— Я украл его, — повторил он. — У нашего дворцового мага.
Колдун опять зацокал языком и, покачав головой, поднял палец.
— Говори правду.
Словно сильный ветер шлепнул Каландрилла по лицу, и ему показалось, что колдун ощупывает пальцами его мозг, выжимая из него правду, мягко, но настойчиво. Рот у Каландрилла открылся, и язык начал двигаться сам по себе, произнося слова. Камень жег ему грудь, освещая лицо красным светом. Но вдруг давление под черепной коробкой ослабло и вовсе исчезло. Аномиус нахмурился.
— Итак? — прошипел он, словно змея. — Итак, камень оберегает тебя. И, более того, ни я, ни ты не можем до него дотронуться. А может, это и к лучшему? Кто знает? Но товарищ твой такой защиты не имеет. Будешь смотреть на его агонию в молчании? А может, хочешь посмотреть, как он умрет? Я чувствую, что вы связаны. У вас связанные судьбы. Может, он поможет мне развязать тебе язык?
Он ткнул пальцем в Брахта, и Каландрилл быстро сказал:
— Убей его, но мне больше нечего тебе сказать.
Колдун с издевкой рассмеялся.
— Зачем мне его убивать, Каландрилл ден Каринф? Я доведу его до легкой агонии. Думаю, что его стоны сделают тебя более разговорчивым.
— Подумаешь, наемник… — Каландрилл пожал плечами, стараясь говорить как можно презрительнее. — Кернийский меченосец, жалкий телохранитель. К тому же именно он затянул меня в твою ловушку. Какое мне дело до его мучений?
— Посмотрим, — сказал Аномиус. — Я чувствую, что его страдания тебе небезразличны. Меня не проведешь. Так что, пожалуй, я разожгу огонь в его легких и послушаю его крики. Или, может, мне растопить ему глаза? Что ты предпочитаешь, Каландрилл?
Каландрилл лихорадочно искал ответа, чтобы оттянуть пытку. Он ничуть не сомневался ни в способностях, ни в намерениях Аномиуса: если он будет молчать, то Брахт сейчас начнет корчиться в агонии, а возможно, и умрет; с другой стороны, расскажи он ему об их истинной цели, и их путешествию придет конец, и они упокоятся в этом вонючем коровнике. Стоит только Аномиусу понять, что они ищут «Заветную книгу», как он сам захочет отыскать ее или договориться с Азумандиасом — он уже доказал, что человеческие страдания для него ничего не значат. Каландриллу нужно было выиграть время; мысли его кружили почти в паническом беспорядке, а колдун не собирался торговаться.
К счастью, в дверях вдруг вырос бандит и грозно посмотрел на пленников, а затем, явно нервничая, перевел взгляд на колдуна.
— Господин Сафоман просит тебя к себе, маг.
— Зачем?
Аномиус повернулся к бандиту, и, хотя вопрос был задан мягким голосом, тот мгновенно отшатнулся.
— Защитники предпринимают вылазки, и господин Сафоман хочет, чтобы ты ими занялся. Для примера, сказал он.
Аномиус вздохнул и, склонив голову, опять посмотрел на Каландрилла.
— Боюсь… нам придется отложить… наш разговор. Пока меня не будет, подумай над тем, что ты видел, и над тем, что я могу сделать. — Он жестом отпустил посыльного и, выходя, задержался в дверях, пробормотав какой-то заговор. Камень на мгновение потеплел, и Каландрилл учуял запах миндаля. — Этот хлев теперь заколдован. И не вздумайте бежать, если дорожите жизнью. Не забывайте, что Сафоман обойдется с вами суровее, чем я.
Он вышел, оставив их в темноте. Каландрилл облегченно вздохнул и посмотрел туда, где лежал Брахт.
— Ты не ранен?
Вопрос был задан как-то невпопад, и Брахт, с усилием усмехнувшись, пробормотал:
— Нет. Но мне бы не хотелось пережить это вновь. А ты?
Каландрилл покачал головой.
— Похоже, камень оберегает меня. — Он внимательно посмотрел кернийцу в лицо. — Но если это была не просто угроза…
— Наемник? — Брахт подтянул ноги и сел, прижавшись спиной к стене. — Жалкий телохранитель?
— Это первое, что пришло мне в голову. Чтобы он оставил тебя в покое.
Брахт угрюмо рассмеялся.
— Печально, но он этого делать не собирается. Проклятый колдун видит нас насквозь. Боюсь, со временем он вытянет из нас ответы на свои вопросы.
— А что будет, если я ему все расскажу? — задумчиво спросил Каландрилл. — Что будет тогда? Что он сделает?
— Прикончит, и весь сказ! Он же сумасшедший. Скорее всего, отберет у нас карту и попытается найти книгу сам.
— А Сафоман? Тот ведь без колдуна как без рук.
Брахт покачал головой.
— Ты же слышал Аномиуса. Сафоман мечтает стать властителем Файна. А Кешам-Вадж — это его восточные ворота. Взяв город, Сафоман установит контроль над дорогой. Это поможет ему утвердиться в Файне, и тогда к нему потекут недовольные. А Мхерут'йи даст ему господство над всем побережьем. Это начало гражданской войны. Следующим шагом будет захват короны тирана. Так что Сафоман не отпустит волшебника.
— Тогда, может, поговорить с Сафоманом? — предложил Каландрилл.
— Чтобы он убил нас?
— а если я буду молчать, то колдун убьет тебя.
— Попытаем счастья.
Брахт неуклюже встал на ноги и подошел к двери. Каландрилл последовал за ним и предупредил:
— Не забывай о заклятье.
Керниец угрюмо кивнул.
— Уж кто-кто, а я помню. Просто хочу посмотреть, что там творится.
Они выглянули в ночь, уже отступавшую под натиском рассвета. В огне костров за цепочкой палаток осаждавших виднелся город, не защищенный крепостными стенами, но забаррикадированный фургонами, телегами, мебелью, бочонками — всем, что можно было подтащить к месту обороны; все это в беспорядке валялось между домами, преграждая доступ в город. «Войско», по следам которого шли Каландрилл и Брахт, было самым обыкновенным сбродом, хотя и вооруженным, одетым в доспехи. Они были повсюду, но больше всего их сосредоточилось на подступах к городу, именно туда и направился Аномиус.
Группа бандитов со щитами окружила колдуна и стала медленно продвигаться в сторону небольшой группы защитников, вышедшей из-за укрытий.
— Они хотели напугать лошадей. — Брахт кивнул в сторону сбившихся в кучу и перепугано храпевших животных. — Но им это не удалось.
Под градом стрел защитники города были вынуждены отступить. По команде Аномиуса обстрел прекратился. Колдун поднял руки, и щиты раздвинулись в разные стороны, маленькая в черном халате фигурка, пренебрегая опасностью, выступила вперед. Неужели он так уверен в своей неуязвимости? На мгновенье Аномиус замер с поднятыми руками, и вдруг прямо над ним вспыхнул огонь.
Разрастаясь, он начал медленно двигаться вперед. Защитники города развернулись и бросились бежать. Но огонь был проворнее и догнал их. Люди с воплями падали на землю. Достигнув баррикад, огонь остановился, словно сдерживаемый невидимой рукой, и вдруг потух. На земле тлели обуглившиеся тени.
— Почему он не сжег баррикады? — поинтересовался Каландрилл.
Брахт пожал плечами.
— Видимо, Сафоман не хочет разрушать город. Он ему нужен целым. Обожженные угли мало подходят для укрепленного пункта, — предположил он.
— Но ведь Аномиус запросто мог бы прибегнуть к другим чарам. — Каландрилл во все глаза смотрел на колдуна, разговаривавшего с непокорным великаном. — Скорее всего, в Кешам-Вадже тоже есть колдун.
— Но ведь Октофан говорил, что колдовство запрещено по закону тирана.
Брахт отошел от двери и по стенке опустился на пол. Каландрилл задумчиво уселся рядом.
— Он не распространяется на колдунов самого тирана. А что, если один из них в Кешам-Вадже? Если городу придается такое большое значение — а тиран не может не знать, что Сафоман пользуется услугами Аномиуса, — то он мог посадить там своего колдуна.
— Возможно, — согласился Брахт. — Но нам-то что до этого?
— Не знаю, — ответил Каландрилл. — Если только, конечно, это не означает поражение Сафомана.
— Что, скорее всего, будет означать нашу собственную гибель, — сказал Брахт. — Если Сафоман будет вынужден отступить, то я сомневаюсь, чтобы он потащил с собой пленников.
Каландрилл кивнул, пытаясь побороть нарождающиеся страх, панику и подавленность. Надо успокоиться и подумать, логично поразмышлять. Мечи сейчас бесполезны, так что голова — это единственное, что остается. Надо пораскинуть мозгами и найти выход.
— Аномиус знает, что я лгу, — медленно начал он, пытаясь выразить в словах смутные мысли. — Если я буду продолжать лгать, он будет мучить тебя.
Брахт запротестовал, но Каландрилл покачал головой.
— Послушай, самим нам отсюда не выбраться. А освободить нас могут только колдун или Сафоман, но они, как ты понимаешь, не расположены оказать нам эту услугу. Аномиус, однако, заинтересован в карте. Может, с его помощью мы отсюда и выберемся?
— Как именно? — поинтересовался Брахт. — Скажи ему, зачем мы идем в Тезин-Дар, и он либо отберет у нас карту и убьет нас, либо посмеется над нашей глупостью и все равно убьет.
— Может, да, а может, и нет. — Каландрилл нахмурился, размышляя. — Он что-то говорил о забытых заклятьях. А что, если не стремление к власти заставляет его служить Сафоману? Он связал судьбу с непокорным дворянином, стремящимся к господству над Файном, а возможно, как ты говоришь, и над всем Кандахаром. Зачем ему это, если не ради власти? А если он ищет власти, тогда, конечно, тайны Тезин-Дара могут дать ему то, о чем он и не мечтал.
— Ты что, хочешь, чтобы он пробудил Безумного бога? Уж лучше отдать книгу Варенту.
Брахт не спускал с Каландрилла прищуренных глаз. Каландрилл покачал головой.
— Я не о том. Но, возможно, обещание невероятной власти…
— …есть гарантия нашей смерти.
— Нет, если мы убедим его, что он в нас нуждается. Не забывай, что он не может дотронуться до камня. А камень оберегает меня от его колдовства. Может, попробовать обмануть его? Пообещать ему заклятья Тезин-Дара в обмен на свободу. Попытаюсь убедить его, что мы ему еще пригодимся, что заключить союз с нами — в его же интересах, и это лучше, чем служить Сафоману.
— Отчаянный план, — тихо произнес Брахт.
— Другого у меня нет.
— У меня тоже. Но если он заглотнет эту приманку, то мы можем навсегда остаться в его власти.
— По крайней мере мы вырвемся из лап Сафомана, — возразил Каландрилл. — А пока мы сидим здесь, время-то идет, и Азумандиас может найти путь в Тезин-Дар.
Брахт кивнул и тут же шикнул. Каландрилл повернулся и увидел Аномиуса.
Колдун сделал несколько пассов у двери и вошел, освещая собой сарай. Каландриллу показалось, что плечи его опущены ниже обычного, видимо, колдовство не прошло для него даром — он выглядел явно уставшим, а на его пергаментном лице было написано раздражение.
— Надо быть таким нетерпеливым! — пробормотал он. — Сейчас, сейчас, сейчас; всегда прямо сейчас. Он не хочет ждать, и мне приходится прибегать к волшебству там, где запросто могут сработать стрелы. Я пообещал ему Кешам-Вадж… Вы слышали, как я ему это обещал? Но он ему нужен прямо сейчас. Не завтра, не со временем, а прямо сейчас!
— Терпение — редкая добродетель, — сказал Каландрилл.
— Ты еще и философ? — Аномиус вопросительно поднял бровь. — Плоды дворцового воспитания. Ты образован, да? Здесь, у эк'Хеннема, образованность — редкая вещь. Все они не больше чем просто бандиты, по правде говоря.
— Так почему ты служишь беглому господину? — осторожно спросил Каландрилл. — Союз с тобой приветствовал бы сам тиран.
— Беглый господин? — негромко рассмеялся Аномиус. — Смотри, как бы он тебя не услышал, юноша. Но ведь верно, теперь он мало чем отличается от беглого господина. Но когда он возьмет Кешам-Вадж — ого! Тогда он станет кем-то. О-го-го!
— Уж не тираном ли? — спросил Каландрилл.
Аномиус, поджав губы, уставился прямо на него, затем хмыкнул и кивнул, словно бы своим собственным мыслям. Он обернулся, приказал принести стул и уселся перед ними, суетливо расправляя складки черного халата.
— Мой господин, Сафоман эк'Хеннем, — могущественный воин, — заявил он, усевшись поудобнее, и вновь продолжил учительским тоном: — Люди идут к нему, потому что уважают его, а не его титул. Когда отец Сафомана погиб на Каменном поле, именно он — тогда еще совсем мальчик — собрал армию эк'Хеннема и поклялся не признавать власти Иодридуса над Файн-Кипом. И ему это удалось. Он выдержал три осады — с моей помощью, естественно! — и тиран оставил его в покое. Теперь именно он правит в Файне. По крайней мере почти — ликторы тирана нет-нет да еще что-то хотят от этих городов, но скоро этому будет положен конец. С падением Кешам-Ваджа дорога перейдет под наш контроль. А если мы возьмем и Мхерут'йи, то обеспечим себе тылы, и тогда весь Файн признает Сафомана. Мхазомуль, Гхомбаларь, Вишат'йи — все это мы можем взять как бы между прочим, и Нхур-Джабаль останется один-одинешенек! Да, я сделаю Сафомана тираном Кандахара! — Он замолчал с полубезумной счастливой улыбкой на устах, яростно расчесывая кожу под халатом. — И вот тебе ответ на твой второй вопрос. Да, конечно, тиран с удовольствием принял бы мои услуги, если, разумеется, не прикончит меня за помощь эк'Хеннему. Но тогда я буду всего лишь одним из многих колдунов при дворе. А вот когда я сделаю Сафомана властелином Кандахара, то стану главным волшебником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78