— ответила девушка.
— Можно мне говорить, госпожа? — поспешно спросила блондинка. Как противно ей было обращаться так к ничтожной рабыне!
— Ну что же…
— Прошу вас!
Рабыня огляделась. Их не могли застать за разговором друг с другом, никто не обращал на них внимания. Разумеется, сейчас рабыням никто не запрещал говорить, но с другой стороны, привилегия вести между собой беседы не сочеталась с их положением постоянно.
— Ладно, — наконец произнесла рабыня.
— Вы прислуживали за ужином вчера?
— Да.
— Скажите, варвар, тот большой мужчина, которого они называют Оттонием, еще не вернулся?
— Вряд ли.
— Тогда почему нас увозят?
— Они ищут его на равнине — похоже, так и было задумано с самого начала. Подозревают, что он установил контакт с племенем варваров, отунгами. Таким образом, вероятно, с помощью местных жителей, герулов и всех других, его надеются разыскать и связаться с ним через отунгов.
Блондинка в изнеможении откинулась на спинку саней.
— Можешь поблагодарить меня за то, что я удостоила тебя разговором, — напомнила рабыня.
— Спасибо, госпожа, — произнесла блондинка.
Она не стала протестовать, поскольку стоял сильный мороз, на котором вскоре начинает чувствоваться голод, и ей придется просить, чтобы ее покормили. Поэтому она произнесла нужные слова, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучал не более, чем легчайший оттенок иронии. Однажды ее уже побили, и она не намеревалась повторять ошибки. Урок был хорошо усвоен.
— Пожалуйста, — равнодушно откликнулась рабыня. Огромные стальные ворота двора распахнулись, и первый бронированный вездеход с Лисисом в его кабине выкатился из них. Два катера поднялись среди мягких падающих хлопьев снега на двадцать-тридцать футов в воздух, отлетели в сторону и направились на юг. Первые сани медленно двинулись вслед за вездеходом, колокольчики позвякивали на их упряжи. За ними последовали вторые, окруженные с боков стражниками с винтовками. Почти все возницы саней шли рядом с лошадьми, направляя их ременными арапниками, но кое-кто стоял на полозьях саней впереди или под тентом. По пути все больше возниц карабкались на полозья или на козлы, пользуясь хлыстами различной длины, с жесткими наконечниками, или просто длинными, гибкими прутьями.
В веренице саней и машин сани, на которых сидела блондинка, оказались ближе к хвосту.
После упругого толчка ее сани сдвинулись с места. Они проскользили по чавкающей под ногами и копытами грязи в центре двора, с резким скрипом, удивившим блондинку, переехали полосу гравия и вскоре уже были за воротами, плавно катя по снегу. Вскоре они достигли проволочной ограды, которая служила городской стеной Вениции.
Корелий был капитаном одного катера, Ронисий — другого. Однако к этому времени катера уже скрылись из виду. Как только видимость ухудшится, они должны были присоединиться к колонне и опуститься на широкие, предназначенные для них сани. Скотник Квалий находился во втором вездеходе, замыкающим шеренгу.
Снег повалил сильнее.
Блондинка зашевелилась внутри мехового мешка. Он был мягким и теплым, в нем она чувствовала себя удобно, а снаружи, конечно, поскольку она была нагой и беспомощной, она вскоре испытала бы все ужасы тангарской зимы.
«Кто же будет моим союзником, — думала блондинка. — Почему до сих пор он не связался со мной? Находится ли он вообще на этой планете, а если нет, какие последствия это может иметь для меня?
Неужели произошла какая-то ужасная ошибка?
Я не смогу доказать то, что я свободная женщина, аристократка и патрицианка. — волновалась она. — Меня все будут принимать за рабыню. Меня могут подарить на какую-нибудь провинциальную планету, а могут и оставить здесь, отдав варварам».
Однако блондинка помнила: идеальным местом для выполнения ее поручения будет лагерь на безлюдной равнине, именно там, куда теперь везли ее.
Должно быть, эта поездка входит в план, но что, если это просто совпадение?
Разумеется, ее поручение нельзя было выполнить в Вениции, резиденции провинциального губернатора, где ее могли просто обвинить в убийстве и казнить, или же вернуть на Инез-IV с надежной охраной и сопроводительными документами, а там снять показания и опять-таки приговорить к казни. Нет, равнина — самое подходящее место для убийства, оттуда она сможет улизнуть без труда, вероятно, на одном из катеров или вездеходов, достичь шлюза, а уже оттуда попасть на «Наркону», находящуюся на орбите. А дальше — совсем просто: она достигнет цивилизованных планет, получит богатство, положение и власть.
Она услышала позвякивание сбруи справа и увидела, что едущий рядом солдат на мгновение придержал лошадь, вглядываясь в ее лицо.
Она подняла голову.
Как откровенно мужчины смотрят на женщин, которых считают рабынями, думала она.
Ее нежное, прелестное лицо было почти скрыто, окружено пышным мехом капюшона.
Солдат оказался симпатичным парнем. За последние несколько недель мужская привлекательность стала иметь для блондинки большое значение.
Она слегка заворочалась в мешке под двумя широкими кожаными ремнями — один из них проходил повыше ее колен, другой возле талии.
Солдат пришпорил лошадь.
— Ты быстро учишься, белобрысая тварь, — произнесла сидящая рядом девушка.
Блондинка смутилась, но тут же почтительно ответила:
— Да, госпожа.
— Будь осторожна, рабыня, — продолжала соседка. — Ты рабыня, и мужчины могут захотеть подразнить тебя и сделать все, что они только пожелают.
— Да, госпожа, — так же почтительно повторила блондинка.
Она вновь заворочалась в меховом мешке. Повертела головой, пытаясь стряхнуть налипший на ресницы снег о края капюшона. Она чувствовала свою наготу внутри мешка, которая могла бы возбудить мужчин, но блондинка не желала признаться самой себе, что она испытывает все большее возбуждение, которое охватывает ее, как пламя — лист бумаги, что она становится совершенно беспомощной, а ее страсть так сильна и неукротима, что отрицать или стараться скрыть ее совершенно невозможно.
Она решила, что испытывает такие же чувства, какие может ощущать рабыня, с мольбами ползущая к своему хозяину.
«Я куплю и продам их всех», — твердила себе блондинка.
Внутри мехового мешка она ощущала диск на цепи, висящий на ее шее. Она сдвинулась, и диск стукнул по цепи. Блондинка не могла даже дотянуться до него.
«Интересно, что это значит — на самом деле быть рабыней», — думала она.
Колонна продолжала двигаться своей дорогой. Небеса потемнели, с них по-прежнему валил густой снег.
Глава 29
— Мясо скоро будет готово, — сказал Ульрих, — и тогда начнется дележка.
Великан кивнул.
Под столом, слева от великана, послышалась еле заметная возня. Там, головой вниз, лежала маленькая, красиво сложенная рабыня, запястья которой были связаны за спиной, правое поверх левого, а веревка от них тянулась к скрещенным щиколоткам, перехватывая их. Связанную рабыню звали Ята.
Великан осторожно прикоснулся к ней.
Рабыня вздрогнула, как от испуга.
— Молчи, — приказал великан.
— Да, господин, — прошептала она.
Он убрал руку.
Он стал размышлять, почему рабыня так встревожена — вероятно, она лучше понимала суть этого пиршества.
Огонь в очаге, глубокой длинной яме в центре зала, теперь горел ярко и ровно.
Кабана медленно и плавно поворачивали на вертеле.
Соблазнительный аромат жареного мяса наполнял зал.
Но люди казались напряженными и хмурыми.
Будь сейчас другое время и происходи все в другом месте, думал великан, все они были бы гораздо более дружелюбными и веселыми.
Но дело происходило в зале отунгов.
Может быть, стоит заставить рабыню танцевать перед ними? Может, это им понравится?
Она не разбиралась в тонкостях танцев рабынь, но была красива и, как всякая женщина, умела грациозно и соблазнительно двигаться. Даже при своем невежестве она смогла бы произвести впечатление на этих пропавших, смущенных, побежденных, одиноких, безнадежно угнетенных воинов, которые могли бы на далеких планетах после ряда успешных походов вспомнить старинные песни, увидеть, как сияют звезды, а после падают к их ногам вместе с другой добычей, в том числе и такой вот живой, нежной и изящной. Разумеется, она будет повиноваться немедленно и беспрекословно. Он сам недавно убедился в этом.
Но каким-то шестым чувством великан понимал, что сейчас находящиеся в зале мужчины не склонны воспринимать такие развлечения, какими бы приятными они ни были.
— Какая доля предназначена герою? — спросил великан.
— Правая ляжка, — объяснил Ульрих.
— Того, кого вы назовете, Урта объявит королем?
— Да, — кивнул Ульрих.
— Как это делается?
— Он рассудит спор, состязание или бой, если таковой состоится, — произнес Ульрих, — и присудит победу. Обычно сделать это бывает просто — из знатных отунгов или их борцов к концу боя у помоста остается только один.
— Но кто-то должен назвать победителя?
— Да, — согласился Ульрих. — Если это знатный отунг, он и будет годовым королем. Если это борец знатного отунга, тогда королем будет его господин.
— Кто назначил Урту Создателем Королей? — вдруг спросил великан.
— Герулы, — мрачно ответил Ульрих.
— Урта предан отунгам?
— Он сам отунг, — ответил Ульрих. — Он поступает так, как ему положено.
— Кто был королем на этот год?
— Старик Фулдан.
— Тот, за которым послали? — расспрашивал Отто.
— Да.
— Не понимаю, — покачал головой Отто.
— Бой за последнего короля был таким кровопролитным, столько борцов было ранено и убито, что в конце концов мало кто решился претендовать на трон, — рассказал Ульрих. — Наконец, старик Фулдан, видя бессмысленность этого братоубийства, бросился к кабану и вонзил нож в его правую ляжку. «Кто осмелится убить меня, того, кто ездил вместе с Гензериксом, кто сотни раз проливал кровь за отунгов — кто осмелится убить старика?» — спросил он. К тому времени жажда убийств среди отунгов поубавилась. «Пусть он будет королем», — сказали мужчины. «Ты — король», — провозгласил Урта, Создатель Королей, и так старик Фулдан стал нашим королем.
— Но Фулдана нет здесь, — возразил Отто.
— «Я король, но короля нет», — так говорил Фулдан, — объяснил Ульрих. — Он избегает появляться в зале, встречаться с Людьми.
— Тогда у вас в самом деле нет короля, — кивнул Отто.
— Зато есть Создатель Королей, — ответил Ульрих.
— Если вы «нова не хотите иметь короля, провозгласите им Фулдана, — предложил Отто.
— Нет, — покачал головой Ульрих. — Годовой король может быть выбран только на год, а потом знатные отунги вновь будут готовы бороться за его место и перерезать глотки своим друзьям.
— Должно быть, это радует герулов, — заметил Отто.
— Другого порядка они бы не потерпели, — ответил Ульрих.
— Я бы изменил все это.
— Прошло уже много времени с тех пор, как шкура белого викота появлялась в зале отунгов, — проговорил Ульрих.
— И вот теперь она здесь, — ответил Отто.
— Мясо скоро будет готово.
— Я голоден, — признался Отто.
— Это мясо никто не будет есть, — возразил Ульрих.
— Почему же?
— Его цена приглушает голод, — пояснил Ульрих. — Его цена слишком высока, она должна быть уплачена кровью. От этого любой невольно потеряет аппетит.
— Но не тот, кто голоден, — возразил Отто.
— Может быть.
— Здесь нет ни пива, ни хлеба…
— Мы не едим и не пьем на пиршестве короля, — ответил Ульрих.
— Тогда это плохое пиршество.
— Это вовсе не пир, — вздохнул Ульрих. — Это Время Смерти.
Глава 30
Получив сигнал, Юлиан посадил катер, на грязный двор позади служебных строений.
Судно резко остановилось, и инерция заставила человека, лежащего чуть позади Юлиана, испуганно и негромко вскрикнуть.
— Доложите губернатору о прибытии Юлиана Аврелия, родственника императора, — приказал Юлиан.
— Да, ваша светлость! — отозвался стражник. Закрывая лица от грязных брызг, поднятых при посадке катера, стражники заторопились к поручням его трапа.
Юлиан выключил двигатели, и катер застыл.
Связанный человек, лежащий позади Юлиана, справа, задрожал. Он не мог сдвинуться с места, только слегка вытянул ноги.
По пути из фестанга Сим-Гьядини начался жестокий мороз, маленький катер изо всех сил боролся с ветром. Иногда было невозможно разглядеть местность на несколько футов перед ветровым стеклом. Им неоднократно приходилось приземляться, часто они отбрасывали снег от катера руками в рукавицах, пока двигатели не начинали облегченную работу, затрачивая на нее немало драгоценного топлива.
— Двор совершенно пуст, — заметил Туво Авзоний. На дворе стояли только два вездехода, закрытые холщовыми чехлами.
В бараках виднелся свет, только барак для рабынь был темным, из его труб не поднимался дым.
Кроме того, оглядевшись, спутники не заметили сваленных в штабеля ящиков с грузами, хотя их могли перенести в один из северных складов.
— И конюшни пусты, — продолжал Туво Авзоний.
— Стой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Можно мне говорить, госпожа? — поспешно спросила блондинка. Как противно ей было обращаться так к ничтожной рабыне!
— Ну что же…
— Прошу вас!
Рабыня огляделась. Их не могли застать за разговором друг с другом, никто не обращал на них внимания. Разумеется, сейчас рабыням никто не запрещал говорить, но с другой стороны, привилегия вести между собой беседы не сочеталась с их положением постоянно.
— Ладно, — наконец произнесла рабыня.
— Вы прислуживали за ужином вчера?
— Да.
— Скажите, варвар, тот большой мужчина, которого они называют Оттонием, еще не вернулся?
— Вряд ли.
— Тогда почему нас увозят?
— Они ищут его на равнине — похоже, так и было задумано с самого начала. Подозревают, что он установил контакт с племенем варваров, отунгами. Таким образом, вероятно, с помощью местных жителей, герулов и всех других, его надеются разыскать и связаться с ним через отунгов.
Блондинка в изнеможении откинулась на спинку саней.
— Можешь поблагодарить меня за то, что я удостоила тебя разговором, — напомнила рабыня.
— Спасибо, госпожа, — произнесла блондинка.
Она не стала протестовать, поскольку стоял сильный мороз, на котором вскоре начинает чувствоваться голод, и ей придется просить, чтобы ее покормили. Поэтому она произнесла нужные слова, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучал не более, чем легчайший оттенок иронии. Однажды ее уже побили, и она не намеревалась повторять ошибки. Урок был хорошо усвоен.
— Пожалуйста, — равнодушно откликнулась рабыня. Огромные стальные ворота двора распахнулись, и первый бронированный вездеход с Лисисом в его кабине выкатился из них. Два катера поднялись среди мягких падающих хлопьев снега на двадцать-тридцать футов в воздух, отлетели в сторону и направились на юг. Первые сани медленно двинулись вслед за вездеходом, колокольчики позвякивали на их упряжи. За ними последовали вторые, окруженные с боков стражниками с винтовками. Почти все возницы саней шли рядом с лошадьми, направляя их ременными арапниками, но кое-кто стоял на полозьях саней впереди или под тентом. По пути все больше возниц карабкались на полозья или на козлы, пользуясь хлыстами различной длины, с жесткими наконечниками, или просто длинными, гибкими прутьями.
В веренице саней и машин сани, на которых сидела блондинка, оказались ближе к хвосту.
После упругого толчка ее сани сдвинулись с места. Они проскользили по чавкающей под ногами и копытами грязи в центре двора, с резким скрипом, удивившим блондинку, переехали полосу гравия и вскоре уже были за воротами, плавно катя по снегу. Вскоре они достигли проволочной ограды, которая служила городской стеной Вениции.
Корелий был капитаном одного катера, Ронисий — другого. Однако к этому времени катера уже скрылись из виду. Как только видимость ухудшится, они должны были присоединиться к колонне и опуститься на широкие, предназначенные для них сани. Скотник Квалий находился во втором вездеходе, замыкающим шеренгу.
Снег повалил сильнее.
Блондинка зашевелилась внутри мехового мешка. Он был мягким и теплым, в нем она чувствовала себя удобно, а снаружи, конечно, поскольку она была нагой и беспомощной, она вскоре испытала бы все ужасы тангарской зимы.
«Кто же будет моим союзником, — думала блондинка. — Почему до сих пор он не связался со мной? Находится ли он вообще на этой планете, а если нет, какие последствия это может иметь для меня?
Неужели произошла какая-то ужасная ошибка?
Я не смогу доказать то, что я свободная женщина, аристократка и патрицианка. — волновалась она. — Меня все будут принимать за рабыню. Меня могут подарить на какую-нибудь провинциальную планету, а могут и оставить здесь, отдав варварам».
Однако блондинка помнила: идеальным местом для выполнения ее поручения будет лагерь на безлюдной равнине, именно там, куда теперь везли ее.
Должно быть, эта поездка входит в план, но что, если это просто совпадение?
Разумеется, ее поручение нельзя было выполнить в Вениции, резиденции провинциального губернатора, где ее могли просто обвинить в убийстве и казнить, или же вернуть на Инез-IV с надежной охраной и сопроводительными документами, а там снять показания и опять-таки приговорить к казни. Нет, равнина — самое подходящее место для убийства, оттуда она сможет улизнуть без труда, вероятно, на одном из катеров или вездеходов, достичь шлюза, а уже оттуда попасть на «Наркону», находящуюся на орбите. А дальше — совсем просто: она достигнет цивилизованных планет, получит богатство, положение и власть.
Она услышала позвякивание сбруи справа и увидела, что едущий рядом солдат на мгновение придержал лошадь, вглядываясь в ее лицо.
Она подняла голову.
Как откровенно мужчины смотрят на женщин, которых считают рабынями, думала она.
Ее нежное, прелестное лицо было почти скрыто, окружено пышным мехом капюшона.
Солдат оказался симпатичным парнем. За последние несколько недель мужская привлекательность стала иметь для блондинки большое значение.
Она слегка заворочалась в мешке под двумя широкими кожаными ремнями — один из них проходил повыше ее колен, другой возле талии.
Солдат пришпорил лошадь.
— Ты быстро учишься, белобрысая тварь, — произнесла сидящая рядом девушка.
Блондинка смутилась, но тут же почтительно ответила:
— Да, госпожа.
— Будь осторожна, рабыня, — продолжала соседка. — Ты рабыня, и мужчины могут захотеть подразнить тебя и сделать все, что они только пожелают.
— Да, госпожа, — так же почтительно повторила блондинка.
Она вновь заворочалась в меховом мешке. Повертела головой, пытаясь стряхнуть налипший на ресницы снег о края капюшона. Она чувствовала свою наготу внутри мешка, которая могла бы возбудить мужчин, но блондинка не желала признаться самой себе, что она испытывает все большее возбуждение, которое охватывает ее, как пламя — лист бумаги, что она становится совершенно беспомощной, а ее страсть так сильна и неукротима, что отрицать или стараться скрыть ее совершенно невозможно.
Она решила, что испытывает такие же чувства, какие может ощущать рабыня, с мольбами ползущая к своему хозяину.
«Я куплю и продам их всех», — твердила себе блондинка.
Внутри мехового мешка она ощущала диск на цепи, висящий на ее шее. Она сдвинулась, и диск стукнул по цепи. Блондинка не могла даже дотянуться до него.
«Интересно, что это значит — на самом деле быть рабыней», — думала она.
Колонна продолжала двигаться своей дорогой. Небеса потемнели, с них по-прежнему валил густой снег.
Глава 29
— Мясо скоро будет готово, — сказал Ульрих, — и тогда начнется дележка.
Великан кивнул.
Под столом, слева от великана, послышалась еле заметная возня. Там, головой вниз, лежала маленькая, красиво сложенная рабыня, запястья которой были связаны за спиной, правое поверх левого, а веревка от них тянулась к скрещенным щиколоткам, перехватывая их. Связанную рабыню звали Ята.
Великан осторожно прикоснулся к ней.
Рабыня вздрогнула, как от испуга.
— Молчи, — приказал великан.
— Да, господин, — прошептала она.
Он убрал руку.
Он стал размышлять, почему рабыня так встревожена — вероятно, она лучше понимала суть этого пиршества.
Огонь в очаге, глубокой длинной яме в центре зала, теперь горел ярко и ровно.
Кабана медленно и плавно поворачивали на вертеле.
Соблазнительный аромат жареного мяса наполнял зал.
Но люди казались напряженными и хмурыми.
Будь сейчас другое время и происходи все в другом месте, думал великан, все они были бы гораздо более дружелюбными и веселыми.
Но дело происходило в зале отунгов.
Может быть, стоит заставить рабыню танцевать перед ними? Может, это им понравится?
Она не разбиралась в тонкостях танцев рабынь, но была красива и, как всякая женщина, умела грациозно и соблазнительно двигаться. Даже при своем невежестве она смогла бы произвести впечатление на этих пропавших, смущенных, побежденных, одиноких, безнадежно угнетенных воинов, которые могли бы на далеких планетах после ряда успешных походов вспомнить старинные песни, увидеть, как сияют звезды, а после падают к их ногам вместе с другой добычей, в том числе и такой вот живой, нежной и изящной. Разумеется, она будет повиноваться немедленно и беспрекословно. Он сам недавно убедился в этом.
Но каким-то шестым чувством великан понимал, что сейчас находящиеся в зале мужчины не склонны воспринимать такие развлечения, какими бы приятными они ни были.
— Какая доля предназначена герою? — спросил великан.
— Правая ляжка, — объяснил Ульрих.
— Того, кого вы назовете, Урта объявит королем?
— Да, — кивнул Ульрих.
— Как это делается?
— Он рассудит спор, состязание или бой, если таковой состоится, — произнес Ульрих, — и присудит победу. Обычно сделать это бывает просто — из знатных отунгов или их борцов к концу боя у помоста остается только один.
— Но кто-то должен назвать победителя?
— Да, — согласился Ульрих. — Если это знатный отунг, он и будет годовым королем. Если это борец знатного отунга, тогда королем будет его господин.
— Кто назначил Урту Создателем Королей? — вдруг спросил великан.
— Герулы, — мрачно ответил Ульрих.
— Урта предан отунгам?
— Он сам отунг, — ответил Ульрих. — Он поступает так, как ему положено.
— Кто был королем на этот год?
— Старик Фулдан.
— Тот, за которым послали? — расспрашивал Отто.
— Да.
— Не понимаю, — покачал головой Отто.
— Бой за последнего короля был таким кровопролитным, столько борцов было ранено и убито, что в конце концов мало кто решился претендовать на трон, — рассказал Ульрих. — Наконец, старик Фулдан, видя бессмысленность этого братоубийства, бросился к кабану и вонзил нож в его правую ляжку. «Кто осмелится убить меня, того, кто ездил вместе с Гензериксом, кто сотни раз проливал кровь за отунгов — кто осмелится убить старика?» — спросил он. К тому времени жажда убийств среди отунгов поубавилась. «Пусть он будет королем», — сказали мужчины. «Ты — король», — провозгласил Урта, Создатель Королей, и так старик Фулдан стал нашим королем.
— Но Фулдана нет здесь, — возразил Отто.
— «Я король, но короля нет», — так говорил Фулдан, — объяснил Ульрих. — Он избегает появляться в зале, встречаться с Людьми.
— Тогда у вас в самом деле нет короля, — кивнул Отто.
— Зато есть Создатель Королей, — ответил Ульрих.
— Если вы «нова не хотите иметь короля, провозгласите им Фулдана, — предложил Отто.
— Нет, — покачал головой Ульрих. — Годовой король может быть выбран только на год, а потом знатные отунги вновь будут готовы бороться за его место и перерезать глотки своим друзьям.
— Должно быть, это радует герулов, — заметил Отто.
— Другого порядка они бы не потерпели, — ответил Ульрих.
— Я бы изменил все это.
— Прошло уже много времени с тех пор, как шкура белого викота появлялась в зале отунгов, — проговорил Ульрих.
— И вот теперь она здесь, — ответил Отто.
— Мясо скоро будет готово.
— Я голоден, — признался Отто.
— Это мясо никто не будет есть, — возразил Ульрих.
— Почему же?
— Его цена приглушает голод, — пояснил Ульрих. — Его цена слишком высока, она должна быть уплачена кровью. От этого любой невольно потеряет аппетит.
— Но не тот, кто голоден, — возразил Отто.
— Может быть.
— Здесь нет ни пива, ни хлеба…
— Мы не едим и не пьем на пиршестве короля, — ответил Ульрих.
— Тогда это плохое пиршество.
— Это вовсе не пир, — вздохнул Ульрих. — Это Время Смерти.
Глава 30
Получив сигнал, Юлиан посадил катер, на грязный двор позади служебных строений.
Судно резко остановилось, и инерция заставила человека, лежащего чуть позади Юлиана, испуганно и негромко вскрикнуть.
— Доложите губернатору о прибытии Юлиана Аврелия, родственника императора, — приказал Юлиан.
— Да, ваша светлость! — отозвался стражник. Закрывая лица от грязных брызг, поднятых при посадке катера, стражники заторопились к поручням его трапа.
Юлиан выключил двигатели, и катер застыл.
Связанный человек, лежащий позади Юлиана, справа, задрожал. Он не мог сдвинуться с места, только слегка вытянул ноги.
По пути из фестанга Сим-Гьядини начался жестокий мороз, маленький катер изо всех сил боролся с ветром. Иногда было невозможно разглядеть местность на несколько футов перед ветровым стеклом. Им неоднократно приходилось приземляться, часто они отбрасывали снег от катера руками в рукавицах, пока двигатели не начинали облегченную работу, затрачивая на нее немало драгоценного топлива.
— Двор совершенно пуст, — заметил Туво Авзоний. На дворе стояли только два вездехода, закрытые холщовыми чехлами.
В бараках виднелся свет, только барак для рабынь был темным, из его труб не поднимался дым.
Кроме того, оглядевшись, спутники не заметили сваленных в штабеля ящиков с грузами, хотя их могли перенести в один из северных складов.
— И конюшни пусты, — продолжал Туво Авзоний.
— Стой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43