— Каранфуса убедить будет нетрудно, — предположил Ценобар и поднял руку, заметив, как поползли вверх брови Рассумана. — Нет-нет, конечно же, не напрямую и не лестью, а — как ты и говоришь — тонко, надо убедить его в том, что Аномиус в конечном итоге представляет угрозу Ксеноменусу. А если Ликандер поймет, что Аномиус — угроза его собственному положению, он приведет с собой и Лемомаля.
— Оставшись один, Падруар должен будет на что-то решиться, — кивнул Рассуман. — Он перейдет на нашу сторону.
— Но на все это нужно время, — сказал Андрикус. — А это чревато тем, что зомби нападет на след троицы.
— Она не всесильна. Ей тоже понадобится время чтобы отыскать их, — медленно и осторожно ответил Рассуман, хмурясь. — Она должна будет доложить о результатах своих поисков хозяину, и тогда — вернее, если — она это сделает, Аномиусу придется выбирать. Послушайте: он жаждет и мести, и власти одинаково, так? — Он замолчал, и Ценобар с Андрикусом кивнули. — Рано или поздно зомби поймет, что книга заклятий — это просто отговорка, что цель всей этой гонки — «Заветная книга» и что «Заветная книга» находится в руках Рхыфамуна. Она должна будет сообщить все это Аномиусу, и тогда ему придется делать выбор: то ли позволить своему созданию покончить с тремя путниками, то ли приказать следить за ними. Жажда власти как противовес жажде мести.
— Он прикажет ей убить их, — нахмурившись, сказал Андрикус. — А затем отправит за Рхыфамуном.
— Возможно, — согласился Рассуман. — А возможно, и нет. Во всем этом деле присутствует некий замысел, хотя и не понятый нами. Аномиус тоже может это почувствовать. Ведь однажды трое путников были уже совсем близко к цели, аж в самом легендарном Тезин-Даре, так ведь? Однако потом потеряли книгу, но вернулись живыми и продолжают погоню. Мы тоже видели в оккультной среде, что с угрозой Фарна должны покончить трое. Не потому ли видели мы троицу, что Аномиус будет вынужден даровать им жизнь? Хотя бы для того, чтобы они отыскали книгу.
— Слабая надежда, — сказал Андрикус.
— Но это все, что у нас есть, — заключил Рассуман. — Если, конечно, некая сила выше нашего разумения не вступится за них.
— Если бы наше волшебство способно было помочь им! — прошептал Андрикус.
— Это не в наших силах. — устало улыбаясь, сказал Рассуман. — Нам остается только молиться и всячески хаять Аномиуса. В остальном им придется рассчитывать только на себя.
— Да пребудет Бураш и его божественные братья и сестра с ними, — в тон ему сказал Ценобар. — Ибо их помощь будет им нужна.
— Истинно, — сказал Рассуман. — Но тем временем мы сделаем все, что от нас зависит, хотя это и немного. Хитрость, друзья мои! Да будут изворотливыми языки наши, а глаза внимательными.
— А если этого не хватит? — поинтересовался Андрикус. — Если все-таки зомби достанет Аномиусу «Заветную книгу»? Что тогда?
— Тогда, — решительно сказал Рассуман, — мы, как Менелиан, принесем себя в жертву. Мы постараемся уничтожить Аномиуса даже ценой собственной жизни.
— Аминь! — заключил Ценобар, а Андрикус угрюмо, но решительно кивнул.
В Альдарине, думала Ценнайра, ее предыдущее занятие могло бы принести ей немалые барыши. Здесь есть достаток, и распределен он равномернее, чем в Нхур-Джабале, и, хотя красивых женщин в городе хватает, от Матросских ворот до Квартала куртизанок она выделяется на фоне светлокожих лиссеанок. Очень скоро Ценнайра поняла, что пользуется спросом у местных мужчин. Смешно, как всего лишь одним искусным взглядом или должным образом обнаженным кусочком плоти можно заставить поворачиваться мужские шеи. Приподнятая юбка, обнажившая щиколотку, вроде бы безотчетное движение, подчеркивающее пышную грудь, — и мужчины уже больше ничего перед собой не видят. Опущенные ресницы, высунутый язычок, скромно обещающий блаженство, — и из мужчин можно вить веревки. А теперь к тому же она безошибочно определяет желание по запаху. Ну а уж дьявольский огонек в их глазах она видела всегда. Не будь у нее срочного дела, она бы отвела здесь душу и насладилась бы своей властью. Однако интересы хозяина превыше всего. Сердце ее — в руках Аномиуса, а власть, которую он имеет над ней, — сильнее любой другой власти. Это — власть жизни после смерти, власть в ее крайнем проявлении, и Ценнайра выполнит его волю в этой чужой земле.
Первым делом она отправилась к Варенту ден Тарлю, но никого не нашла, кроме нескольких жалких слуг, оставшихся в роскошном дворце, чтобы поддерживать его в надлежащем состоянии. У ворот ей сказали, что хозяин умер. На мгновение она смещалась, но быстро нашлась и объяснила — как смешно говорить истинную правду! — что ей нужен не сам господин Варент ден Тарль, а трое его знакомых: лиссеанец по имени Каландрилл, керниец, откликающийся на имя Брахт, и женщина Катя. Подкрепив эти слова умоляющим выражением лица и подрагиванием ресниц, она растопила таки противного маленького лысенького человечка, который был настолько поглощен своими расчетами, настолько сух и скрючен, что поначалу едва удостоил ее взглядом. Его звали Симеон, и безразличие его уязвило Ценнайру, хотя она этого и не показала, стараясь разузнать как можно больше.
— Они были здесь, — сказал он, не обращая внимания на ее вздымающуюся грудь и на чернила, капнувшие ему на щеку. — И уехали. Поговори с Дарфом. Спроси у него, он знал их лучше, чем я. А у меня к тому же много работы.
Она сделала вид, что не заметила его безразличия, и, притворно улыбаясь, поинтересовалась, где найти Дарфа и как его узнать.
— Он получил расчет, — заявил Симеон. — Где-нибудь пропивает свои деньги. Сходи в Квартал наемников или в доки.
Ценнайра решила, что человек, сидящий перед ней, лишен мужества — таким слабым был запах его желания, едва пробивавшийся сквозь запахи книг и чернил, — и подумала было убить его за равнодушие. Но подавила в себе этот соблазн, понимая, что осложнит себе задачу. Она поблагодарила его и отправилась на поиски Дарфа.
Симеон описал его как высокого брюнета со щеками цвета эля. Фамилия его — Кобаль. Нелегко найти человека по таким приметам, и у нее ушло на это несколько дней. А за время расспросов ей пришлось переломать кости троим мужчинам, слишком уж возжелавшим познакомиться с ней поближе. Четвертого, который был еще более привязчив, чем трое предыдущих, она просто прикончила, но, поскольку происходило все это в кварталах простолюдинов, Ценнайра была уверена, что ее обузданный гнев не привлечет особого внимания. Да и кто, кроме хорошего колдуна, сможет заподозрить в хрупком создании такую невероятную силу? Дарфа она нашла в таверне меченосцев.
Он сидел у окна, теплый солнечный свет падал ему на лицо. высвечивая морщины и красные распухшие глаза Он не сразу смог сфокусировать свой взгляд, когда Ценнайра села напротив и соблазнительно улыбнулась.
— Меня зовут Ценнайра, — представилась она. — А ты — Дарф Кобаль, правильно?
— Да, — согласился он, раскрыв рот.
Голос его звучал странно, и она решила, что графин красного вина, стоявший подле его локтя, был сегодня не первым. Наконец он встряхнулся и рассмотрел ее получше, и глаза его прищурились, и сквозь винные пары до Ценнайры долетел запах похоти. Этот не то, что Симеон, с этим она справится шутя. Она облизала губы кончиком языка и поправила прическу и юбку. Дарф потребовал очередной графин вина и чашу, как бы невзначай показав ей еще вполне увесистый кошель.
— Симеон сказал мне, что я найду тебя здесь.
Она сделала вид, что осматривает таверну, на самом же деле дала ему возможность оценить свой профиль; она знала также, что при таком повороте головы лиф плотнее обтягивает грудь. О его чувствах она догадалась по вздоху, принюхиваться даже не понадобилось.
Дарф облизал губы, раздираемый любопытством и похотью. Похоть оказалась сильнее — определила Ценнайра по крепкому запаху мускуса. Вино затуманило ему мозги, и, как всякий пьяный, он был слишком уверен в себе.
— Симеон? — переспросил он. — Засушенная маленькая жаба? Что тебе было от него надо?
— Я искала тебя.
Запах его стал пьянящим. Ценнайра только улыбнулась, когда он, явно польщенный, выпрямился на стуле.
Приняв из рук прислуги чашу, он, даже не спросив, налил вина и с неуклюжей изысканностью поставил чащу перед Ценнайрой.
— Меня? Дера, так, значит, счастье все же улыбнулось мне? — И только спустя несколько мгновений он сообразил: — А зачем?
— Мы можем поговорить с глазу на глаз? — спросила она, заговорщически понижая голос. — Где нас никто не услышит?
Дарфу и в голову не пришло подивиться тому, что такая женщина может иметь к нему любовный интерес. Запах его желания был всепобеждающим. Он кивнул.
— У них есть комнаты наверху. Можно подняться.
Ценнайра очаровательно нахмурилась и отрицательно покачала головой. Слишком многие видели ее здесь вместе с Дарфом; вернее, просто ее. А кто знает, может, придется прикончить этого пьянчужку! Надо выбрать такое место, где труп его привлечет к себе меньше внимания и где никому не придет в голову связать убийство с ней.
— Частный дом? — пробормотала она: увидев, как они выходят вместе, люди подумают, что она наняла себе телохранителя. Кому придет в голову, что она потащила его в постель?
Дарф энергично закивал.
— Допивай, — поторопил он.
Ценнайра допила вино и встала. Дарф бросил на стол несколько монет и, улыбаясь во весь рот и слегка покачиваясь, последовал за ней.
Он предложил ей руку, но она сделала вид, что не заметила, и прошла вперед, играя роль знатной дамы, нанявшей работника. Они покинули таверну и пошли по освещенной послеобеденным солнцем улице. Дарф остановился, моргая и тряся головой, и, глупо улыбаясь, указал на узкую улицу, ведущую к гавани.
— Тут полно домов, — сказал он похотливо, сопроводив эти слова не менее похотливым взглядом. — Здесь можно снять комнату.
— Восхитительно, — произнесла она, помня по старинной практике, что одно слово, обещающее удовольствие, звучит неотразимо.
Дарф заулыбался еще шире и, важно выступая, пошел меж теснящихся зданий. Ценнайра смотрела ему вслед, отметив про себя длинный кинжал, свисавший с пояса. Дарф был широкоплеч и мускулист и, видимо, неплохой боец. Но даже в трезвом состоянии ей он, дойди дело до рукопашной, противостоять не сможет. В себе она была уверена. Она шла за ним, кокетливо прияв юбку, чтобы не запачкать ее о грязные камни мостовой.
Он остановился там, где улица впадала в площадь.
Вокруг стояли симпатичные домики со сдающимися комнатами. Он отвесил поклон, на сей раз более удачно, и обвел улицу рукой:
— Госпожа Ценнайра, выбирай.
Ценнайра огляделась и выбрала дом на противоположной стороне.
— Сними комнату там, Дарф, — сказала она. — Я пойду следом.
Он был настолько пьян, что даже не задался вопросом, что может быть нужно от него аристократке. Он кивнул и едва ли не рысью бросился к указанному ею зданию. Ценнайра ждала в тени балкона, и, когда он вновь появился, маня ее, она быстро пересекла площадь.
Никто не видел, как она заходила в дом. Дарф провел ее в комнату на втором этаже. Кроме массивной кровати, умывальника и небольшого шкафа, здесь ничего не было. Он сразу же закрыл ставни, и пыль закружилась в лучах солнца, пробивавшихся сквозь щели. Закрыв дверь на задвижку, Дарф повернулся к Ценнайре. Отстегивая кинжал и отбрасывая его в сторону, он шарил по ней глазами. Ценнайра улыбнулась, скинула легкую накидку и положила ее на шкафчик. Стоя к нему спиной, она чувствовала по запаху, что он подходит все ближе и ближе. Повернувшись, она положила ему руку на грудь и слегка оттолкнула. Он пьяно дышал ей в лицо.
— Минутку, — пробормотала она. — Сначала поговорим.
— Поговорим? — Такого он не ожидал и оторопел. — О чем?
— О Каландрилле, — пояснила она. — И о Брахте. И о вануйке по имени Катя.
— О них? — К запаху похоти и вина прибавилось разочарование. — А что о них говорить?
— Они приезжали к твоему господину. Что им было нужно от господина Варента ден Тарля? Книга?
Дарф нахмурился, склонив голову набок и вытирая рот. Ценнайра обратила внимание на то, что руки у него были мозолистые, с грязными ногтями.
— А тебе-то что? — поинтересовался он. — Мы разве за этим сюда пришли?
— Так они были здесь или нет? — настаивала она. — Но господин Варент умер. Что они говорили, что спрашивали?
— Госпожа… Ценнайра… — Дарф сделал шаг к ней. — Ты что, издеваешься? Ты же сама просила комнату. Вот она, а вот кровать. Не будем терять время.
Он сделал еще один шаг. Руки его лежали у Ценнайры на плечах и притягивали ее к себе, рот его приближался к ее губам. На мгновение она даже подумала было удовлетворить его желание и разузнать все после того, как он насытится. Долго это не продлится, а он ничем не хуже других, а может, даже и лучше. Но другие были раньше, когда она была просто смазливой девчонкой. Сегодня она много больше, чем просто девушка, которой только и приходится, что рассчитывать на красоту и ум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69