Каландрилл втянул воздух носом, но учуял лишь запах лошадей и сена — ни намека на миндаль. Он сделал шаг в сторону, к Брахту, и без особого почтения пнул его ногой. Брахт вздохнул, дыханье его участилось. Он резко скатился с одеяла; в клинке меча, который керниец мгновенно выхватил из ножен, сверкнул лунный свет, и в следующую секунду Брахт уже стоял на ногах. Он осмотрелся, заметил широко раскрытые глаза Каландрилла и вопросительно нахмурился.
— Волшебство, — медленно и тихо произнес Каландрилл. — Где-то здесь волшебство.
Он опять дотронулся до камня, и Брахт кивнул, заметив огонь.
— Где? Я ничего не вижу. Каландрилл покачал головой.
— Не знаю. Но камень…
— Ага.
Брахт перебрался с сена на твердый пол между стойлами и быстро огляделся.
— Ахрд, вон там, что это?
Голос у него был хриплый. Каландрилл посмотрел туда, куда мечом показал Брахт, и вздрогнул. В самом дальнем от двери углу амбара, куда не проникал лунный свет, освещавший весь амбар, между полом и потолком что-то светилось. Это было похоже на колдовской огонь, вроде того, что Каландрилл видел на верхушках мачт перед штормом, — серебристый, как полированный клинок, но не переливающийся, а твердый, немигающий. Полуптица-получеловек. По мере того как его глаза привыкали к темноте, он все четче различал форму существа. Оно сидело, скрючившись, в углу сеновала. Птичьи когти крепко держались за стойку; тело скрывалось за согнутыми коленями. Оно сидело, наклонившись вперед, словно придавленное тяжестью головы луковичной формы. Бесплотные крылья были сложены за спиной вокруг странного черепа, который, казалось, состоял только из глаз — огромных, круглых, непроницаемых. Носа не было, но под огромными глазницами виднелась узкая полоска рта, а по обеим сторонам головы — огромные, как опахала, уши.
Каландрилл охнул. Существо уставилось на него. Затем неожиданно и беззвучно поднялось и бросилось вниз.
Крылья раскрылись, как серебристые паруса, угловатые и ломаные, походящие скорее на крылья летучей мыши, чем птицы; лапы поджались, как и хвост, а маленькие ручки сложились на узкой груди. Оно пролетело над ним, и он пригнулся, подняв вверх меч, как человек, отмахивающийся от большой мухи. Существо без труда увернулось от него и в следующее мгновенье спикировало на Брахта.
Керниец со всей силы крутанул мечом, и вновь странное существо спокойно увернулось от удара. Каландриллу показалось, что из безгубого рта вырвался тонкий, почти на пределе человеческого уха, свист. Существо захлопало крыльями, понеслось к двери и вылетело в ночь. Брахт резко развернулся и бросился за ним, но оно взлетело в небо над спящим домом фермера и затерялось среди множества звезд.
Каландрилл посмотрел на талисман — камень больше не светился.
— Все, — сказал он дрожащим голосом.
— Что это было? — Брахт опустил меч. — Тебе уже приходилось видеть что-нибудь подобное?
Каландрилл отрицательно покачал головой.
— Видеть не видел, но слышал. Их называют квывхалы, волшебные существа, которых колдуны используют в качестве шпионов.
Рыжий пес на крыльце предупреждающе зарычал. Брахт посмотрел на небо, затем повернулся и пошел назад к амбару.
— Боюсь, что Азумандиас все-таки выследил нас. Или тот, которого зовут Аномиус.
— Колдун Сафомана? — нахмурился Каландрилл. — Зачем мы ему понадобились? Откуда ему знать, что мы здесь?
— Наше путешествие ставит столько вопросов, что я не в силах ответить на них. — Брахт пожал плечами. — Возможно, колдун почувствовал наше присутствие. А может, мы ему для чего-то нужны. Может, он союзник Азумандиаса? Или Варента? Кто их разберет?
— Ну что, бежим?
— Не стоит, — Брахт покачал головой. — Если уж этот кто-то, кто послал к нам это существо, отыскал или отыскала нас здесь, то почему бы ему или ей не отыскать нас в другом месте? Нам необходим провиант, и Октофан обещал его. Так что, думаю, ничего страшного не произойдет, если мы дождемся утра.
Каландрилл взглянул на небо. Сразу после исчезновения этого странного существа стал наступать рассвет.
— Хорошо хоть оно на нас не напало, — сказал он.
— Да уж, — согласился Брахт. — Но зачем им понадобилось следить за нами? Теперь мы постоянно под чьим-то наблюдением.
— Может, Октофан прольет на это дело какой-то свет? — спросил Каландрилл.
— Может, именно Октофан им про нас и рассказал, — возразил Брахт. — И если он знает, кто его послал, значит, он наш враг. Мне кажется, лучше молчать.
Каландрилл кивнул и растянулся на соломе, не помышляя о сне. Надо быть очень осторожным со всем, что встречается на пути. Каждый кандиец для них — возможный враг. Эта мысль угнетала его. Наконец бархатная темнота переросла в туманную серость рассвета, но по-настоящему хорошо Каландрилл почувствовал себя, лишь когда солнце вспыхнуло на небе и петух громко объявил о начале нового дня.
Вошла Пилар и, слегка кивнув, принялась собирать яйца; затем, потягиваясь и позевывая, появился и Октофан. Сзади маячили Денфат и Иедомус. Они по очереди поприветствовали путешественников, а затем отправились по своим делам. На Каландрилла и Брахта вроде больше никто не косился. Они спокойно привели себя в порядок у умывальника и приготовили лошадей к отправлению. Оба сына Октофана выехали за ворота присмотреть за скотом, а Пилар позвала их к столу, уставленному обильным завтраком; муж ее передал им провиант, которого им должно было хватить до самого Кешам-Ваджа: сухое мясо и мешок овощей, крупу, соль и немного сахара.
— Там купите еще, — сказал он, — если, конечно, Сафоман не остановит вас по дороге. До города три или четыре дня пути быстрым ходом.
— А по дороге есть еще хутора? — спросил Брахт.
Октофан отрицательно покачал головой.
— Близко к дороге нет. Был здесь караван-сарай, но Сафоман сжег его, а Аномиус наложил на него проклятье, и его так и не восстановили.
Каландрилл внимательно всматривался в его лицо, но не заметил и намека на предательство в глубоко посаженных глазах фермера. Поблагодарив хозяина, они вынесли провизию к лошадям. Октофан поднял перекладину и открыл ворота.
— Да хранит вас Бураш, — сказал он на прощанье, и путники выехали со двора и поскакали по тропинке, ведущей к дороге.
Небо было светло-голубым, почти безоблачным. Только на северо-западе, где в дымке угадывалась горная гряда, оно было затуманено; солнце, все еще низко висевшее над горизонтом, казалось золотой монетой. Назойливый гахин уступил место приятному прохладному ветерку, шелестевшему в траве вдоль дороги; колдовство казалось теперь невозможным, словно яркий день растворил его. Птицы распевали на деревьях, разнообразивших пейзаж, а где-то в голубой выси кругами летали крупные хищники. В этой милой сельской местности вроде бы не таилось никакой опасности, хотя здесь, среди холмов, запросто могли бы спрятаться всадники. Каландрилл заметил, что Брахт не убирает руку с рукоятки меча, внимательно осматривая дорогу впереди и временами даже поворачиваясь в седле, чтобы посмотреть, что творится сзади.
По пути им встретились только Денфат и Иедомус, которые помахали им рукой с невысокого холма, откуда они гнали скот по направлению к ферме. Скоро и они скрылись меж складок местности. За все утро, до тех пор пока они не решили остановиться и перекусить, путники никого не встретили — только скот, пасшийся то здесь, то там, да осторожных зайцев и птиц в небе. Никого, до самого вечера.
Солнце опускалось к западу, отбрасывая на землю длинные тени; воздух был неподвижен, нем, и только жужжание насекомых нарушало тишину. Птицы все еще распевали у них над головами, а впереди стелилась извивающаяся дорога, словно спускаясь с голубых небес и исчезая за плато. Дорога бежала по восточному склону, пересекая небольшую рощицу, где было полно воронов. Брахт натянул поводья.
— Пожиратели падали. — Он показал пальцем в сторону черной стаи. — Надо быть поосторожней. Лучше избегать дороги.
Он съехал на обочину и поскакал по высокой траве параллельно плато. Каландрилл повернул за ним, поглядывая на камень, болтавшийся на груди. Пока все в порядке — ни намека на огонь колдовства, и он решил, что если впереди их и ждет опасность, то она человеческого, а не оккультного свойства. Он положил руку на эфес меча, готовый в любой момент вынуть оружие. Брахт остановился, и Каландрилл встал рядом. Керниец жестом приказал ему спешиться и передал поводья обеих лошадей.
— Жди меня здесь, — тихо, как шелест травы на ветру, пробормотал он. — Я слажу на пригорок.
Каландрилл нахмурился, готовый возразить, но Брахт жестом заставил его замолчать.
— Мне платят за то, чтобы я тебя охранял. А что, если там нас поджидает Сафоман? А может, там просто дохлая корова? Ясно одно — птицы на что-то слетелись, и лучше уж я посмотрю. Жди моего знака. И если я прикажу тебе бежать, вскакивай на лошадь и мчись назад к Октофану! Понял?
Калландрилл кивнул, и Брахт начал подниматься на небольшой пригорок. Добравшись до верха, он лег на живот и пополз дальше, извиваясь как змея. Затем замер, всматриваясь в даль. Через некоторое время он встал и поманил Каландрилла. Тот сел на лошадь и погнал ее вверх по склону держа в поводу коня Брахта. Керниец спускался ему навстречу. Но тут оба животных вдруг забеспокоились, оседая назад, прядая ушами, поводя глазами и храпя.
— Слезай, — коротко приказал Брахт.
Каландрилл подчинился.
— Что там?
Брахт, не говоря ни слова, провел его наверх и показал на впадину впереди.
— Кровь еще свежая, и они ее чуют. Держи их крепко, а то еще вырвутся.
Лошадь Каландрилла начала оседать на задние ноги, и Каландрилл едва сдерживал ее, весь дрожа то ли от возбуждения, то ли от напряжения.
Вороны слетались на траву недалеко от дороги, где она ныряла в небольшой овраг. Воздух был полон их карканья, а трава терялась под их черными крыльями. Они передвигались между трупами людей, которых было около двадцати, и лошадей, которых было столько же. Птицы садились на утыканную стрелами грудь мертвецов, на окровавленные доспехи, отхватывая большие куски мяса, и так были заняты своим пиршеством, что не обратили внимания на двух человек, наблюдавших за ними с вершины холма. Мечи и копья с красным опереньем, чуть более ярким, чем разверстые внутренности людей и животных, торчали из земли как памятники. На головах трупов были багровые тюрбаны, как у людей ликтора, и такие же конические шлемы и кожаные нагрудники.
— Что здесь произошло? — едва слышно спросил Каландрилл и поморщился, когда ветер, слегка изменив направление, донес до его ноздрей вонь разлагающихся тел.
— Боюсь, что здесь прошел Ценофус или Сафоман, — ответил Брахт. — Думаю, все-таки они нарвались на Сафомана. — Он прошел немного вперед по вершине холма к деревьям и указал рукой: — Видишь? Тех двоих? — Он указал на двух солдат, лежавших рядом с дорогой недалеко от утыканных стрелами лошадей. — Это разведчики. Они укрывались за деревьями. Вдоль дороги сидело тридцать-сорок человек. И они напали на солдат, когда те подошли к низине.
Каландрилл увидел примятую траву и рой мух над телами.
Брахт сложил руки на груди.
— Они набросились сразу с двух сторон. А в роще у них были лучники. Вон те, — он указал на три трупа на пригорке и еще на пять на некотором расстоянии от них к северу, — попытались еще было убежать. У остальных же не оставалось ни малейшего шанса.
— Бедняг просто хладнокровно уничтожили, — прошептал Каландрилл.
— Их офицер был очень неосмотрителен, — сказал Брахт. — Он завел всех в ловушку.
Каландрилл с трудом оторвал взгляд от побоища и посмотрел на кернийца. На лице Брахта была холодная, неподвижная маска. Каландрилла передернуло: возможно, что Брахту уже приходилось наблюдать подобные сцены и раньше, с ним же это случилось впервые, он вдруг почувствовал приторный запах крови и услышал стук клювов по костям. Он сплюнул, потом сглотнул, пытаясь подавить тошноту, подкатившую к горлу.
— Это произошло самое позднее вчера, — сказал Брахт.
— Откуда ты знаешь? — спросил Каландрилл, стараясь говорить ровным голосом и с трудом преодолевая накатывающую рвоту.
— Они свеженькие. На них еще есть мясо.
Каландрилл простонал.
— Что будем делать?
— Я думаю, на них напал Сафоман. По дороге мы его не встретили, значит, он или между нами и Кешам-Ваджем, или где-то там, — Брахт указал рукой на волнистый ландшафт, тонувший в тени по мере того, как солнце опускалось к горизонту. — Надо постараться избежать встречи с ним. Подожди меня здесь.
И прежде чем Каландрилл успел возразить, керниец вскочил в седло и шагом отправился вдоль холма. Он задержался меж деревьев, и его появление вызвало переполох среди зажравшегося воронья. Брахт медленно пересек дорогу и поскакал вдоль нее. Каландрилл придерживал лошадь, она явно нервничала; да он и сам был неспокоен, ожидая в любое мгновенье возврата тех, кто не так давно сидел здесь в засаде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78