— Сэр, я ничуть ке сомневался в вас! — пылко воскликнул Вильям. И добавил с улыбкой: — За всю свою жизнь не знал я таких замечательных приключений, как те, коими я наслаждался весь год в ваших владениях. Я навеки признателен вам и клянусь всегда, покуда жив, оставаться вашим другом.
— А я — твоим! — ответил Ангавар. — Редко встречал я столь славных и достойных мужей. Теперь нам пора расстаться, но прежде я должен сделать еще кое-что, чтобы отныне ты жил счастливо.
Положив руку на голову Вильяма, он тихо сказал:
— Забудь. Забудь красоту и радость земли, что лежит по ту сторону звезд.
С тем они и распростились, и Вильям торопливо поскакал в Каэрмелор. Когда он добрался туда, стражи приветствовали его салютом, а весь двор встретил так, точно уехал он лишь сегодня же утром. При виде знакомых лиц и родного дома молодой король пришел в восторг, однако благоразумно скрыл, сколь счастлив вернуться сюда.
На следующий день он созвал всех своих советников и велел им честно ответить, довольны ли они его правлением за последний год. Сперва они молчали, гадая, отчего он задал подобный вопрос, а затем самый почтенный из них промолвил:
— Государь, с самого начала, взойдя на трон, вы правили справедливо и эффективно, однако за прошлый год проявили еще большую проницательность и мудрость во всех делах, нежели прежде. До этого года вы не слушали так внимательно просьбы подданных и никогда на моей памяти земли наши не процветали так, как сейчас. Недаром народ прозвал вас Вильям Мудрый. — И, отвесив глубокий поклон, он прибавил: — Да будет же вашему величеству угодно и впредь править так, как правили вы эти двенадцать месяцев.
— Я выполню вашу просьбу, — промолвил Вильям. — И воистину рад был услышать ваши слова.
Он оглядел честные физиономии советников и заметил на них следы тревоги и озабоченности. Веселье так вскипело в нем, что он не в силах был более сдерживаться — тем более что от природы не любил обман и минувшего года ему хватило с избытком.
— Довольно тайн, — промолвил он, смеясь, и, к изумлению советников, рассказал им о своем затянувшемся визите в Светлое королевство.
Закончил повесть он чудесным известием о союзе с Верховным королем Ангаваром.
Слушатели возрадовались, однако сохранили все в тайне, и секрет вышел наружу лишь много лет спустя, после смерти Короля-Императора. Вильям же всю оставшуюся жизнь — а прожил он долго — свято чтил дружбу с Ангаваром. У них вошло в обыкновение время от времени встречаться и вместе охотиться на волшебного оленя в лесу Глинкуте. Порой они обменивались подарками.
Вильям Мудрый умер только после Закрытия Врат. Пред самым закрытием Ангавар подарил смертному другу силдрон — творение Светлых — и рассказал, как обращаться с шанговыми ветрами, что вырвутся на волю в разрыв меж мирами. После же Закрытия обреченный на изгнание Ангавар знал, что рано или поздно вступит в волшебный сон, дабы века проносились незамеченными. Потому он дал Вильяму Койнид, охотничий рог работы Светлых, обещая свою помощь ему и сынам дома Д'Арманкортов, буде они затрубят в рог в час крайней нужды…
Молочно-белый охотничий рог в серебряной оправе…
Пальцы Ашалинды всколыхнули поверхность воды. Там, где только что стояли два короля — старый и слабый, принимающий дар от прямого и стройного, — теперь переливалась искрящаяся дымка. Видение растаяло.
— Торн, — пробормотала она.
Время не затронуло его. Он и тогда был точно таким же, каким знала она его теперь.
Серебряно-мраморная рыбка выпрыгнула из озерца и упала среди цветов. Кейтри прикоснулась к ней — но то оказался всего-навсего палый лист.
— Дружба меж королевскими домами зародилась задолго до моего появления на свет, — промолвила Ашалинда. — Я никогда не слышала, чтобы эту повесть рассказывали при дворе или еще где-нибудь. За тысячу лет род людской начисто позабыл ее.
— Кроме горсточки просвещенных бардов, — поправил Тулли.
— Так все это правда? — изумилась Ашалинда.
— Воистину так, — резко заверил Морраган.
— Госпожа моя, — вмешалась Кейтри, которая до сих пор лишь молча наблюдала за происходящим, — похоже, король Светлых был слишком милосерден, чтобы отказать врагу в последнем ударе.
— Не выводи меня из терпения, малышка, — ласково сказал ей Морраган, но было в его тоне что-то, заставившее девочку прикусить язык.
Вдали, в черном сердце лесов, раздался чей-то крик. Протяжный, надрывный, он поднялся до самых звезд, а потом утих, улетел на крылах ветра. Соловьи разом умолкли. Шепот придворных был еле слышен — как шелест ветра в ячменном поле, и в этой торжественной тишине Итч Уизге внезапно разразился конским ржанием, хриплым и яростным.
— Есть и продолжение, — бесстрастно произнес Принц-Ворон. — Менее двенадцати лет назад для дома Д'Арманкортов настал-таки час нужды, заставивший их подуть в Койнид. На счастье, мой братец счел, что можно уже и пробудиться — для разнообразия. Даже колдовской сон под конец приедается. Взгляни в зеркало снова, одураченная пташка.
Глубины магического озерца вновь взбурлили, а потом успокоились.
Теперь в них отражался берег моря ясной звездной ночью. Волны накатывали на берег бесконечной вереницей тяжелых валов. По узкой полоске суши меж пресным заливом и морем шагали, омытые звездным сиянием, две тонкие фигурки в роскошных одеждах. На боку мужчины висел Койнид — однако по песку шел не Торн. Красивый юный монарх, отлично сложенный, с каштановыми волосами — прототип юного Эдуарда, его родного сына. Так вот каким на самом деле был наследник Д'Арманкортов, Король-Император Джеймс XVI! Рядом с ним поспевала его пригожая королева. Сцена разворачивалась…

* * *
Встретившись у стоявшего над морем замка Тавискот, Король-Император Джеймс XVI и Королева-Императрица пожелали отпустить от себя всех придворных и фрейлин, дабы без помех насладиться обществом друг друга. В ту ночь, гуляя под звездами в любви и согласии, не чуя опасности, они заметили вдруг, что к ним кто-то движется. Чудовищный облик встречного поверг их в ужас, однако с обеих сторон была вода и уйти с дороги они не могли — а бежать от сверхъестественного существа было бы неосмотрительно. Единственная надежда состояла в том, чтобы не выказывать страха, засим королевская чета, черпая мужество друг у друга, шла вперед, хотя и не слишком быстро. Когда существо приблизилось к ним, они с ужасом узнали его. Накалэвие.
Нижняя часть этого неявного создания напоминала огромного коня с широкими рыбьими плавниками у ног. Единственный глаз горел красным огнем, точно умирающая звезда. Но там, где полагалось начинаться шее коня, торчал торс исполинского человека, руки которого почти касались земли. Голова его была чуть ли не трех футов в обхвате и перекатывалась с плеча на плечо, как будто вот-вот сорвется с шеи. Из широкой, как у акулы, пасти вырывались струи горячего пара. Но самым жутким для глаз смертных было то, что обнаженное тело чудища не прикрывало ни клочка шкуры или кожи. Вся поверхность блестела тускло-красной ободранной плотью, где черная, как деготь, кровь текла по желтым венам, а толстые, как морские канаты, белые сухожилия натягивались и сокращались в такт каждому движению чудовища.
Король-Император загородил собой королеву. Муж и жена шли медленно, объятые ужасом. Волосы у них встали дыбом, из пор брызнул холодный пот. Но они знали — бегство бессмысленно, и шептали друг другу, что лучше умереть бок о бок, глядя в лицо своему убийце, нежели показать врагу спины.
Страх поверг их в смятение, лишил возможность мыслить здраво и разумно. Именно сейчас, в момент наивысшей нужды, они и думать забыли о Койниде, привычно покачивающемся на боку Короля-Императора, и о том, что он может призвать подмогу. Джеймс вспомнил лишь, что слыхал, будто Накалэвие терпеть не может пресной воды, и потому вел жену со стороны залива. И вот настал ужасный миг, когда перед ними выросло лицо чудища. Огромная пасть разверзлась, как бездна. Дыхание неявного опалило им лица, длинные руки протянулись к смертным. Стараясь увернуться от смертоносной хватки, несчастные жались к самой кромке залива.
Ступив на отмель, Джеймс плеснул пригоршню воды на ногу освежеванному кентавру — тот захрипел и метнулся на другую сторону дороги. Воспользовавшись этой нежданной возможностью, король с королевой со всех ног бросились прочь. Ветер, рожденный броском Накалэвие, взъерошил одежду и волосы несчастных, и они еле избежали когтей чудища. Развернувшись, Накалэвие скакал за ними и рев его был подобен грохоту морской бури.
Дорогу впереди пересекал извилистый узкий ручей, через который излишек воды стекал из залива в море. Сознавая, что если им удастся перебраться через него, они спасены, смертные мчались из последних сил. Королева не сдавалась, хотя тяжелые юбки мешали ей бежать. Муж как мог поддерживал, почти нес ее на руках. Однако нежные ножки королевы не могли тягаться с быстрыми копытами Накалэвие, и чудище стремительно нагоняло.
— Койнид! — отчаянно крикнула королева Катарина, в глубине души сознавая, что уже поздно.
Джеймс потянулся за рогом, однако несколько драгоценных секунд были потеряны, пока он сумел поймать его — ведь все усилия короля были направлены лишь на то, чтобы помочь слабеющей жене добраться до ручья. И в тот миг, как они оказались на берегу, из тьмы позади них снова протянулись когтистые руки. Молодые люди прыгнули вперед, на тот берег, но так и не достигли его. Катарина упала.
Схватив ее, Накалэвие торжествующе взревел, однако Джеймс поднес рог к губам и со всей силы протрубил в него, а потом развернулся к чудищу, чтобы сразиться с ним.
Ясно и звонко, чисто, как горный хрусталь, пропел Койнид. Зов его был удивителен и ужасен. Даже Накалэвие вскинул жуткую ободранную голову, когда глубокий и густой звук прокатился в поднебесье. У всех, кто слышал музыку этого рога, кровь в жилах начинала вскипала, как пенные морские волны. Музыка эта могла бы заставить деревья вырвать корни из земли, чтобы явиться на зов, заставить камни и скалы восстать. Сильная, завораживающая мелодия неслась над холмами и долинами, лесами и реками, пока не долетела за много лиг Эриса к заветному зеленому холму.
Орлиный курган был высок и красив. Склоны его поросли густой зеленой травой, а вершину венчали дуб, ясень и терновник. Холм охраняла завеса колдовства. В былые дни люди называли его Королевским курганом. Его избрал Ангавар с ушедшими вместе с ним кавалерами и дамами в конце Славной Эпохи, когда они решили погрузиться в сон.
И здесь они все еще спали.
Другой волшебный холм на протяжении нескольких столетий хранил сон Моррагана и его приверженцев — но наследный принц проснулся и вышел из-под земли уже сорок лет назад. Одни говорят, что сон его ненароком, по дурости, нарушил пастух по имени Коби Уилл, считающий, будто рыцари Светлых и есть те самые легендарные воины, что придут на помощь в трудный час. Другие считают, что смертному не под силу было бы пробудить спящих, а проснулись они по своей воле, когда им надоело спать. Рог же Уилла, говорят сторонники этой версии, был просто одним из инструментов Светлых и повесили его на стену вовсе не для того, чтобы смертные звали на помощь Светлых.
Как бы там ни было, пещера Вороньего кургана уже опустела. Однако призыв Койнида на орлиных крыльях ночного ветра примчался к высоким сводам Орлиного кургана.
Зеленые склоны кургана скрывали просторный зал. Высокие своды этого зала переплетали толстые корни деревьев. А внизу, под сводами, блестели прожилками драгоценных металлов стены. Алые и изумрудно-зеленые самоцветы отражали свет огня, что пылал посреди чертога. В тусклом сиянии за кругом пламени спали сотня прекрасных скакунов и шестьдесят пар гончих. Огонь, не нуждавшийся в топливе, пылал гигантским цветком из шелковых лент, сиял отблесками опала и танжерина. Мягкое золотисто-алое сияние омывало сотню богато убранных постелей, обитых бархатом и золотою парчой. Здесь, подобные неописуемо прекрасным надгробным изваяниям, лежали спящие придворные-Светлые, обреченные на изгнание вместе со своим королем.
Одни облачены были в диковинные доспехи, откованные во дни, что последовали за злополучным Закрытием врат — гладкая поверхность брони сверкала перламутром и изумрудом, ловя отблески чудесного пламени, — они играли на ней, точно хлопья первого снега, звездный луч на воде или закат на стали. Другие были лишь в полудоспехах, а третьи и вовсе в костюмах, словно бы сшитых из листьев, теней и звездных лучей. Лица же Светлых сияли ярче всех огней во вселенной. Однако одно среди них затмевало все прочие вместе взятые.
Многовековую тишину зачарованного чертога под курганом пронзило бронзовое копье разрушительного звука. «Проснитесь! Проснитесь!» — звонко и сильно трубил Койнид, и призыв его разносился эхом всепобеждающего Зова Светлых давно миновавших эпох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74