо-восток. Потом на север. — Ближе к Торну. Однако я ни за что не стану искать тебя, любимый, не навлеку на тебя тех, кто гонится за мной.
— Вы нашли в Призрачных Башнях то, что искали?
— Да. Сегодня, если мы отыщем безопасное место для отдыха, я вам все расскажу.
— Сегодня вы будете спать, — заявила Вивиана безапелляционно и очень по-матерински, — поскольку прошлой ночью не спали совсем. Мы уж решили было, вы впали в транс. Испугались, вы околдованы.
— А почему мы идем на север? — не унималась Кейтри.
— Потому что земля Аркдур находится именно на севере. Мне нужно там кое-что найти — Ворота. В первый же раз, как мы увидим Всадников Бури, вы должны замахать им и отправиться с ними, притворившись, будто меня и не видели. Вы обе и так уже натерпелись. Новый мой поход не для изнеженных фрейлин.
— Вы нас оскорбляете, — возмутилась Вивиана.
— Прости, но это чистая правда.
Дальше шли молча.
— Все равно мы не увидим никаких Всадников, — сказала наконец Кейтри. — Мы далеко от обычных маршрутов Летучих кораблей. Кроме того, это побережье Всадники уже обыскали. Они решат, что мы пропали без вести, — и больше уже не вернутся.
— Отсюда в Аркдур ведут какие-нибудь дороги? — спросила Вивиана.
— Нет. Во всяком случае, я о них не слышала. Раньше в Аркдур добирались по Королевскому Тракту, но его давно уже поглотили леса и море. Я знаю только, что западные границы Аркдура проходят по северо-западному побережью Эль-дарайна.
— Тогда надо двигаться вдоль моря, — рассудила Вивиана. — Если океан все время будет по левую руку, рано или поздно, но до Аркдура мы доберемся.
— Не выйдет, — возразила Тахгил-Ашалинда, прежде Рохейн. — Вдоль берега тянутся непроходимые утесы и скалы, да еще там много заливов, вторгающихся далеко в глубь суши. Без корабля или лодки нам там путь закрыт.
Вивиана остановилась около невысоких зарослей папоротника и выдернула несколько плотных тугих завитков, скрученных в упругие зеленые спиральки, будто пружинки часов. Другие пучки зелени и корешков уже свисали на кусочках бечевки на поясе, плечах и даже локтях девушки, загораживая пеструю коллекцию самых разнообразных предметов на поясной цепочке.
— У вас и маковой росинки во рту не было аж с позавчерашнего дня, аурадонна, — напомнила фрейлина Тахгил из-за спадающих на лицо блеклых крашеных кудряшек. — Неудивительно, что у вас живот подвело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74