Ее не было, и вдруг она появилась. Возможно, ее создали Первые Боги, чтобы отметить усыпальницу своих детей; а может, и сам Фарн, чтобы избежать поражения. Единственное, что мы знаем, так это то, что она есть сейчас, и мы охраняем ее.
— Янакс ушел раньше того, как она появилась, — сказал Тереус, — хотя он и предвидел ее появление и предупреждал нас об этом. Да мы и не знали, жив он или нет и куда пошел. Может, думали мы, он знает, как ее уничтожить. Нам же это не удалось, как мы ни бились; мы наложили на нее заклятье, чтобы ее не могли найти и унести до тех пор, пока мы не снимем его. Большего мы сделать не смогли.
— Но он предвидел ее появление, — сказала Айлисс, — и потому мудрецы Вану имели видение.
— Да, — согласился Денарус. — Раз созданная, она представляет постоянную угрозу, ибо все наши усилия уничтожить ее ни к чему не привели.
— И все же вы хотите передать ее нам, — сказал Каландрилл. — И верите, что в Вану ее уничтожат.
— Святые отцы не сомневаются в этом, — вставила Катя.
— А ваше появление здесь — лишнее тому подтверждение, — сказал Денарус. — Послушайте, мы говорим о вещах, недоступных для понимания смертных. Единственное, в чем мы не сомневаемся, так это в том, что «Заветная книга» должна быть уничтожена, ибо даже мы стареем и наша магия ослабевает, мы устали и хотим отдохновения. Рхыфамун надеется, видимо, на то, что мы устанем под этим бременем и откажемся от исполнения своего долга. Со временем даже наше заклятье может не сработать.
— Тогда почему, — впервые вступил в разговор Брахт, задавая прямой вопрос, — Рхыфамун просто не подождет, чтобы взять ее самому?
— Возможно, он опасается, что его опередят, — предположил Денарус. — Такие, как Аномиус, о котором вы рассказывали, или честные люди, как народ Вану. Люди, сделанные из его теста, ненасытны и хватают все, не дожидаясь, когда это само придет им в руки.
— Мы почувствовали движение, — сказал Тереус, когда его товарищ замолчал. — Мы почувствовали изменения и поняли, что собираются силы. И тогда мы придумали, как привести вас сюда.
— Я понимаю, как здесь оказалась Катя, — сказал Каландрилл. — Но мы, я и Брахт, — почему выбор пал на нас?
— Просто пал — и все, — ответил Денарус. — Большего я сказать не могу, пути богов неисповедимы, и то, что вы добрались сюда, подтверждает, что вы — настоящие.
— Вы должны забрать ее, — сказала Айлисс, — и подарить нам покой.
— Даже мы не можем устоять перед смертью, — сказал Тереус. — И тогда менее честные люди смогут найти к ней дорогу. Наше время пришло, и мы ляжем, чтобы превратиться в прах.
— Пошли, — сказал Денарус. — Мы отведем вас к книге, и вы унесете ее из Тезин-Дара. Отправляйтесь назад в сывалхинское селенье, и его жители доведут вас до судна. Но торопитесь, ибо дорога исчезнет вскоре после того, как мы уйдем.
Каландрилл нахмурился, и Тереус сказал:
— Наша жизнь связана с заклятьем, которое мы наложили на книгу. Когда мы снимем его, мы обретем покой. Тогда дорога и все, что мы сотворили, пропадут.
— Наконец-то, — пробормотала Айлисс. — О, как жду этого момента!
— Итак, пошли, — сказал Денарус. — Говорить можно бесконечно, ответов мы все равно не найдем. Пусть «Заветная книга» отправится отсюда к своему уничтожению.
Они повернулись и вышли через арку в сгустившуюся ночь; сверху на них бесстрастно поглядывала луна. Петляя, они шли по городу мимо разрушенных стен и домов, на которых лежали тени от голых шпилей, мимо зияющих провалов и глубоких оврагов и наконец подошли к простой, обожженной огнем металлической двери в тонущей в тенях нише. Древние остановились, и каждый по очереди наложил на нее руки, бормоча что-то на давно забытом языке. Дверь открылась, и они пошли вниз по лестнице в черное чрево города, к слабому свету, исходившему от рун, глубоко выгравированных во второй двери из черного металла. Денарус, Айлисс и Тереус проговорили что-то по очереди, и дверь открылась навстречу еще одной лестнице. Круче, чем первая, она освещалась холодным белым светом, явно не огненного происхождения, — он исходил от канделябров, установленных в нишах над головой, и Каландрилл, шедший сразу за Древними, разглядел пятна, оставленные веками на их черепах под серебристыми волосами, и слабое биение крови под папирусной кожей.
Они спустились в комнату, стены которой были исписаны рунами и казались кроваво-черными в этом странном свете. В центре стоял серебряный пьедестал, вокруг которого полыхало пламя, скрывавшее предмет, лежавший наверху.
Денарус поднял руку, и Каландрилл остановился, Катя и Брахт — подле него. Древние, шаркая ногами, встали по другую сторону огня и сквозь него посмотрели прямо на них. Каландрилл почувствовал сильное волнение и страх, ибо мощь, исходившая от того, что скрывалось за пламенем, была вполне осязаемой и растекалась по костям и венам.
Денарус сказал:
— Клянетесь ли вы, что доставите «Заветную книгу» в Вану, дабы там она была уничтожена?
Они ответили в один голос:
— Клянемся.
Айлисс сказала:
— Даже если за невыполнение клятвы вас ждет проклятье?
— Клянемся! — хором повторили они.
Тереус сказал:
— Даже зная, что души ваши будут прокляты, если вам это не удастся?
— Клянемся.
Древние заговорили разом:
— Так берите «Заветную книгу», и пусть она исчезнет навечно.
Денарус сделал шаг вперед и сунул руки в огонь. Айлисс и Тереус присоединились к нему. Они произнесли что-то на том же странном языке, который открыл им двери, и пламя ослепительно взмыло прямо к потолку. Каландрилл отшатнулся, защищаясь рукой от неожиданного жара, Брахт и Катя резко выдохнули. Пламя погасло.
Огонь пропал, а вместе с ним и трое Древних. Там, где они стояли, остался только прах, медленно опускавшийся на сверкающий чистотой пол. На пьедестале лежала тонкая книжка в черном, как древняя кожа, переплете. На обложке было только два слова: Заветная книга. Маленькая, вроде бы никчемная вещица, но мощь, исходившая от нее, была сродни холодной ауре в горячей комнате.
Каландрилл сделал шаг вперед, с трудом заставляя себя дотронуться до этой реликвии. И вдруг закричал от резкой боли, пронзившей ему грудь, словно к ней приложили раскаленное железо. Он вытащил из-за пазухи камень, горевший яростным огнем, и в воздухе повеяло миндалем.
— Ахрд! — воскликнул Брахт. — Что это?
Меч кернийца мгновенно выскользнул из ножен, сабля Кати уже была в ее руках. Каландрилл застонал, отчаянно пытаясь разорвать тесемку, на которой висел раскаленный камень, и швырнул его в дальний угол.
Там, где он упал, воздух заколебался. Каландриллом стал овладевать ужас. Считая, что камень ему уже не подмога, он вытащил меч.
Колеблющийся воздух начал отвердевать, и запах миндаля рассеялся. Он увидел знакомое лицо, которое с победоносной улыбкой смотрело на него с другой стороны пьедестала; одна рука уже лежала на книге.
— Благодарю, — сказал Варент-Рхыфамун. — Ты не плохо послужил мне.
Брахт ринулся вперед, как жалящая змея, с проклятьем опуская меч на руку колдуна. Варент-Рхыфамун почти небрежно поднял руку и поймал меч, как парящее перышко. Катя тоже набросилась на него, но и ее клинок колдун отбил таким же образом, парализовав обоих улыбкой. Каландрилл сделал осторожный шаг вперед, и Варент-Рхыфамун рассмеялся и чуть согнул руки; керниец и девушка отлетели в стороны.
— Вам до меня не дотронуться, — с презрительным выражением на орлином лице сказал он. — Неужели вы думаете, что какие-то клинки причинят мне вред? Нет, сила моя намного больше, чем вы предполагаете. Все эти годы она росла и росла.
Каландрилл ударил мечом по насмехающемуся лицу, но не попал, его отбросило в сторону, и он поднял облако праха, что остался от Древних. Он стукнулся головой о стену, и в глазах у него помутнело.
— Дера да проклянет твою душу! — бессильно простонал он, глядя на колдуна, длинными пальцами поглаживавшего, словно любовницу, переплет «Заветной книги».
— Дера? — Варент-Рхыфамун покачал головой, злорадно посмеиваясь. — Теперь эта слабая, хнычущая богинька и притронуться ко мне не сможет. Такая же дура, как и вы! Теперь у меня есть книга, и у меня есть все. Теперь у меня в руках ключ, который освободит Фарна и вернет моего господина в его царство.
— Ты безумец! — воскликнул Каландрилл, пытаясь подняться, но колдовство Варента-Рхыфамуна придавило его к полу. — Ты ввергнешь мир в хаос!
— Я верну моего господина в его владения, — возразил колдун, — и, когда это свершится, я буду стоять по его правую руку. Эх вы, глупенькие дурачки! Как хорошо вы сыграли в мою игру! Без вашей помощи я, вероятно, никогда бы сюда не добрался и не переборол магию Денаруса и прочих.
— Камень, — сообразил Каландрилл. — Ты воспользовался камнем!
— При помощи той силы, что я почувствовал в тебе, — согласился Варент-Рхыфамун. — Да, камень — это суть моего колдовства. Сам я сюда войти не мог, но вы, вы, верные ищейки, вы донесли его досюда, а когда он оказался здесь, мне оставалось только прибегнуть к своему искусству, зная, что Стражей больше нет. — Он прижал к себе книгу, оголяя зубы в ужасной ухмылке. — А теперь я ее забираю, чтобы найти усыпальницу Фарна, а вы останетесь здесь. Прощайте, друзья.
Воздух вокруг него опять заколебался, наполняясь уже знакомым и теперь столь ненавистным запахом. Варент-Рхыфамун пропал, а с ним и «Заветная книга».
— Дера, покарай его! — простонал Каландрилл. — И меня, за мою глупость! О, Богиня, что же мы наделали?!
— Мы выпустили безумство в мир, — горько сказала Катя, с трудом поднимаясь и подбирая саблю. — Мы оказались просто пешками в его игре.
Брахт тоже встал на ноги и подобрал меч; лицо у него было угрюмым, а голубые глаза яростно блестели.
— Древние говорили, что дорога еще останется на какое-то время, — пробормотал он. — Пойдем — или будем умирать здесь?
— А зачем? — горько спросил Каландрилл, качая головой. — Он получил книгу. Ты слышал, что он намеревается сделать? Какая разница, где умирать — здесь или в мире, ввергнутом в хаос?
— «Заветная книга» ведет к усыпальнице Фарна, — сказал Брахт. — Видимо, это место не так просто отыскать. А прежде, чем пробудить Безумного бога, Рхыфамуну туда еще надо добраться.
Катя повернулась к нему, и в ее глазах заблестела надежда.
— Ты думаешь, что мы еще можем его остановить?
— Я предпочитаю умереть, пытаясь остановить его, чем гнить здесь, — ответил Брахт.
— Безнадежно! — возразил Каландрилл, поднимаясь на ноги и пряча меч в ножны.
— Он забрал с собой камень, — сказал Брахт. — А ты, Катя, говорила, что твой талисман притягивается к нему, как магнит.
— Да, — подтвердила она, — это правда.
— Тогда у нас еще есть надежда, — с яростью заявил керниец. — И нам еще предстоит драться, если только мы наберемся смелости.
Она кивнула:
— Я с тобой, Брахт.
— И я, — сказал Каландрилл, приободренный решимостью товарищей и вновь загораясь. — До конца света.
— Возможно, мы увидим его еще до того, как ему придет конец. — Брахт с надеждой улыбнулся. — Пошли!
Они махом взлетели по лестнице и, не обращая внимания на руины города, бросились за нарождающимся утром к дольмену, одиноко возвышавшемуся на лугу, и нырнули в его черный проем.
В погоне за Рхыфамуном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
— Янакс ушел раньше того, как она появилась, — сказал Тереус, — хотя он и предвидел ее появление и предупреждал нас об этом. Да мы и не знали, жив он или нет и куда пошел. Может, думали мы, он знает, как ее уничтожить. Нам же это не удалось, как мы ни бились; мы наложили на нее заклятье, чтобы ее не могли найти и унести до тех пор, пока мы не снимем его. Большего мы сделать не смогли.
— Но он предвидел ее появление, — сказала Айлисс, — и потому мудрецы Вану имели видение.
— Да, — согласился Денарус. — Раз созданная, она представляет постоянную угрозу, ибо все наши усилия уничтожить ее ни к чему не привели.
— И все же вы хотите передать ее нам, — сказал Каландрилл. — И верите, что в Вану ее уничтожат.
— Святые отцы не сомневаются в этом, — вставила Катя.
— А ваше появление здесь — лишнее тому подтверждение, — сказал Денарус. — Послушайте, мы говорим о вещах, недоступных для понимания смертных. Единственное, в чем мы не сомневаемся, так это в том, что «Заветная книга» должна быть уничтожена, ибо даже мы стареем и наша магия ослабевает, мы устали и хотим отдохновения. Рхыфамун надеется, видимо, на то, что мы устанем под этим бременем и откажемся от исполнения своего долга. Со временем даже наше заклятье может не сработать.
— Тогда почему, — впервые вступил в разговор Брахт, задавая прямой вопрос, — Рхыфамун просто не подождет, чтобы взять ее самому?
— Возможно, он опасается, что его опередят, — предположил Денарус. — Такие, как Аномиус, о котором вы рассказывали, или честные люди, как народ Вану. Люди, сделанные из его теста, ненасытны и хватают все, не дожидаясь, когда это само придет им в руки.
— Мы почувствовали движение, — сказал Тереус, когда его товарищ замолчал. — Мы почувствовали изменения и поняли, что собираются силы. И тогда мы придумали, как привести вас сюда.
— Я понимаю, как здесь оказалась Катя, — сказал Каландрилл. — Но мы, я и Брахт, — почему выбор пал на нас?
— Просто пал — и все, — ответил Денарус. — Большего я сказать не могу, пути богов неисповедимы, и то, что вы добрались сюда, подтверждает, что вы — настоящие.
— Вы должны забрать ее, — сказала Айлисс, — и подарить нам покой.
— Даже мы не можем устоять перед смертью, — сказал Тереус. — И тогда менее честные люди смогут найти к ней дорогу. Наше время пришло, и мы ляжем, чтобы превратиться в прах.
— Пошли, — сказал Денарус. — Мы отведем вас к книге, и вы унесете ее из Тезин-Дара. Отправляйтесь назад в сывалхинское селенье, и его жители доведут вас до судна. Но торопитесь, ибо дорога исчезнет вскоре после того, как мы уйдем.
Каландрилл нахмурился, и Тереус сказал:
— Наша жизнь связана с заклятьем, которое мы наложили на книгу. Когда мы снимем его, мы обретем покой. Тогда дорога и все, что мы сотворили, пропадут.
— Наконец-то, — пробормотала Айлисс. — О, как жду этого момента!
— Итак, пошли, — сказал Денарус. — Говорить можно бесконечно, ответов мы все равно не найдем. Пусть «Заветная книга» отправится отсюда к своему уничтожению.
Они повернулись и вышли через арку в сгустившуюся ночь; сверху на них бесстрастно поглядывала луна. Петляя, они шли по городу мимо разрушенных стен и домов, на которых лежали тени от голых шпилей, мимо зияющих провалов и глубоких оврагов и наконец подошли к простой, обожженной огнем металлической двери в тонущей в тенях нише. Древние остановились, и каждый по очереди наложил на нее руки, бормоча что-то на давно забытом языке. Дверь открылась, и они пошли вниз по лестнице в черное чрево города, к слабому свету, исходившему от рун, глубоко выгравированных во второй двери из черного металла. Денарус, Айлисс и Тереус проговорили что-то по очереди, и дверь открылась навстречу еще одной лестнице. Круче, чем первая, она освещалась холодным белым светом, явно не огненного происхождения, — он исходил от канделябров, установленных в нишах над головой, и Каландрилл, шедший сразу за Древними, разглядел пятна, оставленные веками на их черепах под серебристыми волосами, и слабое биение крови под папирусной кожей.
Они спустились в комнату, стены которой были исписаны рунами и казались кроваво-черными в этом странном свете. В центре стоял серебряный пьедестал, вокруг которого полыхало пламя, скрывавшее предмет, лежавший наверху.
Денарус поднял руку, и Каландрилл остановился, Катя и Брахт — подле него. Древние, шаркая ногами, встали по другую сторону огня и сквозь него посмотрели прямо на них. Каландрилл почувствовал сильное волнение и страх, ибо мощь, исходившая от того, что скрывалось за пламенем, была вполне осязаемой и растекалась по костям и венам.
Денарус сказал:
— Клянетесь ли вы, что доставите «Заветную книгу» в Вану, дабы там она была уничтожена?
Они ответили в один голос:
— Клянемся.
Айлисс сказала:
— Даже если за невыполнение клятвы вас ждет проклятье?
— Клянемся! — хором повторили они.
Тереус сказал:
— Даже зная, что души ваши будут прокляты, если вам это не удастся?
— Клянемся.
Древние заговорили разом:
— Так берите «Заветную книгу», и пусть она исчезнет навечно.
Денарус сделал шаг вперед и сунул руки в огонь. Айлисс и Тереус присоединились к нему. Они произнесли что-то на том же странном языке, который открыл им двери, и пламя ослепительно взмыло прямо к потолку. Каландрилл отшатнулся, защищаясь рукой от неожиданного жара, Брахт и Катя резко выдохнули. Пламя погасло.
Огонь пропал, а вместе с ним и трое Древних. Там, где они стояли, остался только прах, медленно опускавшийся на сверкающий чистотой пол. На пьедестале лежала тонкая книжка в черном, как древняя кожа, переплете. На обложке было только два слова: Заветная книга. Маленькая, вроде бы никчемная вещица, но мощь, исходившая от нее, была сродни холодной ауре в горячей комнате.
Каландрилл сделал шаг вперед, с трудом заставляя себя дотронуться до этой реликвии. И вдруг закричал от резкой боли, пронзившей ему грудь, словно к ней приложили раскаленное железо. Он вытащил из-за пазухи камень, горевший яростным огнем, и в воздухе повеяло миндалем.
— Ахрд! — воскликнул Брахт. — Что это?
Меч кернийца мгновенно выскользнул из ножен, сабля Кати уже была в ее руках. Каландрилл застонал, отчаянно пытаясь разорвать тесемку, на которой висел раскаленный камень, и швырнул его в дальний угол.
Там, где он упал, воздух заколебался. Каландриллом стал овладевать ужас. Считая, что камень ему уже не подмога, он вытащил меч.
Колеблющийся воздух начал отвердевать, и запах миндаля рассеялся. Он увидел знакомое лицо, которое с победоносной улыбкой смотрело на него с другой стороны пьедестала; одна рука уже лежала на книге.
— Благодарю, — сказал Варент-Рхыфамун. — Ты не плохо послужил мне.
Брахт ринулся вперед, как жалящая змея, с проклятьем опуская меч на руку колдуна. Варент-Рхыфамун почти небрежно поднял руку и поймал меч, как парящее перышко. Катя тоже набросилась на него, но и ее клинок колдун отбил таким же образом, парализовав обоих улыбкой. Каландрилл сделал осторожный шаг вперед, и Варент-Рхыфамун рассмеялся и чуть согнул руки; керниец и девушка отлетели в стороны.
— Вам до меня не дотронуться, — с презрительным выражением на орлином лице сказал он. — Неужели вы думаете, что какие-то клинки причинят мне вред? Нет, сила моя намного больше, чем вы предполагаете. Все эти годы она росла и росла.
Каландрилл ударил мечом по насмехающемуся лицу, но не попал, его отбросило в сторону, и он поднял облако праха, что остался от Древних. Он стукнулся головой о стену, и в глазах у него помутнело.
— Дера да проклянет твою душу! — бессильно простонал он, глядя на колдуна, длинными пальцами поглаживавшего, словно любовницу, переплет «Заветной книги».
— Дера? — Варент-Рхыфамун покачал головой, злорадно посмеиваясь. — Теперь эта слабая, хнычущая богинька и притронуться ко мне не сможет. Такая же дура, как и вы! Теперь у меня есть книга, и у меня есть все. Теперь у меня в руках ключ, который освободит Фарна и вернет моего господина в его царство.
— Ты безумец! — воскликнул Каландрилл, пытаясь подняться, но колдовство Варента-Рхыфамуна придавило его к полу. — Ты ввергнешь мир в хаос!
— Я верну моего господина в его владения, — возразил колдун, — и, когда это свершится, я буду стоять по его правую руку. Эх вы, глупенькие дурачки! Как хорошо вы сыграли в мою игру! Без вашей помощи я, вероятно, никогда бы сюда не добрался и не переборол магию Денаруса и прочих.
— Камень, — сообразил Каландрилл. — Ты воспользовался камнем!
— При помощи той силы, что я почувствовал в тебе, — согласился Варент-Рхыфамун. — Да, камень — это суть моего колдовства. Сам я сюда войти не мог, но вы, вы, верные ищейки, вы донесли его досюда, а когда он оказался здесь, мне оставалось только прибегнуть к своему искусству, зная, что Стражей больше нет. — Он прижал к себе книгу, оголяя зубы в ужасной ухмылке. — А теперь я ее забираю, чтобы найти усыпальницу Фарна, а вы останетесь здесь. Прощайте, друзья.
Воздух вокруг него опять заколебался, наполняясь уже знакомым и теперь столь ненавистным запахом. Варент-Рхыфамун пропал, а с ним и «Заветная книга».
— Дера, покарай его! — простонал Каландрилл. — И меня, за мою глупость! О, Богиня, что же мы наделали?!
— Мы выпустили безумство в мир, — горько сказала Катя, с трудом поднимаясь и подбирая саблю. — Мы оказались просто пешками в его игре.
Брахт тоже встал на ноги и подобрал меч; лицо у него было угрюмым, а голубые глаза яростно блестели.
— Древние говорили, что дорога еще останется на какое-то время, — пробормотал он. — Пойдем — или будем умирать здесь?
— А зачем? — горько спросил Каландрилл, качая головой. — Он получил книгу. Ты слышал, что он намеревается сделать? Какая разница, где умирать — здесь или в мире, ввергнутом в хаос?
— «Заветная книга» ведет к усыпальнице Фарна, — сказал Брахт. — Видимо, это место не так просто отыскать. А прежде, чем пробудить Безумного бога, Рхыфамуну туда еще надо добраться.
Катя повернулась к нему, и в ее глазах заблестела надежда.
— Ты думаешь, что мы еще можем его остановить?
— Я предпочитаю умереть, пытаясь остановить его, чем гнить здесь, — ответил Брахт.
— Безнадежно! — возразил Каландрилл, поднимаясь на ноги и пряча меч в ножны.
— Он забрал с собой камень, — сказал Брахт. — А ты, Катя, говорила, что твой талисман притягивается к нему, как магнит.
— Да, — подтвердила она, — это правда.
— Тогда у нас еще есть надежда, — с яростью заявил керниец. — И нам еще предстоит драться, если только мы наберемся смелости.
Она кивнула:
— Я с тобой, Брахт.
— И я, — сказал Каландрилл, приободренный решимостью товарищей и вновь загораясь. — До конца света.
— Возможно, мы увидим его еще до того, как ему придет конец. — Брахт с надеждой улыбнулся. — Пошли!
Они махом взлетели по лестнице и, не обращая внимания на руины города, бросились за нарождающимся утром к дольмену, одиноко возвышавшемуся на лугу, и нырнули в его черный проем.
В погоне за Рхыфамуном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78