Блок замедлился на последнем коротком подъеме. Башмаки Кейтри коснулись помоста. Она отпустила канат слишком рано — инерция утащила ее вперед, и девочка полетела через дальний край платформы. Тахгил поспешно ухватила ее обеими руками и что было сил рванула на себя. Обе со всего маху плюхнулись на платформу. Канат раскачивался у них над головой.
— Рога Анта! — только и вымолвила белая от потрясения Кейтри.
Они подали знак Вивиане, которая появилась с гораздо большей скоростью и соответственно большей инерцией. Соскочила с каната фрейлина изящно и ловко, как будто всю жизнь только и делала, что тренировалась летать между деревьями.
— А это куда легче, чем я думала.
Спутницы уставились на нее в полном ошеломлении.
— Куда дальше? — не замечая их изумления, поинтересовалась Вивиана и огляделась кругом. — Смотрите, с платформы над нами идет сразу три троса.
— На север. Нам надо двигаться к северу, — ответила Тахгил. — Только вот понятия не имею, где тут север. Когда мы удирали от той твари с перевернутой головой, я напрочь утратила всяческую ориентацию, а сюда солнце не проникает, так что и не разберешься.
Сверху, над лесом, зарядил свежий сладостный дождь, дар чистой воды, предназначенный питать влагой почки, разглаживать иссушенные листья, промывать длинные зеленые косы леса. Однако под плотный полог листвы не проникло ни одной капли.
Когда дождь закончился, подруги вскарабкались по вьющейся лестнице на верхнюю платформу.
— Глядите! — воскликнула Кейтри. — К центральному канату привязаны цветы, и к бечевке тоже. А на остальных двух летучих собаках нет веревок, за которые можно цепляться.
— Недвусмысленное указание, уж это очевидно, — мрачно заметила Тахгил. — С какой бы стороны ни находился север, Древолазы четко показали, по какой дороге нам следует двигаться. Будем надеяться, они и вправду так дружественно настроены, как говорил уриск.
— Но мы бы могли подтянуть тех двух летучих собак при помощи возвратных бечевок, — логично указала Кейтри.
— Честно говоря, не хочется сердить лесных жителей. Не забывайте, мы в их владениях. Наша жизнь и смерть всецело в их руках. Давайте же пока повиноваться им, однако не забывать и об осмотрительности.
Точно так же, как и в первый раз, они перебрались по летучей собаке на следующее дерево, где все выглядело ровно так же, как на двух предыдущих.
— Однообразие начинает действовать мне на нервы, — пожаловалась Вивиана. — Как будто мы движемся в никуда — или по кругу.
— Только не по кругу, — возразила Кейтри. — Обрати внимание, до сих пор мы двигались по одной прямой.
Словно в насмешку следующий же трос шел куда-то в сторону и вынес подруг на платформу, с которой виднелись еще несколько обвешанных платформами аутаркенов. Все деревья были соединены канатами. Чем дальше забирались три подруги в глубь Казатдаура, тем привычнее становился им этот метод передвижения и тем ловчее они приземлялись и отталкивались на площадках. И тем больше становилось кругом деревьев со столь необычной оснасткой.
— Самая настоящая паучья сеть! — дивилась Вивиана.
Преодолев с дюжину таких отрезков, каждый добрых сорок ярдов длиной, они остановились отдохнуть на очередной платформе. Руки и ноги с непривычки болели — так крепко и отчаянно приходилось цепляться за канат, тем более сознавая: страховки нет никакой. Ослабь путницы хватку, ничто не удержало бы их от падения.
Далеко справа из сумерек смутно вырисовывался правильный геометрический узор из длинных треугольников, как будто сплетение веревок между тремя высоченными колоннами. Раз или два, вглядываясь в полутьму, подруги вроде бы различали на этих линиях чьи-то маленькие фигурки.
Перебравшись на следующее дерево и снова поглядев в сторону загадочной конструкции, они заметили, что далекая сеть стала сложнее, а движение по ней усилилось. От этой платформы уже не отходило летучих собак — вместо нее путешественницы увидели несколько подвесных мостиков: деревянных дощечек, привязанных к двум параллельным канатам. Третья веревка служила перилами. Вход на два из этих мостиков был перевязан бечевками. А на перилах третьего висел букетик цветов.
— Вот это мне уже больше по нраву! — воскликнула Вивиана. — Да, не думала, что когда-либо обрадуюсь такому шаткому мосточку, но после висения на этих веревках и тут кажется безопасно.
— А может, он выведет нас к городу Древолазов, — сказала Кейтри, поглядев направо. — Вот любопытно было бы поглядеть поближе и на него, и на них самих.
Однако идти по подвесному мосту оказалось не так приятно, как думали путницы. Стоило только ступить туда, как вся конструкция начала скрипеть и трястись, точно сердитая гусеница. Поскольку девушки шли каждая в своем ритме, мостик раскачивался не в лад ни одной из них — то неожиданно дергался наверх, подсекая шаг, то, напротив, уходил из под ног, заставляя спотыкаться. Подруги медленно продвигались вперед, стараясь не глядеть вниз — между перекладинками зияла великая пустота, лишь совсем далеко внизу тонула в темной мантии мглы земля. На миг сквозь завесу листвы пробился тоненький солнечный лучик, золотой булавкой пронзая мостик, по которому шли Тахгил, Кейтри и Вивиана. Кругом все так же продолжали опадать листья, а лес все так же вздыхал и тихонько шелестел.
Справа уже более отчетливо виднелось то, что Кейтри назвала лесным городом. Среди хитросплетения летучих собак, тарзанок, подвесных мостов, мостиков и мосточков аутаркены несли на себе более широкие и основательные платформы, иные из них — даже обнесенные стенами. К стволам жались маленькие жилища с крошечными продолговатыми окнами и дверями, чернеющими на фоне серых стен. Ушей путниц начали достигать какие-то слабые тонкие звуки — как будто голоса самого воздуха — и отдаленное пение.
— Нас проводят мимо города, — огорчилась девочка. — Ну почему они боятся нас?
— Или презирают, — добавила Вивиана, — или заводят в глушь.
— Зачем им кормить нас, чтобы потом самим же отправить на погибель? — возразила Тахгил.
— Может, откармливают нас для своих кладовых, — мрачно предположила Вивиана.
— Да нет, по-моему, никакое это не презрение и не страх, — промолвила Кейтри, — а просто жажда уединения, но в сочетании с доброжелательностью. Они хотят помочь нам, только так, чтобы мы как можно скорее прошли мимо и не мешались в их дела и их привычную жизнь.
— Презрение, презрение, — повторила Вивиана. Пронзительный крик заставил всех трех подпрыгнуть от неожиданности. Мостик просел под новым грузом и заходил ходуном. Словно из ниоткуда — или, напротив, отовсюду сразу — раздался гортанный голос:
Я с совами гуляю,
Многих плакать заставляю.
Мощные крылья завибрировали и заскрежетали, точно несмазанные петли, а потом захлопали и скрылись во мгле.
— А я думала, здесь нет птиц, — удивилась Вивиана.
— Это была НЕ птица.
Подруги на дрожащих ногах двинулись к новому украшенному цветами мосту.
День вроде бы начал подходить к концу. Мир вокруг из светло-серого сделался темно-серым. Приближалось время нежити. Между деревьями уже звенел безумный хохот, перемежаемый глупым хихиканьем и душераздирающими стонами.
На счастье, следующая площадка оказалась обнесена оградой. Там лежали съедобные плоды, листья, цветы и тыквы-долбленки с дождевой водой.
— Здесь можно спать, не боясь свалиться, — признательно произнесла Вивиана.
Подруги поели и, поскольку вечер выдался прохладным, отпили по капле из флакончика с «драконьей кровью» — запас ее по-прежнему казался неиссякаемым. Этой ночью, по очереди неся стражу, они видели далекие крохотные огоньки, что двигались высоко справа — в той стороне, которую девушки между собой стали называть востоком. Именно там располагался город Древолазов.
Но вокруг самого дерева, где ночевали Тахгил, Кейтри и Вивиана, атмосфера ночного леса была более зловещей. Холодные ветерки доносили порывы сладостной и шалой музыки, что задевала самые потаенные струны сердца. Мелодия пробуждала воспоминания о давно утраченной любви, о прозрачных горных озерах. А далеко внизу что-то невидимое шаркало и шуршало на лесной подстилке из сухих листьев, принюхивалось, фыркало и чем-то лязгало, как будто громыхало стальными цепями.
В середине ночи огни лесного города один за другим погасли. Настала тишина, лишь все так же неумолчно шептались кроны деревьев. Тахгил, которая как раз стояла на страже, вспоминала тот край, где играли арфы и флейты, пели сладкие голоса, — однако пытаться пленить мимолетные видения Светлого королевства было столь же бесполезно, как черпать воду решетом, плести веревки из песка или жать хлеб кожаным серпом.
Тирнан Алайн — Фаэрия.
Как же я могу так любить это место? — думала девушка. — Землю грез и легенд, вероятно, столь же нереальную, как сами грезы и легенды, землю, что лежит за звездами, землю, где жить мне столь же невозможно, как в глубинах моря. Почему я должна страдать, сохнуть и чахнуть из-за сверкающей драгоценности, которую все равно никогда не возьму в руки? Уж верно, мне бы вполне хватило домотканого холста и грубого хлеба Эриса — ну да, ладно, даже прохладных шелков и сахарных булочек.
Однако лангот сильнее моей ненависти к Фаэрии и даже любви к родине. Он пульсирует в крови, и я ничего не могу изменить. Что-то в самой глубине моего существа отзывается на его зов — воспоминания являются из времен еще до моего рождения. Как могущественная память предков, что вдруг пробуждается, тянется из твоего сердца и, не найдя удовлетворения, вгоняет в тоску. Ибо стоило мне впервые увидеть Светлое королевство, мне показалось — я всегда знала его. Каждое деревце, каждое облачко, каждое озеро и гору я узнавала и признавала в них самую пламенную мечту своего сердца. Вот и теперь, если бы я только могла отправиться туда, полетела бы стрелой, не задумываясь.
Она не в первый раз задумалась — за сколько времени лангот убьет ее? Иные из детей Хите Меллин зачахли за считанные недели после возвращения в Эрис. Другие протянули несколько месяцев, медленно угасая. Она, Тахгил, терпела постоянные муки, и еда не приносила ей никакого удовлетворения или облегчения. Однако силы ее еще не иссякли. Возможно, благодаря каким-то свойствам кольца Торна, а может быть — это было частью таинственного дара, что Нимриэль вручила ей в Королевстве. Как бы там ни было, лангот вроде бы убивал ее не так быстро, как она ожидала.
Золотое кольцо сдавило ей палец.
Тьму прорезал резкий взмах хлыста. Тахгил выглянула за веерные прутья ограды. Меж деревьев, освещаемая лишь собственным мертвенным сиянием, ехала запряженная четверкой лошадей карета. Издали она казалась совсем маленькой. Кучер был облачен в короткий плащ и треуголку. Кто ехал в карете, Тахгил разглядеть не могла. Экипаж остановился, а потом немного откатился назад, как оно всегда бывает с каретами. Пожалуй, только это и роднило черный экипаж с более лорральными средствами передвижения.
Дверь отворилась.
На подножку тяжело шагнула чья-то нога. Вторая ступила на влажную плесень лесной подстилки. Рядом с каретой стояла статуя. Лошади тоже замерли в полной неподвижности, кучер сидел на козлах прямой, словно палка. Затем голова статуи повернулась — будто шар, насаженный на кол. Так и казалось, сейчас раздастся скрип приведенных в движение механизмов.
Тахгил затаила дыхание. Как ни странно, с высокого насеста она отчетливо различала все подробности, развертывающиеся перед ней, точно на сцене миниатюрного театра, вроде заводных фигурок на столе, освещенных мягким призрачным сиянием.
Так же молча, как и появилась, скульптурная фигура удалилась. Карета дрогнула и осела, принимая на себя тяжесть седока. Дверца захлопнулась, лошади тронулись вперед, зазвенела упряжь, а трескающий хлопок хлыста снова прорезал воздух совсем над ухом Тахгил.
Девушка не знала, за нею ли с ее спутницами охотился этот неявный, — но столь могущественный дух едва ли мог промахнуться мимо цели, оказавшись так близко к ней. Оставалось лишь предположить, что, на счастье трех смертных, существо это выслеживало кого-то другого и даже не сознавало, что люди так близко — и вообще, что в лесу сейчас есть люди. Тахгил знала: именно этот экипаж они с Муирной видели перед нападением на Караванном Пути. И теперь она со всей определенностью поняла, что это карета Керба, неявного, любимое занятие которого состояло в том, чтобы убивать скот и людей. Его даже называли Убийцей.
День за днем три путешественницы двигались по высоким дорогам Казатдаура, оставив таинственное поселение Древолазов далеко позади. Постепенно разбегающиеся во все стороны подвесные мосты сменились менее многочисленными летучими собаками. От постоянного висения на веревках руки и плечи подруг болели и ныли, а мышцы сами превратились в стальные канаты — если, конечно, стальные канаты способны так отчаянно болеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74