— спросил Каландрилл.
— Брахту удалось подстрелить оленя, — с едва слышным смешком пояснила Катя. — Здесь полно дичи. С тех пор как вошли в этот лес, мы неплохо питаемся.
Каландрилл повнимательнее присмотрелся к местности: поляна была окружена буками и ясенями. Кое-где поднимались величественные дубы. Над головой шелестела филигрань из ветвей и листьев, сквозь которую падали на землю и резвились, словно живые, зеленые блики. Вокруг порхали птицы, в ветвях прыгали белки, воздух был полон ленивого жужжания насекомых. Толстые стволы деревьев толпились словно в лабиринте, укрывая их от враждебных глаз. Ему стало очень спокойно под прикрытием огромных деревьев, словно сам Ахрд взял их под свое покровительство. Здесь только прятаться и поправляться.
— Вот — прервал его размышления Брахт, возвращаясь с олениной, диким луком и несколькими картофелинами. — Поешь. Потом надо будет еще раз осмотреть рану.
Каландрилл принялся есть, удивляясь собственному аппетиту. Управляться одной рукой оказалось вовсе не просто, но он съел почти все и отставил блюдо с довольным вздохом.
Брахт развязал жгут, прижимавший его руку к телу, приспустил рубашку и с помощью Кати снял повязку с плеча. Глазам Каландрилла предстала ярко-красная плоть, и он нахмурился, но, когда керниец дотронулся до заживающей раны, боль лишь отдаленно напомнила ему тот огонь, что бушевал в ней раньше. Брахт добавил воды в какую-то зеленоватую массу, перемешал, щедро наложил на рану и вновь перебинтовал плечо.
— Это необходимо? — спросил Каландрилл, когда Брахт вновь привязал ему руку к телу.
— Да. Еще пару дней этой рукой лучше не шевелить. Вот, выпей.
Каландрилл взял у него из рук кружку, сделал несколько глотков и состроил гримасу — жидкость оказалась на удивление горькой и противной.
— Пей, пей, быстрее поправишься, — усмехнулся Брахт.
— Я и не подозревал, что ты целитель. Каландрилл выпил жидкость и передал ему кружку, чувствуя, как внутри разливается тепло. Веки его отяжелели, и он зевнул.
— Этому в Куан-на'Форе учат с детства. — Голос Брахта долетал до него как сквозь вату. — Просто до сих пор .в этом не было необходимости.
— В Мхерут'йи, когда на меня напал Мехеммед… — Каландрилл еще раз зевнул и так и не закончил фразу.
— Тогда нам помогла настоящая врачевательница, — сказал Брахт едва слышно за ленивым усыпляющим жужжанием насекомых и убаюкивающим журчанием ручья. — Будь у нас сейчас такая, ты бы поправился быстрее. Это просто травы, то, что необходимо знать воину, чтобы продержаться до шамана.
— Все равно у тебя это хорошо получается, — пробормотал Каландрилл и, забыв, что хотел сказать дальше, погрузился в сон. Он не помнил, ответил ли ему Брахт, — под убаюкивающие звуки глаза его закрылись, а голова упала на седло, служившее ему подушкой.
Когда он проснулся, то на поляне уже господствовали совсем другие звуки — над головой ухали филины, а в траве шуршали ночные животные и насекомые. По темно-синему бархату над головой медленно плыли облака с бахромой из серебристого лунного света, складываясь в воздушные замки, каньоны и горы. Бесшумно кружили летучие мыши, а по ту сторону ручья горел небольшой костер, высвечивавший фигуры его товарищей и дразнящий своими запахами. Каландрилл приподнялся, облокотившись на здоровую руку. Брахт, заметив, что он проснулся, принес блюдо с мясом и еще одну кружку травяного настоя. Каландрилл послушно выпил и жадно набросился на еду, не переставая удивляться аппетиту, и вскоре опять с удовольствием погрузился в сон, позволяя лекарству Брахта лечить себя.
Так он провел два дня — ел и спал, а рана от стрелы постепенно затягивалась, разорванные мышцы срастались. Он заставил себя не переживать из-за задержки, понимая, что еще слишком слаб и что нужно набраться сил, прежде чем они продолжат погоню. Он был даже доволен, что может отдохнуть, прислушиваясь к звукам леса, наблюдая за лошадьми и занятиями фехтованием кернийца и девушки. Видимо, лениво думал Каландрилл, настойка Брахта успокаивающая. А может, дело в деревьях, прежде всего в дубах, в которых, если верить Брахту, есть нечто от самого Ахрда. Для Каландрилла шуршание листвы звучало сладкой мелодией, а переливы света, игравшие на земле, успокаивали. На третий день он проснулся бодрым. Сонливость как рукой сняло, он чувствовал себя сильным, готовым встать и попробовать руку.
Брахт позволил ему поесть вместе с ними у костра и немного походить. Он даже отвязал ему руку, но предупредил, что перегружать ее не стоит.
Поначалу у Каландрилла слегка кружилась голова. Но это скоро прошло, и он наслаждался возвращающейся силой и возможностью двигаться. Вместе с силой к нему вернулось и нетерпение. Брахт позволил ему делать некоторые несложные упражнения рукой — мышцам еще предстоит полностью срастись, и не скоро он сможет пользоваться рукой как прежде. Плечо было малоподвижным, но это тоже скоро пройдет, в этом он не сомневался.
— Ты уже можешь скакать, — заключил Брахт через несколько дней. — Только осторожно. Рука будет давать о себе знать до лета.
А лето уже не за горами, подумал Каландрилл. И им вновь овладело нетерпение.
— А если придется драться? — спросил он.
— Надеюсь, не придется, — вздохнул Брахт. — В драке от тебя мало проку.
— Это если стрелять из лука. А с мечом? — настаивал Каландрилл.
— От фехтования тебе тоже лучше пока воздержаться, — заметил Брахт. — Левая рука нужна, чтобы удерживать равновесие, а если придется драться на конях…
Он пожал плечами. Каландрилл нахмурился, понимая, что керниец прав.
— Но мы не можем прятаться здесь до бесконечности, — настаивал он.
— Верно, — согласился Брахт. — Поэтому завтра выступаем.
— Сколько нам еще до Куан-на'Дру?
— Дней семь, если лыкарды не помешают, — ответил Брахт и добавил тише: — И если нас пропустят груагачи.
Каландрилл не обратил на это внимания. Катя права: груагачи, охраняющие Ахрда, не будут чинить им препятствия, а, скорее, помогут. Ведь в конечном счете они рискуют жизнью ради Молодых богов. Разве будут им противиться те, кто служит Ахрду?
— Думаю, пропустят, — сказал он.
— Возможно.
В голосе Брахта звучало явное сомнение, и вечером, после ужина, он ушел в лес. Каландрилл открыл было рот, чтобы спросить зачем, но Катя положила ему руку на запястье и покачала головой.
— Он пошел молиться, — пробормотала она. — Очень уж ему не хочется заходить в Куан-на'Дру.
— Думаю, груагачи не будут нам препятствовать, — заявил Каландрилл.
— Я тоже, — согласилась Катя. — Но мы с тобой чужеземцы в Куан-на'Форе, и нам не понять сомнений Брахта.
— Будем молиться, чтобы Ахрд развеял его сомнения, — ответил Каландрилл.
Развеял ли их бог, они так и не узнали. Вернувшись на поляну, керниец сел подле огня и принялся точить меч, не проронив ни слова. Смуглое лицо его было задумчивым, и Катя с Каландриллом предпочли ни о чем не спрашивать товарища. Наточив меч, Брахт заявил, что ложится спать, и предложил им последовать его примеру, ибо утром они выступают рано.
Дымка окутывала лес, когда они оставили поляну; на траве и листьях деревьев поблескивала роса, солнце еще не взошло, однако свет уже хоть и с трудом, но пробивался сквозь листву. Брахт пошел оленьей тропой, и они продвигались очень медленно, постоянно уворачиваясь от низко нависающих сучьев, словно роща не хотела отпускать их. Солнце село, а они все еще ехали по лесу. Редеть он начал только к середине следующего дня. Наконец они выбрались в прерии, где трава едва раскачивалась под ласковым дуновением теплого ветра. Небо над головой было ярко-синим, без единого облачка. На опушке стоял дуб, поменьше, чем тот, на поляне, но все же сильный и крепкий. Каландрилл коснулся ветки, прося Ахрда даровать им беспрепятственный проезд до Куан-на'Дру.
Но бог не услышал его, а может, власть его не распространялась на открытые пространства, ибо вскоре после того, как они выехали из леса, на западе показалась группа всадников. Их было человек десять.
Брахт выругался.
— Лыкарды? — спросил Каландрилл.
— Кто же еще?! — раздраженно воскликнул керниец. — Надо же!
— Что будем делать?
Каландрилл взглянул на всадников, затем назад на лес — лес большой, и в нем можно укрыться. Но это значит дать новые козыри Рхыфамуну. А лыкарды, скорее всего, будут дожидаться их у леса. Впереди лежали только открытые холмистые прерии, где укрыться было негде.
— Вперед, — коротко скомандовал Брахт и вонзил шпоры в бока вороного.
Лошади хорошо отдохнули и резко взяли в галоп. Лыкарды тоже пришпорили лошадей, но не помчались им наперерез, а скакали параллельно. Затем он услышал Катин возглас и повернулся в седле — на востоке, позади путников, появилась вторая группа всадников, лишая их возможности вернуться в лес. Брахт выругался.
— Они знали, что мы в лесу. Наверное, шаманы подсказали, — пояснил он, перекрикивая стук копыт.
— Сможем ли мы уйти от них? — крикнул Каландрилл.
— Попробуем. Перебить их у нас нет возможности, — ответил Брахт.
Каландрилл подгонял и подгонял гнедого, радуясь уже тому, что плечо не причиняет ему острой боли, но и ругаясь про себя за задержку, позволившую лыкардам выследить их. Он посмотрел направо и налево — лыкарды не собирались ни догонять, ни нападать на них. Они гнали троицу, как диких лошадей в загон. Куда они нас гонят? — подумал Каландрилл. Укрыться здесь негде. Остается уповать только на то, что удастся обмануть их с наступлением темноты. Но и эта надежда очень слабая — от драхоманнов им не уйти.
Они неслись вперед с непрошеным эскортом по сторонам, державшимся вне досягаемости стрел.
Перед холмом простиралась болотистая, поросшая вонючей растительностью низина. Слева из почвы вырывался грязный шумный поток воды, перераставший в речку. Справа спасения тоже не было. Со всех сторон их поджидали лыкарды, перекрывая пути к отступлению и оставляя им только один — вперед., Брахт зарычал от злости и направил гнедого прямиком в топь.
Болото заставило их снизить темп. Кони храпели, хлюпая копытами. Вокруг поднимались черные тучи мошкары, смердело. Как только они выбрались на твердую землю, на вершину холма прогулочным шагом выехала еще одна группа всадников и выстроилась в линию, преграждая путь. Стрелы их уже были вставлены в луки, но пока смотрели в землю. Брахт произнес страшное проклятие.
Каландрилл положил руку на эфес меча, но керниец резко крикнул:
— Не надо! Забудь о мече, иначе мы трупы.
— А что нам остается? — Каландрилл развернул гнедого по кругу, оглядываясь — . все дороги к отступлению были перекрыты.
— Молиться, — пробормотал Брахт. — Но только вытащи клинок — и нам конец.
Он выехал вперед и поднялся на несколько шагов по склону, не сводя глаз со всадника, гарцевавшего чуть впереди остальных, прямо по центру. С хмурым лицом он поднял в насмешливом приветствии руку.
— Как поживаешь, Джехенне ни Ларрхын?
— Неплохо, Брахт ни Эррхин, — отвечала она. — Особенно сейчас, с твоим возвращением.
Каландрилл понимал, что так оно и должно было быть, но все же открыл от удивления рот. Она восседала на белоснежном, без единого пятнышка коне в пурпурной с серебром сбруе, под стать одежде всадницы. Конь бил копытом, словно ему не терпелось пуститься вскачь. В негромком голосе женщины прозвучали злобные надменные нотки. Она была красива красотой ястреба или охотящейся кошки, стройной и гибкой. Грациозность сочеталась в ней с хищностью, блестевшей в зеленых глазах на точеном личике. Белозубая улыбка озарила ее лицо, когда она сняла с головы кожаный капюшон и взмахнула роскошными рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам туники. У нее был такой же, как у Брахта, короткий меч, но она даже не пыталась вытащить его из ножен. Если бы не блеск глаз и угроза, прозвучавшая в голосе, ее можно было бы принять за гостеприимную хозяйку.
— Я не теряла надежды, что настанет день — и мы вновь встретимся. Я молилась об этом.
— Вот мы и встретились, — ответил Брахт как ни в чем не бывало. — И что теперь?
Смех Джехенне ни Ларрхын разнесся по ветру. Каландриллу он был неприятен, как вонь, исходившая от стоялой воды.
— Теперь? Я окажу вам гостеприимный прием, Брахт. Тебе и твоим спутникам.
— Нам надо в Куан-на'Дру, — заявил Брахт.
— Но вы скачете по пастбищам лыкардов. Впрочем, это неважно. Ты и так скоро предстанешь перед Ахрдом. Это я тебе обещаю.
— У меня есть выкуп. — Брахт похлопал по переметным сумкам. — Четыре тысячи варров.
— Четыре тысячи? — Брови Джехенне поднялись ровным полукругом. — Ты мне льстишь.
— Я хочу мира, — сказал Брахт. — И готов заплатить выкуп за причиненную мною обиду.
Джехенне опять рассмеялась, и Каландрилл понял, что надежды нет.
— Мы это обсудим в моем стане, — заявила она. — Поедешь за мной? Или… — Она повела левой рукой в сторону лучников, окруживших их.
Брахт кивнул — ничего другого им не оставалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Брахту удалось подстрелить оленя, — с едва слышным смешком пояснила Катя. — Здесь полно дичи. С тех пор как вошли в этот лес, мы неплохо питаемся.
Каландрилл повнимательнее присмотрелся к местности: поляна была окружена буками и ясенями. Кое-где поднимались величественные дубы. Над головой шелестела филигрань из ветвей и листьев, сквозь которую падали на землю и резвились, словно живые, зеленые блики. Вокруг порхали птицы, в ветвях прыгали белки, воздух был полон ленивого жужжания насекомых. Толстые стволы деревьев толпились словно в лабиринте, укрывая их от враждебных глаз. Ему стало очень спокойно под прикрытием огромных деревьев, словно сам Ахрд взял их под свое покровительство. Здесь только прятаться и поправляться.
— Вот — прервал его размышления Брахт, возвращаясь с олениной, диким луком и несколькими картофелинами. — Поешь. Потом надо будет еще раз осмотреть рану.
Каландрилл принялся есть, удивляясь собственному аппетиту. Управляться одной рукой оказалось вовсе не просто, но он съел почти все и отставил блюдо с довольным вздохом.
Брахт развязал жгут, прижимавший его руку к телу, приспустил рубашку и с помощью Кати снял повязку с плеча. Глазам Каландрилла предстала ярко-красная плоть, и он нахмурился, но, когда керниец дотронулся до заживающей раны, боль лишь отдаленно напомнила ему тот огонь, что бушевал в ней раньше. Брахт добавил воды в какую-то зеленоватую массу, перемешал, щедро наложил на рану и вновь перебинтовал плечо.
— Это необходимо? — спросил Каландрилл, когда Брахт вновь привязал ему руку к телу.
— Да. Еще пару дней этой рукой лучше не шевелить. Вот, выпей.
Каландрилл взял у него из рук кружку, сделал несколько глотков и состроил гримасу — жидкость оказалась на удивление горькой и противной.
— Пей, пей, быстрее поправишься, — усмехнулся Брахт.
— Я и не подозревал, что ты целитель. Каландрилл выпил жидкость и передал ему кружку, чувствуя, как внутри разливается тепло. Веки его отяжелели, и он зевнул.
— Этому в Куан-на'Форе учат с детства. — Голос Брахта долетал до него как сквозь вату. — Просто до сих пор .в этом не было необходимости.
— В Мхерут'йи, когда на меня напал Мехеммед… — Каландрилл еще раз зевнул и так и не закончил фразу.
— Тогда нам помогла настоящая врачевательница, — сказал Брахт едва слышно за ленивым усыпляющим жужжанием насекомых и убаюкивающим журчанием ручья. — Будь у нас сейчас такая, ты бы поправился быстрее. Это просто травы, то, что необходимо знать воину, чтобы продержаться до шамана.
— Все равно у тебя это хорошо получается, — пробормотал Каландрилл и, забыв, что хотел сказать дальше, погрузился в сон. Он не помнил, ответил ли ему Брахт, — под убаюкивающие звуки глаза его закрылись, а голова упала на седло, служившее ему подушкой.
Когда он проснулся, то на поляне уже господствовали совсем другие звуки — над головой ухали филины, а в траве шуршали ночные животные и насекомые. По темно-синему бархату над головой медленно плыли облака с бахромой из серебристого лунного света, складываясь в воздушные замки, каньоны и горы. Бесшумно кружили летучие мыши, а по ту сторону ручья горел небольшой костер, высвечивавший фигуры его товарищей и дразнящий своими запахами. Каландрилл приподнялся, облокотившись на здоровую руку. Брахт, заметив, что он проснулся, принес блюдо с мясом и еще одну кружку травяного настоя. Каландрилл послушно выпил и жадно набросился на еду, не переставая удивляться аппетиту, и вскоре опять с удовольствием погрузился в сон, позволяя лекарству Брахта лечить себя.
Так он провел два дня — ел и спал, а рана от стрелы постепенно затягивалась, разорванные мышцы срастались. Он заставил себя не переживать из-за задержки, понимая, что еще слишком слаб и что нужно набраться сил, прежде чем они продолжат погоню. Он был даже доволен, что может отдохнуть, прислушиваясь к звукам леса, наблюдая за лошадьми и занятиями фехтованием кернийца и девушки. Видимо, лениво думал Каландрилл, настойка Брахта успокаивающая. А может, дело в деревьях, прежде всего в дубах, в которых, если верить Брахту, есть нечто от самого Ахрда. Для Каландрилла шуршание листвы звучало сладкой мелодией, а переливы света, игравшие на земле, успокаивали. На третий день он проснулся бодрым. Сонливость как рукой сняло, он чувствовал себя сильным, готовым встать и попробовать руку.
Брахт позволил ему поесть вместе с ними у костра и немного походить. Он даже отвязал ему руку, но предупредил, что перегружать ее не стоит.
Поначалу у Каландрилла слегка кружилась голова. Но это скоро прошло, и он наслаждался возвращающейся силой и возможностью двигаться. Вместе с силой к нему вернулось и нетерпение. Брахт позволил ему делать некоторые несложные упражнения рукой — мышцам еще предстоит полностью срастись, и не скоро он сможет пользоваться рукой как прежде. Плечо было малоподвижным, но это тоже скоро пройдет, в этом он не сомневался.
— Ты уже можешь скакать, — заключил Брахт через несколько дней. — Только осторожно. Рука будет давать о себе знать до лета.
А лето уже не за горами, подумал Каландрилл. И им вновь овладело нетерпение.
— А если придется драться? — спросил он.
— Надеюсь, не придется, — вздохнул Брахт. — В драке от тебя мало проку.
— Это если стрелять из лука. А с мечом? — настаивал Каландрилл.
— От фехтования тебе тоже лучше пока воздержаться, — заметил Брахт. — Левая рука нужна, чтобы удерживать равновесие, а если придется драться на конях…
Он пожал плечами. Каландрилл нахмурился, понимая, что керниец прав.
— Но мы не можем прятаться здесь до бесконечности, — настаивал он.
— Верно, — согласился Брахт. — Поэтому завтра выступаем.
— Сколько нам еще до Куан-на'Дру?
— Дней семь, если лыкарды не помешают, — ответил Брахт и добавил тише: — И если нас пропустят груагачи.
Каландрилл не обратил на это внимания. Катя права: груагачи, охраняющие Ахрда, не будут чинить им препятствия, а, скорее, помогут. Ведь в конечном счете они рискуют жизнью ради Молодых богов. Разве будут им противиться те, кто служит Ахрду?
— Думаю, пропустят, — сказал он.
— Возможно.
В голосе Брахта звучало явное сомнение, и вечером, после ужина, он ушел в лес. Каландрилл открыл было рот, чтобы спросить зачем, но Катя положила ему руку на запястье и покачала головой.
— Он пошел молиться, — пробормотала она. — Очень уж ему не хочется заходить в Куан-на'Дру.
— Думаю, груагачи не будут нам препятствовать, — заявил Каландрилл.
— Я тоже, — согласилась Катя. — Но мы с тобой чужеземцы в Куан-на'Форе, и нам не понять сомнений Брахта.
— Будем молиться, чтобы Ахрд развеял его сомнения, — ответил Каландрилл.
Развеял ли их бог, они так и не узнали. Вернувшись на поляну, керниец сел подле огня и принялся точить меч, не проронив ни слова. Смуглое лицо его было задумчивым, и Катя с Каландриллом предпочли ни о чем не спрашивать товарища. Наточив меч, Брахт заявил, что ложится спать, и предложил им последовать его примеру, ибо утром они выступают рано.
Дымка окутывала лес, когда они оставили поляну; на траве и листьях деревьев поблескивала роса, солнце еще не взошло, однако свет уже хоть и с трудом, но пробивался сквозь листву. Брахт пошел оленьей тропой, и они продвигались очень медленно, постоянно уворачиваясь от низко нависающих сучьев, словно роща не хотела отпускать их. Солнце село, а они все еще ехали по лесу. Редеть он начал только к середине следующего дня. Наконец они выбрались в прерии, где трава едва раскачивалась под ласковым дуновением теплого ветра. Небо над головой было ярко-синим, без единого облачка. На опушке стоял дуб, поменьше, чем тот, на поляне, но все же сильный и крепкий. Каландрилл коснулся ветки, прося Ахрда даровать им беспрепятственный проезд до Куан-на'Дру.
Но бог не услышал его, а может, власть его не распространялась на открытые пространства, ибо вскоре после того, как они выехали из леса, на западе показалась группа всадников. Их было человек десять.
Брахт выругался.
— Лыкарды? — спросил Каландрилл.
— Кто же еще?! — раздраженно воскликнул керниец. — Надо же!
— Что будем делать?
Каландрилл взглянул на всадников, затем назад на лес — лес большой, и в нем можно укрыться. Но это значит дать новые козыри Рхыфамуну. А лыкарды, скорее всего, будут дожидаться их у леса. Впереди лежали только открытые холмистые прерии, где укрыться было негде.
— Вперед, — коротко скомандовал Брахт и вонзил шпоры в бока вороного.
Лошади хорошо отдохнули и резко взяли в галоп. Лыкарды тоже пришпорили лошадей, но не помчались им наперерез, а скакали параллельно. Затем он услышал Катин возглас и повернулся в седле — на востоке, позади путников, появилась вторая группа всадников, лишая их возможности вернуться в лес. Брахт выругался.
— Они знали, что мы в лесу. Наверное, шаманы подсказали, — пояснил он, перекрикивая стук копыт.
— Сможем ли мы уйти от них? — крикнул Каландрилл.
— Попробуем. Перебить их у нас нет возможности, — ответил Брахт.
Каландрилл подгонял и подгонял гнедого, радуясь уже тому, что плечо не причиняет ему острой боли, но и ругаясь про себя за задержку, позволившую лыкардам выследить их. Он посмотрел направо и налево — лыкарды не собирались ни догонять, ни нападать на них. Они гнали троицу, как диких лошадей в загон. Куда они нас гонят? — подумал Каландрилл. Укрыться здесь негде. Остается уповать только на то, что удастся обмануть их с наступлением темноты. Но и эта надежда очень слабая — от драхоманнов им не уйти.
Они неслись вперед с непрошеным эскортом по сторонам, державшимся вне досягаемости стрел.
Перед холмом простиралась болотистая, поросшая вонючей растительностью низина. Слева из почвы вырывался грязный шумный поток воды, перераставший в речку. Справа спасения тоже не было. Со всех сторон их поджидали лыкарды, перекрывая пути к отступлению и оставляя им только один — вперед., Брахт зарычал от злости и направил гнедого прямиком в топь.
Болото заставило их снизить темп. Кони храпели, хлюпая копытами. Вокруг поднимались черные тучи мошкары, смердело. Как только они выбрались на твердую землю, на вершину холма прогулочным шагом выехала еще одна группа всадников и выстроилась в линию, преграждая путь. Стрелы их уже были вставлены в луки, но пока смотрели в землю. Брахт произнес страшное проклятие.
Каландрилл положил руку на эфес меча, но керниец резко крикнул:
— Не надо! Забудь о мече, иначе мы трупы.
— А что нам остается? — Каландрилл развернул гнедого по кругу, оглядываясь — . все дороги к отступлению были перекрыты.
— Молиться, — пробормотал Брахт. — Но только вытащи клинок — и нам конец.
Он выехал вперед и поднялся на несколько шагов по склону, не сводя глаз со всадника, гарцевавшего чуть впереди остальных, прямо по центру. С хмурым лицом он поднял в насмешливом приветствии руку.
— Как поживаешь, Джехенне ни Ларрхын?
— Неплохо, Брахт ни Эррхин, — отвечала она. — Особенно сейчас, с твоим возвращением.
Каландрилл понимал, что так оно и должно было быть, но все же открыл от удивления рот. Она восседала на белоснежном, без единого пятнышка коне в пурпурной с серебром сбруе, под стать одежде всадницы. Конь бил копытом, словно ему не терпелось пуститься вскачь. В негромком голосе женщины прозвучали злобные надменные нотки. Она была красива красотой ястреба или охотящейся кошки, стройной и гибкой. Грациозность сочеталась в ней с хищностью, блестевшей в зеленых глазах на точеном личике. Белозубая улыбка озарила ее лицо, когда она сняла с головы кожаный капюшон и взмахнула роскошными рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам туники. У нее был такой же, как у Брахта, короткий меч, но она даже не пыталась вытащить его из ножен. Если бы не блеск глаз и угроза, прозвучавшая в голосе, ее можно было бы принять за гостеприимную хозяйку.
— Я не теряла надежды, что настанет день — и мы вновь встретимся. Я молилась об этом.
— Вот мы и встретились, — ответил Брахт как ни в чем не бывало. — И что теперь?
Смех Джехенне ни Ларрхын разнесся по ветру. Каландриллу он был неприятен, как вонь, исходившая от стоялой воды.
— Теперь? Я окажу вам гостеприимный прием, Брахт. Тебе и твоим спутникам.
— Нам надо в Куан-на'Дру, — заявил Брахт.
— Но вы скачете по пастбищам лыкардов. Впрочем, это неважно. Ты и так скоро предстанешь перед Ахрдом. Это я тебе обещаю.
— У меня есть выкуп. — Брахт похлопал по переметным сумкам. — Четыре тысячи варров.
— Четыре тысячи? — Брови Джехенне поднялись ровным полукругом. — Ты мне льстишь.
— Я хочу мира, — сказал Брахт. — И готов заплатить выкуп за причиненную мною обиду.
Джехенне опять рассмеялась, и Каландрилл понял, что надежды нет.
— Мы это обсудим в моем стане, — заявила она. — Поедешь за мной? Или… — Она повела левой рукой в сторону лучников, окруживших их.
Брахт кивнул — ничего другого им не оставалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69